Владимир Бушма. Не хочу лицемерить

А по его окончании голкипер расстался с горняками и подписал контракт с “Торпедо”-БелАЗом, где начинал высшелиговую карьеру. Сложный год в Солигорске. Свой взгляд на причины, не позволившие “желто-черным” взять золото. Мотивы перехода в Жодино. В конце концов, справка о состоянии здоровья — тем для разговора с опытным футболистом было достаточно.

— Со встречи с “Неманом” 3 июля прошло почти полгода. Последствия травмы не беспокоят?
— Все хорошо — уже не чувствую никаких ее отголосков.

— Что произошло в том эпизоде матча с гродненцами?
— Играл на выходе, а в меня врезался украинский защитник соперника Зубков — похоже, целенаправленно. Он точно не доставал до мяча: отвернулся от него и прыгнул затылком — не знаю зачем. А я неудачно приземлился, хотя и какой-то удар по ноге ощутил. Но больше по лицу: в зубы попало — решали, зашивать разбитую губу или нет, чтобы продолжить матч. В перерыве доктор посмотрел мое правое колено — вроде все нормально. Олег Михайлович Кубарев спросил, могу ли играть, и я ответил утвердительно. На следующий же день возник небольшой отек, позже — обследование и неутешительный диагноз: проблемы со связками.

— Тем не менее ты отправился на ответный матч Лиги Европы с “Судувой” — по-моему, в Литве еще решали, сможешь ли выйти на поле…
— Нет. Случалось, раньше играл и “на травме”, но в Мариямполе помочь команде не мог — поехал, чтобы просто быть с коллективом.

— Полгода без футбола… Какие мысли одолевали?
— Вообще-то начал тренироваться через два месяца после травмы. Но в целом настроение, конечно, было далеко не лучшим. Терпел, работал, надеялся поскорее вернуться в строй, однако не получилось. Благо все плохое позади: теперь просто укрепляю мыщцы. И, безусловно, уделяю больше времени семье, чего не хватает в сезоне. Старшую двенадцатилетнюю дочь отправили на соревнования по синхронному плаванию в Россию, а младшую, четырехлетнюю, водим на занятия по танцам.

— Для “Шахтера” год завершился совсем не так, как хотелось. Будь ты журналистом, что за вопрос в первую очередь задал бы игроку, выступавшему за горняков в этом сезоне?
— У самого себя спросил бы следующее: твои чувства после того, когда понял, что не станешь чемпионом? В эмоциональном смысле это мой самый трудный год в карьере. Знал уровень Кубарева и то, как он работает. Описать мою радость в связи с новостью, что Олег Михайлович возглавит “Шахтер”, было невозможно, — равно как и огорчение после июльского известия об его уходе. Получается, потрясения для меня начинались уже тогда. А в ноябре понял, что не буду чемпионом — когда уступили дома “Торпедо” Кубарева в предпоследнем туре. Да, я не играл во втором круге, но все равно же участвовал в пятнадцати матчах… Что тогда ощутил? Опустошение. Провал. Расстройство. Слезы. Выбирайте любое — все подойдет. После матча чуть задержался на скамейке запасных, посмотрел на радость жодинцев и недовольство наших болельщиков… Подошел к трибунам, где стояли жена с дочкой. Говорю: ну что, все? Супруга в ответ: все… И я с опущенной головой и со слезами побрел в раздевалку — понимал, это действительно все… Не верил в потерю очков БАТЭ, хотя в первую очередь мы рассчитывали на свои победы и не ждали ошибок конкурентов.

— “Торпедо” очень бурно радовалось победе в Солигорске.
— В глубине души я тоже порадовался за Олега Михайловича, ведь у солигорских болельщиков о нем сложилось двоякое мнение. Кто-то говорил, он не принес ничего нового, а я видел, сколько работы в “Шахтере” тренер проделал за полгода. Наверное, и в этой игре ему воздалось. Но понятно, что разочарование у меня тогда перевесило все остальное.

— А в июле игроки “Шахтера” не просили за тренера?
— Мы обсуждали такую возможность. Не знаю, простит ли меня Кубарев, но отвечу: он сам сказал ничего не предпринимать — мол, все к этому шло.

— Почему?
— Ну, накапливалось — начиная от подписания футболистов не по воле тренера, как я видел со стороны. Наверное, Олег Михайлович не привык так работать. Ему не было комфортно в подобных условиях, и все это явно на него давило. Но Кубарев профессионал и не показывал этого. Причем много времени давал ребятам, которые потом, во втором круге, практически не играли, имею в виду даже легионеров. Ротация была большая: он умел держать грань, при которой в коллективе не возникало серьезного разобщения.

— Капитан “Шахтера” Рыбак недавно сказал совсем по-другому.
— Вы про отсутствие единения белорусов и легионеров? На мой взгляд, это скорее относится ко второму кругу. Впрочем, коллектив прежде всего должен видеть и чувствовать тренер — это кропотливая работа. Его ассистенты могут только помочь дополнительно в быту, а капитан — на поле: подбодрить, подсказать, “напихать”. С другой стороны, насильно мил не будешь. Делать что-то искусственно — приходить, улыбаться, лицемерить — это внешняя оболочка, которая очень быстро лопается. А внутри нее, как потом оказывается, ничего нет. Не стану опровергать Рыбака: во второй половине сезона с легионерами не было практически никакого общения и взаимопонимания — и на поле, и вне его. Наверное, у всех были разные задачи на сезон: к сожалению, тогда я уже не видел, что мы идем к одной цели. Поймите правильно, не хочу во всем винить Зуба. Не важно, тренер какой квалификации приходит в команду в разгар сезона — просто в таких случаях это уже удар. Да, бывает, когда все плохо, тогда при смене наставника случается эмоциональный подъем — пусть даже кратковременный. Но менять его, когда команда идет на первом месте и четко видит перед собой цель… Плюс, так или иначе, у каждого специалиста свое видение футбола — перестраиваться под новые требования по ходу сезона вдвойне тяжело. Думаю, это тоже повлияло на итоговое место “Шахтера”. Впрочем, с задачей не смогли справиться мы все.

— “Шахтер” проиграл ключевые матчи во втором круге: БАТЭ, минскому “Динамо”, “Торпедо”, “Неману” — и все сразу же начали муссировать тему рыхлой ментальности команды…
— Да не в ментальности дело! Видел, что ребята никого не боялись и подходили к названным вами играм уверенными в себе. Но этого мало: надо еще и что-то показывать на поле. По моему мнению, “Шахтеру” было крайне сложно справляться с командами, которые очень организованы в обороне — как “Торпедо”. А с “Динамо” у нас вообще хороших шансов не возникло. БАТЭ поймал еще и на авантюризме: хотели показать красивый футбол — получили 0:4. Это был серьезный удар. Хотя и с жодинцами не получилось практически ничего. Чем ближе подходили к чужим воротам, тем выше было давление на каждого нашего игрока, а времени на принятие решений не хватало. Нас поставили в неудобное положение — “Шахтер” не привык так играть. Это с соперниками, которые находятся пониже и преследуют другие задачи, разбирались легко. Они многое позволяли, а в “Шахтере” ведь очень неплохие исполнители: не зря стольких ребят в сборную вызывали.

— Из белорусских футболистов основы только ты не продлил контракт с “Шахтером”. Чья инициатива?
— Моя. Подумал о жизни, футболе, перспективах — и своей роли в командах, которые в следующем году могут собрать в Солигорске и Жодино. Ведь когда в “Шахтер” пришел Зуб, я был травмирован — в деле он меня не видел. Не скажу, что здесь причина в недоверии ко мне: просто почувствовал, что я не тот, кто стопроцентно нужен Мареку. При этом Вергейчик предлагал подписать контракт, за что Юрию Васильевичу и клубу говорю спасибо. Но я отказался. Футбол — не только деньги, которые в “Шахтере” всегда стабильные. В общем, выбор был несложным — знал, куда иду. Начинал в “Торпедо” — можно сказать, там и стал вратарем. Отлично знаю требования тренера, а он меня. Опять же я немолод, буду ближе к семье: за три последних года дочек видел один-два раза в неделю. Это неправильно — ни для них, ни для меня. В общем, в пользу перехода говорило гораздо больше факторов, чем против него.

— Кстати, Кубарев в личных беседах постфактум не сожалел, что не приберег тебя в запасе перед игрой с “Судувой”?
— Сожалел. Как и тогдашний тренер вратарей “Шахтера” Эдуард Тучинский. Но ведь как было? Меня вызвали на разговор накануне матча с “Неманом” и спросили, как самочувствие. Ответил, что ничуть не устал — провел не так уж много игр. А травма? Ее можно и на тренировке получить…

— Жодино можно назвать твоим вторым домом?
— Ха! Встречный вопрос: а что тогда первый? Родился и живу в Минске, но многие журналисты и даже некоторые игроки думают, что я жодинец. Наверное, уже это о чем-то говорит. Мой первый футбольный дом — и школа, и институт — точно здесь.

— Кому спасибо за науку в “Торпедо”?
— Когда пришел в дубль, главную команду тренировал Яков Шапиро. Естественно, он сразу не взял в основу — я был совсем “сырой”. А потом возник какой-то переполох: родился слух, что Шапиро может уйти. Знал, что Михалыч взял бы меня с собой в другую команду. Но в итоге все остались на своих местах и я продолжал учиться уму-разуму у опытных партнеров — Селькина и Дрозда. Было даже интересно, когда же смогу конкурировать с ними? Потом, после трагической смерти Шапиро, команду возглавил Малеев. Юрий Иванович тоже дал очень многое, при нем и дебютировал в высшей лиге. В неудачном сезоне-2006 команду от вылета экстренно спасал Владимир Журавель, с которым также было очень комфортно работать. И наконец, Олег Кубарев, сделавший в “Торпедо” ставку на меня и вообще на молодежь. По вратарским меркам, был не возрастным — 24 года… Тогда, в 2007-м, и сделал качественный шаг вперед, проведя первый полноценный чемпионат.

— Удивился, сколько основных игроков “Торпедо” покинули клуб по окончании этого сезона?
— Возможно, у одних ребят есть лучшие предложения, а других в команде не видит тренер — не мне судить. Но точно знаю, что теперь совсем не та ситуация, как когда-то раньше при мне в Жодино: помню, люди не уходили — убегали! 2007-й, 2009-й — большие задержки зарплат, нервная обстановка… А сейчас в “Торпедо” стабильное финансирование. И серьезный тренер, который не даст никому филонить.

— Твои условия контракта соизмеримы с солигорскими?
— Разница есть. Но для меня при переходе финансовая составляющая была отнюдь не на первом месте.

— К слову, о первом месте. Твое отношение к “делу Веремко”?
— Не знаю, что и как там происходило, но наблюдать за этим просто неприятно. А еще не нравится, что федерация так долго решала вопрос. Значит, наша система по определению ошибок, за которые должны следовать наказания, неидеальна. Выходит, теперь каждый может рассчитывать на свою правоту? Вообще со стороны все смотрится очень некрасиво — это уже не футбол, когда все решается в кабинетах. Да, каждый нормальный руководитель до конца будет отстаивать интересы клуба. Вместе с тем все превратилось в какой-то фарс — из-за того, что у нас не могут принять окончательное и бесповоротное решение. Ведь чемпионат со столь драматичной развязкой получился очень интересным — кроме испортившей его истории. И какое бы решение по ней ни приняли, кому-то оно понравится, а кому-то нет.

— В этой борьбе можешь понять обоих — и БАТЭ, и минское “Динамо”?
— Почему нет? Главное, чтобы все было честно, справедливо — и по закону.