Фил Эспозито. Послал Брежневу воздушный поцелуй

Играл за “Чикаго”, “Бостон” и “Нью-Йорк Рейнджерс”, шесть раз возглавлял снайперский список лиги, дважды завоевывал Кубок Стэнли. Повесив коньки на гвоздь, он стал инициатором создания во Флориде клуба “Тампа Бэй Лайтнинг”, уже четверть века выступающего в НХЛ. А сейчас Фил, которому в феврале исполнится 76 лет, входит в координационный совет играющего в КХЛ китайского “Куньлуня”.
В нашей столице Эспозито был нарасхват — на Рождественском турнире он провел символическое вбрасывание в матче сборных Беларуси и Китая, фотографировался со всеми подряд и давал одно интервью за другим. В карман за словом славный ветеран не лезет, а в его памяти хранится большое количество забавных историй — обо всем этом в ходе эксклюзивной беседы убедился и корреспондент “ПБ”.

— Что вы успели сделать в Минске?
— Скорее надо говорить о том, что не успел! Ох, попал здесь в настоящий ураган событий. Каждый день — по нескольку интервью. Журналисты даже встречали меня в аэропорту, и это удивило. Ценю, что в таком возрасте мне еще задают вопросы. Хотя, если честно, немного волнуюсь, чтобы мои слова не искажал перевод. Ну а сам Минск понравился своей аккуратностью. Не часто увидишь большие города столь чистыми. Я ведь 19 лет прожил в Нью-Йорке — боже ты мой… И очень впечатлил Рождественский турнир. Это сказочная идея. Я сделаю все, чтобы собрать команду, найти спонсоров и вернуться сюда через год.

— Можете представить себе подобные соревнования в США или Канаде?
— Не уверен. Вряд ли они привлекли бы там такое количество людей. Руководители “Куньлуня” тоже сильно поражены. Не знаю, что здесь может не понравиться. Все идеально. Я побывал в одном из лучших ресторанов, виденных мною за всю жизнь, — “Falcone”. У него замечательные владелец и шеф-повар. Рад и возможности встретиться с хоккеистами из разных уголков мира — даже из Сербии или Боснии.

— Что у вас за работа в “Куньлуне”?
— Я посол этого клуба. Не более чем номинальная должность. Однако и ее должен кто-то занимать! В Китае в прошлом году побывал дважды. И руководители этой команды приезжали ко мне в гости во Флориду. Мне такая работа нравится — иначе не выполнял бы ее…

— В одном интервью вы сказали, что в НХЛ боятся КХЛ…
— Неправда. Никогда такого не говорил. НХЛ — лучшая лига в мире, и точка. Хотя Континентальная лига мне тоже нравится, здесь стараются.

— Памятную Суперсерию-1972 вы всегда называете противостоянием коммунизма и капитализма. Для канадцев был так важен политический аспект?
— Не знаю, как для других ребят, но для меня лично — да. Шла холодная война, так что и мы, и русские игроки оказались в центре противостояния. По-моему, это было несправедливо и нечестно.

— Почему московскую часть серии сборная Канады провела лучше, чем домашнюю?
— Поначалу мы не были в форме, да и вообще нас сложно было назвать командой. Тренировались всего неделю — за такой срок нельзя сыграться. Русские это потом тоже поняли, когда многие из них отправились в НХЛ. На Олимпиаде им было сложно взаимодействовать. Но когда команда становится настоящим коллективом, одолеть его нелегко.

— Вы ведь не очень-то и стремились сыграть в Суперсерии…
— Я вообще не хотел в ней участвовать. Три раза отклонял приглашения в сборную. На дворе стояло лето, у дочки как раз приближался день рождения. И мой брат Тони не желал ехать. Но мы понимали: если я еду, он тоже должен, и наоборот. Меня звал глава профсоюза игроков НХЛ Алан Иглсон — я ему отказал. Главному тренеру сборной Харри Синдену — тоже. И лишь когда приглашение поступило от Бобби Орра, согласился. Это мой друг, и хотелось ему помочь. Даже не думал, что представляю страну. Предполагалось, что будет просто серия выставочных матчей. А оказалось — война. Тогда я ненавидел русских. Это был единственный способ их победить. Вряд ли другие канадцы так думали, но я — да. Мне не нравилось, как советское правительство к нам отнеслось. В Москве вообще доходило до смешного. Мы не могли лишний раз перейти улицу, погулять на Красной площади. Не было ресторанов, а русские украли нашу еду. Мы привезли из Канады много всего — стейков, пива, молока, — а потом оказалось, что половина исчезла. Какого черта? Я к подобному не привык. В Москве по прилете нас вообще мурыжили в аэропорту семь часов. Какие-то психологические игры. К счастью, теперь все изменилось. Москва в наши дни — как Нью-Йорк, а Петербург — как Бостон.

— А Минск?
— Его можно сравнить с Тампой, где я живу. Вообще, люди во всем мире одинаковы. Нас разделяют лишь политика и религия. Но почему мы должны воевать из-за этого? В 1972-м в Москве нас повсюду сопровождали ребята из КГБ. Как-то один из них даже проник в наш автобус. Пит Маховлич быстро его вышвырнул. Схватил в охапку и буквально выбросил из дверей. Весело! Но вообще нам было все равно. Максимум они могли выслать нас на родину. Ну и что? Помню, я уже хотел, чтобы все скорее закончилось. А когда вернулся в Канаду, на следующий день отправился в Бостон и тем же вечером сыграл за клуб в предсезонном спарринге. О Суперсерии следующие восемь-девять лет особо и не вспоминал. Мне было вообще пофиг. Кое-кто говорил: мол, ребята, вы победили! А я думал: ну и что с того? Что мы выиграли? Ничего. Единственное, что та серия повлияла на хоккейную культуру. Канадцы начали больше тренироваться, где-то брать пример с русских. Но и в СССР поняли, что за океаном есть чему поучиться, взяли кое-что на вооружение.

— Правда, что в Москве вы искали спрятанные КГБ “жучки”?
— Микрофоны? Да. Помню, нашел один за зеркалом в ванной комнате. Пару наших ребят обнаружили их в своих кроватях. Молодежи сложно в это поверить. Вы явно родились после 1972 года и не понимаете, что такое холодная война. Даже мы тогда слабо это представляли, но людей в России сильно угнетали. Нам не разрешалось ни с кем общаться за пределами арены. А если разговор и начинался, то к нашему собеседнику быстро подходили и говорили: “Убирайся”. Мне это все ужасно не нравилось. А ведь простые советские люди были хорошими, дружелюбными. Но вот их правительство оставляло совершенно другое впечатление.

— За пределами льда с хоккеистами сборной СССР вы общались?
— Нет. Только после заключительной игры мы отправились на прием в канадское посольство, и туда приехал Якушев. Я ему сказал: “Дам тебе сто тысяч долларов, если приедешь выступать за “Бостон”. А он такой: “Лучше ты оставайся здесь, я тебе обеспечу квартиру”. Ха-ха! И потом у меня практически не было контактов с русскими. Разве что с Третьяком, который одно время работал в США. Но когда в 2012-м я приехал на “сорокалетие” Суперсерии, заново познакомился с теми же Якушевым, Михайловым, Петровым.

— Советские ветераны, судя по их воспоминаниям, прилично выпивали. Канадцы тоже?
— Да. Слишком много. Но в те времена так было принято. Помню, тренер сказал, что одиннадцать вечера — комендантский час. Мы же в полдвенадцатого шли гулять, искали девочек. Это правда. А у нынешних хоккеистов на это нет времени. Они зарабатывают так много денег, что у них все запрограммировано. Не уверен, что это правильно, но как уж есть. Наверное, примерно так в 70-е было в СССР. Русские называли себя любителями, но это такая чушь! Им платили за то, что они служат в армии, чтобы играть в хоккей. Мне платили просто за то, что я хоккеист. У нас воинская служба не была обязательной.

— Вы говорили, что в 1972-м московские девушки были страшненькими. Как такое возможно?
— Да я их почти не видел. Разве что горничных, которые убирали наши номера. Красивые на глаза не попадались. Зато когда вернулся в Россию сорок лет спустя, первым же делом подумал: “О боже, женщины здесь прекрасны!” Помню, мы с Якушевым сидели на летней террасе какого-то ресторана, пили водку. Мимо проходили чудесные девушки. Я говорю: “Яки, где все они были в 1972-м?” А он: “Да им просто не разрешали подходить к вам близко”. Кстати, в Минске тоже полно красавиц. Впечатляет даже не столько фигура или лицо, сколько ухоженность. Хорошо одеваются, не ходят по городу в неряшливых джинсах и кроссовках. А в Америке ведь в таком виде появляются и на работе!

— Как вы отреагировали, когда узнали, что ваша дочь выходит замуж за русского хоккеиста Александра Селиванова?
— Спокойно. Это ведь ее решение, а не мое. Помню, как Алекс подошел: “Фил, я хочу жениться на Кэри. Можно?” Вот что меня удивило. Я ответил: “Какого черта ты спрашиваешь меня? Проси разрешения у нее самой!” У них родились двое сыновей, но Кэри умерла несколько лет назад, и теперь я с Селивановым не общаюсь. Мне не нравится, как он обращается с моими внуками. Дочь все понимала и, помню, говорила: “Если со мной что-то случится, возьми мальчиков к себе”.

— Что за история, как вы послали воздушный поцелуй Брежневу?
— Во время первой московской встречи Суперсерии в одном эпизоде я взглянул наверх и увидел, что прямо на меня смотрит глава СССР. У него были такие огромные брови! Если их зачесать назад, то можно закрыть весь лоб. Я отправил Брежневу воздушный поцелуй, и сидевший рядом с ним человек засмеялся. Но советский вождь посмотрел на него так грозно, что выражение лица этого помощника сразу же изменилось. Мы еще тогда шутили: ну все, теперь его отправят в Сибирь. Кстати, где вообще эта Сибирь?

— Азиатская часть России. Там холодно.
— О, правда? А то ребята говорили: “Если какого-нибудь русского поймают братающимся с нами, то сразу пошлют в Сибирь”. Я толком и не понимал, что это значит. Хотя в последние годы посетил немало российских городов. Помню, взял в Москву жену — она была поражена. Посетила Большой театр, Кремль, другие достопримечательности. А в 1972-м мы не могли дойти и до середины Красной площади. Нам сразу говорили: “Ньет, ньет!”

— Если бы сейчас играли на глазах у президентов и прочих знаменитостей, кому послали бы воздушный поцелуй?
— Наверное, какой-нибудь женщине. А вообще мне симпатичен Владимир Путин. Когда приехал в Россию в 2012-м на сорокалетие Суперсерии, посмотрел ему прямо в глаза — и впечатление было хорошим. Поймите, меня не волнует политика. Отношусь к людям так, как они ко мне. Кто-то видит во мне кусок дерьма — и я к нему так же. А мистер Путин общался с нами великолепно. Мы — канадские и российские ветераны — с ним пообедали. Было много икры и немного водки. Приехали Якушев, Петров, Михайлов, кажется, Лутченко… А в другой раз я приехал, чтобы тренировать, — и не понял, что на льду именно Путин. Подъехал к нему и говорю: “Слушай, ты немного знаешь английский? Чего ты стал так далеко от ворот? Давай поближе, а то шайба не долетит. Понятно?” Ха, ну как я мог знать, кто это такой? Он в полной амуниции, в шлеме. На спине фамилия, но на кириллице. Мне кто-то сказал: “Ты что, это же Путин! Сейчас тебе попадет”. Но самом деле ничего подобного. Потом мы только посмеялись. У президента России однозначно есть чувство юмора.

— Вы встречались со многими сильными мира сего. Интересно, а с Трампом знакомы?
— С Дональдом? Конечно, уже лет 35. Мы с ним много раз играли в гольф и ужинали. Большинство из нас удивила его победа на президентских выборах. Но я и сам за него голосовал — хоть и канадец, но давно получил американское гражданство. Терпеть не могу глупых политиков — а Трамп не политик, он бизнесмен. Такие люди и должны управлять страной. Если так подумать, то США, Россия, Беларусь — это огромные корпорации.

— Смотрели российский фильм “Легенда номер 17”?
— Нет. Кино — это вообще чушь собачья. Я никогда даже не видел канадский фильм о Суперсерии. Из того, что читал о нем, понял, что там все придумано.

— Судя по всему, вы человек откровенный.
— Если ты во что-то веришь, почему об этом не сказать? Но у меня уже нет желания с кем-то воевать. Все это в прошлом. Коммунизм здесь уже закончился, да и СССР не существует. Жаль только, что Канада стала сильно социалистической. Мне это не нравится, поэтому туда жить не поеду — давно обосновался в США. Хотя если бы в Америке победила Хиллари, социализма в стране тоже прибавилось бы. А у меня нет желания отдавать правительству пятьдесят-шестьдесят центов из каждого честно заработанного доллара. Это просто смешно, а всякие идиоты принимают законы, которые невыгодны даже им самим. Я капиталист — верю в то, что, если много работать, деньги придут.

— По вашему мнению, профессионалам не место на Олимпиадах. Кто же тогда должен там выступать?
— Я скорее имел в виду игроков НХЛ. Сам ведь уже четверть века вхожу в руководство “Тампы” и останусь там до последнего дня — это мое детище. Если делать в чемпионате перерыв на восемнадцать дней, потом сложно вернуть людей на трибуны. Особенно в таком не вполне хоккейном регионе, как Флорида. Баскетболисты участвуют в летних Играх — может, так надо и хоккеистам? Тогда я бы не возражал. Но не хочу закрывать свой бизнес на несколько недель и отдавать игроков в сборные, где они могут травмироваться, и это будет стоить мне миллионы долларов. Кажется, в НХЛ наконец-то начали это понимать.