Неудержимые. Эльвира Герман. Хрупкая и сильная. Большая “белая надежда”

Кто уже познал радость больших побед или стоит на подступах к пьедесталам чемпионатов Европы и мира. Кто стремится или уже приходит на смену звездам отечественного спорта. Кто будет защищать белорусские цвета на Европейских играх-2019, на летних и зимних Олимпиадах. И в честь кого, в этом не сомневаемся, не однажды высоко взметнется флаг нашей родины.
Молодые и амбициозные, дерзкие и талантливые — они переживают, быть может, лучшую пору в жизни. Когда все впервые — победы, внимание болельщиков и медиа… И главное — пьянящее ощущение, что все только начинается, а успехам наверняка не будет конца. Когда золотой финиш рождает невероятные эмоции и даже самый спокойный человек теряет над собой контроль. Правда, Эльвира?
Да-да, мы начинаем проект с неудержимой Эльвиры Герман, которую не удалось остановить даже фаворитам европейского барьерного спринта. Но и это не все — красавица белоруска номинирована на звание лучшей молодой легкоатлетки Старого Света. И потому мы провожаем ее в Лозанну яркой фотосессией и большим интервью, в котором Эля для многих предстанет совсем не тем человеком, которым ее знают.

Сергей ЩУРКО
Она отличный собеседник. Обладает хорошим чувством юмора, умеет слушать, в оценках точна и необычайно строга — будто ей не двадцать один, а все тридцать. Лишь единственный пробел обнаруживается во время нашей первой встречи в начале лета. Соглашаясь, что стать нобелевским лауреатом все же сложнее, чем олимпийским чемпионом, Эльвира ГЕРМАН со вздохом признается, что не читала ни одной книги Светланы Алексиевич.
Конечно, не самая большая промашка в жизни — тем более в наш насыщенный информацией век. Знаю немало спортсменов, которые понятия не имеют, кто это, не читают ничего, кроме инстаграма, и неплохо себя при этом чувствуют.
Эля не такая. Мне кажется, тогда она даже обиделась — сама на себя. Но виду не подала. Ей удивительно удается держать эмоции при себе, и, скорее всего, это врожденное качество. Ну или приобретенное. Я буду тщателен в разговоре о ее детстве, потому что все мы родом оттуда, и наши родители даже не догадываются, как много мы берем от них.

— Слышал от твоей мамы, что своим именем ты обязана ее подруге по институту. Мол, та была такая светлая девушка, что другой вариант родителями даже не рассматривался.
— Как раз таки на эту тему были жаркие дебаты. Меня могли назвать еще Кристиной, Аней и Ксюшей. Последний вариант в итоге собрал большинство голосов, но надо знать моего папу. Он пришел в загс и записал новорожденную Эльвирой. Начальница изумилась: у нас впервые за 40 лет девочке дают такое имя.
Такой уж он человек — не любит стандарты. Ему не хотелось, чтобы дочку звали так же, как добрую половину класса. Бабушка, правда, не подходила потом к экс-Анечке в знак протеста целый месяц. Но ничего, затем свыклась. Да и мне самой имя нравится. Нечастое, правда?

— Ваша семья умеет рвать шаблоны. Родители развелись, когда Элечке было три года, тем не менее она каждое лето ездила к папе на Украину.
— Мама никогда не настраивала нас с сестрой против папы. Правильно делала. Мой отец хороший человек. Может, немного безответственный, но у кого нет недостатков? Какие черты я от него унаследовала? Чувство юмора и озорство. Как и все мужчины, он в душе еще ребенок.
А еще справедливость. Папа часто менял место работы. Из-за того, что всегда хотел жить и работать по совести. Можно по- разному к этому относиться, но, мне кажется, это скорее достоинство, чем недостаток. Когда кругом молчат, а ты говоришь то, что все в этот момент думают, — это не так уж и плохо. Он не любит бестолковых начальников.
Сейчас делает хорошую и красивую мебель. Такую, что самому нравится. А еще очень коммуникабельный, не представляю человека, с которым он не нашел бы общий язык.
Мама — совсем другой человек. Строгий. Вырастила нас с сестрой, разрываясь на двух работах. Построила квартиру и даже до сих пор старается нам помогать. Она очень сильная и закрытая в себе. В том смысле, что никогда не покажет свою слабость. Думаю, я такая же. Мою слабость увидят только самые близкие, и то я стараюсь их от этого уберечь. Пусть думают, что я сильная всегда. Никогда не заплачу на людях, никогда не буду жаловаться.
Даже сейчас не могу — мама сразу начнет переживать. У меня недавно, прошу прощения за подробность, был насморк, нос совсем не дышал. Некомфортно себя чувствовала на тренировке. Она услышала мой голос по телефону и тут же: “И-и-и… ну все…” Как будто я уже при смерти. Поэтому зачем мне расшатывать здоровье собственной мамы? Пусть знает, что у меня всегда все отлично.

— Детство у тебя было несладким…
— Сладкое мы ели в трех случаях: когда приезжала бабушка, когда приходила посылка от папы и когда на Новый год маме давали подарки на работе. А так — хлеб и спред, потому что он дешевле масла. Колбасы и мяса не видели — слишком дорого. Из деревни везли картошку, лук, зелень. Сами выращивали и тащили домой — две маленькие девочки с огромными сумками.

— И самая большая мечта была пойти в кафе и заказать кучу пирожных?
— Нет. Я всегда хотела зарабатывать, чтобы облегчить маме жизнь. И чтобы моя будущая семья жила не так, как я. Это была главная мотивация.
Мама получала 150 тысяч рублей. 80 уходило за общежитие, еще 10 — коммунальные услуги. На оставшиеся 60 тысяч жили. Мама при этом умудрялась еще и откладывать, чтобы потом построить квартиру.

— Невероятно.
— Но факт. Кстати, экономность у меня тоже от мамы. Если мне на день рождения дарили денежку, я никогда не бежала покупать мороженое или конфеты. Даже в голову не приходило. Я откладывала, и когда мы переехали в новую квартиру и мама сказала: “Вам нужен новый стол”, я ответила: “Вот деньги, бери”.
Когда заработала первые средства? Помню, как впервые их проиграла — в 14 лет. Я тогда прыгала в высоту, и нам сказали, что за победу будет денежный приз. Потянула икроножную мышцу, заняла второе место — и плакала из-за того, что судьба так жестоко со мной обошлась. Потом не тренировалась две недели. Думала о поражении и пришла к выводу, что другой девочке денежки, наверное, нужны были больше.
Но через год я выиграла. 100 тысяч рублей! Уже хотела звонить маме, как она набрала сама. Сказала, что наша кошка снова свалилась с шестого этажа и сломала челюсть. И я поняла, что деньги пришли ко мне не зря. Все в мире находится в равновесии.
А еще мне вскоре начали платить 70 тысяч — стипендию члена юниорской сборной Брестской области. Это было совсем немного, но я тогда решила, что никогда больше не попрошу денег у мамы. Один раз только нарушила это правило — когда приехала в Минск в Республиканское училище олимпийского резерва. Средства отсутствовали вообще, и я подрабатывала — разносила по домам рекламные листовки. Было очень тяжело — тренироваться, учиться и каждый вечер наматывать километры с объявлениями о шкафах-купе и оконных рамах. Когда получила зарплату, поняла, что овчинка выделки не стоит. Хорошо потом появилась стипендия.

— В Минске было трудно осваиваться?
— Да, в этом плане у меня не папин характер. Нелегко схожусь с людьми. И уж точно, я не из тех, кто сразу становится подружкой. Но если человек мне нравится и я убеждена, что он хороший и надежный друг, сделаю для него все, что угодно.

— Ты сделала все, чтобы вытащить за собой в Минск своего парня Максима Граборенко.
— Мы вместе с 16 лет, и я хотела бы связать судьбу именно с этим человеком. Один раз и на всю жизнь. Уверена, так бывает, как бы мне ни доказывали обратное. На Максима всегда могу положиться. И он от меня слышит только слова поддержки. Макс — астматик, и легкая атлетика, по сути, вылечила его. Когда он тоже поступил в РУОР, мне, конечно, стало легче.

— А вот ему непросто — тянуться за такой успешной спортсменкой…
— Я на это говорю так: у каждого свое время. Кто-то раскрывается рано, а кто-то в 25. Максим идет своим путем, он лучше всех в стране среди ровесников бежит 200 метров, хотя перешел в группу Мясникова как бегун на 400. Но это не его дистанция, он ее не любит. Да и по комплекции больше напоминает спринтера, так что убеждена: все делает правильно.

— Вы не единственная пара в группе Виктора Мясникова. Как все уживаетесь?
— У нас классный коллектив. Мы с Максимом сейчас вернулись с Кипра, пришли на тренировку и с таким удовольствием набросились на Стаса Дорогокупца… Он любимец нашей группы. Компактный, не сильно высокий, а потому все наши шутки имеют целевую направленность. Ему трудно одному против всех, поэтому отрывается на Вите Синковце. Смотришь со стороны — так забавно.
Виталик Парахонько может подшутить над любым, он в этом плане вообще мастер. Главное, что делает это с невозмутимым выражением лица. Я стою, еле сдерживаюсь, а он втирает кому- то и глазом не моргнет. Это, согласись, высший класс!

— Над шефом пошутить можете?
— Мы его между собой Мистер Сыр называем.

— Как?
— Мистер Сыр. Он похож на персонажа мультфильма про Чипа и Дейла. Усмехнулся, когда узнал о своем прозвище. У него с юмором все в порядке. С нами же сейчас Андрей Кравченко тренируется. Как-то мы пришли на стадион. Один барьер стоял на другом конце дорожки, и Андрей пошел за ним.

— Призер Олимпиады-2008 — и за барьером?
— Дело в том, что после баскетбола был брошен клич: “Кто последний выйдет, тот заносит ключ”. Им оказался Андрей, но тренер отнес за него. Ну и Кравченко пообещал тоже сделать что-то полезное. Вот случай и представился.
Он пошел, а Виктор Николаевич говорит нам: “Ай, все-таки пойдем в манеж, холодновато сегодня”. Мы переглянулись — мол, хорошо бы окликнуть Андрея не сразу, а когда он вернется… В итоге когда тот пришел с барьером в руках, Мясников демонстративно поежился: “Ребят, а не прохладно ли сегодня?” Парахонько закивал: да-да, пойдем под крышу. Кравченко отставил барьер и зашагал за нами, не понимая, почему мы заливаемся. Объяснили ему, в ответ: “Ну вы и волки”.

— Мясников часто обращается к советским временам?
— Любимая тема. Лейтмотив повествований примерно такой: вас бы туда, и я бы посмотрел, как бы там покрутились. Любит рассказывать, как работал и тренировался одновременно. Как на заводе какие-то железные диски ворочал. Кило по пятьдесят каждый. И потому никогда не занимался ОФП.

— А вы что?
— Смеемся, мы ж молодые. Наверное, сами, когда станем постарше, начнем рассказывать, что в наше время и небо было выше, и трава зеленее. Хотя слушать Виктора Николаевича интересно. Он иногда такие упражнения вспоминает, что мы удивленно спрашиваем: “А почему нам их не даете?” Нам же хлеба не надо — работу давай. Честно скажу — сачковала только в детстве, в своей пинской секции. Не очень-то доверяла тренерам. Вздорная малая все-таки была… А у Мясникова, наоборот, хочется, чтобы количество нагрузок увеличивалось. У нас вся группа такая.

— На чемпионате Европы ты сотворила главную сенсацию сезона. Шла весь год вторым номером, никого не трогала, починяла примус, и вдруг… Даже заплакала после золотого финиша на стометровке с барьерами.
— Да уж, лицо надо сохранять в любой ситуации. Но эмоции как навалились… Конечно, немного погорячилась, сказав, что, кроме первого места, мне ничего не нужно. Была бы рада любой медали. Но раз вышло золото, тот как удержаться?

— Большая победа — это всегда большое внимание. Со стороны прессы, например.
— Журналисты всегда мной интересовались, и я никогда не отказывала в интервью. Но сейчас стараюсь делать это реже. Почувствовала, что эмоционально истощаюсь. И вообще не люблю, когда на меня давят. А это происходит постоянно. “Эльвира, нам нужно интервью. Ну, просто очень нужно…” Я не хочу, но как человек отзывчивый отказать не могу. В душе потом какой-то осадок остается.

— Пресса-то ладно, но что делать с возросшим числом поклонников?
— А я их не вижу. В соцсетях проявляю чрезвычайно низкую активность. Иногда могу запостить фото, а на скопившиеся сообщения отвечаю с большим опозданием. Честно скажу: не будь соцсетей, в моей жизни ничего не изменилось бы, спокойно могу существовать без них. Мне хватает реальных друзей.

— Тренера можно таковым считать?
— Хм… Знаю, он меня поддерживает и придет на помощь в трудной ситуации. Максиму помогал поступать в РУОР. Когда у меня был трудный сезон 2017 года — случились проблемы и у сестры, и у мамы, — он проявлял к ним живой интерес. Мол, не волнуйся, все разрулим. И действительно, мы вместе миновали тот кризис — и в спорте, и в жизни.

— У тебя крепкий тыл на работе и дома. Несмотря на молодость, уже и имя сделала, и практически личную жизнь устроила. У Ольги Мазуренок все по пунктам — вначале Олимпиада, а потом семья.
— А для меня семья — главное. И много детей. Если бы мне сказали: вот золото Олимпиады, а вот семья, чтобы выберешь? Даже не думала бы. Ну, положишь на полочку медаль, о тебе через год все забудут. А семья вот она, рядом.

— Не скажи, Олимпиада дает деньги. Ты же наверняка о квартире мечтаешь.
— А что, есть такие, кто живет в общежитии и не мечтает о собственной жилплощади? Конечно, думаю об этом.

— Тут не думать надо, а действовать.
— Ты не первый об этом говоришь. Ну что, пойду куда-то и буду просить за себя? За другого — да. Но не могу представить ситуацию, когда заходишь в кабинет, солидно кашляешь в кулак: “Мне бы квартиру…” Со стыда сгорю.
Я бегаю за родину, а не за квадратные метры. Выход вижу один — побеждать. Зарабатывать на коммерческих стартах и копить на свою мечту. Хотя я, конечно, хотела бы дом. Чтобы места хватило всем — и детям, и котам, и собакам.

— Как проводишь свободное время? Телек смотришь?
— Во время сезона люблю просто полежать, поспать. Телевизор фоном работает. У нас в общежитии всего восемь каналов, так что выбор невелик. Смотрю по белорусскому сериал “Слепая”. Там истории людей, которые приходят к одной ясновидящей бабушке и спрашивают, что делать. Ну такое… Хотя сама в приметы не верю.

— К экстрасенсам никогда не обращалась?
— Единственный раз пошла с мамой к одному специалисту. После 9-го класса хотела поступать, и решили спросить, какие у меня перспективы в спорте. Экстрасенс сказал: “Пусть поступает. Иначе высоко поднимется, и тяжело будет падать”.

— Тебя это не остановило.
— Я ж говорю, не верю в приметы и всякие предсказания. Но на всякий случай надо ждать, когда все пойдет не так. Потому что для окружающих я человек, у которого все как по маслу. По молодежи все выиграла, начала со взрослыми бегать — и сразу золото чемпионата Европы. Нет, что-то должно случиться, и она должна понять… А что мне понимать, если не сачкую и отдаюсь тренировках на сто процентов? И проблемы у меня тоже бывают. Просто о них знают только тренер и близкие мне люди.

— У нас хорошая плеяда легкоатлетов растет. Как считаешь, кто сможет претендовать на медали Токио-2020?
— Аня Малыщик, Таня Холодович, Максим Недосеков, Алина Талай, Оля Мазуренок… Надеюсь, Андрей Кравченко залечит все травмы и покажет класс. Он очень крутой спортсмен.

— Эльвире Герман в следующем году придется бороться с американками на чемпионате мира. Ты теперь не только наша “белая надежда”.
— Такое, безусловно, лестно слышать, но вдруг в 2019-м у меня не пойдет? Это дело одного дня. У меня же силы не беспредельны, и я не знаю, как организм сможет выдержать нагрузки.
Бывает, он подсказывает: “Эльвира, стоп!” Далеко ходить не будем, последний раз такое произошло после матчевой встречи на стадионе “Динамо”. Я потом проанализировала, почему так случилось. Получается, приболела, голос пропал, а потом нужно было ехать на соревнования. Чувствовала себя очень плохо. Вместе с тем умудрилась пробежать за 12,64. Затем попала в такую яму, что на чемпионат Европы ехала без надежд. Просто махнула на себя рукой.

— И как же свершилось чудо?
— Тренер так построил работу, что за неделю вошла в форму. Хотя скажу откровенно: не верила. Но Виктор Николаевич после первой тренировки заметил: “Ты бежала не блестяще, конечно, но завтра будет лучше”. И точно. Завтра было лучше. А послезавтра еще лучше…

— Откуда он все знал?
— Мне тоже интересно. Тренеры умнее нас. Но спортсмены такие люди, что когда чего-то достигают, им начинает казаться, будто они превзошли своих наставников. Каюсь, самой иногда в голову приходят такие мысли. Но вместе с тем понимаю, что неправа.

— Что нужно сделать, чтобы обогнать американок?
— Много тренироваться, не бояться, быть уверенной в себе. Многие у нас сыплются на международных стартах именно из-за психологии. Не знаю почему, может, слишком накручивают себя. Я много раз наблюдала такую картину. Даже на “Европе” у нас могло быть намного больше медалей. Люди были отлично готовы, но психология, наверное, подвела.

— Радостно ощущать, что у тебя с этим проблем нет.
— Считаю, психология — это половина успеха. Не провожу никаких аутогенных тренировок, не настраиваюсь на соревнования по-особенному. Знаю, если у меня есть хороший результат, просто его повторю. Или постараюсь улучшить. Вот и все.

— У американок в далекой Беларуси вырос пуленепробиваемый конкурент с хвостиком. Думаю, они с предубеждением смотрят на всех спортсменов из бывшего СССР.
— Не сомневаюсь в этом. Да что иностранцы… Помню, после победы на юниорском мире захожу на сайт “Прессбола”… И читаю на форуме, что девочка явно на допинге, не может белая спринтерша обогнать соперниц из Америки и с Ямайки. Это меня убило. Ну, спасибо, умеете поддержать.

— Критиканов на нашем форуме хватает, но большинство все же достойные люди.
— Интересно было бы посмотреть этому человеку в глаза. Мне что, кричать, что не употребляю ничего запрещенного? Так эти люди все равно не поверят. Даже будут рады, что задели меня за живое.
Поэтому оправдываться ни перед кем не собираюсь. Мой тренер против всех этих таблеток и уколов. Категорически. Мне кажется, если бы он узнал, что кто-то из спортсменов увлекается этим, просто выгнал бы. Это предательство всей его тренерской философии. Но все равно есть те, кто думает: ага, если его группа так быстро бежит, значит, что-то тут нечисто.

— Какими еще видами спорта интересуешься?
— Теннисом, снукером. Все детство смотрела по телевизору биатлон. Мой дедушка очень любил этот вид спорта. И когда Даше было столько лет, как мне сейчас, говорил: “Вот увидишь, Эльвира, она еще станет олимпийской чемпионкой. И, может, не один раз”. И я, десятилетняя, кивала, мол, это даже мне понятно.

— Кстати, вы знакомы?
— Нет. Однажды, когда еще училась в РУОРе, нас вызвали сажать деревья возле НОКа. Президент был и Даша. Тогда я ее первый и последний раз видела. Кажется, мы что-то спрашивали у нее…

Официальную часть интервью можно заканчивать. Герой Беларуси удачно нарисовалась в конце нашей беседы. Потому как я уполномочен четырехкратной олимпийской чемпионкой пригласить большую “белую надежду” на показ ее спортивной линейки одежды. Там-то, следует полагать, Эльвира и Даша наконец познакомятся поближе.
Я уже собираюсь известить мою героиню об этом приятном событии, но не успеваю. “А помнишь, ты мне советовал Светлану Алексиевич? — говорит Эля. — Так вот, “У войны не женское лицо” и “Последние свидетели” прочитаны. Ты был прав — зацепило. Там, где дети на войне особенно… Запомнилась история двенадцатилетнего мальчика, который попал в концлагерь. Как его держали в яме с холодной водой, как избивали. Я была в шоке, плакала над этой книжкой. Не представляю, сколько же эти люди перенесли в жизни, сколько перетерпели. Мне кажется, побывав на грани между жизнью и смертью, избавиться от этого уже невозможно. Ну и женщины на войне… Я ведь как раньше о них думала? Что они с сумками санитарок носятся и раненых с поля боя вытаскивают. А вот чтобы сами шли в бой с автоматами… Сбегали из дома в шестнадцать лет, чтобы бить фашистов”. “Ты бы сбежала?” — спрашиваю я и уже знаю ответ. “Мне кажется, да. Я за родину и за близких жизнь отдам, не задумываясь. И автомат в руки тоже возьму”.
Хотя как проверить? Войны ведь нет. И слава богу.