ЧМ-2018. Своими глазами. Пески Петербурга

Ч.П.Х.

Нева. Великолепный вид. Иди по головам, иди через гранит — но все равно не поймешь, почему именно о Санкт- Петербурге написано столько песен. Почему из всего, что можно воспеть на русском языке, для поклонения выбраны эти болота Невы, эти пески Петербурга, которые уже вот сто лет как не столица?
Школоте не понять, но мы-то понимаем. Мы еще толком не научились разговаривать и слабо представляем себе, кто такой Чижик-Пыжик, но мы знаем, где он пил водку. И вслед за ним мутной водой Фонтанки протекает нам в сущность все остальное. Кто что услышит, уже не забудет — в той или иной форме всем рожденным в СССР из глубины души стучит копытом сердце Петербурга.
Кажется, столько песен нет даже про Нью-Йорк. И ладно бы это были какие- то конъюнктурные слова — какие-нибудь “Что тебе снится, крейсер “Аврора”?” или “Слушай, Ленинград, я тебе спою задушевную песню свою”. Или уж на самый крайняк “Я уехал, я уехал в Петербург, а приехал, а приехал в Ленинград”.
Нет, это некие сложные образы, которые по просьбе не выдавить.
“Здесь живут дома-колодцы. И не знают, что есть солнце в облаках”. “Здесь дома лишь фасады, а слова пустоцвет. И свет сгоревшей звезды этот самый проспект” — как, откуда?
“А на Невский слетелася стая сапог, а на Невском такая стоит кутерьма, а над Невским в глазок наблюдает тюрьма, состоящая из одиноких мужчин, не нашедших причин дарового тепла”.
Идешь по Невскому — и отовсюду тебя ошпаривает: да это все или быль, или пророчества! Ведь и вправду слетелись — кеды, туфли, кроссовки и прочие тапки. Кутерьма, ор, туристы, фанаты, песни, бесконечные фотографии с бесконечными Забиваками.
Смотришь на Пять Углов и думаешь, что холодный ветер вырывает у тебя из рук последние деньги. И до 13-го дома, — того самого по улице Рубинштейна, где располагался Ленинградский рок-клуб, — действительно пара-тройка шагов.
И это странное место “Камчатка” рядом, и рвется к победе всадник из меди — резко встал на дыбы! “Мы остаемся и не сдаемся мы”, — мысленно допеваешь. И тут же начинаешь что-нибудь следующее типа “…а потом на Думской получил в торец. Я приехал в Питер. Я — молодец!”
На первый взгляд это все поколенческое. “Черный пес Петербург — морда на лапах”, “Питер, душитель кондитер”, “Ленинград, Петербург, Петроградище” — этого никто не сочинит, потому что больше это никому не нужно, это слишком тонко для нашего толстого времени. “Только жаль, что угроблен “Сайгон”, и стал московским весь питерский рок”, — как точно подметил поэт на похоронах этого самого рока.

В Питере — тире

Но Санкт-Петербург удивительным образом прорастает и в новом веке. Ведь все в курсе, что в Питере — пить. Что “мы с Генкой и Маринкой ходили в “Мариинку”. Не в Большой ведь театр. Не в “Ла Скалу” там.
“Что вы, тетя, мнете тити? Если выпить вы хотите, то берите водки литер! Это Питер!” Новое время слагает новые гимны старому месту силы. По- другому и быть не может. Здесь стоит только остановиться — и уже слышишь: “Звучит, проступает из стен Ленинграда, тихо-тихо поет и в тебе, и во мне, и вокруг”.
Группировка “Ленинград” — эмблема Санкт-Петербурга почище старорежимных. Жаль, все их обаяние упадка с трудом переводится на любой импортный язык. “В Питере — пить? Ну да, конечно. А что здесь неожиданного? Мы уже три дня пьем…” — пожимают плечами бельгийцы. “Нет, ну это же прикольно! Клип надо смотреть!” — машут руками жители культурной столицы.
“Ленинград” — это следующее необъяснимое для иностранцев. Почему их песни настолько популярны, что затмевают все, туристы вряд ли поймут. Понять бы самим петербуржцам.
В подземных переходах на сувенирных развалах Шнур занимает колоссальное место. За ним не поспевает даже быстроногий Криштиану Роналду. Его не обгонит по популярности ни одна матрешка. Никаким Петру с Февроньей в золотом окладе, даже объединившись с Казанской Божьей Матерью и Серафимом Саровским, не догнать по количеству проданных единиц бородатую морду Сергея Шнурова с припиской “В Питере — тире — пить!” Более или менее рядом — только Путин. Но и этот уроженец города на Неве, кажется, под- отстал.
Остальным приходится смириться с ролями второго плана. Грустно соседствуют с иконами изображения Сталина и Ленина. Куда уж трогательнее: дедушка Ильич на лавочке с вкрадчивой надписью на английском “Как вы там без меня?”
Иностранцы очень веселятся. Они по- прежнему в восторге от шальных русских друзей, красивых русских женщин и крепости русской водки. И пусть те, кто не доехал до чемпионата мира из-за глупых фантомных страхов, горько пожалеют. Привечать в России любят и умеют.
Англичане и бельгийцы знают об этом не понаслышке. Они стали единственной парой этого чемпионата, сыгравшей дважды — в группе и в матче за третье место. Во второй раз родоначальники футбола серьезно проиграли — и не только на поле. После относительно массового полуфинала на матч за третье место английской суппорт не собрался. Санкт-Петербург в день встречи был скорее бельгийским, хотя и “красных дьяволов” приехало не бог весть сколько.
Больше было всех остальных — колумбийцев, китайцев, узбеков, туркменов, австралийцев, боснийцев, тайцев, итальянцев… Город задышал настоящим интернационалом. Болельщики со всей планеты торопились достойно завершить российский чемпионат мира. Места и времени лучше, чем Северная Пальмира в субботу, было не найти. Билеты на золотой финал — дефицит и дороговизна. На бронзовый — тоже недешево, но достать гораздо проще. Особенно ввиду явной потери интереса англичанами.

СПБ.РУ

“Но когда я вернусь в старый двор, в ту весну, снова я возьму тебя одну в Приморский парк Победы” — это из Розенбаума, еще одного великого “песняра” Петербурга.
Приморский парк Победы теперь — двухкилометровая ковровая дорожка к “Арене Санкт-Петербург”. Место, где все фотографируются, братаются, меняются значками, телефонами и обещают дружить семьями.
Приличный болельщик не уедет отсюда без снимка на фоне стадиона и памятника Кирову. Накануне игр перед ним столько народу, что вряд ли такая аудитория была у Сергея Мироныча во время его партийных выступлений.
Если не считать времени и стоимости строительства, стадион Петербургу удался. И сам по себе, и как часть окружающего ансамбля. Рядом с его футуристичным профилем — такая же стильная дуга Западного скоростного диаметра (внутригородская магистраль с мостом с Крестовского на Васильевский). Короче, “Питер, ты слишком красив, чтобы быть просто другом!”
Качество матча как шоу на чемпионате мира-2018 проверяется предельно просто. Матч тем качественнее и интереснее, чем позже трибуны на нем начинают скандировать “Россия, Россия!” и пускать “волну”. Поединок за третье место в этом плане побил все рекорды. Не успели разыграть с центра поля, как трибуны подняли российские флаги и начали развлекать сами себя.
Ах, эти триколоры! На них — вся география, вся история, все, что у умного в голове, а у пьяного — на языке. Сокровенное. Названия городов, о которых вы не слыхали. Даты, которые вам ничего не скажут. На матче Англия — Бельгия национальный символ был использован для идеальной шифровки в центр: “Артем Милана Оливия Пузырек Люблю Тебя”.
Свободные места на этом матче были. Гравитация финала убивает почти все живое вокруг себя. Но для бельгийцев праздник вполне удался. Кстати, у многих из них были билеты и на финал. Так что после стадиона “нейтралы” под всеми флагами встретились вновь в зале московского вокзала. В ночь неслись поезда по маршруту Радищева, оставляя колыбель революции самой себе.
Все они клянутся обязательно вернуться в эту красоту. Когда? Через сколько лет? Многозначительно молчат, и дальше мы идем гулять. Таков порядок: нужно уехать, чтобы думать, что помнишь, а на самом деле забыть — и обалдеть вновь.
А пока волонтеры укатывают трофейные чемоданчики к метро, арена, как хамелеон, меняет цвета каждые пять секунд, волны методично бьют о Крестовский остров. И пески Петербурга заносят нас всех по эту сторону стекла.