Татьяна троина. Для предложений я открыта

Вернувшись на родину, бронзовая медалистка Евробаскета-2007 готова применить полученные в Сеульском университете знания на практике. Однако пока спортивное начальство страны интересными предложениями ее не балует, что выглядит странно. Как будто менеджеров высокого полета в отрасли пруд пруди.

— После Олимпиады перед тобой стояла дилемма: играть или завершить карьеру?
— Нет. Потому как приглашение на учебу в Корею поступило намного раньше, еще до Нового года. Позвонила менеджер сборной Ира Жилач, сказала, что в НОК пришло такое письмо. Мол, подумай, это хороший шанс сделать трансформацию из активного спорта, заняться интересным делом.

— И как скоро приняла приглашение?
— Довольно быстро. Подтолкнуло то, что документы требовалось выслать в начале марта. Так что, когда вернулась в польский клуб на вторую половину сезона, уже четко представляла, что ждет впереди.

— Особые требования предъявлялись к абитуриентам?
— Главное — знание английского языка, ведь обучение проходило на нем. Для программы “Международный спортивный менеджмент” нужны были люди или работающие в спорте, или спортсмены с высокими достижениями. Идея заключалась в том, чтобы собрать представителей стран третьего мира — из развитых государств не было никого, — обучить и отправить обратно, чтобы они способствовали развитию спорта на родине.

— Сколько было сокурсников?
— Двадцать девять. Трое корейцев, остальные представляли двадцать шесть разных стран.

— Легко ли было вписаться в разношерстную компанию?
— Я человек коммуникабельный, поэтому трудностей не испытала. Просто психологически первое время, примерно пару месяцев, чувствовала себя неуютно. Резко закончила с баскетболом — было непривычно. Но это мои личные переживания, на отношениях в коллективе они не сказались. Когда же втянулась в учебу, то было уже не до того, чтобы горевать и жалеть себя.

— Много предметов изучали?
— Тридцать. По всем направлениям спортивного менеджмента. Непосредственно менеджмент, организация соревнований, структуры клубов, спортивная юриспруденция, медиапространство — изучали, как проходят трансляции игр, как все устроено, была даже журналистика. Конечно, глубоко изучить каждый предмет за неделю, дававшуюся на его освоение, попросту нереально. Зато сейчас можешь выделить, что тебя больше всего интересует. Меня — проведение соревнований. А дальше каждый волен самосовершенствоваться в выбранном направлении, потому как программа нас капитально снабдила необходимыми материалами, все в компьютере. В любое время можешь вернуться к лекции, углубиться в тему.

— Среди предметов ты упомянула журналистику…
— Да, профессор из Америки читал лекции о прессе. Делали и практические работы. Скажем, предлагал написать статью о баскетболе. Дал три десятка не связанных друг с другом информационных предложений. Типа “Кливленд” сыграл с “Бостоном”, “ЛеБрон Джеймс набрал 40 очков”, “Игрок “икс” получил травму”, “В первой половине игры “Кливленд” обновил рекорд результативности НБА”. И так далее. Надо все это использовать в связном рассказе о матче, причем объем не должен превышать ста пятидесяти слов. Учил, что надо писать простым языком — так, чтобы смог понять и двенадцатилетний ребенок. Сидишь и думаешь: ай, что тут сложного?

— А на самом деле?
— Очень сложно. Я, конечно, справилась. И надеялась, что успешно. Но когда профессор разбирал, выслушала немало критики и пожеланий. Хотя и отметил, что для первого раза вышло неплохо. Но с точки зрения профессионального журналиста, работать и работать над собой. Еще задание — рассказать о сокурснике. Опять же в ограниченном объеме раскрыть его суть, чтобы стало ясно, какой он человек. Что у него спрашивать — решать нам. Тоже нелегкая задачка. Или описать один свой день. Мы все живем одинаково, по одному расписанию, но каждый выбирает какие-то нюансы, которые считает важными, любопытными для читателей. В общем, ненавязчиво подталкивал к размышлению, определению главного и второстепенного. После этих заданий я поняла: писать тяжело. Теперь по-другому смотрю на журналистику.

— Твой выбор понятен — организация соревнований. Что главное усвоила по этой теме?
— Забавно, что профессоры, рассказывавшие нам о проведении крупных соревнований, в один голос твердили: “Никогда не проводите у себя в стране мегасоревнований”. Вот такой парадокс.

— Ого! А почему, поясняли?
— Мегасоревнования — Олимпийские игры, чемпионаты мира — это громадная трата денег, которая никогда не окупится. Страны же, которые мы представляли, небогатые, а в некоторых вообще серьезные проблемы с развитием спорта. Порой ловила себя на мысли: то, о чем повествуют преподаватели, приехавшие из развитых капиталистических стран, где нет проблем с финансированием спорта, почти невозможно перенести в белорусские реалии. Вот они говорят: надо делать так и так. А я представляю, как в какой-нибудь нашей организации буду предлагать это, а мне скажут: “Таня, вот тебе сто долларов, сделай все по науке”. Поэтому не знаю, какой процент полученных знаний можно будет применить в реалиях нашей страны.

— Надеюсь, немалый. Что интересное еще взяла на заметку?
— Социальные программы — почти не работающие у нас. Когда готовила эссе по этой теме, заглянула на страницу женской НБА. Сколько у них социальных программ! Баскетболисты ездят в госпитали, в школы — читать с детьми книжки, встречаются с ветеранами, весной сажают деревья в парке и так далее. Сравнила: что мы самой успешной сборной в командных видах спорта за десять лет сделали? Почти ничего. Были одиночные попытки девчонок проводить мастер-классы. А потом рассуждаем о том, что люди не хотят заниматься баскетболом, не приходят на матчи. Все просто: если хочешь привлечь взрослых, начни с детей. Обычная тренировка в школе да просто игра с малышами обязательно даст эффект. Ребенок придет домой и скажет: “Мама, к нам приходили баскетболистки. Мне понравилось. Пошли на баскетбол”. И какой родитель откажет любимому чаду? У нас же, за исключением “голой” фотосессии, и вспомнить нечего. Да и какую нагрузку она несла? Знаю, в клубах НБА в контракт вносится подобная работа как обязательная, и сказать “не хочу” игрок не имеет права. Неудивительно, почему мы в этом плане отстали от Америки на сто лет — там баскетбол на каждом шагу.

— Изучение корейского языка не было обязательным?
— Так как мы обучались на базе Национального университета в Сеуле, нас обязали пройти два начальных уровня изучения языка. Занимались два раза в неделю по три часа. Не скажу, что корейский язык трудный. Он легче, чем русский. И если задаться целью, я бы на нем заговорила. Память хорошая, быстро схватываю, не надо зубрить по пять часов. Поэтому экзамены сдавала без напряга. Но сказать, что разговариваю по-корейски, не могу. Знаю набор слов, необходимых в быту: “здравствуйте”, “до свидания”, “спасибо”, “пожалуйста”, названия продуктов, чтобы могла изъясниться в магазине.

— Это было актуально для тебя? Централизованно вас не кормили?
— Нет. Давали стипендию девятьсот долларов, и питайся, как хочешь. Рядом с нашим общежитием была столовая. Другой вариант — готовишь сама.

— Ты выбирала его?
— Чаще всего, да. Но должна заметить, что Сеул — ну очень дорогой город. Лишнего себе не позволишь, не пошикуешь. Я готовить люблю и, как убеждают друзья, умею это делать хорошо.

— Жили поодиночке?
— По двое в комнате. Хозяева придумали оригинальный ход: к каждому из нас подселили местного студента. Чтобы с его помощью могли ближе приобщиться к корейской культуре. Но это не сработало. Корейцы с головой погружены в учебу. Как уходят на занятия в восемь утра, только к одиннадцати вечера возвращаются. Да еще до полночи выполняют домашние задание. Так что соседку почти не видела. Утром поздороваешься, а вечером я иногда уже спала, когда она приходила. Могли неделями не разговаривать — не имелось такой возможности. Для них учеба, как и работа, и на первом месте, и на втором, и на третьем.

— Что в менталитете корейцев больше всего удивляло?
— Они чересчур правильные. Не знаю, хорошо это или плохо. Как написано, так и должно быть. Совершенно не воспринимают человеческий фактор, не понимают, что иногда стоит отступить от правил. Не гибкие в принятии решений. Надо так, так и вот так. Все. Хоть режь его, ничего не поможет. Живут запрограммированными. Мне кажется, если что-то пойдет вопреки правилам, корейцы сразу запаникуют, сломаются, не будут знать, как поступить. Иногда приходилось быть свидетелем забавных ситуаций. Как-то сидели в маленькой пиццерии. Из зала выходила пара, парень отодвинул стул, и тот оказался напротив входной двери. Заходит следующий посетитель и упирается взглядом в этот стул. Наш человек что бы сделал? Отодвинул его и вошел. Кореец же долго смотрел — вероятно, соображал: раз стул стоит, значит, так надо. Протиснулся внутрь, заказал пиццу, сел на этот стул, чуть подвинув. Когда же уходил, поставил его точно на то же место перед дверью.

— Смогла бы жить в Корее?
— Добровольно туда точно не поеду. Не моя это страна.

— А какая, кроме Беларуси?
— Польша. В Гдыне был мой первый профессиональный клуб — “Лотос”. Сильная команда, отличный коллектив, красивый город — все удачно сложилось, опыт оказался позитивным. Понравилась еще Рига. Но там клуб обанкротился, пришлось уехать.

— Самое длительное твое пребывание за границей — в Америке, куда ты улетела семнадцатилетней. Было страшно?
— Не помню. Честно. Наверное, если бы случилось что-то неприятное, в памяти отложилось бы. Тогда все воспринимала просто: надо ехать — поехала. Америка — вау! Удивление было — это точно. Но совсем по другому поводу. У нас какие ассоциации с Америкой? Небоскребы, мегаполисы. Я же приехала в маленький город, где проживало двенадцать тысяч. Представьте картинку: четыре административных здания колледжа, где предстояло учиться два года, спортивный зал, а вокруг до горизонта поля. Где Америка? Покажите!

— Была разочарована?
— В какой-то степени, да. Но мне повезло: жила в очень душевной семье, где обо мне заботились, как о родной дочери. Всегда вспоминаю их добрым словом. Так что Америка для меня — тоже сплошной позитив.

— Особенно если учесть, что играла за университет Южная Каролина, который занял шестое место среди сильнейших студенческих команд США.
— Да, приятные воспоминания. К слову, пару лет назад студенты университета выиграли чемпионат страны. Молодцы!

— Ты поставила точку в игровой карьере. Какое чувство превалирует?
— Осталось много неудовлетворенных амбиций.

— Это касается и сборной?
— В первую очередь. Конечно, приятно с клубом стать чемпионом страны. Однако эти соревнования не сравнятся с Олимпиадой, чемпионатами мира и Европы. Совсем другие вершины.

— Но ведь ты завоевала бронзу Евробаскета, участвовала в двух Олимпиадах…
— С этой точки зрения — да, вроде бы успехи есть. С другой стороны, бронзу мы добыли десять лет назад. Вроде бы выступали успешно, входили в пул сильнейших команд Старого Света, а до пьедестала больше не дотягивались. Вот что гложет.

— Можно поправить положение. Возвратиться на площадку желания не появилось?
— Ой, не спрашивайте. Наверное, не наигралась. Но возвращаться некуда. Скажу откровенно: играть в нынешней сборной мне было бы неинтересно. Другие люди, другой коллектив.

— Не совсем. Основной костяк же остался…
— Как объяснить? Я не чувствовала бы прежнего спокойствия. В той команде знала: рядом девчонки, которые помогут, выручат, и все будет в порядке. Сейчас бросается в глаза, что на площадке много недопонимания, незнания того, как максимально использовать сильные стороны лидеров. Скажем, никто не может пасом загнать Веремеенко под кольцо. Настя мечется вокруг трехсекундной зоны — ни команде пользы, ни себе удовольствия. И так практически на каждой позиции. Раньше было иначе: мы прекрасно чувствовали друг друга и максимально использовали козыри партнеров.

— В твоих словах скрывается критика нового тренерского штаба во главе с Трофимовой.
— Надеюсь, она не обидится. В любом случае рано ставить оценку ее тренерской работе. Полтора года — малый срок для становления новой команды. Поэтому шероховатости, о которых говорила, неизбежны. Мне кажется, Трофимовой стоило кардинально сменить состав, сделать ставку на молодежь и готовить ее “под себя”. Она же выбрала более сложный путь — оставила половину прежней команды. Можно сколько угодно рассуждать о профессионализме, но я уверена, что человеческий фактор никуда не уходит. И Наташе тяжело накричать на вчерашних подруг, с которыми съела пуд соли, и им непросто выдерживать субординацию. Я, например, не знаю, как повела бы себя в подобной ситуации. Тем более что Наташа — моя очень близкая подруга. Ей непросто с двух сторон. И в профессиональном плане, ибо пока не обладает опытом работы с командами такого масштаба, и в психологическом.

— Недавно добавился и третий — Наталия Владимировна стала мамой. Как ты отнеслась к тому, что уже через неделю после выписки из роддома она руководила игрой сборной?
— По-другому и быть не могло. Надо знать Наташин сильный характер. Она из когорты старой гвардии, для которой слово “надо” ключевое. Болезнь, травма — без разницы, если тренер сказал “надо”, выходишь и играешь. Вероятно, посчитала, что ее нахождение на “мостике” необходимо сборной.

— В одном из интервью ты сказала, что руководить женским коллективом должен только мужчина.
— Своего мнения никому не навязываю. В обеих американских командах — колледжа и университета — моими тренерами были женщины. Хлебнула. Лично мне легче работать с мужчинами.

— Ключом к этому не является твоя же фраза, что по характеру ты больше мужчина, нежели женщина?
— Может быть. Характер у меня действительно не классический женский. Надо уметь управлять бабами. И не так, что она мне слово, а я в ответ десять. Чтобы в коллективе не возникало женских перепалок, должны управлять мужчины. Они по-другому видят ситуацию, не так подвержены эмоциям, как мы.

— У Буяльского получалось?
— Возможно, Анатолий Сергеевич не со всеми вел себя правильно, но в целом хорошо подходил на роль женского тренера.

— Последние матчи сборной ты смотрела с трибуны. Ощущения?
— Ужасные! Так и порывалась выскочить на “поляну” и закричать: “Вот так надо сыграть, неужели вы этого не понимаете?”

— Федерация устроила тебе, Трофимовой и Ануфриенко проводы из сборной. Правда, они прошли как-то буднично. Признаюсь, я даже пропустил их — брал после матча интервью. С точки зрения дипломированного менеджера, что сделано не так?
— Само чествование прошло замечательно и трогательно — спасибо федерации. Но организация, конечно, подгуляла. На мой взгляд, подобное мероприятие лучше проводить до игры, а не когда зрители массово покидают трибуны.

— Сакраментальный вопрос: что дальше?
— Пока не знаю. Ощущаю какой-то внутренний тормоз. Я всю жизнь в баскетболе, знаю его хорошо. Заняться чем-то другим? Будет ли мне это интересно? Конечно, если почувствую вкус к работе, все станет на свои места.

— Ты трудоголик?
— Ой, нет, по натуре я ленивая. Но! Если что-то начинаю делать, то все выполняю качественно, на совесть. Я очень обязательный человек.

— Конкретные предложения поступали?
— Был предварительный разговор с Максимом Владимировичем Рыженковым и Андреем Анатольевичем Балабиным — интересовались моими планами. Ответила, что открыта для предложений. Посмотрим, возможно, пригласят в федерацию.

— Первое предложение — участие в жеребьевке чемпионата мира U-17. Как себя чувствовала в образе вершителя судеб?
— Слава богу, я только показывала номера команд. А эту роль поручили Татьяне Михайловне Белошапко. Думаю, вот достала бы я в соперницы белорускам Америку, как девчонкам и тренерам потом в глаза смотреть? А вообще, было интересно. Будучи спортсменкой, никогда живьем не видела жеребьевок. Оказывается, интригующее мероприятие.