Чтобы помнили. Толя был и пацаном, и лордом. Капский приговорил меня к высшей мере поощрения

Вспоминая же о собственных спорах, конфликтах и примирениях с патроном БАТЭ, на первый план отчего-то всегда выходит его чувство юмора. И ты непременно улыбаешься, словно видел Анатольича еще вчера.
Владимир АЛЕЙНИКОВ говорит мне о том же. Генеральный директор, заместитель гендиректора ФК БАТЭ в середине “нулевых” — это все детали. Главное, он, уже разменявший восьмой десяток, был одним из тех, с кем Капский возрождал клуб в девяностых. А еще раньше выбрал его как “начальника тыла” и хозяйственника в фирму “Сталкер”.
Два часа ностальгической беседы в борисовской бильярдной с простым, но броским названием “Майстар”, пролетают вмиг. Обстановка располагает. Саныч называет заведение не иначе как семейным (“Cтарший сын и внук Димка теперь здесь всем занимаются — вот только с охоты с ним вернулись”). И говорит, говорит…

— С золотом БАТЭ все понятно. А как вам игра с “Челси”?
— Аккурат перед нашей встречей пересмотрел голы. Этот Лофтус-Чик… Какого он роста? Наверное, как Щербицкий, — метра под два. Звонил Дэну, подначивал: наверное, фамилию теперь надолго запомнишь? А какого-то позора не чувствовал. Да, Азар на трибуне, и что? Букмекеры не дурни — давать коэффициент 22 на победу БАТЭ. Правильно Сережа Кайко написал: на годовой бюджет “Челси” можно содержать весь белорусский спорт.

— Капского такой результат расстроил бы?
— Реакцию Толи порой было трудно предсказать… Понятно, когда обоср… в Городее, все знали, чем это может закончиться. А в Лондоне за БАТЭ не пришлось стыдиться — как минимум. И с Сашкой Глебом угадал Леша Бага: у него было немало “ностальгических” передач, которые мы так любим.

— Что в эти дни вам вспоминается об Анатольиче?
— Многое. Например, как познакомились в 1994-м. Он работал на фирме “Полымя”, что и сейчас функционирует — производит и продает сельхозтехнику. Я в то время был директором борисовского спорткомбината. А еще пятнадцать лет отбатрачил в горисполкоме председателем комитета по спорту — ждал, когда кончится это мытарство.
Нас два “орла” на всю Беларусь было — еще Толя Буевский в Бобруйске. Обычно на таких должностях держали года два-три — и потом под жопу… Но это так, лирическое отступление. Вот, значит, сижу я и типа “кайфую”. У меня единственный в городе бассейн и шикарная баня. В шесть вечера парятся граждане бандиты, в восемь — исполкомовские или милиция. Мини-футбол потихоньку начал развивать, который бывший директор Владимир Гайдук — кстати, хороший мужик — ненавидел. Когда били мячом в стенку, он рыдал…
И тут заходит друг “полымевец” — и лепит в стиле старого еврея: Володя, что за дела? Негде копейку заработать! Оказывается, им надо помочь решить серьезную проблему на “Автогидро- усилителе”. То ли не платит завод, то ли еще что… Как сейчас говорят, вопрос неподъемный, но мы его решили. Вот тогда, придя на “Полымя”, увидел Капского впервые. Сразу запомнились глаза — черненькие такие, в которых есть ум и юмор. Хотя мы лишь парой слов перекинулись, да и потом разок где-то случайно встретились. А дальше, конечно, все произошло совершенно неожиданно для меня.

— Имеете в виду приглашение в “Сталкер”?
— В один прекрасный день Капский заходит в мой кабинет в спорткомплексе и с ходу: делаю фирму с серьезными планами. А потом фраза, которую дословно запомнил на всю жизнь: “Мне нужен человек вашего калибра”. Вот же явно где-то прознал, что я охотник — калибр ввернул.
О футболе тогда еще не шло и речи — чисто вопросы бизнеса. Смысл дела — вся хозяйственная часть. Перегон машин, фуры, обустройство базы, под которую он уже купил место… И два барака — бывший комбинат надомного труда. Потом как узнал, что Толя отдал за это 32 тысячи долларов, за голову схватился! Я купил бы гораздо дешевле — втюхали втридорога ушлые ребята.

— Что за бизнес у вас был?
— Простой, как лапоть. Бартер — им тогда чуть ли не все занимались. На “Сталкере” пакую фуру стартеров — из Горького взамен мне дают “газоны”. Фуру гидроусилителей — из Набережных Челнов КамАЗы. А с Волги уазики — у нас тогда больше двухсот водителей гоняли машины за “наличку”. Но на эти деньги находилось много охотников.

— Рэкет?
— Не без этого. Но только в России. В Борисове на мне и лежала задача защиты от бандитов. А они кто? Каратисты, штангисты, боксеры, борцы — все “бригадиры” прошли через мои руки в спортивных спецклассах. Одного нормального пацана из этой “братвы” даже приняли в штат фирмы. А с их руководством встречались раз в год с Толей от всего коллектива — просто посидеть и поговорить.
Проблема худшего “наезда” у меня была от одного майора КГБ. Он в итоге плохо кончил — оказался в тюрьме. Тогда же пытался нас “крышевать”, однако как-то отбились от его “услуг”. А с борисовскими, повторюсь, вообще не ощущали проблем. Был известный “бригадир” на трассе — Вова, фамилию называть не стану. Сам мне говорил: если будут проблемы в Бресте при пересечении границы, скажите, дескать, уделяем внимание Володе такому-то. Это действовало как пароль.

— Весело. Не жалели, что оставили госслужбу?
— Знаешь, нет. Хотя отговаривали. Отправился на аудиенцию к мэру Виктору Капульцевичу, который раньше был секретарем горкома партии, — предупредить, что ухожу. Он в ответ: “Куда? На фирму? К этим жуликам? Да мы их скоро всех пересажаем! У тебя же две почетные грамоты Верховного совета!”
Ну, что я делаю? Беру отпуск за свой счет на месяц и говорю: “Толя, буду с тобой все это время бесплатно. Сработаемся — тогда дело. А на нет и суда нет”. Сидели с ним нос к носу в кабинетике полтора на полтора метра — размером с небольшой туалет. Но через месяц я сказал Капульцевичу: “Иду к Капскому. Он нормальный и честный пацан — никаких вопросов”. И вот ведь повороты судьбы: настоятель церкви в Зембине, которую восстанавливал Толя, — отец Андрей, плакавший на похоронах, — сын Виктора Людвиговича.

— Во время проводов Капского на “Борисов-Арене” звучал Фрэнк Синатра — “My way”. Я выбрал свой путь — слова про него?
— Да. Он никогда не притворялся. И мог с кем угодно сцепиться прямо на трибунах, когда оскорбляли футболистов. Как было на кубковой игре в Светлогорске — женщина, допустившая подобные выражения в адрес нашего вратаря, не знала, кто сидел сзади. Так я Толе прямо на ухо говорил: “Ты что, ох…л? Мы только с бабами еще не бились!”
При этом мог быть и “лордом” в компании с Галлиани в Милане или с президентом “Вильярреала”. А там же, знаешь, люди какие? Помню, поинтересовался: какой у вас бизнес? Ответ: вся керамическая плитка в Испании — моя. Но мог Капский быть и пацаном, что иногда меня удивляло. Взять и спросить, например, об интимной теме, — особенно в разговорах с молодыми из команды. Да так, что те краснели. Даже мне порой резало слух, как бывшему аппаратчику: зачем “малышей” смущаешь? А он просто показывал им свою доступность обычного мужика.

— Музыкального слуха у Капского не было, но песни любил.
— И при этом смеялся над собой: мне медведь конкретно на ухо наступил! Его любимая — “Есть только миг” Зацепина и Дербенева. Когда ехали в дальний путь, всегда просил включить. Сам не подпевал особенно, даже на чествованиях команды.
Это вообще отдельная тема, как и первый новогодний банкет в “Сталкере”. Сказал, чтобы коньяк только “Метакса” — настоящий греческий, а не подделка. Доставай, где хочешь! Вот это его деревенское начало: уж если гулять, то чтобы столы ломились. Сам все проверял на чествованиях — не дай бог где пустое место! А там человек под триста. Я потом говорил: Толя, ну “грошай” же жалко — после нас здесь еще месяц жрать можно! Он в ответ: Дед, успокойся — все должно быть по высшему разряду.

— Почему Дед?
— Вот уж двадцать два года, как у сына Саши родился Димка. А с другим Дедом — Димкой Лихтаровичем — не путали, не волнуйся. Кто дал прозвище? Капский и дал.

— Сам он в застольях был непритязательным. Моченый груздь и “сельхознапиток” — его фраза.
— Абсолютно точно. Сколько помню, Толя очень мало выпивал — раньше только курил много. На моем семидесятилетии сразу спросил: “А где самогон?” Есть, не волнуйся — возим оттуда же, из-под Молодечно.

— Вернусь к вашим поездкам — о его вождении приходилось слышать много историй.
— Говорили, в последние годы он стал серьезнее за рулем. Но тогда… На “Сталкер” как-то позвонили: завтра не позднее трех дня по очень важному делу вы должны быть в Ялте. Точнее, не в самом городе, а там, где Сталин подписывал соглашение с Черчиллем и Рузвельтом — в Ливадийском дворце в Крыму. А у нас “Хёндай-Лантра” — не сказать, что дрянь, но далеко не новая.
Этот мировой рекорд я помню. 1530 километров за 15 часов! Почему так “долго”? В Новой Каховке два раза выехали к Днепро- гэсу. Я за рулем выжимал 150 — больше не мог. Ох и наслушался: какого … ты еле тянешься? И не раз, и не два — и чуть руль из рук не вырывает! А сам несся 180… Но вот тебе еще эпизод о его характере. Летим по дороге на Кривой Рог ночью — видим, на противоположной стороне лежит человек. Я по позе понял — пьяный. Но через два километра Капский говорит: Володя, все равно надо развернуться. Подъехали: точно пьяный хохол! Оттянули его с дороги, по щекам побили — короче, кое-как привели в чувство. Толя садится за руль довольный: ну и хрен с ней, с этой гонкой. Мы с тобой сейчас человека спасли!

— На гостевые матчи тоже “летали”?
— Едем в Гродно. Опаздываем — задержали дела в Минске. Капский за рулем. И вот за Раковом, когда я уже давно перестал смотреть на спидометр, чтобы не пугаться — и так ветер в ушах свистел, — останавливает взмыленный гаишник. Толя долго извиняется, а потом говорит: у меня же на этой трассе двоюродный дядя работает. Называет фамилию и должность. А гаишник поворачивается к машине, припрятанной за холмом, и кричит: товарищ майор, тут ваш племянник! Майор идет к Капскому — и я вижу, что эти люди не знакомы…
Сразу вспомнил сцену с Бендером и Балагановым в кабинете у председателя: мало что гонщики, так еще и обманщики! Но майор у него спросил: откуда родом? Деревня Дуброва Червенского района? Отец Толя, а мама Соня? Так ты Капский?! Клянусь тебе: два родственника, которые знали, что один в ГАИ, а второй бизнесмен в Борисове, впервые встретились при таких обстоятельствах. Обнялись, записали адреса, договорились созвониться. А на следующем посту нам уже отдавали честь.

— Как Капский загорелся футболом?
— Психологи ищут все это в глубоком детстве. Маленьким сломал тазовую кость — его даже в школу поначалу носили. И вот когда ты, лежа на телеге, видишь сверстников, бегающих с резиновым мячом, а сам не можешь, — представляете, каково мальчишке? Это желание и выстрелило, тем более учился в первой школе — очень спортивной. Плюс нархоз окончил — мозги были. А что недополучил в детстве, вложил в любовь к футболистам и клубу. Он же, когда команда еще называлась “Фомальгаут”, лично хотел дружить с каждым игроком как болельщик — уже тогда проявлял серьезный интерес. Серега Кузнецов классный гол забил? Толя в карман — и сто долларов Кузе “хлоп”! По тем временам такие деньги… Всего этого ему и хотелось. Не просто видеть футбол, но и активно участвовать в процессе.
В итоге пришли мы делегацией на завод БАТЭ: мол, давайте возрождать футбольные традиции. А директор Бусел был своенравный, но передовой мужик, царство небесное. Вообще золото! Капский, впрочем, еще раньше с ним познакомился. “Сталкер” помогал заводу, реализовывая стартеры, — у БАТЭ уже тогда были проблемы, а у нас все шло проще. Ну а на том совещании Николай Дмитриевич сказал: “А зачем мне? Пусть Толя и займется”. Честно говоря, я подумал: пацаны, куда вы лезете? Хотя сам был начальником команды у Бусла в 1976-м, когда БАТЭ стал чемпионом БССР и обладателем Кубка. Получал за ту работу 50 рублей “бонуса” — к зарплате председателя ДФСО “Красное Знамя” в горсовете. Так что история была, но я не верил. Ага, вот прямо-таки вы сделаете команду для высшей лиги…

— Кутузова продавали на ваших глазах?
— Когда Капский разговаривал с Галлиани насчет Кутузова, я охранял дверь! Чтобы никто ничего не услышал. Это было в подтрибунном помещении стадиона “Динамо”. А ведь когда играли с “Миланом” в Минске, какое-то время я уже не был в клубе. Чуть раньше то ли веру потерял, то ли подумал, что пора и самому пожить… Честно говоря, видел, что и у Капского тогда были мысли все бросить — и просто рвать на завод. Но вот здесь я ему возражал. В итоге он придумал мне титул “пожизненный почетный вице-президент клуба”. Я, так или иначе, оставался с БАТЭ. На должности, без должности — меня это мало волновало. Допустим, приезжает тот же Галлиани. Капский звонит: возьми его под опеку… Возил Адриано три дня по Минску, вместе с его зятем колумбийцем. Тот был в трауре: 2001 год, в Нью-Йорке рванули башни-близнецы. У него там погибло много друзей. Галлиани — золотой мужик, с ним провели много времени.

— В конце девяностых “Сталкер” и БАТЭ стоило крепко отождествлять?
— Да. Помощи от завода фактически не было — только аренда базы в Дудинке. Давали нам автобус — мы за него платили. Да, Бусел любил футбол. Да, в столовой нас дешево кормили. Но мы за все рассчитывались сами — у трудящихся не брали ни копейки. А на фирме получали по двести долларов, отчего происходили постоянные брожения, в которых и я был замешан. Скрипели зубами: как так? Мы футболистам все обеспечиваем, а у них по пятьсот… Правда, вскоре Саша Кулинкович — тогда замначальника управления внешне-экономических связей облисполкома — вывел Капского на людей из финуправления. Там мы встретили полное понимание и поддержку. И у нас появились дополнительные деньги. По тем временам более или менее приличные.

— Как реконструировали городской стадион?
— Помню, вывернули с Капским первый бордюр — так сказать, символ начала работы. И сами впрягались. А вечерами прямо возле бровки разжигали мангал — плюс, понятное дело, все дополнительные атрибуты к мясу… Потом я, кстати, посчитал: положили на городском где-то 560 тысяч долларов. Сейчас смешная цифра для таких дел, тогда — ого-го! У нас даже на фирме был негласный уговор, все об этом знали: без обсуждения с Капским могу решать вопросы только до пяти тысяч долларов.
А на последнем матче с минским “Динамо”, когда Стас Драгун забил на 53-й минуте (ну не провидение ли?), сидели в ложе с Володей Япринцевым. Вспоминали, как “Трайпл” был одним из субподрядчиков и делал нам остекление помещений основной трибуны, комментаторскую, директорскую.
Кстати, когда в 2007 году играли с минчанами еще на старом стадионе, собрались втроем с Чижом за бутылочкой виски. Забавная история получилась. Юрий Александрович говорит: никак не могу выйти на нормального директора. Капский ему: так забирай у меня этого старого черта! Надоел уже — с первого дня плешь проедает… Чиж спокойненько: сколько ты получаешь у Капского? Я за его спиной поднял один палец. Юра игру принял — и тоже за его спиной поднял много больше пальцев. Но я сказал: Юрий Саныч, спасибо, даже думать не буду. Я нефутбольный человек — просто судьба забросила в эту стихию в родном городе. Всю жизнь здесь: какой-то авторитет, личные связи — вот и легко быть директором. И команда у меня одна — другой не будет. В итоге Толя приговорил меня к высшей мере поощрения. Встал, обнял за шею, а потом взял за уши и поцеловал в щеку.

— При вас у Капского с Чижом бывали конфликты?
— Это во многом надуманно, что у них были плохие отношения. Да, могли поцапаться на исполкоме — два ярких лидера всегда отстаивали интересы своих команд. Не думаю, что президенты “Реала” и “Барселоны” при встрече целуются. Так и здесь. Но они уважали друг друга.

— К кому из соперников Анатольич относился аналогично?
— Да ко многим. Очень любил и ценил Шапиро. А у Яши еще и юмор, какой поискать… Помню, купил я себе “Тойоту-Камри” и поехал на матч в Жодино. Сижу за рулем, Капский сбоку. Возле стадиона “Торпедо” стоит Яков Михайлович. А у нас тогда проблемы были — игра не шла. Ну, я морду высунул в окно, чтобы поприветствовать Шапиро. А он громко — люди кругом! — говорит: да-а-а… Команда играет все хуже, а машинки у руководства все лучше!

— Именно из Жодино в БАТЭ перешел Родионов…
— Шапиро уже не было в живых — думаю, с ним договорились бы проще. Нам озвучили огромную сумму — за Родионова следовало отдать практически весь бюджет клуба! Мне по сей день стыдно за одну сцену. Жива вся крепкая и дружная компания девок из бухгалтерии, а стены там не дюже прочные… Они и слышали нашу ругань с Капским: кто кому первым зарядит, кто кого первым убьет — и из чего. Слово “щенок” было самым ласковым — как обращение старшего к младшему. У тебя мозги есть?! Чем я буду платить в клубе?! Зарплата, Новый год, а я все отдам туда?! Толя в ответ: Дед, не бзди, выкрутимся! Он очень хотел видеть Родионова в БАТЭ и в итоге оказался прав. И я это признал. А Виталику рассказал всю историю только на кладбище.

— Правда, что вы рисовали первую эмблему клуба, сидя с простым листком на коленях?
— Именно так. Главное — способностей ни художественных, ни дизайнерских. Это сейчас рекламщиков хоть отбавляй, а тогда? А Капский — рисуй нам брэнд, и все! Так появился тот “ромбик”, который вспоминаю как страшный сон. Для меня это все равно, как если бы учительница рисования сказала: Алейников, нарисуйте пейзаж!

— Смешно.
— Смешного много было… Какой-то спад, яма — надо сплачивать команду. Зафрахтовали пароходик на Минском море — Гена Якубовский занимался. Выехали всей командой, взяли несколько ящиков настоящего французского вина “Барон д»Ариньяк” под шашлыки. Ну чуть ли не “Ласточка” в “Жестоком романсе”.
Высадились на какой-то островок. Помню, лежали на траве рядом с Сашкой Ермаковичем и его маленьким Кириллом, который уже в дубле БАТЭ играет. А я, старый дурак, что-то парадно оделся: светлые джинсы, белые туфли… Ну, все прошло прекрасно — пора и по домам. Я “цэп-лэп” — нет одной туфли! Где потерял? Вижу, многие пацаны явно знают, откуда ноги растут, у Витьки Гончаренко огоньки в глазах бегают.
Короче, Капский довел меня до белого каления. Кончилось тем, что я в одной туфле — высокий блондин в белом ботинке — шел до автобуса. А там галька такая противная… И только потом Толя сделал вид, что моя туфля “случайно” нашлась. Команда же была оповещена: ботинок у вице-президента клуба украл президент — и несет его за пазухой.

— Еще на его удочку попадались?
— Не раз! А юмор у Капского мог быть и пограничным — одних заводить, других веселить. Как-то наша беседа пришлась на игривое настроение, когда хочется шутить напропалую. Он и говорит: Дед, что тебе написать на могиле? Я же как раз читал что-то подобное — возьми и скажи: напиши, что он никогда не играл в казино и не платил проституткам! Капский задумался: ну, это еще можно исправить… И вот январь — мы на “Содружестве” в Москве. А у меня день рождения 30 декабря — решили и там чуть-чуть отметить постфактум. Сидим в гостинице “Космос” в солидной компании, человек шесть за столом. И тут дама приятной наружности и легкого поведения давай ко мне приставать. По счастливым глазам Капского я быстро понял, что это недешевое шоу проплачено! Думаю: вот шельма, такой позор устроил на глазах уважаемых людей… Еле отбился от этих лобызаний! А он хохочет, еще и парку поддает: сейчас снимков наделаю — и жене!

— Капский был очень состоятельным человеком?
— Я всегда говорил и буду говорить: уникальность Толи в том, что, не будучи ни Гинером, ни Филатовым, ни Абрамовичем, он сделал сотни людей богатыми и счастливыми. Некоторые его воспитанники имеют во дворах теннисные корты и бассейны. А он никогда не был богатым, поверь мне. Да, не бедным — особенно когда пошли попадания в группу Лиги чемпионов, где клуб стал прилично зарабатывать. Но он сам достиг этого вместе с командой. И верил в успех. И повторял, что деньги для него — инструмент для достижения конкретных целей. Но иногда я рационально не могу все объяснить. Нам ведь во многом и везло — как с тем же Юрой Пунтусом. Но в первую очередь повезло с Капским. Делендик в “Дариде”, Нис в “Савите”, миллионер Романов в МТЗ-РИПО — ну неглупые же мужики! А у кого что вышло?
У Капского вышло — видимо, помогла безоглядная вера. Ведь случались ситуации, когда он задолжал даже неизвестным тебе людям. Или Кутузову и Глебу, когда те уже не играли в БАТЭ. Но футболисты никогда и ничего не чувствовали на себе, хоть у него не было шальных свободных денег. А из-за них я иногда тоже портил ему жизнь. И уходил из клуба хоть недовольным, но не с пустыми руками.
Теперь вот думаю: чего в тебе это г… бродило? И что ты увидел бы без Капского? Сидел бы в своем спорткомбинате и делил талоны за судейство. Но примерно то же понимание было и у него: в одиночку ничего не осилишь. Да, порой я доставал его своими спорами — цапались, ругались, но выплывали! Мы вместе закрывали тылы: пятеро учредителей, главбух Нина Васильевна Рябикова, гениальный компьютерщик Вадим Машницкий… Делали и “Сталкер”, и команду. И все были на похоронах, кроме одного — он как раз к дочке улетал в Америку.
Толя для всех что-то значил. Как-то сказал нам, со своей простой образностью: я ж вас взял с голыми жопами! Я возразил: Толя, когда к тебе пришел, у меня было два автомобиля! Он: ну да — “Жигули” поломанные и уазик списанный… Он принял всех нас в фирму без заявочного взноса — и выпустил из нее не бедными.

— Почему у вас произошла серьезная размолвка в 2008 году?
— Ох, не хочется вспоминать — до сих пор стыдно… Все началось в семь вечера накануне гостевой игры с “Даридой”. Мне секретарь в приемной Капского — он уже был директором завода — говорит: лучше не надо идти к нему сегодня. А я надавил на личные финансовые темы — считал себя обиженным. Не буду воспроизводить полный диалог, но в итоге услышал: “Вон нах… из кабинета!” Меня никто и ниоткуда в жизни так не выгонял.
Назавтра сижу на трибуне в Кунцевщине — он идет. Кивнул мне — я не отреагировал. “Владимир Александрович, а здороваться что, не надо?”. Я в ответ: “Когда вот так выгоняют, надо сначала не здороваться, а извиняться”. После матча вышли на стоянку — и как схватились за грудки… Я просто увидел людей с видеокамерами и понял: если сейчас начнется, потом не оберемся. Хватило ума не подраться, но слов обидных друг другу столько наговорили… Потом я первым понял, что все это натворил зря. Даже запускал к нему миротворцев — Геннадия Невыгласа, Бернда Штанге… Капский ни в какую: он меня зарезал по живому и говорил такое, что прощать нельзя.

— Долго не общались?
— Больше года. А потом приятная неожиданность. Я в лесу с собакой. Холодно, снег, ночь. И вдруг звонок: Дед, надо встретиться — давай подумаем, как нам снова вместе поработать в клубе. Я аж всплакнул. Сказал: по этому поводу даю салют из ружья!

— Что ж не вернулись?
— Вот здесь никому не расскажу все до конца. Хотя человека, который отсоветовал Капскому меня брать, вычислил. Кажется, это был уже 2010-й. Мне дали понять, что по-прежнему могу быть рядом с командой, общаться с игроками и так далее. Но обратно в клуб — нет. Да я и не сильно расстроился. И годы уже, и главное в другом — с Толей помирились.
Кстати, брал его на охоту и рыбалку, но больше всего он любил грибы. Бывало, я ехал в лес и находил шикарное место. Возьму с десяток боровиков — и ему по телефону координаты: едешь туда-то, выходишь там-то, видишь пень, потом засечку… Вечером ответный звонок: спасибо — отвел душу!

— Есть слова, которые не успели ему сказать?
— На днях возвращаюсь с охоты — дорогой мимо этого кладбища. Притормозил, нажал на сигнал — и слезы сами полились… Вот к чему сейчас слова? Я никогда не был сентиментальным. Да, в последние годы мы не так часто виделись. Но чувствую, что даже мне его не хватает. Едешь мимо завода БАТЭ — всегда ловишь взглядом Толину машину: есть номер “0137” или нет? Или он идет иногда: обнимемся, постоим около проходной… Он и на “Борисов-Арене”, хоть мы в разных ложах на противоположных трибунах, почти всегда приходил. А теперь этого уже не ждешь — и порой становится так тоскливо…

— Кто его заменит в роли главы клуба?
— Вспоминая последнюю беседу с Толей за три дня до его смерти, предполагаю, что это будет сын Андрей. А тогда, старый дурак, вообще не понял, что на него нашло? Сорок минут по телефону — никогда так долго не говорили. Пять-десять, а иногда и минуты хватало — если поругаться. И главное, ни слова о футболе! Ни поеду ли я на “Челси”, ни что-то, касающееся команды, которая улетела в Венгрию к “Видику”… Семьи, дети, внуки — и ни разу про свое здоровье.
Хотя я ведь и сам никогда не жаловался: все лето 2014 года пролежал в больнице — операцию делал академик Островский, за что ему огромная благодарность. Так вот 27 августа меня прооперировали, а накануне вечером Капский появился в больнице вместе с Андреем, у которого через два дня свадьба. Это ж готовиться надо, но и сына потащил: пошли, подбодрим Деда — “для поддержки штанов”!

— Дополнительные штрихи к его портрету напоследок…
— Помнишь, говорил про “Хёндай-Лантру”? Заездили мы ее вдрабадан на фирме — решили прикупить еще пять “бэушных”. Помню, Сашке Баранову, Сашке Лисовскому и Кольке Рындюку по машине перепало — я возглавлял бригаду водителей, которые их пригоняли. Да и кассу всю тогда вел: она была одна что для “Сталкера”, что для ФК БАТЭ. А “Лантру” мы продали. Я даже не спрашивал, за сколько. Уехала — и слава богу. Но не проходит недели, как в наш новый офис за городским стадионом, где здание ДОСААФ, заходит забитого вида мужичонка — на аудиенцию к Капскому. Через некоторое время меня вызывает Толя и говорит: отдай ему тысячу долларов. Е-мое, а за что? Оказывается, этот мужик — из Уфы или Челябинска — и купил машину. Доехал до Урала — и у нее застучал двигатель. Добрые люди ему сказали: поезжай в Борисов, там тебя не “кинут”. Ушам не верю: а где доказательства, что машина на сервисе стоит разобранная? Я вот не самая большая сволочь, но сказал бы: ты купил машину и уехал на ней — какие еще вопросы? А Капский даже ничего такого не подумал: отдай человеку деньги — и все.
О его желании и умении помогать людям можно рассказывать бесконечно. Восхождение Вити Кульбаченко на Эверест — дали 13 тысяч долларов. Биатлонистка Люда Калинчик: все, завязываю — нет ни амуниции, ни денег на ее приобретение. Одели и обули. У покойного Толи Будаева болезнь дочки — не знаю какая, — но цена лекарства дикая. Будучи игроком “Шахтера”, почему-то пришел к Капскому, хотя тот имел на него зуб: мол, уехал в Солигорск, где тогда платили больше. Помог и ему. Когда Будаев со слезами на глазах рассказывал мне об этом на ветеранском турнире в Италии (такие поездки на автобусе тоже оплачивал БАТЭ), его девочке — мастеру спорта Беларуси по плаванию — было уже шестнадцать. А посещения меня в больницах — не раз и не два? Мне аж неудобно становилось. Но что слышал в ответ? Только подбадривание своеобразными шутками: Дед, я сам это уже два раза пережил, так что не дрейфь! В итоге шел на операцию с верой в лучшее — и улыбкой.
Кстати, даже когда из-за редких ссор чуть ли не враждовали, не видел его в плохих снах. Помню, говорил ему: ну ты мне и дался — папу столько не сню, сколько тебя! И теперь Толя приходит только в хороших. Значит, между нашими душами все уже было чисто. Это сегодня и успокаивает. Хоть немного, хоть чуть-чуть…