Диего Марадона. Тигры из сна

Во сне он снова вдыхал запах смолы и пакли, который шел от палубы, вдыхал запах Африки, принесенный с берега утренним ветром”.
Только ли старика Сантьяго нарисовал гениальный Хэм, любивший Кубу, и сигары, и покрепче?..
Кудесник мяча Диего начудил и забылся в неподходящий момент в вип-ложе питерского стадиона, и выхваченное десятком камер лицо разделило мир на пересмешников и удрученных, где вторые перетекали в первых, чей круг оказался неизмеримо шире. Сарказм снисхождения — легкий способ сравнять великих с собой.
“Легенда, легенда, а на деле обычный наркоман, — скажет анонимный сотрудник Склифа. — Абсолютно неадекватный… Врачам по барабану: лекарство ввели для очищения организма и все”.
Конечно, он прав, все правы осуждающие. Не прав Бог, что влил такой дар.

Неземной талант Марадоны, ограниченный рамками молодости, не имел спускового парашюта, и после славы ему стало нечем жить. Стареть трудно каждому, ему — невыносимо. Он так и остался мальчишкой из бедных кварталов, выброшенным футболом наверх. Ему некогда было учиться и черпать из культуры: голами он тащил из бедности большую семью. Потом было тоже некогда, он богател, продолжая забивать и не задумываясь, что мяч и есть его счастье. Он был в игре, как птица в небе, в стихии поля он жил.
Детский тренер Франсиско Корнехо, ставивший десятилетнего Диего в команду 14-летних, называл его куклой-неваляшкой: как ни толкай, остается на ногах. Годы спустя он даст воспитаннику характеристику: даже в белом костюме на званом вечере Марадона, не задумываясь, примет на грудь летящий мяч.
В такого я и влюбился. Мы росли параллельно: он под солнцем, я у экрана на другом полушарии. Болел против лишь трижды — когда Марадона выходил против наших. На юниорском чемпионате мира 1979 года в Японии, в финале которого сборная СССР Сергея Коршунова встретилась с командой Луиса Сезара Менотти, Марадона привел Аргентину к золоту и стал обладателем приза лучшему игроку.
Годом раньше Менотти не взял его на взрослый мундиаль, отцепив за 13 дней до старта чемпионата, — как знать, может, тем и растянул нам болельщицкое счастье. Марадоне был нужен титул, без которого, теперь видим, и Месси не Месси, и Роналду не Роналду. Он прочувствовал это природным своим чутьем и еще восемь лет шел к цели.
В Испании ему не дали играть. Дасаев вспоминал: “Марадону били так, что, думал, вообще убьют”. Имей Диего опыт таких турниров, он был бы готов, что церемониться не станут. Джентиле действовал просто зверски, бразильцы тоже не дали воли, и Марадона в конце сорвался, ответил грубостью и был изгнан с поля еще до командного вылета при счете 0:3.

В том же 82-м его купила “Барселона” за рекордные восемь миллионов долларов. Почти половину выручил Марадона, став сумасшедше богатым человеком, который мог себе позволить все. Элитарный кокаин стал следствием того прыжка в космос.
Проклятие Барселоны отнюдь не на Глебе началось. Каталонский рок испытал гения на прочность. И хотя в цифрах все выглядело не так плохо: 38 голов в 58 матчах, те два сезона не оправдали надежд. В декабре 82-го у Марадоны обнаружили гепатит, выключивший из игры до середины весны, а в сентябре 83-го форварду перебил ногу “мясник из Бильбао”, годом раньше сломавший Бернда Шустера.
Месяцы без футбола Марадона провел не аскетом. Конфликт с президентом клуба зашел так далеко, что футболист был готов выкупить свой контракт, но на горизонте возник “Наполи”.

Сумасшедший Неаполь оказался Марадоне под стать. В аэропорту людская река подняла звезду на руки и несла до города. На презентацию форварда на “Сан-Паоло” пришли 70 тысяч тифози. Диего не хватало такого обожания. Он заиграл.
Скупой на похвалу Арриго Сакки подметит, что все команды Диего, где он появлялся, начинали играть в качественно другой футбол. Феномен в том, что Марадона не был командным игроком, который связал бы все нити. Но это был Овод — человек, готовый сражаться.
Определение принадлежит профессору римского института спорта Антонио дель Монте, под руководством которого Диего готовился к своему второму мировому чемпионату. Возглавивший сборную Карлос Билардо отдал Диего капитанскую повязку. Взамен он взял клятву не нарушать режим, на время забыть увлечения. “Это будет твой чемпионат”, — обещал Билардо своему лидеру.
Условия высокогорья специфичны, и за пять недель до Мексики Марадона отдал себя в руки физиолога, строго выполняя предписания. Профессор дель Монте был потрясен. “Низкий центр тяжести и крепкие ноги делали Диего на поле богатырем, — делился он после чемпионата. — Мощные, но эластичные мышцы сочетались с прекрасной реакцией и необычайной выносливостью. Короткие ноги венчали этот чудесный механизм. Марадона похож на автомобиль с маленькими колесами и мощным мотором, набирающим скорость резче других. Природа наградила его способностью быстро напрягать и расслаблять мышцы, мгновенно менять направление движения… Ни один участник чемпионата не смог превзойти его ни в мастерстве, ни в спортивной форме”.
Диего оказался на удивление образцовым капитаном. Первым выходил на тренировки и последним заканчивал, избегал веселых друзей, в десять ложился и в восемь вставал, перед сном обходил партнеров с пожеланием доброй ночи.
Та сборная не имела выдающегося состава, но была дисциплинирована и тянулась за лидером. “У нас было двадцать нормальных игроков и один ненормальный, — скажет нападающий Хорхе Вальдано. — Этот ненормальный и выиграл нам чемпионат”.
После финала болельщики забросали дом матери Диего цветами.

Еще четыре года он провел на вершине. “Наполи” выиграл два скудетто и Кубок УЕФА, еще дважды брал серебро. В 88-м откровенно слил чемпионство на финише, проиграв четыре матча из пяти — полагают, в угоду контролировавшей тотализатор каморре, неаполитанской мафии.
При всем пагубном пристрастии Марадона продолжал быть на поле лидером. “Принимая кокаин, я делал одолжение соперникам, — признался Диего кинорежиссеру Эмиру Кустурице. — Представь, каким футболистом я был бы без наркотиков!”
В 1990 году он вновь вытащил сборную в финал, но был вынужден довольствоваться серебром. А следующего мундиаля лучше бы в его карьере не было: 34-летнего Марадону дисквалифицировали, обнаружив в крови сразу пять запрещенных веществ.

Не стану транслировать все, что было дальше. Он как Гарринча, как сто Прокопов, и, когда придет срок, все безумства возведут в культ — и наконец обратятся к его игре. А сейчас внимание публики переключено на другое.
Но вот что подумалось: было бы лучше, открой, как многие, ресторанчик и тихо-правильно доживай век? Пропади он из виду, никому в голову не пришло бы плебейски насмешничать с ощущением своего мнимого превосходства. Тут другое: ладно молодые, но когда теперешними фокусами потешаемся под его игру выросшие, мы не столько его предаем — свое детство, себя.
В конце концов, все, что было в нем лучшего, он сжег за нас, и теперь никого не убивает, кроме себя. В нем неоткуда было взяться рассудительности Беккенбауэра, интеллекту Круиффа, венценосности Пеле, и все, что было за душой, он оставил на поле.
Мы не знаем, не игрушка ли он в теперешнем своем окружении, как живет и от какой действительности уходит, как не знаем, что ему видится в забытьи на злополучном матче в Питере.

“В детстве я боготворил тигров — не пятнистых кошек болот Параны или рукавов Амазонки, а полосатых, азиатских, королевских тигров, сразиться с которыми может лишь вооруженный, восседая в башенке на спине слона. Я часами простаивал у клеток зоологического сада; я расценивал объемистые энциклопедии и книги по естественной истории сообразно великолепию их тигров.
Детство прошло, тигры и страсть постарели, но еще доживают век в моих сновидениях. В этих глубоководных, перепутанных сетях мне чаще всего попадаются именно они, и вот как это бывает: уснув, я развлекаюсь тем или иным сном и вдруг понимаю, что вижу сон. Тогда я думаю: это же сон, чистая прихоть воли, и, раз моя власть безгранична, сейчас я вызову тигра.
О неискушенность! Снам не под силу создать желанного зверя. Тигр появляется, но какой? — или похожий на чучело, или едва стоящий на ногах, или с грубыми изъянами формы, или невозможных размеров, то тут же скрываясь, то напоминая скорее собаку или птицу”.
Эссе аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса называется “Dreamtigers” — “Тигры из сна”.