Гроссмейстер Белявский. Когда шахматы были большими. Раньше чемпионы мира были неким абсолютом, а сейчас компьютер обыгрывает любого...

Еще один чемпион мира Тигран Петросян, самый знаменитый претендент на мировую корону Виктор Корчной, а также Александр БЕЛЯВСКИЙ становились лучшими четырежды. Уже это причисляет моего собеседника к когорте великих. Усиливают эффект триумфы в супертурнирах в Бадене, Тилбурге, Вейк-ан-Зее, Лондоне, Мюнхене, Амстердаме, на четырех Всемирных олимпиадах в составе сборной СССР… В испанском Аликанте Белявский установил своеобразный мировой рекорд — 13 из 13! Сейчас Александра Генриховича интересуют и экономика, и журналистика, но шахматы — приоритет вечный. Об этом и поговорили в эксклюзивном интервью для “ПБ”.

— 30 лет назад вы стали в Минске чемпионом СССР.
— Не совсем так. Да, я выиграл турнир, но вместе с Валерием Саловым. Дополнительный матч за титул состоялся в Вильнюсе, я победил — 3:1. Часто играл в Минске и хорошо знаком со многими вашими шахматистами — Дыдышко, Мочаловым, Капенгутом. С Купрейчиком мы дружили. Сожалею о его уходе из жизни. Впечатляла яркая атакующая игра Виктора в чемпионатах СССР. В одном из них он установил не побитый никем рекорд: пять побед подряд!

— Вы и Купрейчик — лидеры бескомпромиссности: ни у кого нет такого количества единичек и нулей в таблицах чемпионатов СССР.
— Атакующая игра на победу требует полной самоотдачи и серьезных затрат нервной энергии. Такие партии эмоционально выхолащивают, в ходе турнира накапливается усталость. Поэтому случаются перепады настроения и концентрации. Заряженность на максимальный результат остается, а вот энергии для реализации уже недостает.

— А Карпов и Каспаров играли такие изнурительные матчи…
— Прежде всего Карпов — боец до мозга костей, за доской творил чудеса. Он великолепен в любых интеллектуальных играх. Правда, ему всегда была скучна подготовительная работа. Для этого требовались секунданты-аналитики. Что касается его порога усталости, то на четвертом часу игры, когда даже самые сильные шахматисты из-за утомления начинают ошибаться, Карпов действует сильнее, чем в начале партии. Знаю еще лишь одного такого гроссмейстера — нынешнего чемпиона мира Магнуса Карлсена.
У меня и Спасского другая особенность — полное погружение в игру. Как-то во время тура в зале упала люстра. Я не слышал, узнал через несколько часов. В ходе партии ничего, кроме доски и фигур, для меня не существует. Те, кто не был осведомлен об этом, обижались, что прохожу мимо и не здороваюсь. Извинялся, так как во время партии просто не видел людей.

— Шахматы ускорились — времени на раздумья у шахматистов стало меньше.
— Прежде шахматисты имели по два с половиной часа на 40 ходов и после этого еще час на 16 ходов. Сейчас на первые 40 ходов каждому дается час 40 минут, а дальше еще полчаса до конца партии плюс 10 секунд за каждый сделанный ход. Наверное, поэтому раньше умение играть эндшпили было выше. Спасский справедливо полагает, что в каждой партии есть один-два критических момента, когда стоит надолго задуматься. Но размышлять больше 20 минут непродуктивно: наступают усталость, торможение. Однажды Бронштейн полчаса думал над первым ходом. Ему нужно было время, чтобы настроиться, сосредоточиться, накопить адреналин.

— Кирсан Илюмжинов возглавляет ФИДЕ 23 года. Это нормальная ситуация?
— Международная шахматная федерация, так же как и МОК, должна изыскивать средства. Вместе с Илюмжиновым в шахматы пришел нефтегазовый комплекс России. Какое-то время они справлялись с решением организационных и финансовых задач. Но ситуация давно изменилась к худшему.

— Два года назад в борьбе против Илюмжинова объединились непримиримые конкуренты — Карпов, Каспаров и Корчной. Однако победил Кирсан.
— У них изначально не было шансов выиграть у “Газпрома” и “Роснефти”. Из трех “К” в финансовых вопросах разбирался только Карпов, и все же реальной альтернативы он бы не нашел. Нужен человек, способный привлечь в шахматы средства. Среди миллиардеров есть любители шахмат, но их вполне устраивает участие в любительских турнирах.

— Компьютеризация изменила шахматы?
— Она убивает общественный интерес к игре. Ушла аура чуда! Прежде чемпионы мира были неким абсолютом. Еще десять лет назад Каспаров огорчался проигрышем матча компьютерной программе. Теперь поводов для расстройства нет: компьютер обыгрывает любого чемпиона! При разборе партий он безапелляционно указывает на ошибки гроссмейстеров: в какой стадии они сделаны, на каком ходу. Таль озадачивал соперников алогичной игрой, все ломали головы над тем, как опровергнуть его идеи. Теперь машина демонстрирует: так играть нельзя, это ведет к поражению. Исчезла магия волшебства и привлекательности! По этой причине поблекли и матчи на первенство мира, которые раньше вызывали огромный интерес в мире: Ботвинник — Таль, Спасский — Фишер, Карпов — Каспаров.
Миллиардер Уоррен Баффет на ежегодную презентацию своей компании обычно приглашал гроссмейстера, который давал сеанс игры вслепую на двенадцати досках. Чтобы продемонстрировать неограниченные возможности человеческого мышления. В этом году шахматиста не позвали: прерогатива чуда теперь принадлежит компьютеру. Сейчас чемпион мира не абсолютная величина, а всего лишь лучший из играющих. Как в легкой атлетике, где чемпион в спринте — самый быстрый из людей, но его скорость заведомо уступает скорости автомобиля.

— Все равно лучшие притягательны. Магнус Карлсен — знаковая фигура?
— С моей точки зрения, нет. У него такое же преимущество, как у Карпова: на четвертом часу игры он ошибается значительно реже коллег. Думаю, это нечто генетическое.

— Не странно, что шахматный король — норвежец?
— Появление талантов не связано с конкретным регионом или шахматной школой. На что сильны были советские шахматисты, однако Фишер повалил всех. Капабланка — кубинец, Эйве — голландец, Ананд — индус, Карлсен — норвежец. В то же время восемь из шестнадцати чемпионов мира — советские гроссмейстеры. В СССР практически не искажалась система отбора сильнейших. Талантливый игрок, поднимаясь по этажам пирамиды, проходил многоступенчатое сито. На мировую арену выходили действительно сильные и закаленные бойцы.

— Кто в ближайшее время способен отнять у Карлсена корону?
— Да кто угодно. Он будет побеждать до тех пор, пока не появится другой шахматист, у которого состояние утомления наступает позже, чем у коллег. Не уверен, что Карлсен будет играть до бальзаковского возраста, когда шахматная сила начинает убывать. Сейчас все процессы ускорились.

— Но Корчной провел выдающийся матч в Багио в 47 лет — тогда как Карпову было 27...
— Корчной — исключение, подтверждающее правило. По таланту Виктор Львович уступал многим, но сделал себя сам целенаправленной многолетней работой. Он рос постепенно, но постоянно. И тем самым отодвинул свой бальзаковский возраст.

— Если один человек все время проигрывает другому, вряд ли он сможет с ним дружить.
— Вопрос мировоззрения. Один считает, что победа — полностью его заслуга, другой — что ему помогает бог. В советское время шахматисты были более объединены, чем сейчас, и уважительнее относились друг к другу. Этому способствовала длительность турниров, некоторые игрались месяц-полтора. После туров люди общались, проводили вместе свободное время.

— В одном интервью Карпов нелицеприятно отозвался о вас. В чем суть конфликта?
— С Анатолием у нас были ровные отношения. В 1986-м, после того как он проиграл Каспарову, я пригласил его во Львов, и мы неделю работали вместе. Точно так же десятью годами ранее по моей инициативе во Львов пригласили опального Корчного. Хотелось поддержать людей в сложных ситуациях. Потом Карпов позвал меня на ответный сбор в Москву. В совместной работе Анатолий Евгеньевич ничем не поразил. Как я уже сказал, его истинная сила проявлялась за доской. Но я никогда не был тренером Карпова. А Каспарову секундировал много раз. Полагаю, гнев Карпова вызван тем, что я обнародовал подробности истории, о которой сам догадался лишь спустя четыре года после того, как она произошла.
После победы в чемпионате СССР 1981 года я показал второй результат после Каспарова в межзональном турнире и вошел в восьмерку претендентов на матч с чемпионом мира — им тогда был Карпов. На жеребьевке в Люцерне президент ФИДЕ Кампоманес извлек два конверта, в которых были имена Каспарова и Белявского. В таких случаях, чтобы все уверились в чистоте эксперимента, демонстрируются и другие конверты. Но Кампоманес оставшиеся не вскрыл, а просто объявил имена участников другой пары — Корчной и Портиш.

— Таким образом устранялся по крайней мере один из двух сильнейших в то время претендентов?
— Сразу два! Победитель нашей пары выходил на Корчного, шансы которого против Портиша оценивались значительно выше. Другой квартет на то время выглядел слабее нашего. Дальше шахматная федерация СССР заявила бы об отказе Каспарова или Белявского играть с Корчным претендентский финал, и первенство мира снова оспаривали бы Карпов и Корчной. Виктору Львовичу тогда было за 50, и его шансы победить Карпова расценивались как призрачные. Но в этом случае матч проходил бы не в Москве с условным призовым фондом, а за границей, и на кону стояла бы приличная сумма. В выигрыше оказывалась вся советская спортивная верхушка. Карпов сохранил бы корону и хорошо заработал. Председатель Спорткомитета Грамов ежедневно докладывал бы секретарю ЦК по идеологии, а тот — еще выше — о том, как идут подготовка к матчу и переговоры с командой Корчного, и тем добавляли бы себе значимости в глазах руководства. Спортивно-шахматные чиновники получали право на длительную загранкомандировку, что в условиях “железного занавеса” очень ценилось, и увесистые гонорары. В случае матча Карпова с другим советским гроссмейстером все игралось бы дома, в Союзе. А значит, прощайте призовые, выезды за границу, визиты к начальству…

— Отчего же этого не произошло?
— В ноябре 1982-го умер Брежнев, а его преемник Андропов возвысил азербайджанского лидера Гейдара Алиева до первого вице-премьера правительства. После того как Каспаров выиграл у меня, а Корчной — у Портиша, перед Гарри поставили вопрос об отказе от матча с Корчным. Но Гарри пошел к Алиеву — и матч состоялся. Каспаров уверенно выиграл, а затем, победив Смыслова, вышел на Карпова. Дальнейшее хорошо известно: Кампоманес остановил пятимесячную дуэль Каспаров — Карпов и назначил новую, принесшую Гарри корону, которой он владел 15 лет.

— Как складывались ваши отношения с другими шахматными титанами?
— У меня с коллегами всегда были хорошие отношения. В том числе с Ботвинником и Корчным, с которыми многие не ладили. С Михаилом Моисеевичем нас связывала дружба. Она началась с подготовки к юниорскому чемпионату мира и продолжалась до самой его смерти. Как большинство людей сталинской эпохи, Ботвинник был человеком закрытым. Но мне повезло получить его расположение. Часто бывая в Москве, всегда навещал его в трехкомнатной квартире на 3-й Фрунзенской. Его жена нередко отсутствовала из-за нездоровья, и Михаил Моисеевич вел меня на кухню, готовил бутерброды, еще какие-то угощения. Вскоре после того как мы с Бертой поженились, рассказал ему, что она не может перевестись из калининского мединститута во львовский. Ректор отказывал, ссылаясь на регламентирующие документы. Ботвинник тут же набрал номер министра высшего образования СССР — и вскоре тот же ректор сообщил Берте, что никаких преград для ее перевода во Львов не существует.

— А с Корчным?
— В 1976-м я предложил спортивному руководству Львова пригласить Корчного, чтобы он поработал с молодыми шахматистами. В Ленинграде он опасался выходить из дому: за ним велась слежка. Виктор Львович был тронут теплым приемом и провел очень интересный мастер-класс. Вскоре он стал невозвращенцем, и мы увиделись лишь спустя восемь лет на международном турнире. Шахматная федерация СССР бойкотировала соревнования с его участием. Как правило, организаторам ставили ультиматум: или советские гроссмейстеры, или Корчной. В 1984-м бойкот отменили, и я был первым, кому довелось сыграть с ним в турнирах после перерыва. В день нашей партии Виктор Львович задержался у врача и на двадцать минут опоздал на игру. Я посчитал неспортивным использовать это преимущество и предложил, чтобы по десять минут отняли у обоих. Арбитр объяснил, что так поступать нельзя. Тогда я вернул Корчному десять минут, просто не делая первый ход. Партия завершилась вничью и позволила ему занять первое место. Как-то, без свидетелей, Виктор Львович сказал, что помнит тот мой поступок.

— Советские власти не жаловали Корчного в канун первого матча с Карповым в 1974-м, когда определялся соперник Фишера. На Карпова, выигравшего 12,5:11,5, работали идеологическая машина, инфраструктура, титулованные гроссмейстеры. Корчной же фактически пребывал в изоляции.
— Помните шахматную лекцию Остапа Бендера: “Мы видим, что блондин играет хорошо, а брюнет играет плохо. И никакие лекции не изменят этого соотношения сил”. Михаилу Талю никто никогда не способствовал, но он стал чемпионом мира. Разумеется, все имеет определенное значение, но суммарно внешахматные факторы едва ли тянут на двадцать процентов. Карпов победил заслуженно.

— Приходилось ли вам сталкиваться в шахматах с антисемитизмом?
— Мне — нет. Хотя в 1982-м, чтобы оправдать ставку на Карпова, в определенных кругах вспомнили, что у нас с Каспаровым еврейские корни. В 1952-м, когда было сфабриковано “дело врачей”, сборная СССР впервые участвовала в шахматной олимпиаде, и в ее состав не включили Ботвинника. Гроссмейстерам навязали голосование, в котором все молча подняли руки за неучастие чемпиона мира. Понятно, вопрос был решен без шахматистов, но, чтобы удалить из сборной такую фигуру, нужны были стрелочники. Михаил Моисеевич рассказывал мне, что не мог взять в толк, как мог так поступить интеллигентный Смыслов. Однажды он спросил его об этом. Василий Васильевич простодушно ответил: “Я думал, вы никогда об этом не узнаете”. Это огорчило Ботвинника. Позже, объясняя, отчего он негативно настроен к Смыслову, ведь тот никому ничего плохого не сделал, Михаил Моисеевич парировал: “И хорошего тоже”.

— Многие шахматисты курят. А вы?
— Бросил. В семь лет.

— Забавно.
— Мама давала мне деньги на булочки. Из них я выкраивал на сигареты “Армейские”, которые стоили четыре копейки. Однажды об этом узнал отец и дал взбучку. С той поры не курю. Высокий процент курящих среди шахматистов объясняется просто. Шахматная партия — стресс, который люди гасят или смягчают курением. Много курят во время войн. В 90-х довелось ехать в автобусе через Боснию, когда там было неспокойно. Курили все, кроме меня. Потом дня три в себя приходил.

— Шахматисту нужна физическая подготовка?
— Здоровье, конечно, необходимо. Если что-то беспокоит, трудно полностью сконцентрироваться на партии. Однако накручивать круги по стадиону или плавать в бассейне от стенки к стенке — по-моему, не лучший вариант подготовки. Шахматисту важнее накапливать положительные эмоции. Я предпочитаю горные лыжи — свежий воздух, белый снег, голубое небо, солнце и скорость!