ЧМ-2018. Как расставались с Льюисом. Неуловимый

Незадолго до полуночи сайт ФХРБ выстрелил новостью, от которой сон как рукой сняло: “После неудачного старта на чемпионате мира, а также с учетом ситуации, в которой оказалась сборная Беларуси, федерация хоккея и Дэйв Льюис приняли совместное решение, что возглавить сборную Беларуси должен другой специалист. Льюис считает, что изменения в штабе могут придать команде необходимый импульс для улучшения игры, поэтому покидает расположение сборной. До конца турнира исполнение обязанностей главного тренера возложено на Сергея Пушкова”.
Излишне говорить, что это форс-мажорное известие прославило нашу сборную в Дании сильнее, чем унылые результаты. Прямо назавтра утром она стала объектом повышенного внимания зарубежных журналистов, понаехавших безуспешно выведать подробности. Попутно многие силились вспомнить, бывали ли на уровне национальных команд подобные прецеденты. Это тоже неважно. Отныне и в обозримом будущем, случись рецидив, белорусский пример будет быстро всплывать в памяти у многих. Да-да, у белорусов в 2018-м сменился тренер прямо по ходу чемпионата мира. После трех поражений с суммарным счетом 2:17.
Вы спросите, указывало ли что-то на скорую отставку Льюиса прямо здесь, в Копенгагене? И да, и нет. В смысле на скорую — да, на столь скоропостижную — нет. Так-то было понятно: Лис доживает на посту последние недели. Его трехлетний контракт заканчивался вместе с завершением “мира”, и должно было произойти нечто невероятное, чтобы соглашение предложили бы продлить. Остравскому, образца ЧМ-2015, рывку взяться было неоткуда, так что белорусский поезд Дэйва катился к печальному тупику. И все это знали.
Тренер тоже это знал. Отчего на послематчевых “летучках” стал чуть более откровенным — терять нечего. Главным образом это касается смелого, если не сказать отчаянного, заявления после фиаско во встрече с французами. Того самого, где коуч фактически призвал белорусскую общественность готовиться к худшему — к потере сборной места в топ-16 впервые за полтора десятилетия. “Нельзя отрицать вероятности потери места в элите”… Интонация и подтекст, мол, иногда шаг назад необходим для двух вперед, слабо смикшировали эффект. Тот, весьма вероятно, и стал катализатором случившегося практически сразу же после финальной сирены матча с россиянами — очередного, в ходе которого нужно было очень постараться, чтобы отыскать хоть какой-то позитив в игре белорусов.
Как расставались с Дэйвом? Быстро. Официальные лица федерации настаивали, что полюбовно. Спортивный директор ФХРБ Владислав Клочков рассказал: “Никаких компенсаций, ни у кого друг к другу нет вопросов. Мы очень благодарны Льюису, он многое дал белорусскому хоккею. Сейчас он сказал, что его время прошло, что ему 65 лет, у него внуки, и он хочет больше времени проводить с семьей”. Однако совсем уже человеческим развод все же не получился. От объявления о принятом решении до отъезда Льюиса из расположения команды не прошло и шести часов. В четыре утра — фактически посреди ночи — канадец выселился из номера в “Краун Плазе”, где квартирует команда, и уехал в аэропорт Каструп, что всего в пяти километрах от отеля. Примечательно: уехал на такси и один, хотя по диспозиции его, говорят, должны были сопровождать представители административного штаба. Уехал — толком не попрощавшись с хоккеистами.
Впрочем, поспешность можно понять. И эмоциональную, и логистическую. В ночь отставки под рукой оказалась удобная цепочка авиарейсов, которая позволяла быстро достичь второй родины канадца — Детройта.
Узнав об увольнении Льюиса, автор этих строк поспешил вслед за ним — в смысле в аэропорт. Ситуация экстренно требовала если не интервью, то хотя бы комментария — иначе в минской редакции не поняли бы. Каструп работает круглосуточно, но на какой именно рейс у Дэйва билет, я не знал. Пришлось подключать дедукцию и интернет — и прикидывать, где у безработного 65-летнего канадца пересадка. Пальма-де-Мальорка и Лиссабон отпадают, Прага — маловероятно… Франкфурт? Прилетая в Беларусь, Дэйв обычно пользовался именно этим хабом. Хотя есть еще Амстердам — тоже известный “аэропорт подскока” для трансатлантических пассажиров. Увы, Каструп слишком велик для суетных поисков в цейтноте. Терминалов здесь аж три, и каждый больше единственного минского, а самолеты отрываются от земли в Копенгагене один за другим.
Льюис улетел через амстердамский “Схипхол” и оказался для меня неуловим. Я возвращался домой, когда над Копенгагеном уже алело рассветом небо. Дневные попытки найти отставника удаленно — через современные средства связи — также был долгими. И принесли самую малость. “Сейчас говорить ни о чем не готов, давайте обсудим все через пару недель — когда закончится чемпионат и улягутся страсти”, — ответил Дэйв уже из заокеанского далека. Видимо, зря я гонялся за ним по копенгагенскому аэропорту. Кажется, даже поймай я там Льюиса за фалды, вряд ли он сказал бы существенно больше. Как, кстати, и Андрей Мезин, который покинул сборную по собственному желанию вслед за канадцем и с тех пор также диктофонов сторонится.
Итак, столь ярко начинавшаяся белорусская карьера Льюиса завершилась. Вот таким камуфлетом — ночным отъездом из сборной на подвернувшемся таксомоторе. Логика отставивших канадца понятна, мотив очевиден. Хотя от официальных объяснений все же отдает перебором ретуши. Ни возраст, ни желание видеть внуков не могли подвигнуть канадца к такому поспешному, похожему на бегство, отбытию. Он и так бы ушел — через неделю-полторы. Внуки бы подождали.
Но тогда на носу была среда — и игра со Швейцарией под началом Пушкова, до второй сирены подарившая было надежду, что ход сработал и команда встряхнулась, ожила. Но хоккей, общеизвестно, состоит как минимум из трех периодов.
А такси ходит круглосуточно.