Патрик Уиркош. С мамой говорю по-польски

В КХЛ, да и вообще в Европе, он выступает впервые — и во вчерашней беседе с корреспондентом “ПБ” поделился первыми впечатлениями, а также вспомнил основные вехи карьеры и подробно рассказал о своих польских корнях.

— Совсем скоро тебя ждет дебют в КХЛ. Нервничаешь?
— Нет. Приятное волнение наверняка возникнет перед первым домашним матчем, но он чуть позже. Пока предстоит выезд, причем для начала — к обладателю Кубка Гагарина “Ак Барсу”. Интересно помериться с ним силами.

— Ты раньше следил за Континентальной лигой?
— Меня интересуют все турниры. Но мониторить каждый из них в деталях сложно, ведь в мире очень много хоккея. Так что больше наблюдал за приятелями и знакомыми..

— Их в лиге много?
— Немало ребят, с которыми я играл за океаном, со временем перебрались в Европу. Одни в Швецию, другие в Швейцарию, третьи в КХЛ…

— Из “Динамо” кого-то раньше знал?
— Юнаса Энрота — по имени, но не лично. Куинтона Хаудена. Бо Беннетт учился в том же университете, что и я, только в другие годы, поэтому следил за ним, когда он выступал еще в “Питтсбурге”.

— За океан ты перебрался впервые в карьере. Этот шаг дался тяжело?
— Любое решение, которые ты принимаешь, дается непросто. Но я рад возможности поиграть в “Динамо”.

— Пару лет назад мог представить, что окажешься здесь?
— Я всегда говорил, что хочу поиграть за пределами Северной Америки. Хоккей дает отличный шанс посмотреть мир, познакомиться с разными культурами. Считаю, мне посчастливилось перебраться в другую страну, увидеть что-то новое.

— Результаты предсезонных спаррингов “Динамо” не порадовали…
— В ходе сбора мы нарабатывали связи, тренировались. Победы выйдут на первый план уже в чемпионате. Я оптимист — начинаем сезон с нуля, как и все остальные, и итоги спаррингов не имеют значения.

— Как проходит адаптация?
— Смена часовых поясов далась тяжелее, чем думал. Все-таки десять часов разницы с Ванкувером. Потребовалось четыре или пять дней, чтобы привыкнуть ложиться спать и вставать в нужное время. Но в целом все хорошо. Ребята мне показали город — куда сходить, где поесть, где что купить. Теперь немного ориентируюсь.

— Североамериканцу в Минске легче освоиться на площадке или за ее пределами?
— Конечно же, на льду. А в обычной жизни… Кирилл Готовец, Олег Евенко, Александр Павлович и другие одноклубники помогают с переводом, подсказывают и вообще делают все, чтобы облегчить жизнь мне и другим иностранцам. Конечно, поначалу стресса хватало — надо было заниматься всякими вопросами с документами. Но сейчас уже проще.

— Твое первое впечатление от белорусской столицы?
— Мне все говорили, что Минск — большой город. А я приехал и смотрю: какой-то он совсем маленький. Оказалось, что это Раубичи. Меня из аэропорта привезли сразу туда. Уже потом, в выходной, выбрался в город. Он и вправду крупный и современный. На Северную Америку не похож — здесь чувствуется отчасти влияние Европы, отчасти России. Беларусь — особая в своем роде страна.

— Наверняка ты гуглил информацию о Минске и нашей стране. Чем интересовался?
— Первым делом глянул, какая здесь арена. Это же место, где мы проводим много времени каждый день. Да и хочется, чтобы у команды была солидная поддержка. Спрашивал у ребят, которые играли в Минске, — все сказали, что здесь одна из лучших арен в КХЛ.

— Если бы у “Динамо” был старый и маленький дворец — не поехал бы сюда?
— Я такого не говорил! Но когда видишь, какая здесь новая арена, слышишь о замечательных болельщиках, это лишь усиливает желание играть за команду.

— Что-то в Беларуси тебе кажется непривычным?
— Хм… Может, дороги. В Северной Америке светофоры обычно висят сверху над перекрестком, а здесь они сбоку. На некоторых пересечениях в Минске нельзя повернуть налево. У меня здесь уже появилась машина, так что привыкаю. А в первые дни использовал в основном такси, пару раз спускался в метро…

— Партнеры помогают тебе с переводом. Значит, языковой барьер не мешает?
— К счастью, и тренерский штаб говорит по-английски. Не только Горди Дуайер, но и его ассистенты. А я немного владею польским, в котором многие слова похожи на русские. Это тоже облегчает понимание. Надеюсь, со временем немного заговорю на вашем языке. Пока знаю лишь некоторые слова: “спасибо”, “пожалуйста”, “налево”, “направо”.

— В какой степени владеешь польским?
— Так себе. Понимаю лучше, чем говорю. Родители мои родом из Польши, и дома они говорили со мной на родном языке. Но я часто отвечал им на английском. Все-таки в школе использовался именно он, и так мне было удобнее. Хотя периодически общаюсь с мамой и отцом на польском и вроде как могу объясниться.

— И все же, на каком языке чаще говоришь с родителями?
— С отцом — на “инглише”. А с мамой, пожалуй, на польском. Но он у меня, повторюсь, не на слишком высоком уровне.

— Как твоя семья оказалась в Канаде?
— Уехали в восьмидесятых, еще до моего рождения, и поселились в пригороде Ванкувера. Там и живут до сих пор. У отца свой бизнес, а мама работала в доме престарелых. Родители особо не распространялись насчет причин эмиграции. Я так понимаю, им просто хотелось больше возможностей.

— Они рассказывали о жизни в социалистической Польше?
— Наша семья там жила в небольшом городке неподалеку от Варшавы. Его название, честно говоря, не знаю. Отец и мать говорили, что там все было совсем не так, как в Северной Америке. Постоянно повторяли, как нам повезло жить в Канаде. Но они гордятся польским происхождением. Я и сам, хотя считаю себя канадцем, горжусь своими корнями.

— Подозреваю, твоя фамилия по-польски произносится не Уиркош…
— Верчох. Просто в Канаде никто не мог ее правильно воспроизвести. Учителя в школе думали, что легче сказать Уиркош — так и повелось. Я им никогда не говорил, что надо по-другому. Для меня вообще нет разницы: отзываюсь и на Уиркоша, и на Верчоха…

— В вашей семье соблюдались польские обычаи?
— Да, особенно на Рождество и Пасху. Праздничные кушанья… Вообще мама готовила много польской еды. Например, пельмени с капустой. Я сам так хорошо их не сделаю, предпочитаю североамериканскую кухню.

— В Польше ты бывал?
— Пока нет, но надеюсь восполнить пробел. Сейчас, конечно, все мысли о хоккее, но по окончании сезона можно сделать там остановку на пути в Канаду. Это ведь совсем близко от Беларуси. В Польше у меня полно родственников, хотя, если честно, особо с ними не общаемся.

— Всевозможные рейтинги постоянно называют Ванкувер одним из лучших городов мира. Согласен?
— Да, но я же в нем вырос, так что мое мнение можно назвать предвзятым. Хотя там действительно красиво. Океан, горы, зелень — а в трех часах езды тундра, где почти никто не живет.

— Как ты пришел в хоккей?
— Мне было лет пять. Взял клюшку в руки и гонял на улице шайбу. Убедил родителей купить настоящие коньки. Поначалу много падал, но вставал… К счастью, в семье поддерживали мое увлечение. Они видели, как мне это нравится. Кстати, я младший из троих детей, есть еще брат и сестра. Брат тоже немного занимался хоккеем, но не профессионально. Теперь он тренирует своих сыновей.

— В НХЛ ты в основном выступал за “Оттаву”. Как жилось в канадской столице?
— Зимой там холодновато, но в целом это отличный город, в котором приятно жить. Там очень чисто…

— Вообще-то, судя по рассказам динамовских легионеров, самый чистый город в мире — Минск.
— В этом плане белорусская столица похожа на канадскую. Ухоженность Минска бросается в глаза — не только на улицах, а даже в подземных переходах.

— Живешь далеко от “Минск- Арены”?
— По-моему, в Минске все довольно близко друг от друга. Это не Нью-Йорк, где можно два часа добираться из одной точки в другую. Здесь же от центра до арены можно добраться быстро. Я поселился как раз на полпути.

— Вернемся к НХЛ. Помнишь дебют в лиге?
— Естественно. Тогда “Оттава” встречалась на выезде с “Каролиной”, и меня подняли из фарм-клуба. Очень хотел, чтобы родители прилетели на игру из Ванкувера, но они не успели подобрать подходящий рейс. К счастью, совсем скоро я вновь вышел на лед — в Нью-Йорке, в знаменитом “Мэдисон Сквер Гарден”. Туда добраться легче, и мои родные прилетели, чтобы взглянуть на меня. До этого они вообще не были в Нью-Йорке, так что заодно посмотрели город.

— Почему в конце концов ты покинул “Оттаву”?
— Обычная история: контракт закончился, пришлось менять команду. Оказался в “Колорадо”, где провел непростой сезон с точки зрения хоккея. Но я был рад вновь оказаться в Денвере — в свое время учился там в университете, и осталось много хороших воспоминаний.

— Год назад ты вернулся в еще более знакомые места, подписав контракт с “Ванкувером”. Однако за весь сезон не провел в НХЛ ни матча…
— Это огорчило, но так бывает. Зато провел хороший сезон в фарм-клубе — “Ютика” пробилась в плей-офф АХЛ, где уступила будущему победителю. А ведь многие в нас не верили…

— В интернете есть видео твоих драк. Часто приходилось махать на льду кулаками?
— Нет. Лишь когда возникала необходимость.

— А если она появится в Минске?
— Думаю, смогу подраться и здесь. В КХЛ ведь нет правил, запрещающих потасовки? Ну вот.

— Расскажи о своей семье. У тебя ведь двое детей?
— Да, мальчики. Жену зовут Крессон, мы познакомились с ней в университете. Через пару недель родные приедут в Минск. Я рассказывал жене о Минске, и ей уже любопытно посмотреть на город своими глазами. Вообще же считаем так: главное быть вместе, а где при этом жить — не столь важно.

— Для канадца Беларусь — экзотическое место на карте мира?
— Сложно сказать. Может, в плане языка и да. А в целом… Здесь своя уникальная культура. Это интересный опыт. Нам интересно познакомиться с местными традициями, кухней. Я уже пробовал кое-что из белорусской еды — она немного похожа на польскую. Эти картофельные блинчики… Да-да, драники.

— Ты носишь титул чемпиона мира-2015. Это главный повод для гордости в карьере?
— Пожалуй. Хотя выступление в НХЛ — тоже мечта, ставшая реальностью. Мало кому дается шанс провести хотя бы один матч в этой лиге. Но и выступление за сборную тоже стало чем-то особенным. Тем более поиграл вместе с Сидни Кросби — такой шанс выпадает раз в жизни.

— Как он вел себя в команде?
— Никакого зазнайства. Сид выиграл все на свете, но его человеческие качества столь же хороши, как и хоккейные. Он находил время поговорить со всеми, подписал свитер для моих родных… Можно только представить себе, сколько раз в жизни к Кросби обращались за автографом. Но он терпеливо расписывался для семей каждого из нас.

— Помнишь четвертьфинал со сборной Беларуси?
— Да, но даже не назову счет. Я вообще мало помню детали того чемпионата. В голове остались лишь эмоции от первого в жизни выступления за Канаду.

— Наши тогда уступили — 0:9. Выходит, в Минске тебе об этом не напоминали?
— Ха, пока нет.

— Чем, кроме семьи, еще увлекаешься?
— Игрой в гольф, рыбалкой. Люблю быть активным. Слежу и за футболом, хотя сам играю неважно. На чемпионате мира болел за сборную Польши. Думал, в стране очень хорошая команда, но, к сожалению, она не оправдала ожиданий.

— Опиши свой характер.
— Спокойный, порой люблю уединение. Я не из тех, кто много говорит в раздевалке. В “Динамо” есть ребята, которые любят поболтать и пошутить. Но мой русский пока недостаточно хорош, чтобы их понимать.