Молодой да ранний. Квартира. Олимпиада. Левченко. Голова у меня теперь на месте

Никуда не деться, но именно в июле 2020 года они должны встретиться нос к носу — Олимпиада в Токио и Максим НЕДОСЕКОВ. Теперь уже главная надежда белорусских прыжков в высоту.
Считать его таковой дает даже не второе место на минувшем чемпионате Европы, а то, с каким хладнокровием 20-летний парень выступал — завидным для вчерашнего юниора, очутившегося в компании взрослых мастеров.
И в общении Максим оказывается таким же, как и в соревновательном режиме, — не терпящим полутонов и туманных умозаключений. Он такой, какой есть, и возможные комментарии за спиной его ничуть не страшат. Кажется, даже не волнуют вовсе. “Вот только откровенность за откровенность, — говорит он на прощание. — Дадите прочитать интервью перед публикацией?” Без проблем, Макс. Только про шкаф не убирай, для меня до сих пор загадка, как они тебя там не нашли…

— Первый вопрос — о фамилии. Почему-то кажется, что ее “неубиваемые” носители проживали жизнь в боях и походах.
— Истоков происхождения не знаю, но предки и вправду были людьми героическими. Прадедушка ворвался в Берлин одним из первых в составе своей танковой части. Через всю войну прошел, имеет много наград, да и ранений тоже.

— Твои родители всерьез занимались спортом. Мама мастер спорта по прыжкам в длину, папа — в барьерном беге.
— Именно поэтому они и познакомились. И довольно рано поженились — в 21 год, а вскоре на свет появился мой старший брат. У нас с ним разница пятнадцать лет. Родители вырастили нас, чтобы потом гордиться. Смотрят, как у меня начало получаться, и говорят, что завидуют белой завистью. Мол, мы тоже так хотели бы в свое время. Выходит, я реализую их мечту.
Родителей можно понять. Когда появляется семья, ребенок, спорт понемногу отходит на второй план. Надо думать, как заработать на жизнь. И у них получалось. Папа стал бизнесменом, мама работала в витебской ШВСМ, сейчас она там замдиректора.
Когда я заработал первые деньги, решил, что никогда больше не буду брать их у родителей. Нас с братом вырастили — пусть теперь поживут в свое удовольствие.

— Это ж сколько тебе лет было, когда принял такое решение?
— Восемнадцать. Тогда съездил на юниорский чемпионат мира в Быдгощ, прыгнул на 2,18 и занял восьмое место. Помаленьку начал зарабатывать. Деньги коплю — на квартиру.

— Какую хочешь?
— Во-первых, в районе возле нашего манежа на улице Калиновского. Во-вторых, сразу большую, как минимум двухкомнатную. Понятно, уже с хорошим ремонтом. Думаю, на все это потребуется 80, а то и 100 тысяч долларов. После континентального Кубка ИААФ в Чехии 9 сентября станет понятно, сколько денег я заработал в этом сезоне. И какую сумму придется взять в кредит, чтобы воплотить в жизнь мечту.

— Ты всегда, когда едешь на соревнования, думаешь, сколько можно заработать?
— Да. Например, в Чехии призеры получат соответственно 30, 15 и 10 или 8 тысяч долларов.

— Значит, кровь из носу надо бороться за первое место.
— Так я и собираюсь. Это не сложно на самом деле: прыгай свои 2,33 — и все. Конкурентов хватает, но такого результата в сентябре, думаю, будет достаточно.

— Откуда такая нетипичная для белоруса уверенность в своих силах? Перед прыжком — даже решающим — ты выглядишь абсолютно спокойным…
— Я собираюсь на последнюю попытку и ставлю цель: либо все, либо ничего. Либо в этом году заработаю, либо это бесконечно будет откладываться на потом.

— Мне нравится твоя откровенность. Нет ничего про честь страны и флаг в небесах…
— Родная Беларусь, конечно, сильно меня поддерживает. Но в первую очередь надо полагаться на себя. Никто мою работу за меня не сделает. Я сам могу заработать на коммерческих стартах. Сейчас это можно.

— Вообще-то не помешает ввернуть, мол, за родину умру. Народ с пониманием отнесется.
— Мне кажется, это априори понятно. Зачем бросаться словами? Лучше делом доказывать.

— Если бы еще и говорил на белорусском, то вистов прибавилось бы. Или это тоже потом, после квартиры?
— Об этом пока не думаю. Честно. Да и если учить белорусский, то правильный, чтобы не говорить на “трасянке”. Вначале заработаю на квартиру, потом будет Олимпиада, а потом уж… Ну посмотрим, как там все сложится.

— Карина Таранда говорила, что высотники отличаются от других легкоатлетов. Они особенные — более интеллектуальные. Согласен?
— Не знаю, может, главное отличие в том, что нам все надо собрать в одну секунду. Или даже в миллисекунду. Перестроить организм в момент отталкивания. А так… Не думаю, что мы чем-то отличаемся. Все вроде одинаковые в нашем виде. Хотя, понятно, у каждого свой характер.

— Для побед нужен характер особенный, чемпионский. Кажется, у тебя именно такой.
— Ну да, когда первое место, это ж больше денег.

— Я так понимаю, услугами психолога ты не пользовался и не планируешь?
— Нет, я сам себе психолог.

— Тренерам это должно нравиться. Расскажи о них.
— Характер мне поставил Юрий Викентьевич Моисевич. До этого он у меня был разгильдяйский. Ну представьте: мне 14, я переехал из Витебска в Минск — в Республиканское училище олимпийского резерва. Исчез с родительских глаз и, конечно, начал делать все, что хотел.
Можно сказать, в столице меня вырастил Юрий Викентьевич. Обозначил цели, все объяснил и разжевал. Потом так сложились обстоятельства, что ему надо было кормить семью, и он ушел в теннис. А меня передал Татьяне Федоровне Нарейко. Сейчас я работаю с ней и с Владимиром Николаевичем Пологовым.
Голова теперь у меня на месте. И в самом деле работать проще, когда она у тебя есть. Вот, допустим, мне сказали: подумай, как это лучше сделать. Я тут же схватываю и реализую все на практике.

— Нарейко все же тренер по многоборью, а Пологов — по бегу на средние дистанции. Это не смущает?
— Нет. Везде нужно ОФП. Если базу правильно заложить, она выплескивает энергию в нужную секунду. А в высоте это и требуется.

— Штанга, как слышал, в программе твоей подготовки вовсе не участвует.
— Пока обходимся без нее, работаем на том, что есть. Этого хватает. Но будем постепенно ее подключать. Мне и самому интересно, на сколько тогда увеличится результат, если 2,33 мы имеем без штанги. С кем бы ни говорил на эту тему, все удивляются: как можно так высоко прыгать без упражнений со штангой?
Хотя, думаю, можно и выше. 2,37, например. Просто у меня тогда шиповки порвались. А может, даже и выше — если добавить работы. Главное, ее тоже не “перелишить”. Во всем важно чувство меры, а ее знают только тренеры. Мы в этом плане доверяем друг другу. Я рассказываю им о своем состоянии, а они решают, какую работу надо выполнять.

— Ты разгвоздяем быть перестал окончательно?
— Иногда, конечно, разгружаю мозги, но не так, как в детстве. Тогда много всего разного делал в плане режима. Что именно? Ложился спать не вовремя, ел, когда хотел, делал что хотел и даже на тренировки приходил, когда хотел. Моисевич это сразу прирубил. Как-то даже выгнал с тренировки. Однажды я накосячил в общежитии. Поймали с алкоголем.

— В момент употребления?
— Нет, просто нашли бутылки у меня в номере.

— “Кто-то подкинул! Ну что за люди, а?”
— Я изворачиваться не стал. Признал, что мои. Я прямолинейный мальчик. Вино было дешевое, конечно. Откуда взять деньги в 14 лет?

— Зачем тебе это было нужно?
— В таком возрасте любое скопление детей — особенно в спортивном интернате — чревато. Окружающим, а наверное, в первую очередь самим себе, хочется показаться взрослыми. Это видно, круто, когда можешь покурить и выпить. Но сейчас уже нет. Могу выпить, только чтобы разгрузить голову после соревнований. Чтобы на следующий день можно было спокойно тренироваться.

— Сколько для этого тебе достаточно?
— Все зависит от того, насколько загружена голова. На всякий случай смотрю на друзей. Когда мне кажется, что им уже хватит, значит, и мне тоже.

— Друзей много?
— Настоящих — трое. На них могу положиться во всем.

— Плечом к плечу в драке стояли?
— Приходилось — с Карповичем Кириллом. Он работает в федерации легкой атлетики. Как-то отдыхали, вышли из бара, и к нам доколебались какие-то мужики лет по тридцать. Пнули ногой и на этом все закончилось.

— Кто пнул?
— Мы. Нас тяжело все-таки пнуть. Выставляешь колено. Нога ведь не короткая.

— Выручать друзей из беды приходилось?
— У Максима Граборенко как-то украли шиповки на чемпионате страны. И мы вместе распутывали это преступление. Вором оказался соперник из другой области. Я человек заводной, хотел влепить ему… Но другой друг Валик Хвалько остановил. Мол, тебе завтра прыгать еще. Еще Пашу Селиверстова надо в список друзей включить. Надежный.

— Читал, что еще любишь компьютерные игры.
— Да, это один из вариантов отрешения от внешнего мира. Садишься за компьютер и уходишь в игру. Потом поел и спать.

— Почему-то кажется, что тренеры не сильно в восторге от такого увлечения.
— Нет, это раньше у меня много энергии уходило на игры. Жил ими. А сейчас это скорее релакс и работа для мозгов. Я много боев выигрываю чисто тактически.

— Мозги можно тренировать и другим образом. Книги…
— Книжки не сильно люблю. Может, в будущем начну читать, но не сейчас.

— Люди обычно стесняются признаться, что не читают книг. На нашем форуме это обязательно отметят.
— Я просто прямой — говорю, что думаю. Пусть пишут, что хотят. Но я куплю квартиру, а они нет.

— Зато тренерам с тобой легко работать.
— Вообще не понимаю, как можно тренироваться, когда между учителем и учеником конфликты. Из-за чего? Как говорили в одном популярном сериале, “это наше общее дело и отвечаем за него мы тоже вместе”.

— Поговорим о культовых прыгунах. Начнем галерею с легендарного Валерия Брумеля, которого неоднократно признавали лучшим спортсменом мира. Повторить такое сможет только уникум. Ты, кстати, не хочешь?
— Ничего невозможного нет. Главное, правильно подойти и понять, чего ты хочешь. Я, например, хочу красивой и хорошей жизни. А дать ее мне могут только успехи в прыжках.
Олимпийское золото — это на всю жизнь. Хочется, конечно, попасть в число тех, кому удалось взойти на высшую ступень пьедестала. Но если Брумель задал такие ориентиры, почему бы не попробовать повторить?

— Есть еще один парень — кубинец Хавьер Сотомайор. Взгромоздил мировой рекорд на чудовищную высоту 2,45.
— Для начала надо превзойти себя. Я еще даже не знаю, что такое высоты за 2,40. У меня пока 2,33. Но что такое 12 сантиметров? Если думать, что это ого-го, то и пытаться не стоит. А если включаешь голову и понимаешь, надо сильнее оттолкнуться, тактически и технически правильно подойти… Еще вспомним, если что-то поддается одному, то наверняка покорится и другому.

— В продолжение темы Владимир Ященко. Ярчайший прыгун, который в 19 лет трижды бил мировой рекорд. Погубили чиновники, загнавшие парня ненужными стартами, врачи, лечившие как смогли. Усугубило беды пристрастие к алкоголю. От водки и умер в 40 лет.
— Я слышал о нем. Конечно, очень жаль, что у Ященко так сложилась судьба. Думаю, нам надо брать уроки из жизни других людей, чтобы не делать собственных ошибок. Хотя у меня и так нет напряжений по поводу соревнований. Мы если и едем на коммерческий старт, то расцениваем его как тренировку. Это разнообразие процесса, ну и плюс деньги. И опыт, конечно. Главное, поберечь себя, когда чувствуешь недомогание, когда может обостриться травма.
А что касается алкоголя, то зависимость мне точно не грозит. Видел, как людей выгоняли из спортивного интерната за пьянку. Меня больше всего удивляло их равнодушие. Мол, ну и ладно. Я, когда гулял, вел себя тактически грамотно. Потому что вылетать из РУОРа в мои планы не входило.

— Это как?
— Прятался — и в шкафу, и у девчонок. В первый год было намного проще. Потом начали ставить камеры и закрывать этажи. Приходилось ломать голову. Когда нас проверил воспитатель, мы тут же звонили девчонкам, на лифте спускались на другой этаж — так как двери были уже закрыты. Бежали в сушилку и там закрывались. Потом этот этаж проверяли и закрывали на ключ. И все, мы спокойно выходим из сушилки… Правда, когда мимо нее проходил воспитатель, сердце билось сильно-сильно.

— А когда тебя находили в шкафу, сердце не билось?
— Из шкафа, кстати, ни разу не доставали. Был случай — мы прятались там втроем. Двоих нашли, а меня не заметили. Я тогда еще невысокий был. И худой.
Пацанов вывели в коридор отчитывать. А я немного подождал, вышел из шкафа и юркнул в ванную — ее уже проверили. Шторку аккуратно завесил, и все. Воспитательница только в комнату еще раз заглянула и ушла.

— Теперь понимаю, почему у тебя нервы, как канаты.
— Я свое уже отгулял. Сейчас могу только воспоминаниями делиться. Цели уже другие.

— Ну хорошо, идем дальше. Иван Ухов — олимпийский чемпион-2012 из России. Прославился в интернете прыжком, совершенном в состоянии глубокого опьянения.
— Уникальный человек. Ухов выиграл Олимпиаду, чемпионат мира и два чемпионата Европы. Брал высоту 2,42, а большинству запомнился исключительно как герой того пьяного прыжка.

— С чего это он вдруг?
— Да вроде были проблемы с девушкой. То ли расстались, то ли что. Ему уже все равно было.

— Ты мог бы повторить его поступок? Из-за любви.
— Не знаю, насколько надо быть близкими друг другу, чтобы так потерять голову. Но соревнования это все-таки другое. А тот случай просто подтверждение уникальности Ухова. Так как он, вряд ли кто-то поступит.

— Геннадий Авдеенко — олимпийский чемпион 1988-го. Знаком с ним?
— Нет.

— Странно, он самый титулованный высотник, проживающий в Беларуси. Советов толковых можно было бы много получить…
— Все прыгуны разные, у каждого свой разбег и сила отталкивания. Кто-то хорошо проходит над планкой, кто-то не очень. Кто-то за счет легкости прыгает, кто-то за счет силы, как я, например.

— Как ты ее развиваешь, если в тренировочном процессе не используете штангу?
— Секретная информация. Многие этим интересовались, но мы пока раскрывать карты не будем. Вот выиграю Олимпиаду и все расскажу.

— Экс-рекордсмена Беларуси Андрея Санковича, надеюсь, знаешь?
— Конечно. Человек владел рекордом 25 лет, а это очень серьезная цифра. Его 2,34 когда-то мне казались фантастикой. Отличный спортсмен, да и человек хороший, общительный. Дает много полезных жизненных советов. А по спорту все же надо тренеров слушать, потому что, повторюсь, в мире нет двух одинаковых прыгунов. А еще Санкович хороший адвокат. Дал мне визитку — мало ли что.

— У тебя к какому роду деятельности душа лежит, потому что спорт штука преходящая.
— Я бизнесом занялся бы. В детстве яблоки продавал. Мы их воровали в детском саду. Понятно, дело происходило летом и сад пустовал. Забирались туда с другом, набивали пакеты и несли на рынок.
Когда надоедало сидеть, подходили к бабушке: “Не возьмете оптом за 25 рублей?”. Бабушка, конечно, брала, потому как выгодно. А мы, счастливые десятилетние пацаны, шли в магазин и покупали там все, что душе угодно — чипсы, лимонад.

— Вижу, коммерческая жилка у Максима Недосекова имеется. Вот, предположим, купишь ты квартиру на Калиновского за 80 тысяч, а если вскоре она подорожает до 100 — продашь?
— Было бы отлично, но для начала все-таки хотелось бы пожить в квартире, о которой так долго мечтал. С настолько хорошим ремонтом, чтобы, приходя домой, каждый раз удивлялся, что живу в такой.
Там будут молодежный дизайн, белые тона. Большой стол и на нем большой компьютер. Чтобы пришел и погружался в другой мир. А вот следующие деньги можно вкладывать в недвижимость как в инвестицию. Сдавать квартиры, и это давало бы стабильный доход.

— Рудольф Поварницын. Еще один советский рекордсмен мира, самый неожиданный. Имея личный рекорд 2,26, летом 1985-го вдруг взлетел на 2,40.
— Я в чудесные прибавки на 14 сантиметров на подобных высотах не верю. Скорее всего, там участвовали какие-то иные средства.

— Ты с ними сталкивался?
— Юрий Викентьевич мне сразу сказал, что будем работать только на чистом. И мы от этого никогда не отступали. Кстати, никто не верит, что я прыгаю на своем. Для 2,33 это считается невозможным. Да еще без штанги.
Но вот так получается — за счет характера. Еще раз спасибо Юрию Викентьевичу. Для меня он великий человек. Сейчас, кстати, он тренер по ОФП Александры Саснович и всех наших великих теннисисток.

— Ты ведь, говорят, тоже мог стать совсем не легкоатлетом.
— Занимался плаванием и, к сожалению, совсем недолго боксом. Он мне очень нравился. Но потом меня передали в легкую атлетику и все, начал совершенствоваться в ней.

— Боксерские навыки на улице приходили на выручку?
— Нет, там совсем другие правила. Я и дрался-то, если не считать ту потасовку у бара, последний раз в Витебске, когда еще пацаном был. Витебск довольно суровый город. Если захочешь приключений, то они тебя сами найдут.

— Минск другой?
— Минчане более зажиточные, что ли. Больше о карьере думают, ерундой не занимаются. Последнее время еще и здоровьем озаботились. У нас в лесу возле общежития вообще бум. Раньше одни спортсмены бегали, а сейчас их и не видно среди толп любителей — те утюжат лес с утра и до сумерек. Это, кстати, здорово. Я слышал, в Минском полумарафоне в этом году побежит 35 тысяч человек. Очень серьезная цифра — на уровне лучших европейских марафонов.

— Рекорд Сотомайора кто-то может побить в ближайшем будущем?
— Вполне. Скажем, россиянин Даниил Лысенко. Знаю, он сейчас делает отличную работу. Предельные веса, все как надо.

— Откуда такая информированность?
— Я редко за кем-то наблюдаю. Без разницы, олимпийские чемпионы или кто-то еще. Есть только я, тренеры и мои прыжки. А что касается россиян, то люди ездят с ними на сборы и потом рассказывают. Ну и тем более мы с Даником хорошо общаемся. Можно сказать, больших секретов у нас друг от друга нет. Методика похожая.
Катарец Мутаз Эсса Баршим — еще один претендент на побитие рекорда. Украинец Богдан Бондаренко тоже высоко прыгал, но последнее время лечил травму, в секторе его давно не видно.

— Последней в моем списке значится соотечественница Богдана Юлия Левченко.
— В 19 лет стала второй на чемпионате мира, скоро ей 21, но она уже успела заработать огромное количество денег. Тоже уникальная спортсменка. Прыгает 2,01, но хочет идти дальше. И сейчас, судя по всему, перестраивает технику прыжка.

— Спасибо за справку, но я ожидал другой, скорее, мужской реакции на девушку, которую сейчас многие называют секс-символом мировой легкой атлетики.
— Это тоже существенно, но без денег куда денешься? Что бы мы ни говорили, они играют очень важную роль в жизни любого человека.

— Но откуда она их взяла?
— Рекламные контракты. Хотя Юля действительно очень красивая. Кстати, и по характеру хорошая. Простая. Как и я. Как Ухов, как Даник. Мне кажется, у нас в прыжках никто особенно-то и не звездит.

— Интересно, может ли простой белорусский парень Максим Недосеков пригласить простую украинскую девушку Юлию Левченко на свидание? Не оробеет?
— Не оробеет. Но ведь такая штука — не факт, что твой человек будет обладать внешностью фотомодели. Скорее всего, каждый найдет его по каким-то своим приметам.
Хотя Юлию тоже можно считать в некотором роде олимпийской вершиной. Красивая, добрая, умная. Такое нечасто в одном человеке встретишь. Но все равно…

— Закончу за тебя — в любом случае что-то предпринимать надо только после Олимпиады.
— Ну, в принципе да. К тому же за это время можно лучше узнать друг друга. А сейчас не хотелось бы распыляться.

— Ты сам не планируешь зарабатывать рекламой?
— Мне кажется, у ребят перспектив здесь меньше. Журналы ведь взрослые мужики листают, а им, я точно знаю, рассматривать красивую девушку всегда приятнее. К тому же эта модель может рекламировать уйму всяких исключительно женских товаров. Дамский шопинг — вообще беспроигрышная тема.

— Тогда, Максим, тебе одна дорога — в депутаты.
— Я пока только одного депутата знаю. Думаю, что Вадим Анатольевич Девятовский занимает свое место справедливо. Плюс тащит такую махину, как федерация легкой атлетики. И делает это успешно. Так что пример того, как человек находит себя в послеспортивной жизни, долго и искать-то не надо.
Но мне, конечно, о будущих профессиях думать рано. Надо оставить свой след в легкой атлетике, оправдать надежды тренеров и родителей. Думаете, они тоже не мечтали об олимпийской медали?