Выжившие. Борис Цыганков. До сих пор не знаем, где будем играть с “Динамо”

Но футбольная судьба занесла двадцатилетнего россиянина в Беларусь — бороться в составе минского “Торпедо” за выживание. Задача, в которую еще месяц назад мало кто верил, была решена за тур до финиша — даже несмотря на то, что столичный клуб проиграл в автозаводском дерби.

— Команда сохранила прописку в элите. Гора с плеч?
— Можно и так сказать. Но просто не надо было доводить ситуацию до того, что пришлось выпрыгивать из штанов на финише чемпионата. Мы хотели остаться — мы это сделали. Конечно, желали большего, однако для первого сезона в высшей лиге после долгого перерыва — нормальный результат.

— Еще пять туров назад казалось, что команда обречена.
— У нас тоже было много разных мыслей. Однако команда и тренерский штаб верили в себя. Понимали, что до последнего все зависело только от нас. Никто не хотел возвращаться в первую лигу. Со всеми можно играть: при должной дисциплине можно противостоять и брестскому “Динамо”, и “Шахтеру”, и БАТЭ — даже если не хватает класса.

— Подъем в концовке — заслуга Невинского?
— Ну, Владимир Владимирович был с нами с начала сезона. Но его приход на должность главного тренера пошел в плюс. Он более понятно, что ли, доносил до игроков свои требования, хоть за пару месяцев изменить что-то в плане тактики нереально. Кроме того, ребята его воспринимали совершенно не так, как предшественников. Команда стала не такой зажатой, как раньше, раскрепостилась. Все было спокойно, никаких мыслей о плохом.

— Многие упрекали “Торпедо” в антифутболе. Что ответишь?
— Был сложный сезон. Сначала не знали, в какой лиге стартуем. Потом ерунда с тренерами: за год сменилось трое. Каждый хотел что-то свое. Не хватало времени подготовиться и отработать какие-то взаимодействия. Что оставалось? Действовать максимально просто, на результат. Таких команд везде хватает. В России, например, есть “Оренбург”, который исповедует рациональный футбол. Впрочем, думаю, если Невинскому дать больше времени, наша игра будет смотреться намного лучше.

— Во время встречи с “Торпедо”-БелАЗом следил за параллельными играми?
— Нет, нам запретили. Сказали, чтобы вообще ничего не узнавали о том, как там “Луч” и “Смолевичи”. Хотя на 90-й минуте болельщики с трибун кричали, что БАТЭ забил. А после матча увидел, что “Луч” вел в счете… Да уж, лучше было и впрямь ни на кого не смотреть.

— Как после бронзы юношеского ЧЕ и контракта со “Спартаком” тебя занесло в Беларусь?
— У меня оставалось полгода контракта, я выступал за “Спартак-2”, который в ФНЛ. Тренер дал понять, что будет мало практики. Там ведь какая система? Кто не проходит в основную команду, получает ее в фарм-клубе. И большинство ребят как раз на моей позиции. К тому же хотелось попробовать что-то новое. Закалить, так сказать, характер. Главное было не “упасть” — в смысле не лишиться игрового времени и остаться без дальнейших предложений.

— Ожидания от переезда совпали с реальностью?
— Думал, будет лучше в плане инфраструктуры, а все оказалось гораздо сложнее. В этом плане прогадал. Непривычная предсезонка — один бег, мало работы с мячом. Пришлось перестраиваться. Плюс синтетика. Но потом погода наладилась, перешли на натуральные поля — стало проще. Ну и полагал, что уровень чемпионата будет повыше. А так где-то первая десятка ФНЛ.

— С какой “дичью” сталкивался в Беларуси?
— Да вот прямо сейчас сталкиваюсь: заключительные туры, все матчи в одно время — и уйма минских команд. До сих пор не знаем, где будем играть с “Динамо”. То ли в манеже, то ли рядом с ним, то ли на Семашко… Вообще не понимаю, как в высшей лиге может сложиться такая ситуация, что играть негде. Почему не на “Тракторе”? Последний ведь тур — какая разница? Делайте потом с этим полем, что хотите.

— Самый памятный выезд?
— Все самое интересное я пропустил — не играл в гостях ни с БАТЭ, ни с брестским “Динамо”. В Смолевичи тоже не ездил, но это скорее повезло — рассказывали, там чуть ли не коровы рядом с полем пасутся. А, еще на Кубок в Сморгони играли — тоже своеобразный городок.

— О будущем в Беларуси говорить есть смысл?
— Не знаю. У меня еще год контракта, но пока не до конца понимаю, что дальше: какими будут предсезонка, команда на следующий год. Надо разговаривать с тренером, руководителями, потому что я не любитель установки “давайте сыграем попроще”. Мне нравится что-то придумывать, созидать. Из-за этого, честно говоря, случались разногласия с тренерским штабом. Понимаю, боролись за выживание, но все же…

— “Пихали” за импровизацию?
— Не совсем. Просто постоянно указывали, что нужно действовать проще. Да и кто тут играет иначе? Разве что БАТЭ, “Шахтер”, оба “Динамо” и “Витебск”. Поэтому и команду найти в Беларуси трудно. А хочется чувствовать уверенность, что тренер тебя доверяет. Вроде это и так, а вроде и не до конца.

— В игре с жодинцами ты сидел в запасе тоже потому, что надо было “попроще”?
— Грубо говоря, да.

— Бронза юношеского EURO — самое яркое событие твоей карьеры?
— Безусловно! Кстати, меня тогда пригласили в последний момент. Уже собирались на отдых с родителями, путевки были на руках. Пришлось все отменять после звонка тренера. Вообще, команда 1998 года считалась худшей сборной, безнадежной. Она особо не блистала, но потом отобралась на чемпионат Европы. И там произвела фурор. После победы над англичанами в четвертьфинале нас называли “красной машиной”. Потом был чемпионат мира, двадцатичасовая дорога до Уругвая, после нее сразу тренировка — и перелет в Чили. Просто жесть, неделю отойти не мог. Зато уровень очень серьезный.

— Ты правда мог оказаться в “Аяксе”?
— Правда. Играли с голландцами в юношеской лиге УЕФА, и они мной заинтересовались. Вроде дело шло к контракту, но потом разбился тот самый малайзийский “Боинг”, в крушении которого обвинили Россию. В Амстердаме дали задний ход: мол, мы народный клуб и не хотим лишних разговоров и неприятностей.

— Кажется, после этого ты все равно рассчитывал на другое развитие карьеры?
— Да, хотя к тому времени даже контракт со “Спартаком” еще не подписал. Думал, будет проще, но теперь понимаю — это своего рода иллюзия. Никто вообще не смотрит, играл ты за сборную или нет: есть твое состояние в текущий момент — вот и все.