Золотая гвардия. Ирина Шилова. Чемпионка без медали. Мама хотела, чтобы мы стали хорошими людьми

Гродненское представительство НОКа (вместе с другими своими областными собратьями) после недолгого совещания в штаб-квартире Национального олимпийского комитета приказало долго жить. Ирина ШИЛОВА — чемпионка Сеула-1988 по стрельбе — этому решению искренне огорчена. И, никуда не деться, наше интервью мы начинаем с ее вчерашнего путешествия в столицу.
— Ничего мы не добились, и это прискорбно. Не понимаю, зачем и кому это нужно. Нам сказали, мол, оптимизация, но понятно — это ликвидация. В представительстве НОКа по Гродненской области работали всего три человека, а объем работы они выполняли отнюдь не маленький. Это и ветераны спорта, и олимпийцы, и молодежь, и дети… При этом помогали еще и областному управлению спорта и туризма.
Вот простой пример. Уже четыре года мы проводим соревнования по стрельбе на призы олимпийских чемпионов Шиловой и Лукашика. Начинался турнир с областного уровня, потом стал национальным, а в этом году — с помощью представительства НОКа — международным. Это значит, что к тем же полякам наши смогут поехать с ответным визитом, что положительно скажется на подготовке белорусских стрелков.
Первый вице-президент НОКа Асташевич сказал, что дела гродненского отделения они передадут управлению спорта и туризма. Думаю, и там никто такому решению не обрадовался. Им бы со своими делами справиться, а тут такое наследие. Продвижением олимпийских идеалов должны заниматься те, у кого это получается. У Саши Курловича получалось отлично.
За эти годы был построен дом для олимпийцев, открыта стела олимпийской славы, появились два спортзала, где дети тренируются с утра до вечера. А сколько представительство помогало в проведении соревнований… Не понимаю я наших руководителей из Минска, вот честное слово.

— Приятно, что поддерживаете бывшего товарища по сборной СССР Александра Курловича.
— Он на своем месте. Это вам скажет любой руководитель из нашей области. Обидно, что Асташевич, принимая такое решение, даже не проехался по областям, не посмотрел, что делается на местах, что говорят об этом сами спортсмены.

— Обещаю продолжить тему в разговоре с Александром Курловичем. Но вернемся к тому счастливому времени, когда вы учились в обычной гродненской школе, даже не помышляя о столь романтическом виде спорта, как стрельба…
— Это, что называется, счастливый случай. У нас в школе работал военрук, который однажды привез во двор автобус с пневматическим тиром. Помните, раньше такие в парках отдыха стояли? Каждый мог зайти и проверить свою меткость. У него был хороший контакт с тренерами по стрельбе, и если кто-то из детей проявлял способности, то отправлял его в секцию. Со мной произошло то же самое. В седьмом классе.
Но, если честно, мне было неинтересно. В 14 лет заинтересовать ребенка стрельбой — трудная задача. Короче, занималась я недолго. Но тренер, отдадим ему должное, не забыл обо мне и убедил заниматься дальше. Отказаться я не могла. У команды недоставало третьей девочки для участия в чемпионате республики — на всякий случай, среди взрослых. На подготовку у меня был примерно месяц, и за это время существенно подтянула результаты. На чемпионате установила личный рекорд и вошла в десятку лучших. После этого стала считать тир своим вторым домом.
Знаете, у каждого человека должен быть стимул для занятий чем-либо. Нас с младшим братом растила мама. Папа вроде как был, но его не было. Жизнь очень нелегкая. И поэтому я благодарна судьбе, что тренер Борис Адамович Гринь тогда меня отыскал. Поговорил с мамой, которая не понимала, как это так — девочка ходит на тренировки по стрельбе. Но убедил, что дело хорошее.
До этого я три года занималась гимнастикой. Знаете, есть такие дети, которые посещают тренировки для галочки. Тренеры понимают, что из них ничего не получится, но они тоже нужны для заполнения групп в журналах. Мне это не нравилось, на меня никто не обращал внимания. Поэтому было лестно, когда за мной специально пришли из секции стрельбы.

— Какие еще стимулы имелись для занятий этим видом спорта?
— Самое главное — мне понравилось соревноваться. Обновлять свои рекорды. Борис Адамович это чувствовал и развивал мой спортивный инстинкт. Не было такого: мол, спортом можно неплохо зарабатывать. Но я поняла на том чемпионате, что это может стать хорошим подспорьем для нашей семьи. Тогда не кормили, а выдавали талоны на питание. 5,60 в день — их я могла потратить как угодно. В том числе обменять в столовой на деньги.

— Это были первые заработанные рубли?
— Не-а, еще я помогала маме мыть полы в школе, где сама же и училась. Вставали в шесть утра и уходили. В восемь начинались уроки.

— Как относились к этому одноклассники?
— Кто как, но мне было все равно. У меня такой характер. Если делаю хорошее дело, то плевать, что об этом думают окружающие. Я помогала своей семье. Мы просто старались выжить. Сама водила братика в ясли по дороге в школу, потому что мама в это время работала. Она пахала всю жизнь, но смогла вложить в нас лучшие человеческие качества.
Мама покупала шерстяные нитки, и мы с ней вязали детские шапочки, которые она потом продавала. Ее и гоняли, и в милицию забирали… Для тех времен нормальное явление, у нас не было другого выхода. Я и сама себе вязала — кофты, куртки. Мама перешивала из своих вещей для меня платья, потому что денег на новые не было.

— А как же детские удовольствия?
— Когда маме выдавали зарплату, она шла в магазин и хоть по одной, но покупала трюфели — самые дорогие тогда конфеты. Всегда говорила: “Дети, я не хочу, чтобы вы чувствовали себя хуже других”. И мы не чувствовали, я не завидовала никому. Когда начала стрелять и помогать маме, то…

— …чувствовали гордость?
— Гордость, наверное, была только перед отцом — что у нас все получается и без него. Это все, что могу сказать о нем в интервью.

— Понятно. Тогда давайте о спорте. Первый успех…
— Ой, их было так много… Я как-то быстро начала набирать форму. Во-первых, была очень работоспособная. Ну и характер, я же упорная, и все время хотелось стать лучше, добиваться новых высот.
Мой прогресс сразу заметили, особенно минские тренеры. Раньше нормативы для девушек и парней были одинаковыми, и я оказалась конкурентоспособной и среди представителей сильного пола тоже. Гринь говорил так: “Если будешь стрелять наравне со всеми, то никуда не поедешь. Ты должна быть на голову выше соперников, чтобы попадать в выездной состав”. И я всегда об этом помнила. Чтобы получить звание мастера спорта, надо было два раза выполнить норматив. Я выполнила девять раз, пока мне наконец выдали значок. В Минске то теряли документы, то забывали их нормально заполнить, то что-то еще.
Но я была спокойна. Рядом находился отличный тренер, который говорил, что по-настоящему сильный спортсмен никогда не будет никого винить в своих неудачах и обращать внимание на все наносное. Когда надо будет доказать силу, он выйдет к рубежу и сделает то, что умеет. И вот с этим уже никто поспорить не сможет. Результат-то вот он. А если начинаешь обижаться и ходить с недовольным видом, то ничего из тебя дальше не получится.
“Мастера спорта” я выполнила в 1975-м, через год после начала тренировок. Мастером спорта международного класса стала в 1978-м. В том же году попала в юниорскую сборную СССР. Потом был перерыв, связанный с рождением дочки, и в 1982-м в сборную Союза вернулась уже во взрослый состав.

— Однако вы рано вышли замуж.
— Все вовремя случилось. Володя стрелял из пистолета, тоже тренировался в “Динамо”. И когда я с ним познакомилась, был уже мастером спорта международного класса, членом сборной СССР. И это, кстати, тоже стало для меня стимулом. Мне хотелось ездить вместе с ним на соревнования, но для этого надо было попасть в команду.

— В сборной СССР приветствовались такие семейные союзы?
— Увы, нет. Главным тренером был Виктор Николаевич Шамбуркин. Как человек он мне очень нравился. Тренер тоже прекрасный, у него была лучшая команда в мире. Но он был очень строгим, для него совместное проживание на сборе супруга и супруги было неприемлемым. Считал, что это помешает достижению результата. Это, конечно, неправильно. Он с годами тоже это понял, но время-то ушло. А тогда на сборы нас с Володей старались брать раздельно. Если я попадала на одни, то он — на другие.

— Советская система. Трудно было завоевывать авторитет в сборной Союза?
— Тренеры ко мне относились нормально, но среди девочек приходилось пробиваться, завоевывать авторитет. Кто я такая? Какая-то девчонка с периферии, никто и не знал, где Гродно находится. В России хватало хороших стрелков и без меня, конкуренция приличная. А тут приехала какая-то Шешко — это моя девичья фамилия.
Шамбуркин, правда, относился ко всем одинаково, распрей в команде не терпел. И если отстреляла свое упражнение, то должна идти и болеть за товарищей по команде, никаких отъездов в город или в гостиницу. Правильно делал. И то, что команда у нас была дружной, полностью его заслуга.

— Все же трудно дружить, когда кругом одни конкурентки…
— Да, вид спорта у нас индивидуальный, и, чтобы достичь успеха, надо уметь сосредоточиться на главном. В жизни я обычный человек, но на тренировке мне никто не нужен был, кроме тренера. Работала шесть часов не отвлекаясь. Затем записывала занятие в дневник. Он мне помогал потом, когда тренера не было рядом.

— Полагаю, что в Советском Союзе проблем с патронами никогда не было.
— Это верно. У нас был знаменитый оружейный завод в Туле. Советские стрелки должны были пользоваться только отечественным оружием, надо было показать всем, что мы не хуже. И на самом деле продукция туляков была одной из лучших в мире.
Это в немалой степени способствовало тому, что успехи наших стрелков были бесспорными. Мы перевыполняли план по добыче медалей практически на всех соревнованиях, в которых принимали участие.
Патроны для нас изготавливали вручную. К Олимпиаде-80 их отдельно делали для винтовки и пистолета. У нас маленькая “десятка”, у “пистолетчиков” чуть побольше. Патроны были великолепного качества. Сергей Мартынов такими выиграл золото в Лондоне-2012. Казалось бы, за столько лет порох мог отсыреть, но нет… Когда Союз распался, он как армейский стрелок смог приобрести в обществе два ящика патронов. Их и использовал по назначению.

— Невероятная предусмотрительность.
— Приятно, что мы не подводили людей, которые делали для нас качественную продукцию.

— Ну, с оружием в СССР всегда было хорошо, а как с продуктами?
— Спортсмены не знали никаких проблем. И икра черная у нас была, и все остальное. Экипировку выдавали дважды в год. И это только в сборной СССР. Сборная ЦС “Динамо”, сборная Белоруссии — тоже два раза в год. На одежду денег тратить не нужно было. Мы практически все время сидели на сборах, а там отлично себя чувствуешь в спортивном костюме и кроссовках. В поезде и в самолете то же. Да и зачем каблуки и платья, если все время приходится таскать не только 10-килограммовую винтовку, но и обмундирование, которое весило в два раза больше.
Я могла помочь маме и родственникам. Зарплата была хорошая — 540 рублей. Плюс питание, которое давали талонами.

— А ведь еще и за границу фотоаппараты можно было вывезти на продажу.
— Мы если и возили, то только значки и матрешки на обмен. Я была очень довольна, если привозила домой какие-то иностранные значки. Ну на самом же деле круто — они все такие разные, красивые…
А вот фотоаппараты… Мне кажется, если бы Шамбуркин об этом узнал, то на следующий день такого человека не было бы в команде. Мы должны были высоко держать марку советского человека. Если проштрафился перед главным тренером, помочь тебе не смог бы и мировой рекорд — с вещами на выход. Считаю, это было правильно.

— Ваш звездный час наступил в 1988 году.
— Уже где-то с 1984-го чувствовала себя в сборной СССР довольно уверенно. Правда, на Олимпиаду в Сеул попасть было не так-то просто. Надо было взять олимпийскую лицензию, для этого пришлось выиграть Кубок мира в Лос-Анджелесе. Но меня подставили так, что перед Играми пришлось делать еще две контрольные стрельбы. При том что у меня были рекорды, и я попадала просто железно. Но я же белоруска, а моей конкуренткой была россиянка. Она же входила и в тренерский совет.
А там случился такой казус: у меня сломалась винтовка, и я выстрелила в потолок. Но так как судьи были нейтральные, мне дали возможность выстрелить еще раз. И я победила. Соперница, которая, кстати, уже имела путевку на Игры в другом упражнении, посчитала, что Шилова победила нечестно. И тогда главный тренер устроил нам еще одну перестрелку.
Так обычно не происходит, когда в тире стреляют только два человека, но в тот раз было именно так. За эту девочку переживали столько тренеров… Вся Москва, вся Россия. А за меня только Виктор Петрович Авилов, который тренировал меня в сборной и в ЦС “Динамо”.

— Звучит как “Впереди Россия, отступать некуда”…
— Именно. Но у меня с нервами было все в порядке. Знала, что сильнее. Кстати, девочка эта потом передо мной извинилась — уже в Сеуле. “Ира, прости, сама не знаю, почему так поступила”.

— Зараза…
— Не говорите так. Это же спорт. С этой девчонкой и сейчас общаюсь. А тогда, конечно, было обидно. Убеждала себя: если заслужила, то поеду.

— Какие воспоминания остались от олимпийского Сеула?
— Самые-самые-самые. Лучше Олимпиады не помню, хотя была на четырех. Не потому, что выиграла, мне нравилось в Сеуле буквально все — и город, и деревня, и люди, и кухня. Корея как-то сразу меня расположила, как только ступила на эту землю. Приятно, что на стеле олимпийских чемпионов, которая сейчас стоит в Сеуле, выбита и моя фамилия.

— Следует сказать, что ваше золото стало первым в копилке советской сборной.
— Я не думала о медали, просто делала свою работу. В финал вышла со вторым результатом, но на меня никто не обращал внимания. Возле американки, которая выбила такие же очки, крутилась уйма народа, около немки — тоже. А я пошла в тренировочный тир, села там в уголке и сказала себе: работай, как обычно, и все будет хорошо.
А когда победила, случился настоящий шок. На меня все как налетели… Журналисты ждали, кто выиграет первое золото Игр — СССР или США? Может, ставки какие-то делали?
В общем, пошла я собирать винтовку, но мне не дали сделать и пару шагов. Кто-то хватал за руку, кто-то тащил за мастерку, фотокорреспонденты чуть ли не на плечи друг другу повисли. Телекамеры прямо в лицо, вопросы, вопросы… Хорошо, что рядом были наш доктор и переводчик. Вместе с секьюрити они сделали коридор, и я смогла наконец вырваться и пойти на допинг-контроль.

— Кстати, допинг на качество стрельбы влияет?
— Не знаю, мне однажды предложили попробовать какие-то таблетки. Я отказалась и из-за этого чуть не вылетела из сборной.

— Это как?
— Отношение стало другим. Требования ужесточились, хотя и раньше они были довольно жесткие. Больше придираться стали.

— Так что ж вы не приняли эти таблетки?
— Да ну. Если я не умею стрелять, мне уже ничего не поможет. А если умею, то чужой помощи и подавно не нужно. Сама обойдусь. И вообще, зачем терять лицо советского спортсмена?

— Как отметили победу?
— Меня как олимпийскую чемпионку оставили в Сеуле до конца Игр. То, что я выиграла золотую медаль, еще примерно неделю не укладывалось в голове. Ходила по деревне, а меня все поздравляли. Потом это приелось. Стрелки наши уехали, и я попросилась на теплоход “Михаил Шолохов”, где жила советская делегация.
Своя каюта. Артисты — группа “Зодчие”, Лоза, Сюткин. Хазанов с Винокуром мне вымпел подписали. Юлий Ким, Элина Быстрицкая — очень интересная женщина, с которой мы быстро сошлись. В общем, остались приятные воспоминания.

— Вопрос дилетанта: почему вам не удалось приблизиться к своему успеху на последующих трех Олимпиадах?
— В Барселону я поехала уже на другое упражнение. Стрельба из малокалиберной винтовки на 50 метров из трех положений. У меня все спрашивали: “Почему не пневматика, как в Сеуле?” Я и сама не знала, тренеры так решили. Но, с другой стороны, 17-е место не такой уж плохой результат, в нашем виде плотность очень высокая. Кому-то везет больше, кому-то меньше.
На следующих Олимпиадах выступала за Беларусь — молодую страну, которая, по сути, все начинала с нуля. Патроны, винтовки — все осталось в Советском Союзе. Нет, оружие у нас никто не забрал, но винтовка в любом случае требует модернизации. Мой тренер остался в России, и я выезжала только за счет опыта. Проблем было много, но стоит ли сейчас о них говорить?

— 90-е годы были трудными для всех. Вашу квартиру в Гродно ограбили…
— Да, был неприятный случай. Я же не одна такая пострадавшая оказалась, у Марины Лобач в Минске произошла аналогичная история. Не знаю, как у нее, но у меня украли золотую олимпийскую медаль, и до сих пор судьба ее неизвестна.
Так что я чемпионка без медали. Да и грамоту сеульскую надо искать, не уверена, что она сохранилась со всеми нашими переездами. Только фотография с пьедестала осталась.
Самое плохое, когда преступники проникли в квартиру, там находилась 11-летняя Инга. Они ее связали и закрыли в туалете. А сами буквально перетрясли квартиру и вынесли из нее все, что представляло в их глазах хоть малейшую ценность. Начиная с видеомагнитофона и заканчивая нашими с мужем вещами, не побрезговали и детскими.
Слава богу, с Ингой ничего не сделали. Мы с мужем тогда были в Минске на чемпионате СССР, поехали туда на “Волге”. Только потом узнали, что они и ее собирались угнать.
Грабителей спугнула соседка. Она увидела возле нашей квартиры молодого мужчину, он еще вызвался ей помочь поднять коляску. Она отказалась, но тот, который стоял на стреме, понял, что его заметили. Сказал своим — и те поспешили ретироваться.
Ребенок наш, когда услышал, что преступники ушли, развязался и побежал к соседу. Тот позвонил нам, и мы сразу выехали в Гродно. Ехали и молились, чтобы с дочкой все было хорошо.
Знаете, это очень неприятное ощущение — быть в собственной квартире, зная, что в ней кто-то без тебя похозяйничал. Приехала милиция, сняли отпечатки, составили фотороботы. Кража оказалась делом рук гастролеров из Нижнего Новгорода. А наводчик был из местных, работал в тире. Второй раз они приехали грабить квартиру уже директора тира, вот здесь их и взяли. Дали, кажется, лет по шесть или семь. Как оказалось, наши вещи они сбыли в Минске, технику в Литве, а медаль отвезли в Одессу. Якобы. Но ее уже не нашли.
Больше всего нас волновало здоровье дочки: понятно, пережить такой шок даже взрослому трудно. Пришлось к психологу обращаться. Но потом, слава богу, все образовалось.

— По вашим стопам она не пошла?
— Нет. Инга стреляла хорошо, но у нее с рождения было слабое зрение, поэтому заставлять ее никто не стал. Дочь хорошо училась, окончила школу с золотой медалью, затем филфак. Сейчас руководит хостелом. А я помогаю ей двух мальчишек растить.

— Когда вы закончили карьеру?
— Профессиональную — в 45. Потом стреляла уже в свое удовольствие — где-то до 55. Ездила по Беларуси, участвовала в соревнованиях для конкуренции. Чтобы меня заметили и предложили работу. Думала, может, кому-то мой опыт понадобится.

— Понадобился?
— Нет. Поэтому и обрадовалась, что появилось представительство НОКа в Гродненской области, которое дало нам возможность приносить людям пользу. Сейчас уже понятно, что это никому не нужно. Поэтому я нигде и не работаю. В 55 лет официально вышла на пенсию.

— Большая?
— 420 рублей. Хорошо есть еще 500 — от президента.

— Для Беларуси очень даже.
— Она положена только олимпийским чемпионам, серебряные и бронзовые призеры такой привилегии не имеют. Вот за них обидно. Хотя в других бывших республиках платят всем, кто сумел взойти на пьедестал.

— Знаю, теперь вы живете в Белостоке.
— Уже пять лет. Там мой муж работает тренером в школьном стрелковом клубе. Он и открылся, по сути, с нашей помощью. Знакомый попросил приехать и поделиться опытом. Власти решили, что это очень полезное дело для города, которое будет отвлекать детей от пустопорожнего шатания по улицам.

— Как вам в Польше?
— Нравится. Что касается спорта, то проблем никаких нет. Оружие, патроны, экипировка — все на хорошем уровне. А у нас закрывают некоторые направления по банальной причине — нет средств на те же патроны.
Иногда поляки просят консультации — куда-то езжу, оказываю. Это что касается спорта. В быту, как и везде, тоже есть проблемы, но решаются они там почему-то легче, чем здесь.

— В Гродно ведь тоже можно было бы работать в стрелковом клубе.
— Ну вы такие вопросы задаете… Кому это нужно? Сама заниматься его организацией я не буду, потому что изначально не верю в успешность этого предприятия. А кто-то другой — ну это уж вряд ли. Все будет идти, как идет… Не скажу, что недовольна сегодняшней жизнью. Вокруг меня семья, муж, дочь, внуки. Жаль, в прошлом году потеряла маму. Пару недель не дожила до 82 лет. Болела очень в последнее время. Это и понятно, всю жизнь тяжело работала, хотела, чтобы мы людьми стали…