Голос арены. Леонид Бондарович: мне “Камп Ноу” не надо

— За годы реконструкции стадиона в вашей жизни произошло много событий?
— Из-за закрытия “Динамо” работать на футболе стал реже. Нередко озвучиваю гандбол. Что касается неспортивной жизни, то у меня родилась вторая внучка. А пару лет назад возникли неприятности со здоровьем, оказался в больнице. Когда пришел в себя, сразу выглянул в окно. И знаете, что там увидел? Стадион “Динамо”! В каком бы состоянии я ни был, арена всегда рядом. А ведь меня могли отвезти в другую больницу. Все не случайно.
20 ноября 2012 года, когда состоялся матч БАТЭ с “Лиллем” в Лиге чемпионов, я распрощался со стадионом. Не представлял, когда окажусь там снова. Время идет — появляются новые веяния, новое руководство… Хотя питаю надежды, что каким-то боком когда-нибудь еще буду иметь отношение к арене. Кстати, в прошлом году исполнилось двадцать лет, как я начал работать на “Динамо” диктором.
Когда стадион закрыли, я пребывал в своеобразном состоянии. Ходил и фотографировал все, что происходило на стройке. Как зарастает футбольное поле, как оно превращается в молодой лес, в нечто неизведанное и в общем-то чужое. Я понимал, что стадион станет современным, но исчезали мои юность, детство, взрослый этап жизни, все рушилось на глазах. Было такое щемящее чувство. Вот, как говорят, режут по живому. Стадион ведь для меня родной.

— Вы сказали про новые веяния. Не уверены, что продолжите работать на “Динамо” диктором?
— Конечно. Есть ребята помоложе. Все же меняется. Предыдущий авторитет — это ведь, наверное, не критерий. Кадровые вопросы непредсказуемы. Но в глубине своих желаний надеюсь, что каким-то образом, какими-то гранями способностей и опыта смогу пригодиться.
В порядке фантазии для меня было бы величайшим счастьем оказаться на том же открытии. Тем более я уже давно пишу воспоминания, связанные со стадионом. А опыт соприкосновения с “Динамо” у меня с нуля лет. И это не оговорка. Я родился в доме напротив стадиона. Позже работал на нем. Поэтому и занялся историей. Собираю архивные кадры, современные. Пишу медленно, смакуя события. Так вот, если вдруг окажусь на том же открытии, летопись пополнится.

— Хотите оформить воспоминания в книгу?
— Да. Я ведь еще немножко пишу стихи. У меня много поэтических посланий нашим великим спортсменам. Думаю включить в книгу (или как это лучше назвать?) и эти стихи. Плюс у меня есть вещи, которые не имеют отношения к спорту, но тоже представляют поэтический интерес.

— Может, не стоило трогать арену, учитывая, как долго ее строят?
— Откровенно говоря, что-то трогать стоило. Стадион был в состоянии, мягко говоря, не идеальном. Даже если рассматривать мою работу. Звук был слабым. Табло, аппаратура сохранились с Олимпиады-1980. Ответственные службы на матчах всегда были в тревоге. Когда работал на “Борисов-Арене” на матчах “Динамо” в Лиге Европы, я купался в обволакивающем звуке, получал наслаждение. Впрочем, и разочарование от отсутствия в столице места для футбола описанию не поддается. Пауза длительная, неприятная и раздражающая. Жду открытия.

— Как вы отнеслись к тому, что основным предназначением стадиона станут соревнования по легкой атлетике?
— Я ведь в детстве сначала занимался легкой атлетикой, причем на “Динамо”. Это мой основной вид спорта. Прыгал в длину, тройным, бегал спринт… Хотя пацаном и в футбол играл, конечно. В общем, легкая атлетика и футбол — это для меня главное и святое. К тому же я озвучивал много соревнований по легкой атлетике. Хотя в последнее время не очень часто приглашают. У меня полно хороших знакомых среди легкоатлетов. Много лет принимаю активное участие в гениальной акции “Спортсмены — детям”. Легкая атлетика — что-то близкое, родное и дорогое. Так что такой профиль стадиона — для меня тоже праздник. Это ведь не бейсбол, не какой-то другой вид, который мне неинтересен. Не могу сравнивать и разделять футбол и легкую атлетику, что-то делать вторым номером, что-то первым.

— Но ведь из-за легкой атлетики “Динамо” и сборная не всегда смогут проводить матчи на стадионе…
— Мне кажется, соревнования по легкой атлетике будут там не так часто. Календарь, международный и белорусский, не такой уж насыщенный. Думаю, места и времени хватит всем.

— Вместимость стадиона…
— …а вот она смущает. Не потому, что будет пятьдесят-сто тысяч желающих. Возьмем для примера столичные стадионы в Европе даже в небольших странах. Они немаленькие. А двадцать тысяч — это чуть больше “Борисов-Арены”. Отнимите “випов”, журналистов. На обычных болельщиков остается тысяч пятнадцать. А что такое пятнадцать тысяч для Беларуси? Хочу думать, что еще будут матчи, как БАТЭ — “Реал”, когда нация решила, что надо присутствовать на футболе. Не всем хватило мест, хотя “Динамо” тогда вмещал намного больше. Но двадцать так двадцать. Стадион уже стоит под металлическими козырьками. Если вдруг окажется, что наша страна в высшей степени развивается в футбольном смысле, то, наверное, построят стадион на 50-70 тысяч. Но, думаю, это будет нескоро.

— Сохранение отдельных исторических элементов — правильное решение?
— Абсолютно! Табличка “Стадыён мае гiстарычную каштоўнасць” идентична той, что висит на доме, где я родился, и дорогого стоит. История этих мест имеет для меня грандиозное значение. Безумно рад, что оставили арку и сохранили римский стиль. Облик, символ, эхо того стадиона будут иметь место.

— Говорилось, что как раз сохранение аркады помешало сделать стадион более вместительным…
— Значит, во имя аркады я готов согласиться, что стадион окажется маленьким. Честное слово. Если бы мне сказали “он будет выглядеть, как “Камп Ноу”, но аркады не станет”, я ответил бы “нет”. Пускай останется мой родной стадион, к которому я привык и который в моем сердце, извините за пафос.

— Вам устраивали экскурсию?
— А кто я такой, чтобы для меня устраивать экскурсию? Пока доступ был свободным, я ходил. А однажды мне захотелось побывать снова, но уже возникли препоны. Отправился на проходную, рассказал, что когда-то здесь работал, хотел бы посмотреть и пофотографировать. В культурной форме ответили: не положено. Послали в высокие инстанции за разрешением.
Главное, что останется сквер, который идет от улицы Кирова к проспекту Независимости. Для меня это тоже дорогое, святое место. В жизни бывают моменты, когда надо о чем-то поразмышлять, принять решение. Тогда я иду в скверик. Сажусь так, чтобы одновременно видеть арку и мой старый дом. Там легко дышится, хорошо работают мозги, мне подсказывает внутренний голос. Кажется, в этом месте я не могу ошибиться. Пару стихотворений написал именно там.

— Не досадно, что во многом это будет уже другой стадион?
— Я к этому готов. Если мы делаем в квартире ремонт, понятно, что любимая архаика исчезает. Но появляется что-то новое. Приходится мириться. Не так давно побывал в родительском доме, откуда уехал в год Олимпиады. Попросил старых соседей сводить в мою бывшую квартиру. Так новые жильцы сделали грандиозный ремонт. Все современное. То — дорогое, близкое, родное. Но это — красивее, комфортнее. Ванна у нас когда-то стояла… в кухне. На нее ставился стол. Потом только отец перенес ее в коридорчик. Вот вам и ответ на вопрос.