ЧМ-2018. С места события. Питер, дождь и Дзюба. Другая Россия

О прекрасная даль

С организмом все понятно. В Сочи твой джентльменский набор состоит из шорт, тапочек и ноутбука. В Питере же нужен чемодан. В Сочи — темные ночи, в Питере — белые. Причем сейчас самый сезон таковых. Выходишь со стадиона далеко за полночь — и отказываешься воспринимать время. Когда днем нет солнца и круглые сутки примерно одинаковые сумерки. Утро — когда ты проснулся, иных ориентиров нет.
С сознанием тоже нелегко. На юге ты “дорогой”, “уважаемый” и “хороший”, на севере — в основном обезличенный (“будьте добры”, “простите”, “извините”). Там ты — “ты”, здесь — “вы”. В Сочи у таксистов никогда нет сдачи, в Санкт-Петербурге она есть всегда. На юге “жизнь смеется, играя в покер”, на севере “стынут сквозь пыль ледяные глаза”. В Питере — пить, в Сочи — петь.
Но вообще авиамаршрут в эти дни весьма популярный, потому что недорогой. Дешевле из городов чемпионата мира только в Москву, но там и без нас не протолкнуться. И потому в самолете на Питер вообще не слышно русской речи, а, по большому счету, слышно и видно только панамцев. Эти, как правило, немолодые ребята прекрасно понимают, что на чемпионате мира у них есть всего три матча, а значит, жизнь в России нужно прожечь так, чтобы не было мучительно больно. Они здесь первый и наверняка последний раз. У них в стране дни матчей с участием национальной сборной объявлены выходными. И ты с грустью понимаешь, что такого совершенства достичь невозможно. Тебе трудно радоваться жизни просто потому, что ты ею живешь.
Санкт-Петербург большой. За пределами аэропорта и центра города чемпионат мира здесь не чувствуется. Город живет обыкновенным счастьем своих людей, которые, судя по всему, ждали, что гостей приедет несколько больше. На деле же Северная Пальмира, как говорят, не дотянула даже до своей стандартной летней отметки. Футбол не только привлек болельщиков, но и отпугнул рядовых туристов. И появление первых не компенсировало потерю вторых.

Остров сокровищ

От стадиона на Крестовском острове тоже ждали многого. Его строили более десяти лет, вложив рекордные для российских арен 800 млн. долларов. Возможно, завышенные ожидания и стали проблемой. Вот честно — ничего не дрогнуло. Особенно после адлерского “Фишта”.
Хотя, быть может, просто не время. Питер живет урывками — от дождя до дождя. И если ты не попал в этот промежуток, то остров в дельте Невы — не самое приятное место. Шквалистый ветер окончательно размазывает впечатления, и уже не спастись. Специально к чемпионату мира недалеко от стадиона построили станцию метро “Новокрестовская”, что значительно упростило доставку зрителей на матчи. Недалеко, но и не так близко. Когда идет дождь, шансов не промокнуть не существует. Вдобавок с возведением некоего пристадионного объекта организаторы все же не успели, и тем же представителям СМИ приходится делать серьезный крюк до места работы.
А тут еще эти волонтеры. Те, что в синих куртках, извинительно стараются отослать к тем, что в красных. Им же переадресовывать уже не к кому, поэтому возникает неловкая пауза. Они очень хотят помочь и указывают туда, где предположительно может быть то, куда тебе нужно. Ты торжественно делаешь круг почета и возвращаешься к исходной точке — лишь для того, чтобы услышать примерно следующее: “Значит, это где-то в другом месте. Буду знать”. Впрочем, сам виноват. Практика показывает: чем старше волонтер, тем больше шансов, что ты не уйдешь “на деревню дедушке”.
Изнутри стадион гораздо интереснее и технологичнее. И, главное, нет ощущения, что ты в городе на Неве. Что где-то здесь идет дождь и дует ветер. При этом крышу, несмотря на неблагоприятные погодные условия, во время вторничного матча решили не закрывать. Но это стало неудобством только для футболистов, не для зрителей. От лишних проблем наверняка избавили себя и организаторы. Крыша над “Санкт-Петербургом” — дело хитрое. Поедет что не так — бакланы останутся виноватыми.
Но даже под открытым небом акустика на стадионе восхитительная. Ты слышишь и слушаешь, кажется, ты даже можешь потрогать звуки руками. Египтяне этими преимуществами арены воспользовались сполна. Они были организованы лучше, чем болельщики российской команды, и порой это выходило за пределы понимания и воображения. По логике ты должен слышать одних, но ты их только видишь, а слышишь — других. В этих же парадоксах постоянно терялся режиссер стадионной трансляции. Он и хотел бы выхватить скопления заведенных российских болельщиков, но, как правило, хорошие планы получались только с участием египетских. Быть может, потому что североафриканцы реагировали абсолютно на все происходившее на поле.
Когда очень нужно было показать россиян, режиссер выхватывал план Станислава Черчесова. Вариант беспроигрышный — тренер хозяйской сборной тоже реагировал на все. Для прессы он вообще стал находкой вечера. Фокус в том, что мониторы на рабочих местах журналистов настроены так, что показывают происходящее с задержкой в несколько секунд. То есть ты видишь эпизод на поле и через мгновения можешь оценить его на видео.

За Питер

Медиацентр же на Крестовском острове не очень удобный. Это последствия отчасти спорного решения архитекторов с выкатным полем. Замысел состоял в том, чтобы максимально сберечь травяной покров при неблагоприятных погодных условиях. Но что-то пошло не так. Два года назад комиссия ФИФА признала задумку непригодной к использованию. И все же выкатное поле удалось отвоевать, но пресс-центр пришлось перенести в отдельно стоящее каркасное здание.
В ночь на среду здесь было оживленно. Возможно, как никогда. В сборную России надо было верить, но верили немногие. И посему сейчас скидки на класс соперника приниматься не должны. Игроками они и не принимаются, поэтому некоторые из них с чистой совестью проходили мимо микрофонов и диктофонов. В одном шаге от любви до ненависти.
По большому счету, из строя выбились только двое. И оба — не совсем россияне. Натурализованный бразилец Марио Фернандес и живущий в Испании с шести лет Денис Черышев. Впрочем, они не могли иначе. И тот, и другой были нужны иностранным журналистам. Марио с удовольствием практиковался в португальском, Денис, подталкиваемый в бок российским пресс-атташе, долго вещал на испанском. На периферии всеобщего внимания уделил время прессе скромный Юрий Газинский, а также отработал, не вылезая из телефона, немногословный Александр Самедов.
Однако на все случаи жизни — и в горе, и в радости — у российских журналистов есть Артем Дзюба. Гонимый “Зенитом”, он приехал в Санкт-Петербург с двойной мотивацией и отпахал на всех участках стадиона. Если вы когда-либо читали комментарии Дзюбы, то наверняка воспринимали их как анекдот. Но порой важны не столько слова, сколько интонации. Послушав нападающего, на следующий день специально почитал его в лентах новостей. Слова вроде его, но акценты совершенно не те. Дзюба — не оратор. Он говорит отрывисто, и каждая его фраза — как отдельный абзац. И когда все сказанное составляется в одно предложение, то это уже не совсем Дзюба.
Известный мотивировочный посыл Леонида Слуцкого “мы — г..но” нападающий вообще пропустил мимо ушей. Он уходил от журналистского вопроса — как в прямом, так и в переносном смысле. Когда его одернули, ответил шуткой, передал Слуцкому привет. “Викторыч очень круто комментирует! Лучший!” — получилась самая звонкая цитата рунета. Как бы там ни было, Дзюба гармоничен. В этот вечер 29-летний игрок сфальшивил лишь однажды, когда пустил в обиход явно не им придуманную гиперболу: “Мы 32 года ждали этого события”. То была другая страна и совершенно другая история. В 1986 году советская сборная вышла в плей-офф с первого места, но на стадии плей-офф сразу же уступила бельгийцам.
У египетских медиа такого Дзюбы нет. Они не надеялись даже на Салаха и почти все заблаговременно свернули рабочий процесс. Только один из них стойко исполнял журналистский долг, проникновенно смотря в глаза всяк мимо проходящему. Проходящие дружественно хлопали его по плечу. Махмуды, Ахмеды и Мохамеды досрочно закончили турнир, но им нечего было сказать. Для общения остановился лишь некто вроде администратора. Похоже, его просто интересовал круг вопросов.
Метро в ночь после матча работало до двух часов, но желающих вскочить именно в последний вагон оказалось с избытком. Волонтеры в красном вышли из образа и встроились в общий хор. “Кто за Питер?” — решила разнообразить репертуар стоявшая рядом девушка в майке хоккейного СКА, но пассажиры не очень понимали, какой ответ необходим в таких случаях. “Ты не местный что ли? — обратилась она ко мне. — А, Лукашенко. Все с тобой ясно”. Мы вышли на “Площади Восстания”, и каждый пошел своей дорогой.
Но вообще-то я — за Питер…