БЫВШИЕ. Они уходят. Кто же остается?

Теперь судьба окончательно записала Льва Яковлевича в бывшие, вернув его в семью, которая уехала на землю обетованную еще в советские времена — ее все эти годы заменяла работа. Когда же любимого дела не стало, еще один бывший — зампредседателя Госкомспорта Николай Заичков — обратился к “Прессболу” с призывом. На прощальном вечере, где хоккейный патриарх собрал лишь самых близких друзей, Николай Тимофеевич не на шутку завелся: “Я требую, чтобы на всю первую страницу нашей ведущей спортивной газеты завтра же встал вопрос: “Почему?” Почему нашему хоккею оказался не нужен такой специалист, как Контарович? Почему отодвинули Шунтова, Железовского? Почему среди новых спортивных лидеров все меньше профессионалов?” Почему, почему, почему?.. Ответы на эти вопросы “Прессбол” ищет уже 15-й год, а ответов…

Интересно, как в Израиле с хоккеем? Смогут ли там, воспылав вдруг любовью к ледовым баталиям, применить наши знания и опыт на практике? Хотя нет, даже не буду развивать эту оптимистическую фантазию. Они наверняка все делают по-другому, иначе, чем мы.

А мне, например, интересно, как у нас это было. Почему отечественный хоккей, не хватавший в союзные времена звезд с неба, в эпоху суверенитета стал для Беларуси видом спорта номер один, дойдя до полуфинала Олимпиады, создав с десяток новых команд мастеров, детских школ и ледовых дворцов?.. Эти “почему?” мы с удовольствием зададим на дорожку Льву Контаровичу, Бывшему с большой буквы…

— Ох, и нравятся мне, Лев Яковлевич, такие интервью на чемоданах. Шашкой можно помахать изрядно, говоря то, что думаешь. Непозволительная роскошь для чиновника, облеченного серьезными полномочиями…

— Положим, шашкой рубить не буду, сенсаций тоже не ждите. Говорить всегда привык только то, что думаю, мои друзья и недруги об этом знают. Я ни от кого никогда не прятался, за спиной не шептался и даже самые неприятные вещи выкладывал в глаза или с трибуны. И уезжаю отсюда не потому, что кого-то боюсь или от чего-то скрываюсь. Просто сын в Израиле живет уже 16 лет, внук вырос, в следующем году университет заканчивает. Там же и мама, ей, кстати, 92-й год пошел. Меня давно звали, но я сразу сказал, что поеду, только если перестану быть нужным здесь, дома. Год после развала ВЕХЛ отдыхал на пенсии, и теперь, когда ничего не держит, могу с чистой совестью сдержать слово.

— Тогда хочу узнать ваше жизненное кредо.

— Залог любого дела — коллектив единомышленников. Я эту истину понял вовремя и всегда старался ей следовать. И сейчас повторю, в том числе и нынешнему председателю хоккейной федерации: без денег ничего нельзя предпринять, но и уповать лишь на них — тоже.

— Услышав эти слова, тренеры и функционеры из других федераций только заскрежещут зубами: у них-то в закромах — шаром покати.

— Когда меня избрали президентом федерации хоккея в конце 93-го года, то ее закрома ничем не отличались от других. Не было ничего: ни скрепки, ни команды, ни модного сейчас административного ресурса. Кстати, в его поисках я и оказался на лобном месте. Ситуация тогда сложилась аховая: сборная не пробилась даже в группу “С”, а игроков стимулировали только “носилками”, на которых их обещали вынести из Дворца спорта в случае успеха. Власть бездействовала, проедала последнее, и мы решили подтянуть к хоккею какого-нибудь крупного начальника. Договорились с тогдашним заместителем председателя Мингорисполкома Сосновским, что он возглавит федерацию. Это был не переворот, инициированный сверху, а революция, шедшая снизу, — вот в чем разница с нынешними временами. Созвали по всем требованиям закона и устава внеочередную чрезвычайную конференцию, люди пошли в бой, поверили в перемены, но…

После первого отделения, наслушавшись хоккейных страхов и скандалов и увидев, как обстоят дела на этом фронте, кандидат в президенты попросту сбежал. Прошел перерыв, кончились прения, самое время выдвигать платформы, а их нет. Хорошо хоть вернулся в зал сидевший рядом с Сосновским тогдашний зампред Госкомспорта Леонид Хроменков, который сказал: мол, посмотрел на это все вице-мэр и решил не участвовать… Что делать? Тупик? В зале повисла тишина. Тут Володя Бережков толкает меня в бок: принимай, Яковлевич, огонь на себя. Так и стали мы с ним хоккеем управлять. Это сегодня спонсоры, как говорит наше государственное телевидение, в очередь к хоккею выстраиваются, а тогда мы к каждому ножками, с поклоном, с протянутой рукой, с убеждениями. Очень помог Владимир Захарович Бодров, царство ему небесное. За счет “Крыницы” мы провели первый летний сбор национальной команды, закупили форму, начали выстраивать календарь. Поверьте, ситуация в хоккее выглядела гораздо хуже, нежели сейчас дела обстоят в том же гандболе, волейболе или баскетболе. Нищей была федерация, ребята разъехались по городам и весям. В сборную приезжать никто не хотел…

— А как же честь родины?

— Слишком велики оказались центробежные силы, которые их всех разметали. Одна из них называлась хоккейным клубом “Тивали”, откуда с легкой руки “Прессбола” вышел термин “ТИВАЛИзованные отношения”. Из этого приватизационного остатка минского “Динамо” игроки уходили обиженными, обманутыми. Вдобавок тогда святое слово Родина так еще не звучало, как в советское время или сейчас.

Мы сделали все, чтобы собрать ребят, — исключительно за счет внимания и человечности. Никаких денег не сулили, потому что их просто не было. Завоевали симпатии, а потом, когда приехали несколько человек, вслед за ними потянулись и остальные. Очень помог в ту пору Мишка Захаров. Чего-чего, а преданности хоккею и патриотизма, у него не отнять. Он приехал в сборную за свой счет из Америки после тяжелейшей травмы, не бог весть как выглядел на льду, но благодаря опыту и бойцовским качествам способствовал сплочению команды. В тот период это признавали все специалисты, даже Андрей Сидоренко, пути которого с Захаровым затем сильно разошлись.

Съездили на турнир “Известий” в Москву, затем на группу “С” в Попрад — словакам с их Шатаном и другими звездами одну шайбу уступили, по очной встрече вторыми стали — все равно с нами дома никто не считается. Власть имущие говорили: мол, это не результат для государственного внимания. И только после чемпионата мира в Софии, весной 95-го, хоккей в Беларуси хоть как-то зауважали…

— Это когда вас болгарский ОМОН отметелил?

— Это когда мы второй год подряд обыграли в то время более сильные сборные Украины и Казахстана, впервые попав в группу “В”.

— И все-таки, Лев Яковлевич, что на самом деле случилось в софийском отеле “Москва” десять лет назад?

— Ничего нового не сообщу. Страшная история. Серегу Шитковского чуть не потеряли, до сих пор оторопь берет. Все произошло после победного банкета, где наши ребята были ничуть не пьянее других — имели право, все-таки победители. Отгуляли, легли спать, вдруг к нам с Бережковым в номер стучится Олег Романов: беда, наших бьют. Оказалось, кто-то из белорусов решил прогуляться по вечерней Софии, вслед за ними — игроки из сборной Казахстана. И один из них — высокий такой вратарь, не помню фамилии — захотел вдруг пробежаться по припаркованному возле отеля автомобилю. Хозяин, увидев следы этого забега, вызвал полицию, приехал спецназ. А тут как раз наши возвращались — Эдик Занковец, Сергей Шитковский… И началось…

Шитковскому разбили нос. Он пошел в туалет смыть кровь, наклонился над умывальником, а омоновец, мудак, ему по затылку дубиной. Сломал парню челюсть. Естественно, ребята что-то ответили, Бережков побежал разбираться — его прямо в холле на пол постелили, “браслеты” надели и в багажник полицейских “Жигулей” упаковали. Андриевский вступился, и его чуть рядом не положили, видно, прикинули, что не влезет. Дальше — больше: спецназ “захватил” наш этаж и давай двери выносить, мебель крушить. Те, кто спал, ошалели, а Захаров с Ковалевым забаррикадировались, стали простыни вязать, чтобы вниз спускаться.

Звоним в посольство — ночь, никто трубку не берет. Тогда я поднял на ноги своих друзей из болгарской федерации. С ними на рассвете поехали доставать из тюрьмы Шитковского, Занковца, Бережкова, собрали около двух тысяч долларов, откупились за нанесенный гостинице омоновцами ущерб и срочно в аэропорт. Еле на рейс успели, а арестанты наши так без шнурков и вошли в самолет. Сразу по прилете в Москву — в институт Склифосовского. Там врачи в шоке. У Сереги Шитковского мало того что челюсть болтается, так еще и сильное сотрясение мозга — чудо, говорят, что он еще долетел!

— А в самом деле, не лучше ли было остаться? Отказаться платить, вызвать посла, закатить международный скандал…

— Скандал мы устроили дома, по приезде, и, думаю, правильно поступили. Кому мы там нужны в той Болгарии? Бесправные, нищие… В то время в Софии даже посольства белорусского не было — россиянам звонили. Ничего бы мы не доказали, только усугубили бы ситуацию, и никто бы нам денег за наши дешевые авиабилеты не вернул. Болтались бы там и еще отгребли по полной. Никогда не забуду взгляды вооруженных автоматами спецназовцев, провожавших нас в аэропорту Софии. Такой ненависти в глазах с войны не видел. Что сказать, не любили нас тогда “братушки”, да и какой-то бандитской после “коммунизма” выглядела сама Болгария.

А вот когда мы в Минск вернулись, здесь всю историю и предали гласности, разложили по полочкам на страницах “Прессбола”. Благо писал очевидец Бережков. За этими свидетельствами последовали официальное заявление МИДа, извинения болгарской стороны и даже снятие с должности их министра внутренних дел.

— Софийская бойня существенно повысила рейтинг национальной сборной в глазах власть имущих?

— Денег не прибавилось. Скорее, беда заставила сплотиться коллектив. Давно доказано, что совместные военные действия здорово этому способствуют.

— Согласен, коллектив у нас был хороший, одно “Письмо-23” против тогдашнего главного тренера Андрея Сидоренко чего стоит. Кажется, это случилось уже в следующем году, после Эйндховена, когда мы заняли второе место в группе “В”, уступив в решающем матче латышам…

— Брожение началось еще накануне голландского вояжа, когда ребята съехались в сборную. Перед этим мы созванивались с игроками, советовались, где проведем сбор перед чемпионатом. Договорились, что заедем на несколько дней в “Стайки”. А потом прибыл Андрей Ковалев и сказал, что “Стайки” это далеко и он туда не поедет. Мол, нигде в мире такого нет, чтобы на тренировки часами добираться, и все это происки еще советской системы, с которой тогда все активно боролись. Ковалев был лидером сборной, Игроком с большой буквы, и его поддержал Захар — поползла смута…

Хотя, по большому счету, истоки конфликта начинаются еще со времен “Тивали”. Ведь хоккеисты уходили обиженными не только на Макаеда, но и на Сидоренко. Я говорил Андрею, что он неправильно разговаривает с ребятами. Ведь, по сути, тренер — такой же наемный работник, как и игрок. А Сидоренко, находясь в хороших отношениях с президентом клуба, пытался всячески отвести от него критические стрелы, угодить. И поневоле вызывал огонь на себя. Он грамотный, волевой, целеустремленный тренер, однако в этих вопросах — не знаю, как сейчас, — тогда не был силен. Настоящему наставнику мало махать только кнутом, недостаточно отвечать требованиям только работодателя, надо еще и об игроках думать…

Это беда, когда последние меняют тренера, кризис. И вначале я был целиком на стороне Андрея Михайловича. Но когда увидел письмо, которое подписали все хоккеисты, за исключением Скабелки, когда на собрании посмотрел им в глаза и прочувствовал общее настроение команды, понял: инициатива упущена и надо делать выбор. Или в отставку уходит главный тренер, или вся сборная…

— И кто оказался основным кандидатом на место Сидоренко?

— Знаешь, когда мы летели на самолете из Эйндховена, Захаров и Ковалев попросили меня присесть рядом с ними. И завели разговор о смене Андрея Михайловича. Я попытался сгладить углы, но все без толку — ребята настроились радикально. Тогда я сказал, что убрать человека легко, гораздо труднее найти ему замену. “А вот вы, заслуженный тренер Беларуси, возьмитесь, вас же все уважают…” Ну я ответил, мол, хорош кур смешить — тренером-практиком никогда не был и вопрос отпадает сразу. Тогда-то Ковалев, он и по жизни игрок тонкий, предложил: “А давайте Мишку поставим! Он же готовый тренер!” Я рассмеялся и ушел, приняв его слова за шутку. Но, как показали дальнейшие события, это была далеко не шутка…

Я всегда позиционировал Захарова не как тренера, а как хорошего менеджера, и отчасти ошибался. Миша за довольно короткое время стал вхож в большие кабинеты и не без оснований рассчитывал на влиятельную поддержку сверху, хотя официально никто кандидатуру Захарова на заседание исполкома федерации не вносил. Претендентов было двое: Владимир Меленчук и Анатолий Варивончик. Первого, под давлением Захарова и К°, сняли с дистанции — еще в “Динамо” он серьезно конфликтовал с Мишей. Потому сошлись на компромиссной фигуре — так обладающий спокойным и незлобивым нравом Варивончик оказался у руля сборной. А Захаров как бы автоматически вошел в триумвират.

Я тогда команде сказал, что это “Письмо-23” — черная страница в биографии отечественного хоккея, и оно нам всем еще аукнется. Нельзя снимать тренера подобным образом. Но ребята, надо отдать им должное, поняли всю меру ответственности за последующие результаты. Они мужики — еще больше сплотились и уже через три месяца в Риге взяли первую путевку на Олимпиаду. Мы были слабее латышей, и премиальные по сравнению с нынешними гонорарами составляли какие-то копейки, но ведь выиграли! А минувшей зимой за выход в Турин проиграли там же, хотя во всех отношениях превосходили соперника. Опять возвращаемся к теме коллектива единомышленников — не все зависит от денег…

— После выхода на Олимпиаду к вам подтянули пресловутый административный ресурс…

— С ним или без него команда в тот революционный сезон играла хорошо. И в Нагано, и на швейцарском чемпионате мира-98 Беларусь попала в восьмерку.

— И за хоккей в нашей стране решили взяться всерьез. Если не ошибаюсь, именно вы первым из аксакалов отечественного спорта сдали общественные полномочия крупному государственному чиновнику…

— Все началось с футбола и Шунтова. Евгений Феликсович ведь тоже этому не сопротивлялся. До очередной отчетно-выборной конференции ему оставалось лишь три месяца, и он просил подождать, чтобы с точки зрения международных футбольных органов все прошло легитимно. Но у нас ждать не умеют. Если приспичило, то все… Шунтов же не тряпка, уважать человека надо. Он пошел на принцип, и все знают, чем это закончилось…

Ну а я сам сказал, что больше президентом быть не хочу. Было понятно, что дальше федерацией должен руководить человек, вхожий в окружение президента страны. Ребята уже достигли каких-то высот и требовали более внимательного отношения к себе, нежели раньше. Я обеспечить такую поддержку не мог и потому, когда меня пригласил на беседу тогдашний замминистра спорта Александр Григоров, рассказавший о мнении сверху, что возглавить федерацию должен Юрий Бородич, в ту пору начальник службы безопасности главы государства, ничего не имел против. Единственное условие поставил — личная встреча. Нам было не все равно, в чьи руки переходит дело, которому отдали часть своей жизни.

Встречу устроили. Два часа беседовали. Откровенно, глаза в глаза. Ничто не осталось за кадром, все самые больные темы затронули. Потом, как сейчас помню, звонит Бережков и спрашивает только одно: “Не обманет?” — “Да вроде не должен. Во всяком случае, производит впечатление порядочного человека”. Позднее мы убедились в этом. Хоккей получил мощный толчок в развитии, начали строиться дворцы, увидел свет первый протекционистский указ президента…

— Выходит, становление на царство в общественные объединения высоких государевых слуг — политика правильная?

— Политика одно, а человек другое. Без коллектива нет результата. Где сейчас тот же Федоров? Вспоминает ли сегодня бывший министр авиации о футболе, за который он так держался? Или ректор Козулин? Какой из него сейчас фристайлист? Думаю, многие из нынешних министров-председателей оставят свои общественные полномочия одновременно с государственными должностями, и никто о них больше в гандбольных, волейбольных, гимнастических и других кругах добрым словом не вспомнит. А вот Бородич из хоккея никогда не уходил, независимо от перемены служебных мест. Он и сегодня, как бы тяжело ни было, открыл при своем БФСО “Динамо” детскую хоккейную школу. Потому что человек думает не только о сегодняшнем дне, но и видит завтрашний. И люди за ним идут, говорят спасибо, поддерживают.

— Наши люди, положим, поддерживают все, что им скажут. Вас ведь тоже в свое время переизбрали легко и единогласно…

— Мы собрали очередную, а не чрезвычайную, как сейчас принято, конференцию. Царила обстановка взаимоуважения, я заранее беседовал с людьми из хоккейного цеха, убеждал их в пользу Бородича.

— И все же пришел совершенно новый, неизвестный народу человек. И никто даже не выразил сомнения. Вас стопроцентные голосования не пугают?

— Меня больше удивляет не голосование в подобных случаях — тогда все понимали: Бородич хотя бы разово, временно способен обогатить хоккей. Кстати, все прошло так гладко не потому, что он оставил нас с Бережковым своими замами. Через четыре года мы столь же цивилизованно, завоевав право играть на Олимпиаде, ушли с этих постов вместе с самим Юрием Федоровичем. Никто за свои должности в ФХРБ не держался — держаться там по определению не за что, пахать надо. Общественные объединения никто ведь не финансирует — все сами. Поэтому Бережков заявил о своей отставке сразу после чемпионата мира в Германии, за несколько месяцев до выборов. Мы с Бородичем тоже понимали необходимость перемен и аккуратно передали дела. Конференция опять проголосовала единогласно. Но вот как люди повели себя дальше, почему профессионалы перестали думать и превратились в отряд солдафонов, готовых только внимать и кивать головами, лично мне понять трудно.

В моем понимании реакция тренеров и президентов клубов на решения, которые принимает руководитель федерации Владимир Наумов, свидетельствует о том, что 37-й год сидит в нас гораздо глубже, чем мы думали в советское время. Может быть, утрирую, но не понимаю людей, когда в головах у них одно, а на языках — другое. При Наумове, по его же инициативе, я год отработал в исполкоме и не раз был очевидцем следующей картины. Председатель не знает тонкостей хоккея, говорит явно не то — вещи, бьющие прежде всего по интересам клубов, однако их представители как раз-таки и молчат. Наумов ведь не только председатель федерации, но еще и генерал, министр внутренних дел. Спорю почему-то только я. В лучшем случае кто-то поддержит меня косвенно. А потом, когда выходим в коридор, людей словно прорывает. Начинается: мат-перемат, менты такие-то, чего они из нас дураков делают и так далее. А где ж вы были раньше? Чего там молчали? Кто рот затыкал?

— Вас это удивляет?

— Меня теперь ничем не удивишь, просто противно слушать такие разговоры. Про легионеров, дозаявки, назначения в сборную и тому подобное. Чего скулишь тогда? Когда меня оттуда убрали, дискуссии на исполкоме вообще прекратились. Сегодня у нас молчаливый исполком, о нем даже пресса перестала писать. Пойдет ли это на пользу делу? Ладно еще директоры, но тренеры-то чего боятся? Того, что плуг отберут?

А взять ту же Восточноевропейскую лигу! Пока я оставался ее президентом, никто не возникал. Я ведь до сих пор убежден, что ВЕХЛ была лучшей моделью развития хоккея, нежели открытый чемпионат Беларуси. Возможно, в политическом аспекте кому-то ОЧБ выгоднее, но в спортивном — категорически нет.

Во-первых, ВЕХЛ создавалась на обломках советской системы, когда нас вышвырнула Россия. Не приказом сверху, не вопреки чему-то или назло кому-то, а сообща, усилиями тех, кто оказался на обочине, без стабильного календаря соревнований. Причем и взрослых, и детских. Назовите мне еще одну лигу в мире, которая снимала бы с хоккея не только сливки, но и вела по 6-7 подростковых турниров! Когда лигу зачем-то разваливали, члены исполкома осмелились поинтересоваться у Наумова: а как же дети? Сначала, во время провального для наших юношей чемпионата мира в Минске, Владимир Владимирович попросил меня оставить детскую ВЕХЛ. Дескать, взрослые перейдут под эгиду ФХРБ, а подростками продолжайте заниматься на межнациональном уровне. Я не гордый — согласился, принялся за работу, однако внезапно мнение изменилось. Больше мы с Наумовым не встречались, а нашим школам велели вариться в собственном соку. Исполком снова попытался поднять вопрос, но порыв возмущения погасило обещание председателя выплатить каждой школе компенсацию порядка 30 тысяч долларов. Однако прошел год, начался второй сезон, а еще раз задать тот же вопрос смелости уже не хватает, хотя нет ни денег, ни календаря…

Только этой осенью в нескольких возрастах к белорусскому чемпионату подтянулся киевский “Сокол”, в то время как хорошие школы есть и в Латвии, и в Польше, и в Литве, и уже в Эстонии. Убежден, никакие турниры, никакие товарищеские матчи, в конце концов, никакие деньги не заменят официальных соревнований, которых белорусские школы лишились с развалом ВЕХЛ.

Во-вторых, открытый чемпионат Беларуси, как ни крути, не является равноправным для иностранных клубов. Как не может быть равноправия по отношению к нам в российском первенстве, куда белорусов приглашают лишь в случае созревания очередной революционной ситуации, когда надо решать вопросы политического, а не спортивного характера. Поэтому рано или поздно латыши и украинцы встанут на ноги и уйдут из ОЧБ, и тогда снова придется с кем-то объединяться, чтобы не стать слабее.

Жаль, у нас не хватает сильных спортсменов, способных противостоять даже слабым политикам, отчего страдает и сама политика, зарастающая слабостями. Помню, как-то в 2000 году на открытое заседание тренерского совета пришел не только тогдашний министр спорта Евгений Ворсин, но и первый замглавы администрации президента Владимир Заметалин. И он сразу дал посыл: “Хватит нам поддерживать штаны украинцам и латышам! Сами готовим себе соперников на чемпионат мира…” Я взял слово и возразил: “Владимир Петрович, еще большой вопрос, кто кому штаны поддерживает. На всякий случай, последние годы побеждают в турнире отнюдь не белорусы”…

Он меня оборвал, мол, не то говоришь, однако я настоял, чтобы дали выступить каждому из тренеров. И все сказали примерно то же, что и я. Даже Миша Захаров, который всегда был сторонником идеи чисто суверенного чемпионата. Заметалин явно остался недоволен, но вопрос с повестки дня пришлось снять. И на этом примере я хочу сказать, что любая власть может легко изнасиловать того, кто с ней заигрывает, пытается ублажить, а не вести цивилизованные деловые отношения.

— Белорусская система развития хоккея вам нравится?

— Конечно. Я 27 лет занимался хоккеем в белорусском Спорткомитете и знаю, сколько трудов стоило в советское время создать новую команду или построить хотя бы один ледовый дворец. А сейчас их вон сколько…

Хотя, если тебе любопытно, в той же Латвии их в два раза больше, чем у нас. Другое дело, что по сравнению с нами остальные игровые виды кажутся ущемленными — для них тоже надо что-то строить и делать преференции. Я читал открытое письмо лучших тренеров и спортсменов и вполне разделяю их чувства.

Построив катки и создав несколько хоккейных клубов, мы решаем стратегическую задачу лишь на несколько процентов. Нужны бесперебойно работающие детские школы, хороший тренерский состав. Где его взять?

— Завозить из России кустами — тренер и группа учеников.

— Мы так всегда и делали. Когда заработала школа в столичном парке Горького, то первые годы она пробуксовывала — именно из-за того, что республика не располагала квалифицированными тренерскими кадрами. Тогда мы пригласили Валерия Польшакова и Владимира Сафонова. Они завезли с собой большую группу игроков, как я их называл, “беспризорников”, которые на тот период были на голову сильнее, чем их белорусские ровесники. И нашим ничего не оставалось, как за ними тянуться.

Но в советские времена привезти тренеров в Минск было куда проще, нежели сейчас. Тогда столица Беларуси считалась одним из самых лакомых кусочков и весьма комфортным местом проживания — лучше снабжалась только Москва. А теперь даже детского наставника заманить на наши хлеба очень трудно. Да и не так много их — тех, кто бесперебойно, год за годом растит перспективных ребят.

Да, положим, зарплата у российского детского тренера примерно такая же, как и у белорусского. Но там же хоккей платный. Как это? Да очень просто: родители кровно заинтересованы в том, чтобы специалист растил из их чад будущих НХЛовцев. И потому, понимая все трудности и общую неблагодарность этой работы, каждый месяц скидываются ему, кто сколько может. Я знаю немало таких примеров. И вот подумай: поедет ли человек, зарабатывающий таким образом 2000 долларов, в Беларусь, где при любом раскладе он будет иметь куда меньше?

— Как же нам решать эту проблему? Привлекать в детский хоккей выпускников спортивного университета?

— Во-первых, ребят оттуда выпускается не так много, как бы нам хотелось. Во-вторых, многие из них, являясь действующими хоккеистами, получают дипломы в двадцать с небольшим лет. Что выберет он, будучи человеком разумным, при том несопоставимом уровне зарплат игрока национального чемпионата и детского тренера. Кстати, по этой же причине и потом, по завершении карьеры, он постарается миновать сей участи, перейдя сразу в тренеры взрослой команды. Инфраструктура большинства регионов сегодня — что колосс на глиняных ногах. Материальную базу сверху и снизу просто нельзя сравнивать, и пропасть между ними с каждым годом все ширится. Поэтому, когда Захаров поднимает перед Лукашенко вопрос о вхождении детской школы в структуру клуба, несмотря на всю неординарность и противоречивость ситуации, я его понимаю — это самое больное место в нашем хоккее.

— Интересно, в чем вы видите потолок нашего большого хоккея, если все так нерадостно в детском?

— Думаю, мы его уже достигли. И даже перепрыгнули в Солт- Лейк-Сити. Такое может уже никогда не повториться. Фарт — штука непостоянная. Знаешь, хочу покаяться: когда наши заняли на Олимпиаде 4-е место, я обрадовался, что меня там не было.

— ???

— С каких-то пор наши ребята полюбили задавать вопросы о премиальных. Мол, сколько мы заработаем, если попадем, скажем, в десятку? Потом — в восьмерку. “А если в четверку войдем?” — “Миллион долларов!” Так я отвечал, не скрывая раздражения, перед всеми турнирами, мало чем рискуя даже в глазах самих хоккеистов. Так вот и в США я вряд ли изменил бы своей любимой цифре с шестью нулями. А вот где бы я ее взял?..

Кстати, ты знаешь, что олимпийской команде выплатили премиальные где-то через год после знаменитой победы над шведами, а некоторые тренеры и руководители делегации и по сей день их ждут. Только Крикунов получил деньги сразу. Это к нашему разговору о менталитете — если кто-то и интересовался задержкой премии, то только за углом. И почему-то у меня. Видимо, по привычке. Когда-то, помню, не стеснялись поднимать едва ли не с ночного горшка за куда меньшие суммы, а нынешним дебиторам, получается, вопросы задавать неприлично.

Вообще, с этими премиями дело доходит до абсурда. Как-то Сафонов убедил Наумова, что за победу сборной Беларуси в “Евровызове” ей надо заплатить 300 тысяч долларов. Это странно по многим очевидным причинам. Во-первых, там нет общекомандного зачета — каждый из четырех турниров по ходу сезона практически автономен, уровни соперников несопоставимы. Во-вторых, эти соревнования изначально придуманы для вторых сборных. И Захаров верно говорил, что за такие тренировочные встречи еще и игроки должны федерации приплачивать. Не знаю только, сдержал ли Мишка слово или пошутил… Но, в любом случае, и этих с потолка заказанных Сафоновым денег полностью тоже не выплатили…

Сколько же было бессмысленных трат!.. Чартеры заказывали, костюмы парадные, костюмы такие — все, по существу, на товарищеские матчи…

— А не молодец ли Сафонов, что пробил для ребят деньгу? Все равно, как у нас говорят, разворуют. А так укрепил себя в коллективе, народ это приветствует…

— Пожалуй, в данной плоскости спорить трудно. Однако ведь с частного случая строится система. Для других, получается, придется пробивать как минимум такое же поощрение. А где брать подобные шальные суммы? Может, для Наумова с его ресурсом это и не проблема, но ведь глава МВД не вечен, и не исключено, что следующим председателем федерации хоккея станет министр образования. Или, не дай бог, учитель физкультуры…

Живем мы, увы, одним днем. Вот пригласили в сборную Хэнлона. Все в полном восторге. Никто его до этого не знал, а сейчас народ в курсе: к нам приехал коуч “Вашингтон Кэпиталс”. То, что человек из НХЛ, — факт, разумеется, положительный. В силу этого Хэнлон — безусловный авторитет для всех без исключения хоккеистов. В его присутствии никто не будет хихикать или позволять себе еще какие-то вольности. Это плюс. Минусов же гораздо больше. Хэнлон ведь не приехал сюда на три года или на пять. Возможно, канадец здесь уже никогда не появится. Однако свой след он оставил. Какой? Это сладкое слово — свобода. Никаких сборов и понуканий, мы все одна семья и работаем в одной упряжке. Но такие вещи проходят только раз, даже с ним дважды не получится.

— Выходит, свобода нашим ребятам не нужна?

— Да она-то нужна, но не для нашего менталитета.

— Неужели хоккеисты не изменились со времен Виктора Тихонова и его знаменитых каторжных сборов в Архангельском?

— Нет, другое дело, что теперь, когда игроки начали очень хорошо зарабатывать, они держатся за свои места. Пьяни, во всяком случае, стало гораздо меньше. Но общее мышление все равно не изменилось. Они привыкли к палке…

А тренеры и хоккеисты взахлеб выступают в прессе и на телевидении, рассказывая о том, как их научил жить и работать дядюшка Хэнлон. Вот он научил нас играть в меньшинстве, а когда, скажите мне, мы в нем плохо себя чувствовали?

Кроме того, на последнем чемпионате мира просто здорово смотрелся Мезин. Ни в чем не хочу упрекнуть Шабанова, но если бы Сергей в Риге выглядел так, как Андрей в Вене, никакого Хэнлона мы так и не узнали бы, а Беларусь третий раз попала бы на Олимпиаду.

И чего, собственно, добилась наша команда в Вене? Обыграли австрийцев? Так мы никогда им не проигрывали. А в решающем матче швейцарцам все-таки уступили. Я как-то говорил в интервью вашему корреспонденту, но затем почему-то эти слова выбросили. Повторю еще раз: до сих пор убежден, что если бы на капитанском мостике в Австрии оставался Захаров, то сборная сыграла бы лучше. Да, он, бесспорно, ошибся в Риге, однако такие поражения тоже чему-то учат, верно? Кроме того, не сомневаюсь, к нему приехали бы и Калюжный (интересно, чья это вообще была идея — оставить самого сильного форварда дома?!), и Салей. Извините, но я так считаю…

— А по-моему, свобода — это хорошо. Она раскрепощает и вообще заставляет оглядеться по сторонам — а правильно ли мы раньше жили?

— Поверь мне, эйфория быстро пройдет. Придет следом Иванов с такими же плакатами, лозунгами и транспарантами, и сами игроки сделают из него клоуна на первой же тренировке. История нашей национальной команды знает аналогичные случаи, я только не хочу о них рассказывать…

— С чем же тогда должен прийти Иванов на занятие сборной? С автоматом Калашникова, что ли?

— Никакой Иванов сейчас нам не нужен. Полагаю, что сегодня тот же Захаров не выработан до конца, у него не опустились крылья. И что за привычка шарахаться из стороны в сторону? То все три сборные, то ни одной. Да, с Мишкой трудно, его заносит, он часто хамит, однако надо быть сильным, чтобы ставить его на место, управлять, а не задвигать подальше, с глаз долой. Ласковые и пушистые результата в большом спорте не приносят. Случилась трагедия, несчастье, но не более того. Факт остается фактом: по игре в Риге мы выглядели сильнее, чем в Вене. Захаров далеко не Тарасов и не Чернышев, у него очень много отрицательных качеств, которые, возможно, не дадут долго продержаться в команде — его действительно есть за что ненавидеть. Но шанс выработать ресурс до конца должен быть предоставлен.

Я ведь Захарова с пацанов знаю, много раз сидел на педсоветах, где его справедливо собирались выгнать из школы, а я защищал мальчишку. У Миши очень высокий уровень притязаний, хоть и по трупам, но до своей цели он все-таки доберется. Разумеется, в данном случае я оперирую чисто спортивными категориями.

— А нельзя как-нибудь без трупов обойтись? Ведь поколение героев Нагано и Солт-Лейк-Сити уже или закончило, или вот-вот повесит коньки на гвоздь. Неужели среди них не найдется никого, кто смог бы стать вожаком сборной не только на льду, но и на тренерском мостике?

— У меня был разговор на эту тему с Сашей Андриевским еще три года назад, когда командой руководил Анатолий Варивончик. Пока капитан являлся одним из ведущих игроков, он практически управлял всем тренировочным процессом, и мы никогда не имели проблем с коллективом.

Когда Саша начал сдавать, я предложил ему пост старшего тренера сборной. Он отказался, сославшись на то, что хочет еще поиграть. Сейчас Андриевский — начальник команды “Динамо”. Почему? Для меня загадка. Не администратор он по натуре, а лидер. Во всяком случае, из старой гвардии, на мой взгляд, это наиболее приемлемая кандидатура — по пониманию игры, по характеру и авторитету.

Нам надо растить своих тренеров. Я не против приезда хороших западных специалистов, наоборот, обеими руками “за”. Думаю, и Шуплер, и Покович — это удачные варианты. Но ведь не все такие. К тому же они не бесплатные. Мне не нравится, когда российский наставник приезжает вместе со своим тренерским штабом. С одной стороны, его можно понять, однако нам тоже как-то необходимо подтаскивать молодых и перспективных. Важно ведь и свой интерес соблюсти. Впрочем, если бы к нам приезжали действительно мэтры… На самом деле даже в России нехватка хороших тренеров, и лучших в Беларусь уж точно не отпустят.

Мне нравится, что пробует свои силы Вася Панков — целеустремленный, упрямый парень. Рад за Эдика Занковца, поначалу пошедшего в бизнес, но вовремя вернувшегося. Володя Цыплаков опять-таки… Дай бог, чтобы у них все получилось.

— Как в нашей стране насчет тренерских семинаров? Это традиционно больная тема для всех без исключения видов спорта…

— Проводятся на базе кафедры футбола и хоккея университета физической культуры. Конечно, уровень немного не тот, что был на всесоюзных семинарах. Выражу свое мнение по этому вопросу: нет еще такого института в мире, который мог бы готовить тренеров команд мастеров. Если тебе дал боженька талант, ты его проявишь, а если способностей к этому делу нет, то пусть у тебя хоть пять университетских образований будет — все без толку.

Знаю многих людей, закончивших Высшую школу тренеров в Москве, но действительно толковыми специалистами из них стали считанные единицы. Научиться искусству управления командой, стратегии и тактике больших проблем нет. Написана масса книг, не только советскими, но канадскими, чешскими авторами.

— Однако хоккей стремительно идет вперед…

— Тренеру, стремящемуся повысить свою квалификацию, отказа никогда не будет. Его пошлют на стажировку в любой клуб.

— И много таких желающих вам встречалось?

— Хм… По-моему, никто никогда не изъявлял подобного желания. Почему? Наверное, у нас все все знают. Другой причины не вижу.

В советское время в “Стайках” регулярно устраивались семинары для детских наставников. Приглашались ведущие отечественные специалисты, читали лекции, проводили практические занятия. Со всего СССР съезжались около двухсот тренеров, а из наших, местных, записывались единицы. Да и то появлялись только в первый день — отметиться. А если ехали куда-то сами, то лишь за тем, чтобы водки попить. Так было…

— За последние годы многое поменялось. Теперь уже никого не удивляет то, что хоккеист высокого класса не всегда едет в НХЛ, а выбирает чемпионат России…

— За океаном он получает миллион, с которого платит почти 50-процентные налоги, самостоятельно арендует себе квартиру и делает множество других сопутствующих трат. А в России игрок зарабатывает эти деньги чистоганом, вдобавок клуб еще и оплачивает его жилье, питание, бесплатно предоставляет автомобиль. Почему бы не отправиться на такую шабашку?

— Откуда такие барыши в не самой великой в мире стране?

— Хозяин хочет иметь удовольствие от дорогой игрушки. Хоккейная команда — это вопрос престижа. Президенты клубов прекрасно понимают, что не в коня корм — не стоят большинство хоккеистов тех контрактов, которые они получают. Собираются на заседания, смотрят друг другу в глаза и клянутся заморозить зарплаты. Потом расходятся, и каждый начинает придумывать свою стратегию. А она проста: хочешь хорошего игрока — плати больше. И вот за эти десять лет в такой борьбе они сами накрутили потолок зарплат. Хоккеисты сейчас просто ходят из одного клуба в другой, где больше дадут.

Так же дело обстоит и у нас. Пусть и на более скромном уровне, но игроки непрерывно мигрируют. Дали на 500 долларов больше — сменил место работы. Конечно, большинство не стоят этих денег, однако я вовсе не ратую за то, чтобы их забрать — в таком случае развалится чемпионат страны.

— Все равно он никогда не достигнет уровня российской суперлиги. Для этого надо клубные бюджеты поднять как минимум в десять раз, что выглядит абсурдом.

— Вот именно поэтому я обеими руками за то, чтобы наши лучшие хоккеисты уезжали в российский чемпионат. Не в Германию, не в Польшу — это дело гиблое. Сама среда заставит ребят пахать — в ином случае тебя просто отправят домой.

— Как вы относитесь к идее создания суперклуба — базового для сборной?

— Если имеется в виду конкретное участие в ЕАХЛ, то оно имеет такие же последствия, как и развал ВЕХЛ. Только в данном случае исчезнет уже первенство Беларуси. Цель Фетисова для меня прозрачна — разрушить до основания Российскую федерацию хоккея во главе со Стеблиным, а затем… А затем наш “суперклуб” останется за бортом как отработанный материал. В России нам надо выглядеть достойно, а не получать в каждом матче по десятку шайб. Но как этого достичь?

— Аккумулировать бюджеты нескольких клубов в угоду одному — разве не выход?

— Да мы сегодня хоть сборную Беларуси выставим из тех игроков, которые выступают в национальном чемпионате, — все равно не поможет. Займем последнее место. Попытаться вернуть на родину Калюжного, Кольцова, Грабовского, Костицына и так далее? Да у нас во всем спорте таких денег нет. А не забыли, что сказал Лукашенко 6 октября? Это неправильно, когда зарплата рядового хоккеиста превышает президентскую стипендию. Тысячу долларов, кажется. А тот же Леша Калюжный в Омске под миллион получает. Выводы делайте сами.

— И откуда такие деньги? Они явно не адекватны популярности хоккея в Европе. Система еврокубков, например, мне всегда казалась загадочной. Еще с советских времен она сводилась к банальному вечному противостоянию ЦСКА и какого-нибудь чешского или шведского чемпиона. Теперь нам предлагают Континентальный кубок, который иначе как пародией и назвать-то нельзя. Почему европейцы до сих пор не создали свою полноценную Лигу чемпионов?

— Ну почему же, она просуществовала пару лет, но затем благополучно умерла. Не выходит ничего у международной федерации. Нет интереса — ни у рекламодателя, ни у зрителя. Во всех странах главенствующим является чемпионат, и для нового турнира необходимо найти окно, что сделать достаточно сложно — это ведь не футбол, где играют раз в неделю, здесь матчи идут через два дня на третий, а то и через день…

— По-моему, это отговорка, всего лишь указывающая на непопулярность хоккея в Европе. Страны, диктующие моду в других игровых видах — Франция, Англия, Испания, Италия, Голландия, Германия (возможно, в силу своего традиционного спортивного духа в меньшей степени), — относятся к нашей доминанте как к пасынку…

— По существу, хоккей по-настоящему популярен лишь в 7-8 странах мира, которые на голову сильнее всех остальных. В этом есть проблема, но, с другой стороны, и наше счастье — здесь легче достичь максимального результата. Для этого опять-таки надо не просто вкладывать большие деньги, а создавать стратегию, логическую систему, коллектив профессиональных исполнителей. Дело перспективное. Те же финны когда-то получали от всех по десять шайб, а затем, приняв программу развития хоккея и прибавив к ее осуществлению значительные материальные усилия, выиграли звание чемпионов планеты.

— Сколько надо вложить в хоккей белорусам, чтобы повторить их искрометный путь на вершину мирового пьедестала?

— Весь бюджет страны. Но и это нам вряд ли поможет…

— Не верите вы в перспективы отечественного хоккея…

— Напротив, очень хочу верить, просто я реалист. Задачи надо ставить выполнимые. Мы не сможем занять ведущие позиции в мировом спорте до тех пор, пока наша страна не станет на ноги в экономическом плане. Экономика должна тянуть за собой спорт, а не наоборот… Хотя, наверное, там сверху тоже не дураки сидят и понимают, что нам проще что-то выиграть в спорте, чем в борьбе за экономическое пространство, где одними премиями и чартерами проблемы не решишь.

Спорт — продолжение той же политики, мы ведь ничего принципиально нового не придумали, просто повторяем опыт Советского Союза. Обыграли канадцев в хоккей — ура, наша система самая передовая в мире.

— Однако политике вы не чужды…

— Отнюдь, я даже членом КПСС не был, не считал себя достойным чести находиться в этом передовом отряде строителей коммунизма.

— Принципы вы, похоже, сохранили и в постперестроечное время…

— Человек всегда должен иметь свое мнение и высказывать его, как бы кому-то сей факт не нравился. Это я возвращаюсь к нашему разговору о менталитете. Не имею ничего против того, чтобы наши клубы на время плей-офф чемпионата усиливались легионерами. В интересах сборной? Не вопрос. Зрителю хорошо? Согласен! Но с одним лишь условием — пусть команды выбирают хоккеистов по системе драфт-аукциона НХЛ, по кругу.

А у нас как получилось? Тренеры проголосовали, даже не задумавшись о последствиях. Решение протаскивал Захаров, в результате обманувший своих коллег, другого слова подобрать не могу. Уж он-то знал, что сборники приедут преимущественно в “Юность”. А руководители клубов опять ходят и поливают то Захарова, то Наумова. А ваши-то головы на что были?

Сейчас вот вопрос с судейством дебатируется. Мол, отстает от развития хоккея. Так оно всегда отставало, и в СССР, и в Канаде. Но я считаю, что наши арбитры судят нормально. Не хуже других. И на мнение тренеров в этой ситуации ориентироваться не стоит. За всю свою судейскую практику я, например, ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь из них требовал удалить игрока из своей команды. Только из чужой…

А что касается спорных ситуаций… Вот сижу в компании еще двух судей — с опытом арбитража чемпионата Советского Союза, — и мы не можем найти компромиссное решение в спорной ситуации, расходятся мнения. Не изобрели еще такого прибора, который указал бы арбитру на ошибку.

— Ну почему же, этот прибор давно известен…

— Деньги имеешь в виду? В советское время в судействе, думаю, их не было вообще. В футболе да, в хоккее на траве тоже, потому как там играли в основном команды из южных регионов страны, где черного нала всегда хватало. Ну а сейчас, исходя из того, что я слышу, эта прблема стала актуальной и для ледового хоккея. В России, говорят, помногу заряжают…

Но, как мне кажется, разговоров на эту тему больше, чем она того стоит.

Вот тебе пример: Сафонов приезжает из Екатеринбурга в Минск и жалуется, мол, невозможно работать, судьям дают такие деньги, что просто караул. И им тоже приходится платить, иначе никак… И называет фамилии арбитров, которых я хорошо знаю. Спрашиваю: “Сколько?” — “10 тысяч долларов”. — “Ты лично давал?” — “Нет, администратор занимался”. Ну тогда мне все ясно… Если люди так просто дают наличными такие деньги, то остается только догадываться, сколько же из них украл тот самый администратор…

Начать культивировать продажное судейство можно, искоренить его нельзя. Во-первых, ничего не докажешь — вряд ли кто-нибудь из участников сделки захочет добровольно заработать срок. Во-вторых, эта штука заразна, все президенты в очередной раз договорятся между собой, но все равно среди них обязательно найдется тот, кто этот пакт нарушит.

Предлагают завозить судей из России, однако это же очевидная ошибка! Там они уже развращены порочной системой, когда деньги предлагают сразу две команды и надо выбрать только большую сумму. Кроме того, что помешает такому легионеру принять дар из рук уже белорусского клуба? Да мы даже наказать его не сможем в случае какого-либо подозрения в нечестной работе. Он ведь варяг, никоим образом не подчиняется федерации. Срубил денег и свалил за Урал…

На самом деле в нашем чемпионате хватает хороших и квалифицированных судей. Но они почему-то всегда остаются виноватыми. Судейский комитет должен не только принимать жалобы, но и каким-то образом защищать своих подопечных. Иначе из арбитра вообще можно сделать бесправную и опереточную фигуру.

К примеру, играют во дворце на Притыцкого “Керамин” и “Юность”. Поединок обслуживает украинец Лускань. По его работе претензий никаких, но после матча в судейскую вваливается Миша Захаров и в разговоре на повышенных тонах заявляет арбитру, что больше тот судить в белорусском чемпионате не будет. И что самое интересное, свое обещание сдерживает. Вот уж не думал, что Михаил Михалыч возглавляет у нас еще и судейский комитет. Тогда чем занимается Швабовский?

Кстати, то же самое Захаров сказал и Одиньшу — считаю, лучшему арбитру чемпионата: “Ты плей-офф судить не будешь”. Категорично и однозначно…

В такой ситуации лично я просто посылал Мишу по известному адресу. И он уходил, понимая, что рассматривать вопросы деятельности арбитров должны не тренеры, а соответствующие и уполномоченные на то регламентом чемпионата органы.

— А ваши коллеги, получается, послать не могут?

— Это ты у них спроси. Вот тебе обратный пример. Бервенский обслуживал в Лиепае матч “Металургс” — “Сокол”. После игры в судейскую комнату зашел наставник украинского клуба Александр Сеуканд и в резких тонах подверг критике работу белорусского арбитра. Это был тот случай, когда встретились два человека с похожими характерами. Импульсивными и взрывными. Назавтра мне позвонил Сеуканд и сказал, что Бервенский в ходе разговора неоднократно его оскорбил, используя при этом все запасы ненормативной лексики богатого русского языка…

— Мужик…

— Если рассматривать с житейской точки зрения, то, возможно, Сергей поступил правильно, но как арбитра оправдать его нельзя. Из Киева пришла “телега”, и судью мы вынужденно наказали. Причем не за несправедливое судейство — просмотрев видеозапись того матча, сошлись во мнении, что действия Бервенского в каждом игровом эпизоде были абсолютно справедливыми.

Судьи обязаны чувствовать за собой контроль. Но и защита у них должна быть обязательно. Не дело, когда арбитра отдают на съедение тому же Захарову. У того ведь хватка будь здоров — положишь в рот палец, по плечо оттяпает.

— Простой народ обычно более всего интересует вопрос о деньгах. Сколько сейчас зарабатывают в среднем хоккеисты в национальном первенстве?

— Не знаю.

— Вот так всегда… Деньги народные, а зарплат и бюджетов “не знает” даже отбывающий на ПМЖ в Израиль Контарович. На Западе немножко по-другому…

— Мы не на Западе. Мы больше азиаты, чем европейцы.

— Ладно, тогда последний вопрос: чем будет заниматься в Израиле бывший глава национальной хоккейной федерации?

— Да ничем. Я ведь пенсионер. Через три месяца 70 лет стукнет. Какое у меня может быть будущее?

— Мы привыкли интервью оптимистически заканчивать. Мол, не все так плохо, есть еще луч света и так далее…

— Буду лазить в Интернет, читать, болеть за вас. Чтобы все-таки поменьше ошибок совершали. Хочу, чтобы “Прессбол” изо всех сил держался, стоял на ногах и всегда мог предоставить трибуну хотя бы таким вот “диссидентам”, как я. Благодарен газете за те без малого 15 лет, которые с ней вместе прожил. Да, имелись претензии, отчетливо присутствовал конфликт интересов — на меня пытались давить, чтобы хоккейными рычагами редактировать Бережкова. Но, прав он был или нет, я никогда не позволял себе, как того хотели сверху, манипулировать мнением журналистов, зажимать критику, ставить условия, направлять публикации в “правильное” русло. Даже когда это шло, на мой взгляд, вразрез с интересами хоккея. Есть ведь и другие ценности — общечеловеческие, для меня они всегда важнее.

Жизнь не должна останавливаться, и хочу пожелать, чтобы в решении спорных вопросов всегда, при любой власти, было слышно разноголосье мнений. И верх в итоге брал не тот, у кого самая луженая глотка и больше прав, корочек и важных знакомых в дорогих пиджаках, а тот, кто много знает и умеет видеть на несколько шагов вперед.