ЧМ-2018. С места события. Доброе утро, последний герой

Мы познакомились около санкт-петербургского билетного центра, расположенного в соседнем со спорткомплексом “Юбилейный” здании. Моей журналистской задачей было втереться в доверие к перекупщикам перед полуфинальным матчем французов и бельгийцев, его стремлением — активировать приобретенный в интернете билет, по сути, распечатать оный.
Спекулянтов, назовем их так, было немного. На российском турнире этот бизнес вообще не очень идет, по крайней мере непосредственно перед началом матчей. Активничали лишь пару французов, но, не владея даже примитивными английскими фразами, шансов у них почти не было. Завидев человека в майке с “Zidane” на спине, они приняли его за своего, но “свой” оказался Игорем из Воронежа. Да и билет у него был — свежий, только что распечатанный. Самой низкой, третьей, категории — за 285 долларов.
Игорь оказался родом из 80-х. Победы сборной Франции на стыке веков — выигранные финалы чемпионатов мира и Европы — пришлись на его цветущую юность. Такое не забывается. Поэтому зидановская майка с ним до сих пор, но не всегда, а только по самым торжественным поводам. Полуфинал чемпионата мира, безусловно, к таковым относится.
“Zidane” на спине, как выяснилось позже, стал трендом питерского матча. У тех, кто болел за французов, не было популярнее фамилии. Несколько неожиданно — учитывая, что последнюю игру за “трехцветных” ЗиЗу провел двенадцать лет назад. “Ну а кого носить? Мбаппе? Гризманна? Погба? От кого из них лет через десять останется больше, чем страница в википедии?” — с Игорем можно было спорить, но не хотелось.
Он поразительно легко делил свою жизнь на ту, что была до активного пользования интернетом, и теперешнюю. Мол, в прошлой жизни всю информацию приходилось пропускать через себя, а сейчас в этом нет необходимости — главное знать, где искать. И потому в его памяти отложился не такой уж известный Франсуа Омам- Бийик — камерунец, забивший первый гол на ЧМ-1990, — а из нынешнего состава сборной Бельгии он не знал почти никого.
Перед поездкой в Питер мы оба посмотрели фильм “Лето”, вышедший в прокат лишь около месяца назад (каюсь, экранную копию). Картину о последних временах “до интернета”, когда деревья были большими, а дома отапливались при помощи кочегарок. Одна из таких котельных находилась в подвале дома номер 15 по улице Блохина в Ленинграде, где располагалось женское общежитие ремонтно-строительного треста. Кочегарка была там вплоть до 2000 года, после чего дом подключили к центральному отоплению.
Сейчас здесь находится общежитие семейного типа, постояльцы которого мечтают поскорее переехать хоть куда. Глядя на дом со двора, не очень понятно, как они вообще в нем живут — многие окна без стекол, а через те стекла, что есть, давно не проникает свет. Строение имеет аварийный вид и едва ли подлежит восстановлению.
Но снести его невозможно — для городских властей это будет самоубийством. В конце 80-х в котельной этого здания работал Виктор Цой, а сейчас в подвале дома располагается клуб-музей “Камчатка”. И к нему не зарастает народная тропа. Во время чемпионата мира людской поток увеличился. Блохина, 15, — это совсем близко от билетного центра, одна и та же станция метро “Спортивная”. Вторничным днем сюда активно шли те, кому затем требовалось на Крестовский остров, где давали футбол.
Разношерстная публика, у которой приблизительно одинаковое отношение к тому, что происходило в 90-х, молчала под катушечный магнитофон немецкой сборки, исправно крутивший песни Цоя. В затемненное помещение практически не пробивался интернет-сигнал, а его хозяином был добродушный лабрадор, впускавший всех без исключения. Каждый вечер, кроме понедельника, здесь дают живые концерты — спрос на них есть, хотя самого Цоя нет скоро как 28 лет. В общежитии растет уже третье поколение.
Во дворе дома на ступеньках того, что некогда было парадной, сидели пять человек, предположительно семья — как раз из трех “колен”. У них был интернет, они курили — и слушали “Кино” из мобильника.
Они рассуждали о том, что история имеет свойство развиваться по спирали. Что памятник советскому политическому деятелю Кирову у входа на стадион “Санкт-Петербург” — это как фон для фотографий, а рассуждать о роли этой личности в истории едва ли уместно. Что Кирилл Серебренников, снявший тот самый фильм “Лето”, заканчивал работу над картиной, будучи под домашним арестом — по обвинению в мошенничестве (дабы не нарушать наложенных судом запретов, он монтировал картину на компьютере, отключенном от интернета). Что Серебренников — активный, порой радикальный критик нынешней российской власти, и корни его уголовного дела необходимо искать где-то там. В сухом остатке выходило, что Цой жив — и актуален как никогда.
Обойдя дом вокруг, мы прошли мимо магазина “Белорусский ласунак” (на первом этаже почти такого же аварийного здания) и оказались в так называемом сквере Виктора Цоя — неухоженной площадке с остатками бетонных строительных конструкций. На потрескавшейся стене висело объявление с просьбой “вернуть за вознаграждение утерянный накануне большой серый чемодан и зеленый рюкзак с документами на имя Лазаревой Т.Д.”.
“Ле франсе?” — попытался заговорить с нами по-французски парень в майке лондонского “Арсенала” с фамилией Henry. “А-а-а, вы говорите по-русски… Тогда давайте дерябнем!” — его предложение прозвучало как будто логично. “Анри”, естественно, болел за французов, хотя сам Тьерри нынче работает в штабе сборной Бельгии.
Но разве это что-то меняет?..