Арямнов возвращается. Во всем мире у меня по-прежнему только один конкурент — штанга

На международном уровне мы не видели этого тяжеловеса с чемпионата Европы 2014 года, где он завоевал бронзу. А потом, в марте 2016-го, вовсе объявил о завершении карьеры из-за травм и болячек… Естественно, с учетом новых обстоятельств хотелось услышать более подробные комментарии олимпийского чемпиона Пекина. За ними корреспондент “ПБ” отправился в непритязательный зал борисовской ДЮСШ олимпийского резерва, где тренируется Арямнов, — и застал его в самом что ни на есть боевом расположении духа.

— Много внимания почувствовал к себе за несколько последних дней?
— Да. И, если честно, все довольно неожиданно. Востребован прессой примерно так, как раньше после удачных международных стартов.

— Это же хорошо. Или нет?
— Нормально. Чем больше меня слышно, тем больше могу рассказать о себе правды — в отличие от того, что иногда пишут без моего ведома.

— Один из главных посылов Шершукова в словах о тебе — возможное переформатирование категорий. Возникновение веса до 110 килограммов и вправду будет идеальным вариантом?
— Все еще на уровне слухов — точная информация поступит летом. Пока моя основная категория 105 кэгэ. Под нее и буду “пристреливаться”: уже долго нахожусь на диете и вешу немного.

— Сколько?
— 112 килограммов. А согнать даже десять — для профессионала не проблема. Если надо, могу сделать это за пять дней.

— Шершуков говорит, что тебе предстоит выиграть конкуренцию у молодых.
— Если у меня в мире нет конкуренции, отчего она будет в стране? Не думаю, что в нашей сборной есть тот, кто может серьезно со мной потягаться. Поймите правильно: просто говорю, если хорошо себя чувствую, то конкурирую только со штангой.

— Кто главным образом тебя нынче поддерживает?
— Подписчики видеоблога на ютубе. Люди мне верят и, между прочим, помогают финансово. Моя основная зарплата в спортшколе, где сейчас работаю (если брать без всего, что высчитывают) — 250 рублей. На спортивное же питание и фармакологические препараты надо тратить пусть не тысячи долларов, но, по крайней мере, очень серьезные суммы. А на своем канале делюсь информацией — и радуюсь, если помог человеку. У меня там хороший социум: все тяжелоатлеты, любители и фанаты спорта. Находим общий язык, поскольку знания, которые им даю, тоже бесценны. Оттого и не проблема попросить у ребят, если мне нужно. Иногда даже отчитываюсь за то, что присылают — делаю фото или видео того, что приобрел для подготовки. Никого не обманываю и зарабатывать на подписчиках блога не хочу.

— В нем ты сказал, что лечил спину. А что вкладывал в понятие “лечил голову”?
— Спина — это так, небольшая травма. В основном беспокоило бедро, которое вылечил. А по поводу головы… Всегда выстраиваю планы как минимум на год, а то и на несколько лет. И если что-то выпадает… Вот вроде бы обещали немного денежной поддержки от государства, но это оказались лишь слухи. Короче, мне опять надо рассчитывать на подписчиков, которые помогают. Просто это немножко выбило из колеи: помимо того что вкладываю в свою подготовку неимоверные, по белорусским меркам, средства, нужно ведь и семью кормить. У меня дочка, ей скоро в школу — семь лет в сентябре. И жена, которая тоже требует некоторых вложений — как и у всех.

— Вправду веришь, что можно помочь раскрутить тебя лайками и комментариями?
— Почему нет? После того как выпустил всего один видеоролик, к моим нескольким тысячам подписчиков добавилось около восьмидесяти человек.

— Не боишься обратного эффекта? Болельщики ведь разные — есть и те, кто сразу заговорил: серьезные “веса” Арямнов может поднимать только в буфете…
— Такое на моих форумах не говорят — только на ваших. Гадости распространяют люди, которые меня совершенно не знают. Очень много разных слухов ходит — и хороших, и плохих, но это не всегда правда. Да, когда-то весело отдыхал или просто делал что-то не так, как все. Вот раньше у меня были проблемы и конфликты с главным тренером…

— С Гончаровым.
— Да. Он любил выносить сор из избы, поскольку я его напрягал — чтобы он был профессиональнее. Короче, лучшей защитой стало нападение, оттого пошла и волна негодования: если уж Арямнова главный тренер критикует… В итоге все хотели видеть меня плохим, и я специально показал, до какой степени могу быть плох. Но это долго не продлилось, ведь я совершенно адекватный человек. Уж если вылечил настолько серьезную травму, которую многие даже не помышляли бы лечить, — причем так, чтобы вернуться в большой спорт… Да и результаты у меня сейчас достойные. Если взять последний чемпионат Европы, могу на абсолютно каждой тренировке брать веса тройки лучших. Думаю, очень неплохо для человека, который тренируется дома и у которого недельный режим не расписан.

— Сам себе тренер?
— И менеджер, и психолог, и врач — короче, человек-оркестр.

— Травма, о которой говоришь, — то же бедро?
— Да. Оно было порвано в разных местах около десяти раз или даже больше. Где-то заживало, где-то нет… Плюс на фоне этой постоянной проблемы и воспалений стал немного стачиваться тазобедренный сустав. Образовалась в нем и киста. Повезло, что выбрал очень удачный метод лечения — уже восстановил бедро близко к ста процентам.

— Какие веса тебе поддаются теперь?
— Рву 170, толкаю 215. Достойный результат, и сейчас эти веса могу хоть каждый день поднимать. А на большие стараюсь не замахиваться — нет смысла.

— Почему?
— В моих питании и тренировочном режиме много недостатков, при которых очень сложно работать. В своем зале выжал то, что могу. А дальше — этап, выходить на который дома очень опасно. Добрался до определенного уровня и хочу на нем закрепиться — короче, нарабатываю базу. Чтобы в дальнейшем, попав в сборную, двигаться вперед большими шагами, а не по килограмму “выбирать”. Чтобы, вернувшись, стать самым сильным человеком в стране сразу же — беспрекословно и на сто процентов. Чтобы мне никто не смог ставить конкуренцию и не возникало никаких вопросов.

— Твои соревнования в последнее время — какой уровень?
— Их было только три, из них два официальных. Выиграл два чемпионата области: первый раз поднял 165/195, второй — 170/215. И третий, в начале марта, — 170/195. Тогда у меня уже немного побаливали мышцы спины, но все равно принес команде Борисова победу.

— Ориентиры на май?
— Сборная у нас дисквалифицирована и стартов нет. Готовлюсь, чтобы попасть в команду, сдать допинг-контроль и стать ее полноправным членом. Это первоначальная задача. А еще очень долго никуда не выезжал — потому что были небольшие проблемы с законом: я на домашнем аресте до 27 апреля. Но, возможно, скоро отправлюсь в небольшое турне по стране или за рубеж — показать себя и посмотреть на других. За два года, которые провел дома, возобновил общение со многими деятелями спорта в ближнем и дальнем зарубежье. Эти ребята постоянно организовывают показательные и профессиональные соревнования. Ну, засиделся — хочется работать и не останавливаться. А если сборная снимет финансовую нагрузку хотя бы по фармакологии и правильному питанию, смогу гораздо больше времени уделить тренировкам. Вот потому пока и нет стабильного режима подготовки. И лишнее поднимать опасно — с учетом нагрузки помимо спорта, которая отнимает силы и время.

— Напомни, в связи с чем у тебя домашний арест?
— Ну, как обычно у меня ситуация… Раньше часто ездил за рулем с небольшим количеством алкоголя. Но я много рассказывал про это. У меня особая подготовка. Считаю, росту мышц очень способствуют пивные дрожжи — и особенно они не помешают в тяжелой атлетике. Я профессионал высочайшего уровня — знаю, что и как работает. Просто иногда употреблял пиво не в то время и не в том месте. Где-то, может, и злоупотреблял, но это был реально такой метод подготовки. Спортсмену с внушительной мышечной массой небольшое количество пива надо употреблять регулярно: пивные дрожжи наливают мышцы, быстрее их восстанавливают, улучшают кровообращение — в общем, дают хороший эффект. А что потом садился за руль, меня, конечно, это не красит. Никогда не ездил в стельку пьяным. Но когда нарушил — с небольшим количеством алкоголя в крови перегонял машину и меня поймали — то оказалось: если у тебя уголовное дело не закрыто, ее отнимают… Иногда законы государства беспощадны, и ничего тут не поделаешь. Пять лет не попадал в такие истории, а здесь просто кто-то сдал. Впрочем, не оправдываюсь: надо брать ответственность на себя. Тем более у меня она всегда серьезная. Нести белорусский флаг в мире, держать его гордо — тоже большая ответственность.

— Ты всех рассмешил словами про “пердоний”, который формируется в организме спортсмена при употреблении сала.
— Думал, что президент шутит, вот и сам немножко пошутил. Оказалось, он говорил серьезно. Но с моей точки зрения сало — продукт не для профессиональных спортсменов, и есть уйма способов его заменить. Когда я находился в оптимальной форме, сало вообще не употреблял, поскольку это не было полезно на тот момент времени. Сало — хорошо, но не для профессионалов. Вот насколько вам смешно слышать про “пердоний”, настолько же мне было смешно, что сало нужно есть всем спортсменам.

— В этом слове легко угадывается отсылка к мельдонию. А не кажется ли тебе, что тяжелая атлетика в связи с захлестнувшими ее частыми допинговыми скандалами стремительно теряет реноме?
— Не воспринимаю слово “допинг”. Для меня оно дебильное. Во многих препаратах в обычной жизни — даже в назальных каплях — есть такие составляющие. Но в моем понимании допинга нет — есть конкретный препарат, который им стал. Значит, надо заменять его другим. В профессиональном спорте — особенно в физически затратных видах — постоянно есть фармакологическая поддержка сердца, мышц, кровеносной системы. Без нее нельзя тренироваться — можно умереть от перенагрузки. Вообще же считаю, что многие страны в разных видах дошли до предела человеческих возможностей. А другие этого еще не понимают — они не достигли уровня, когда надо начинать употреблять определенные медпрепараты, чтобы не умереть.
А почему сейчас мельдоний “затрещал” в других видах? На всем постсоветском пространстве этот милдронат использовался и будет использоваться. За рубежом же есть много мудрецов, которые все сравнили, заменили его препаратом идентичного действия, но другого состава — и используют как разрешенный. А нас из-за того, что на постсоветском пространстве кризисы какие-то — отстаем немножко в развитии от той же Америки по разным пунктам, но в штанге чуть-чуть опережаем, — решили “приземлить”. Тем более и санкции идут, и считают, что российский президент долго засиделся, — в общем, всякое-разное… Думаю, эти санкции на нас и повлияли. Увидели древний препарат, который мы не меняем, — взяли и запретили, потому что у них есть возможность нами манипулировать. Многие спортсмены из-за этого пострадали.
С другой стороны, запрет мельдония дал нам хорошего пинка под зад — заниматься спортивным питанием и фармакологией. Если наши мудрецы реагируют и делают какие-то изменения только после нормальных пинков, то надо чаще их выдавать. Чтобы задницы у них болели — и они не сидели на них ровненько, а шевелились, двигали вперед спортпит, фармакологию и спортивную медицину в целом.

— При упоминании о традициях нашей тяжелой атлетики не обойтись без фамилий Тараненко и Курлович.
— С Тараненко разговаривал, может, полраза. С Курловичем общался больше, хотя в основном просто изучал тренировочные методы обоих. Помню, Александр Николаевич сказал: “Андрей, честное слово: хочу, чтобы ты тоже стал двукратным олимпийским чемпионом”. Я видел, он говорил правду. И для меня это очень серьезная фраза. И смерть Курловича стала ударом.

— Как и для всей страны.
— Не знаю… Понимаете, можно много болтать — и ничего не делать. А можно просто сделать вид. Для меня же это действительно утрата. И могу предположить, почему все произошло скоропостижно. После завершения карьеры человек долго не мог себя найти в различных сферах. Думаю, это намного серьезнее повлияло на него, чем нагрузки. Когда ты двукратный олимпийский чемпион и у тебя нет работы… Потом, наконец, попал в русло — стал представителем Беларуси в тяжелоатлетическом мире. Но все равно, мне кажется, прежняя невостребованность сказалась здесь больше всего.
Если бы у нас была хоть минимальная поддержка — как даже в соседней России, где есть пожизненное дополнительное материальное обеспечение олимпийским чемпионам. Сделать и у нас, чтобы ребята не пропадали, а то ведь в основном пропадают… У кого получилось, пошел в бизнес — если успел накопить денег или имел поддержку, знакомых. У кого не вышло, у того и дорожка не очень длинная. А после таких успехов оказаться у разбитого корыта крайне сложно психологически. Вот что больше всего сокращает жизнь спортсменам.

— Вместе с тем из тебя энергия так и прет.
— Всегда вижу солнце на горизонте и не сдаюсь. Но, может, не у всех такой сильный характер, с которым вылезешь из любого “партера”. Например, у многих есть сила выступать на соревнованиях. Но не у всех она есть для борьбы с негодяями — в обществе, которое за нас отвечает.

— Ты говоришь, твой единственный конкурент — штанга. Уверен?
— На сто процентов. Никогда в жизни у меня не было никакой конкуренции со спортсменами — есть только она. Мы и разговариваем с ней, и размышляем — короче, общаемся. Иногда вижу, что штанга не хочет слушаться — прыгает, шумит… Тогда прошу ее быть тише и аккуратнее. Мы отлично понимаем друг друга.

— 17 апреля тебе исполнится тридцать.
— Своего возраста ни капельки не чувствую — кроме того, что голова стала покрываться седыми волосами. Но когда это началось, понял: все идет от психологического состояния и наследственности — и ни от чего другого.

— У тебя решительный настрой: мол, все будет здорово. А вдруг нет?
— Я знаю, что у меня все получится. И быть иначе просто не может.

Обвал штанги
Сенсационно неприятной новостью огорошило вчера поздно вечером агентство Рейтер. Оно сообщило, что Международная федерация тяжелой атлетики (ИВФ) решила выделить России, Казахстану, Азербайджану, Армении и Беларуси минимально возможную олимпийскую квоту на Игры-2020 в Токио. То есть на главный старт четырехлетия от нашей страны смогут заявиться всего два спортсмена (мужчина и женщина). ИВФ придумала эти новые правила для тех федераций, которые своими массовыми допинговыми “залетами” поставили тяжелую атлетику на грань исключения из олимпийской программы. Теперь если представители страны допустили более 20 нарушений антидопинговых правил с 2008 по 2020 год, то национальная федерация сможет выставлять на Игры только двух атлетов. Если тяжелоатлеты одной страны совершили от 10 до 19 нарушений антидопинговых правил, то от нее на Игры поедут два спортсмена и две спортсменки. В данную категорию пока попадают девять стран, в том числе Болгария, Иран и Индия. Ранее Международная федерация тяжелой атлетики лишила сборную Беларуси одной квоты на Олимпиаду-2016 из-за положительных допинг-проб в период квалификации к Играм.