ЧМ-2018. С места события. Танцуй, пока золотой. Все, что вы напишете из России, может быть использовано против вас

Похоже, в России умеют предсказывать погоду.

Огонь и вода

Кажется, если бы хорватские футболисты ушли с поля, то их поняли бы. Церемонию награждения готовили неподобающе долго, чтобы испытывать терпение побежденных. И вдруг началось то, о чем предупреждал Росгидромет, — все предсказания в одном флаконе. Уйти было уже нельзя. Неприлично, что ли. Вдобавок активизировались балканские фанаты. Им-то под открытое небо совсем не хотелось.
Тысячи людей стояли под надежной крышей “Лужников” в готовности бесконечно смотреть на огонь и воду. Там, в центре, шел ливень и виднелись какие-то едва различимые люди. Видимо, МЧС предупредило не всех, поэтому зонты появились на поле, когда уже не было особой нужды. Да и ливень довольно быстро прекратился.
Стадион реагировал на ощупь, вслушиваясь в объявления диктора. Дважды публика ответила непредсказуемо. Во-первых, обильно освистала Харри Кейна, получившего “Золотую бутсу”. Сказалась давняя “любовь” французов к англичанам. Даже в полуфинале поклонники “трехцветных” желали победы не хорватам, а британцам — чтобы показать им кузькину мать в решающем поединке. Так больнее. Во-вторых, досталось аргентинцам, которых упомянули по какому-то совершенно копеечному поводу. Здесь уже старались бразильцы.

Цветы и шампанское

Рулевой хорватов Златко Далич пришел на пресс-конференцию с видом человека, который видел в жизни все. Полтора часа назад он стоял под дождем в обнимку с первым лицом страны, что смотрелось весьма “клубнично”. Здесь и сейчас он пытался не быть банальным. Например, неплохо выкрутил вопрос грузинского журналиста, выпытывавшего, как сборной его страны прийти к такому же успеху, ведь численность населения Грузии и Хорватии — плюс-минус то на то. Далич сорвал даже большие аплодисменты, чем победивший Дидье Дешам.
А между ними солировал Гризманн — как лучший футболист матча. Точнее, соло исполнил уругвайский журналист, ловко воспользовавшийся ситуацией. Мероприятие шло на четырех языках: французском, хорватском, английском и русском. Всяк сюда пришедший слышал в наушниках тот, который выбрал сам, — в синхронном переводе.
Гризманна, естественно, в такие тонкости не посвящали, и журналист понимал, что у него будет с полминуты личного времени, пока организаторы разберутся, что он обращается к футболисту на испанском. Гризманн общается на языке Сервантеса, как на родном, — даром, что ли, почти всю карьеру играет в “примере”? Вот они и поговорили. Журналист подарил нападающему флаг Уругвая, простив его за гол в ворота южноамериканцев в четвертьфинале, и тот сразу же укутался в полотнище.
“А вопрос у вас какой?” — поинтересовался Гризманн. “А вопроса у меня нет”, — прямо ответил журналист. “Извините, перевод с уругвайского языка не предусмотрен”, — вдруг оживился в моем ухе синхронист, державший совсем не мхатовскую паузу. Казалось, он нацепил на нос прищепку, чтобы не быть узнанным.
Дешам вошел в зал не один, следом по- явился Звонимир Бобан — известный в прошлом хорватский футболист. Двадцать лет назад при его участии “шашечные” заняли на чемпионате мира третье место. Тогда они нарвались в полуфинале на тех же французов, за которых выступал Дешам. Ирония судьбы в том, что воскресным вечером Бобан вошел в зал не как хорват, а как заместитель генерального секретаря ФИФА. Ему требовалось исполнить официальную миссию — закрепить на лацкане дешамовского пиджака наградной знак. Драматургию момента Бобан выдержал так себе. Не покривив душой и не моргнув глазом, он исполнил официальную миссию через фразу “как бы мне не хотелось этого делать”. Но сделал: такая у него нынче работа — значки вешать.
Едва Бобан обозначил движение на выход, как из двери высыпали французские футболисты — видимо, “на шухере” стоял кто-то из “трехцветной” делегации. Они сразу же обозначили, что места в первых рядах не самые хорошие, как казалось совсем недавно. Шампанское и вода без газа лились рекой. Что не попало на журналистов, досталось Дешаму. Ему же игроки посвятили задорную песню. Дольше всех в зале задержался Менди, станцевавший на столе. Приз же за лучшую шалость заслужил Кимпембе, забросивший в зал рекламный мяч. Мяч исчез самым незаметным образом, и организаторам пришлось искать новый, чтобы возобновить пресс-конференцию.
Ответив на первый вопрос, Дешам, смахивая капли шампанского, попросил его простить: “После матча я переодевался уже три раза, но больше не могу вас задерживать. Однако знайте, я не всегда одет так плохо, как сейчас”.

Ленин и Европа

Дешам сделал “оревуар”, когда мое пребывание в “Лужниках” зашло на второй десяток часов. А по-хорошему, на стадион можно было прийти даже раньше. Уже за четыре часа до начала встречи на подступах к арене недоставало свободной площади. Но главное — здесь хватало хорватских болельщиков.
Мы, белорусы, часто ловим себя на сопереживании более слабым. Но выбор в пользу хорватов (если вы не с детства за Францию) — это ситуация, когда выбора попросту нет. Возможно, он имелся у тех, кто смотрел матч по телевизору. Но точно не у тех, кто пришел на стадион.
Хорватский автобус возил за собой гордую надпись: “Маленькая страна — большие мечты”. Однако важно мечтать так, чтобы не отрываться от земли. А чтобы требовать что-то от футболистов, необходимо сыграть на бис и свою, фанатскую, партию. Хорваты рассчитывали только на себя. У них, как и у французов, не было русскоговорящих поклонников, зато были забавные ватерпольные шапочки. И в этом потешном обаянии хорваты без вариантов перетянули в свой лагерь нейтральных болельщиков. И город, и стадион были хорватскими.
“Кто это?” — спросил японец, которого я попросил остановиться ради фото на центральной аллее “Лужников”. Он был закутан в полотнище родной страны, на щеках — французские флаги, майка — хорватская. “Ленин”, — спокойно ответил я, понимая всю глупость происходящего. Но японца ответ вполне удовлетворил. Да и, честно говоря, другого у меня не было. Как объяснить иностранцу, кто такой Ленин и что он делает на финале чемпионата мира?
Ильича же фоном для фото использовала китайская пара. Она несла на огромном баннере посыл “Нет Италии — нет турнира”. С такими каменными лицами, будто они действительно носили траур с той поры, как шведы оставили итальянцев на обочине чемпионата мира. Наверное, это действительно изящно: приобрести недешевые билеты на финал турнира, которого нет.
Впрочем, у многих представителей Восточной Азии есть исключительное свойство: они очень быстро переодеваются. Как в прямом, так и в переносном смысле. На старте турнира некоторые из них приходили в фан-зону, разукрасившись на все случаи жизни. По флагу на каждой из щек, шарф, майка, шорты, гетры, шапка, что-то в руках — и можно переживать за любую из восьми команд, играющих в конкретный день.
Иногда, ежели совсем честно, хотелось влезть в их шкуру, ведь болеть сердцем на российском турнире было непросто. Точнее, безвыигрышно. Сердцем — это за колумбийцев, перуанцев, панамцев, бразильцев, мексиканцев. Короче, за тех, кто раскручивал этот турнир в перерыве между матчами. Так вышло, что в России эту миссию в основном выполняли латино-американцы. Причем с позволения хозяев первенства.
Мелкие административные правонарушения в течение месяца элементарно не фиксировались. Во всяком случае в местах массового скопления людей. И ясно, что то была не инициатива на местах, а государственная политика. Турниру жутко не повезло, что в четверке лучших оказались только европейские команды. Да и в восьмерке — почти сплошь Старый Свет. Бразильских футболистов можно даже попрекнуть за то, что они не прочувствовали важность момента.

Легко и непросто

Был ли российский чемпионат мира лучшим в истории, как многие сейчас говорят? По уровню организации — почему нет? По уровню игры — просто нет. Спасибо хорватам, что в какой-то мере его спасли. А вот есть ли за что благодарить французов?
Да, они выиграли турнир легко и бесспорно, но этим парням дано гораздо больше, чем они показали. И не надо вспоминать куда более скучных греков или португальцев, добивавшихся успехов на EURO, — они-то как раз иначе не могли. Да и французские болельщики приехали в Россию не себя показать, а на других посмотреть. Они взяли от турнира гораздо больше, чем отдали.
Да, в сравнении с предыдущим, бразильским, российский чемпионат оказался более технологичным и современным. И при этом — доступным. И пусть Саранск или Волгоград безбожно взвинтили цены на жилье, неприятность эту было легко избежать. При грамотном составлении расписания вплоть до полуфинальных матчей можно было ночевать в поездах — бесплатно. С душевыми в кондиционированных вагонах и с соседями по купе, с которыми у тебя еще до посадки есть общая тема.
Однажды мне попался попутчик из Буркина-Фасо, который знал 33 слова на русском языке, потому что два с половиной десятка лет назад некоторое время жил в Москве. Часть пути мы с ним пытались разговорить двух китайцев с нижних полок, и это была очень веселая дружба народов. Китайцы хотели, но не могли. Зато они с удовольствием пролистали несколько альбомов с фотографиями. Надо полагать, из детства.
Очевидно, лучший чемпионат мира и есть тот, который был в детстве. У каждого свой, и лучше уже не будет. Это как система видеоповторов. С одной стороны, она добавила в процесс справедливости, с другой — так ли уж за справедливость мы любим футбол? Да и само понятие ведь относительное.
Когда Анри сыграл рукой и сборная Ирландии не попала на чемпионат мира в ЮАР, все ли из нас видели в этом мировую несправедливость? Что думает об этом Перишич, чья естественно выставленная рука привела к переломному пенальти в воскресенье? И, кстати, что думает сам Анри, “игравший” на российском турнире за бельгийцев?

Россия и мы

Что я понял о России, пробыв здесь практически весь турнир? То, что по Москве и Санкт-Петербургу судить в целом о России нельзя, было известно задолго до чемпионата мира. Это данность.
По Калининграду — нельзя тем более. Самый западный областной центр страны, как может, лавирует между чем-то сильно европейским и чем-то очень русским. Он выпячивает старые, немецкие, артефакты, но при этом наращивает боеготовность — на всякий случай. Да и не может быть эксклав неотъемлемой частью чего-то целого.
Сочи? Адлер? Курортные города в принципе непригодны для выводов. Как знать, откуда те люди, которых ты пытаешься ассоциировать с Россией? Вероятно, они просто приехали за ярким солнцем и соленой водой.
Что тогда Россия? Может, Саранск? Туда я не доехал, но не обиден ли в принципе знак равенства между Россией и Саранском? А если заменить на Екатеринбург? И еще: когда чемпионат мира в России называют мундиалем — это точно не оскорбление? Российский турнир — испанским словом.
Короче, с пониманием России у меня не сложилось. Наверное, в другой раз — без повода. Что сложилось, так это осмысление: все, что пишется белорусом из России, может быть использовано против него. Содержание и контекст не имеют значения. За любой текст тебе прилетит как от тех, кто любит Россию, так и от тех, кто ее ненавидит. С этим нельзя ничего сделать, с этим надо просто жить. Желательно с чувством юмора.
Жаль, не удалось понять, сугубо ли это белорусское восприятие российской действительности или есть другие примеры. На финале как будто был шанс. Журналистов рассадили так, словно Советский Союз еще существует. По левую руку — коллеги из Молдовы и Кыргызстана, справа — девушка из Армении. Но тот, что из Молдовы, оказался живущим в Германии, “кыргыз” — его сын, а представительница Армении работала в информационном поле своей подруги. Периодически она делала видеозвонки и искала ракурсы вида “я, красивая, и какие-то люди”.
…В первом часу ночи в лужниковском медиа-центре объявили: “Найдено некоторое количество мокрых вещей: черная куртка, черная майка и порванные штаны”. Изящный слог не вызывал реакции. Судя по всему, оставшиеся в зале мыслями были уже не здесь. За стеной волонтеры в красных куртках разбирали красные же чемоданы и молча уходили с ними в ночь.
Доехав до нужной станции метро, я традиционно завернул “на кофе”. Вход в ближайшее круглосуточное заведение перегораживали двое: кофейня не работала по техническим причинам. Двери в другое 24-часовое кафе оказались открыты, но там никого не ждали: дезинфекция. Намек понял: чемпионат мира закончен.
Пора домой…