Олимпийская надежда. “Даже Домрачева не станет говорить, что в Пекине завоюет медаль”

— У вас почти тысяча подписчиков в инстаграме. Сколько было до Олимпиады?
— Во время Игр и после медали на минском этапе Кубка мира их количество резко выросло — человек на двести. Заметила, что на меня подписано много детей, поэтому стараюсь сделать страницу правильной: чтобы отражала мою спортивную жизнь и не касалась личной. Вообще фотографироваться не очень люблю.

— Зачем тогда завели профиль?
— Чтобы иногда полистать свою ленту, пересмотреть, чем занималась. Для чего люди ведут инстаграм? Сохранить что-то в памяти. Зависимости от соцсетей у меня точно нет. Могу обойтись без них. Зато в свободное время теряю по несколько часов в ютубе. Для меня это отдых. От тренировок или бытовых дел, вроде уборки квартиры, устаешь. Ютуб меня от всего отвлекает.

— Какой канал любимый?
— Да много таких. Включаю самое разное — от передач про путешествия до обзоров beauty- блогерш. Еще подписана на канал “Б-5”. Смотрю там, например, выпуски “Игр “на вырост”.

— В быту вас стали узнавать чаще?
— Только дети и в основном на “Минск-Арене”. Подходят и говорят: о, видели вас на Олимпиаде, вы такая хорошая, так бежали! А вот таксисты не узнают. (Улыбается.) Я ведь не олимпийская чемпионка.

— Довольны выступлением в Пхенчхане?
— Рада, что финишировала в топ-8 — это высокий уровень в профессиональном спорте. Но я себя не реализовала. Не сделала на Олимпиаде то, что удавалось при подготовке к ней. Тренировки показывали, что могу пробежать лучше. Поэтому, мне кажется, я и взяла медаль на минском этапе Кубка мира. Ведь летом выполнила все объемы, включая участие в велогонках и марафонах на роликах, и даже больше. Сумасшедшие моменты, когда никто тебя не понимает, и даже самой трудно переваривать такие нагрузки. Но — нет медали. Оставалось чувство недосказанности…

— На Играх ближе всего к пьедесталу вы подобрались в масстарте — шестое место.
— Мне больше нравится бежать три и пять километров. На масстарт тяжело надеяться — зачастую это удача и разный характер гонок. Иногда группа вообще не форсирует события, иногда — кто-то пытается уйти в отрыв на каждом круге. В олимпийском масстарте четвертое место заняла эстонка Саския Алусалу, которая даже не входит в топ-3 дивизиона “В”. А я даже не заметила, как она ушла в отрыв, — иначе сто процентов рванула бы за ней. У меня были два плана на гонку — “А” и “Б”. “А” провалился: одна иностранная спортсменка предложила вместе организовать отрыв, но в итоге не смогла — ей не хватило сил. Тогда пошел в ход план “Б”, согласно которому планировала побороться за очки. На третьем промежутке получилось.

— Спортсменки договариваются прямо во время гонки?
— Нет! Надо, чтобы не видели остальные. Если заметят, как вы шушукаетесь, сразу догадаются о сговоре. Это происходит, например, на разминке.

— Шестое место представляет для вас ценность?
— Конечно. Как и седьмая позиция на “пятерке”. Можно сказать, что я в топ-8 на длинных дистанциях. Ощущаю себя еще не на пьедестале, но уже среди сильнейших. Я с каждым годом становлюсь профессиональнее, опытнее. Но передо мной нет больших авторитетов, за которыми можно повторять и учиться. Поэтому прогресс растягивается во времени.

— Какие мысли прокручиваются в голове на дистанции?
— До 18 лет думала: “Господи! Мама, зачем мне это? Это моя последняя “тройка” в жизни. Марина, зачем тебе это надо? Ну ты ведь просто плетешься, Марина!” У меня было совершенно неспортивное, нечемпионское мышление. Я просто терпела. А потом перешла к Сергею Минину и заметила, что начала думать по-другому. Мысли исключительно про гонку, тактику, о спортсменке, за которой нужно держаться или которую не отпустить. Я сконцентрирована на сто процентов.

— Самое яркое олимпийское впечатление?
— Соревновательное — забег Игната Головатюка на пятьсот метров. Спринт, заряд бешеный, усидеть невозможно. Я принесла с собой флаг. И если бы Игнат хорошо выступил, бросила бы ему, чтобы поднял над головой. Бытовое — возвращение с арены в Олимпийскую деревню на велосипедах. Как мы — я, Головатюк и наш тренер — пожалели об этом! Ветер был дикий. Почти шторм. Все в песке. На пустыре меня просто сдувало с дороги. Было не по себе.

— На следующей Олимпиаде ставите себе целью медаль?
— Все спортсмены хотят расти. Но даже Домрачева не станет говорить, что в Пекине завоюет медаль. Это непрофессионально. Правильно говорить: буду тренироваться и мечтать. Чтобы заводить разговор о медалях, надо для начала проявить себя на этапах Кубка мира, пробиться в топ-3 мирового рейтинга… И совсем другое дело поехать на Игры так, как было в этот раз, — без единой победы в Кубке мира.

— На входе в овал висит таблица рекордов арены. Там голландки, чешка и нет белорусок…
— Посматриваю в ту сторону. Меня это не сильно тревожит в отличие от многих, как я заметила. Тем не менее будет приятно поставить рекорд на родной арене. На три километра время вполне подъемное, на полтора — очень внушительное. Но мне по силам побить эти результаты. Это не космос.

— Почему коньки? Не самый очевидный выбор.
— Ну да. Пришла за старшей сестрой и осталась. Сама этот вид не выбрала бы. Даже сейчас сижу с фиолетовыми губами — не могу согреться. Люблю тепло. Конькобежный спорт — это ведь не только бег по кругу. При подготовке у нас в программе велогонки, ролики, хоккей. Когда играю в хоккей, мой мозг вообще выключается — лечу на любого и плевать, что ребята крупнее и при столкновении мне несдобровать. Купила себе защиту на колени. Ношусь как сумасшедшая. Даже задумывалась, что хоккей — это мое. На коньках кататься умею, скорость есть, ловкость тоже.

— Вы следите за карьерой Дарьи Домрачевой. В Пхенчхане пообщались?
— Видела, что к ней все так и ломятся поговорить. Ее энергетика физически ощущается. Сильная натура. Мне нравится следить за ней, фиксировать ее победы, но не беспокоить лишний раз. Кажется, у Дарьи уже голова болит от того, что каждый хочет с ней сфотографироваться и поговорить.

— А сами биатлоном могли заняться?
— Нет, но я часто думаю, что вид, в котором оказалась, для меня слишком короткий. Даже “тройка”, “пятерка”, масстарт — это максимум восемь минут. Мне же нужно как минимум двадцать-тридцать. В двухчасовой велогонке бешеный пульс, запредельные нагрузки — и что-то во мне включается. А про биатлон думала, конечно, но переключаться было поздно.

— Обычно девочкам фигурное катание нравится.
— Очень субъективный вид. Выступил — и кто-то там решил, насколько хорошо ты прыгнул и красиво станцевал. К тому же мне нужны скорость, сила, выносливость. Сколько ни смотрю фигурное катание, мне не хватает скорости. Медленно все происходит. Не понимаю, как люди ходят на шоу Авербуха и полностью заполняют “Минск-Арену”. Может, это действительно красиво, но совсем не мое. Не цепляет.

— А футбол смотрите? Как там со скоростями?
— Не смотрю, но сама играть люблю. На экране футбол выглядит медленнее, чем коньки.

— Со Свеном Крамером знакомы?
— Да. Может сказать: хэллоу. Подмигнуть. Улыбнуться. Крамер — он такой.

— В чем феномен голландцев, которые забирают в коньках львиную долю медалей?
— В голландских городах овалы через каждые двадцать-тридцать километров — как у нас заправки. Каждый ребенок там на коньках. Селекция бешеная. Ну и перед глазами десятки примеров для подражания — Крамер, Вюст… Вот и весь секрет. Уверена, если бы в Беларуси занимались так же массово, мы показывали бы такие же результаты. Причем конькобежный спорт самый медалеемкий на Играх. От него высокая отдача.

— Может, мы не те виды развиваем? Под летнюю Олимпиаду надо плавание, под зимнюю — коньки.
— Надеюсь, наш тренерский состав займется этим. Хочется на следующие Игры отправиться в расширенном составе. У нас не индивидуальный вид спорта. Я не могу одна выйти и кататься. При подготовке к Играм обстановка была грустная. Спортсменов нет. Я в основном с юниорами тренируюсь, а они уехали в США готовиться к чемпионату мира. А одна я не могу выполнить тот объем, который выполняю с командой.

— Минский овал хороший?
— Идеальный. Обожаю минскую арену. Здесь есть все: и тренажерный зал, и комната, симулирующая горную подготовку, и места, где можно отдохнуть или перекусить. И круг здесь могут сделать очень быстрый.

— Лед загружен?
— В принципе много детей занимаются, а “Незамерзайка” собирает больше 300 участников.

— Коньки — доступный вид спорта?
— Вполне. Но не такой, как плавание, где надел плавки — и плыви. Или бег, где купил кроссовки — и беги. Надо приобрести те же коньки. В ГЦОРе выдают какие-то на первое время. Но не личные — их приходится сдавать.

— Сколько у вас пар?
— Одна, сделанная в Голландии по слепку ноги. Стоит такая около двух тысяч евро.

— Дорого.
— Еще комбинезон — около тысячи евро. А сколько этих комбинезонов надо на сезон… Сейчас начала считать: недешевый все- таки вид. И ролики нужны, а они тоже в сумму около двух тысяч евро обойдутся. Но я четыре года занимаюсь профессионально и много денег вкладываю в себя. Если понимаю, что нужны ролики или витамины, я их куплю, а не буду ждать, когда выдадут.

— Что будете делать, если ваша единственная пара коньков порвется на соревнованиях?
— Ну, есть запасные, похуже. Но вероятность, что с коньками что-то случится, очень мала. Может, спринтеры чаще сталкиваются с такой проблемой.

— На какой срок хватает одной пары?
— Нынешней пользуюсь уже года два. Думаю, еще как минимум сезон отбегаю. Через три-четыре года ботинки становятся мягкими. Ухудшается контакт. Чем жестче ботинок, тем большее усилие можно приложить.

— Комбинезоны высокотехнологичные?
— Да. В Голландии их еще подшивают по меркам каждого спортсмена. Чтобы сидели идеально. Но и рвутся быстро. Я в олимпийском комбинезоне упала один раз. Причем за всю карьеру только два раза падала на соревнованиях. Оба раза нелепо. После Пхенчхана участвовала в чемпионате по спринту. Пробежала пятьдесят метров, вошла в поворот… Не поняла, что случилось, — а уже в борту. На попе дырка приличная. Дома постирала форму, а затем передала в НОК. Может, надо было зашить…

— На этапах Кубка мира можно заработать?
— Конечно. Первая тройка в каждой дисциплине получает денежный приз от международной федерации. Кроме того, есть бонусы для первой десятки в рейтинге на каждой дистанции. За первое место, по-моему, дают 15 тысяч долларов.

— В 18 лет вы закончили карьеру. Эмоциональное решение?
— А чего дальше заниматься? Результат стоял на месте. Я работала, но в техническом плане мой тренер ничего не давал. Это глобальная проблема. Спортсмены прогрессируют, а те, кто учит, думают, что они супертренеры. Но результаты будут расти у любого ребенка, если он ходит на лед три раза в неделю и делает элементарные упражнения. Ведь дети взрослеют, становятся выше, крепче. Но в 18-19 лет, когда организм сформирован, развитие останавливается. И я все бросила.

— И начали работать тренером.
— Окончила минское училище и надо было два года отработать. На заочном училась в БГУФКе. Видела, как Сергей Минин проводит занятия. А мой друг Руслан Тоболич как-то сказал: приходи, на роликах покатаемся. Я купила дорогущие ролики, пришла и сразу попала на контрольный старт, в котором обогнала всех девочек из группы Минина. Тренер понял: надо брать. В национальную команду я попала только в 22 года. Понимаю, сколько времени потеряла. Если бы в детстве появился специалист, умеющий правильно тренировать, может, пхенчханская Олимпиада стала бы для меня не первой…

— А могли вообще оказаться вне спорта?
— Когда завязала, целое лето работала в туристической фирме агентом. И поняла, что офис, стол, работа за компьютером — не для меня абсолютно. Мне нужно движение. Тогда я захотела работать тренером — это намного активнее, хотя и зарплата поменьше на начальных этапах.

— Выходит, уже знаете, чем займетесь, когда придет время завершать карьеру?
— Вижу, что могу помочь своему виду. Сегодня крайне мало людей, которые понимают, как организовать тренировочный процесс. Мы отстали от заграницы лет на пятьдесят. Хотя давно могли бы шагнуть вперед — дети ведь везде одинаковые. Причем я не гонюсь за местом Сергея Минина. Но вот детям я смогла бы кое-что объяснить — движения, технику. За рубежом в 13 лет ребенок уже понимает, от чего зависит скорость, а у нас в этом возрасте только начинают ставить посадку. Причем там не делают ничего сверхъестественного, а объясняют простые истины вроде такой: после тренировки надо съесть банан, чтобы не разрушались мышцы.
Детей много, а тренеры не могут из них сделать качественный материал. Я не вижу, кто за мной. Казалось бы, конькобежный овал работает уже столько лет: где девчонки, которые должны наступать мне на пятки? Где они? Я не вижу. Хотя многим говорю: давайте со мной тренироваться, я все объясню и покажу. Профессиональные спортсмены чаще считают: чем меньше конкуренция, тем лучше. Это значит, что они еще долго не потеряют свои позиции в стране. Но я, наоборот, ищу конкуренцию. Только так появится результат. Поэтому всех, кто выбегает три километра хотя бы из пяти минут, приглашаю тренироваться вместе.