Человек года в воспоминаниях самых близких людей. Анатолий Капский: весна для наших внуков

Смеется и спрашивает о главном. “Ты у меня дома вчера был? И как тебе? Внуков видел — Матвея и Ксюшу? Вот когда свои появятся, поймешь, каким счастливым можно быть, когда тебе за 50…” И продолжает: “Ну а Андрюха что? Думаю, всяких п… будет хватать, которые начнут рассказывать про кумовщину и все такое. Так вот ты им передай, чтобы они все шли на… Он то, что нужно”.
Я передам, Толя. А Андрей твой — копия отца. Скажу больше: возможно, даже улучшенная. Так виртуозно материться, конечно, не умеет. Но когда он вчера провожал меня у дверей, возникло явственное чувство “дежа вю”. Подозреваю, оно появляется у всех, кто впервые сталкивается с новым председателем правления футбольного клуба БАТЭ.
“Матвей, скажи нам, где дедушка?” — спрашивает у внука Алла Капская. Тот внимательно смотрит на гостя и объясняет: “Мой дедушка стал ангелом. Когда он вернется, мы будем играть”. Я уже знаю, что Матвей — главный громоотвод в этом доме. Когда, бывало, Анатолий Анатольевич влетал с улицы и хлопал дверью так, что не услышать это мог только глухой, он подходил к метавшему громы и молнии деду и обнимал его за ноги. И тот вдруг сразу обмякал и садился прямо на пол. “Какая же все-таки ерунда эта наша жизнь, когда на свете есть Матвей…” — думал, остывал и улыбался.
В доме Капского сегодня тоже улыбаются — пусть и с грустью, под тяжестью пережитого. Жена, сын, дочка Алеся. В истории “Прессбола” это впервые — когда за Человека года говорят его родные. Но такова уж спортивная жизнь — где за победы, успех и счастье иногда приходится платить очень большую цену…

Алла. Мы познакомились в институте. Вместе учились в нархозе, но на разных факультетах. Знали о существовании друг друга, но впервые пообщались только на студенческом вечере. Начали разговаривать и поняли, что интересны друг другу. Даже очень. Потом сели в такси. И он вдруг сказал: “Ты будешь моей женой”. В первый же вечер такое услышать…

— Это Капский.
— И меня это не оттолкнуло. У него уже тогда проявилось это качество — умение внушать доверие. Можно сказать, в институте Толя был известным человеком. Летом всегда работал в стройотряде, поэтому хорошо одевался. Любил быть стильным и галантным.
Он ничего не откладывал в долгий ящик. Уже вскоре я пообщалась по телефону с его отцом и получила приглашение встретить Новый, 1987-й, год у них дома. Они с отцом похожи — один в один. Умеют так все рассказать, что остается только согласиться. Вот приехала я к ним и сразу стала “дочечкой нашей”. Мама у Толи тоже очень приятная.

— Лет двадцать назад Толя рассказал мне в интервью, как мама в детстве не купила ему обещанный трамвай, и он запомнил этот случай на всю жизнь…
Андрей. Знаю эту историю! Когда я был маленьким, мне однажды пришлось идти к врачу, рвать зуб. Особого энтузиазма это, конечно, у меня не вызывало, и потому папа решил простимулировать. Рассказал про тот некупленный трамвайчик и пообещал, что за первый вырванный зуб подарит самую крутую игрушку, которую только сможем найти. Потом констатировал: “Молодец, не кричал, терпел и потому обещание исполняю”. Купил конструктор “Lego” — очень крутой и довольно сложный. И мы несколько вечеров напролет собирали его всей семьей. Папа даже футбол не смотрел, можете себе представить?

— Вообще в том интервью были не только веселые истории. Толя рассказал, как еще в институте у него нашли нехорошую опухоль.
Алла. Я помню тот день. У нас уже была сумасшедшая любовь. Чистая и светлая, которая бывает только у студентов, выросших на советских кинофильмах. Мы, кстати, на один из таких фильмов тогда и собирались. А Толя днем должен был пройти медицинскую комиссию к армии.
Зачет специально пошла сдавать первой. Вылетаю из аудитории, а он стоит у стены какой-то потерянный, без настроения. Я к нему целоваться, а он лицо отворачивает. Мол, не надо, у меня что-то нашли, может, я заразный.
Ну и начался этот период — анализы, биопсия, Боровляны… Как сейчас помню, поездка в один конец на такси стоила пять рублей — по тем временам хорошие деньги. Но кто их считал? У нас любовь. Я к Толе приезжаю, мы под лестницу и там целуемся. Я его все лимфоузлы, всю подмышку обцелую, говорю, вот и все — заговорила твои болезни, скоро выздоровеешь. Он смеется: “Это точно, ты мой лучший врач”.
А бывает, у Толи депрессия: он же умный у нас, книжек как начитается про свои симптомы, и все, настроение в ноль. “Может, не надо приезжать тебе? Я ж больной человек”. Я пошумлю, а куда, спрашиваю, мне письма девать?

— Какие письма?
— Я ему все время писала. На лекциях не за преподавателем конспектирую, а Толе пишу. Представляю, как у него кошки на душе скребут. Как сидит он, смотрит в окно и мысли одни и те же по кругу гоняет. И вот приезжаю, вручаю сразу несколько штук, и мы идем гулять. Он их читает на ходу, и настроение возвращается.
А потом, уже после курса химиотерапии, врачи смотрели его анализы и не могли поверить: парень-то здоров, словно и не было ничего. И я вот думаю: лечение это здорово, конечно, но и сила любви тоже значение имеет.

— Он уже тогда был человеком незаурядным?
— Во всяком случае я таких людей еще не встречала. Помню, как сдавала “госы”. Училась всегда хорошо, но все равно волновалась. Преподаватели для нас были существами высшего порядка, которые жили по каким-то своим законам. Самим заговорить с ними о чем-то — такое даже в голову прийти не могло. Мы и поздороваться-то стеснялись.
И тут Толя. Молодой парень, у которого вообще ни к кому нет пиетета. Подходит к профессору политэкономии — председателю экзаменационной комиссии, здоровается и начинает что-то оживленно обсуждать. Оба смеются. Затем Толя извлекает из куртки штоф и тот перекочевывает в сумку профессора. Все происходит на моих глазах. Округлившихся, как вы понимаете. Спрашиваю потом: “Ты что, знаком с нашим профессором?” Толя улыбается: “Знаешь, сколько мы вместе выпили на картошке? Так что мне его привычки и предпочтения известны. Ну, я еще на всякий случай сказал, что ты беременна. Мужчины в этом ничего не понимают, но всегда сильно впечатляются”.
Излишне говорить, что в конце экзамена профессор спрашивает у остальных членов комиссии: “Ну, похоже, у нас к этой студентке вопросов больше не будет”. И даже я понимаю, что не будет ни при каком раскладе.

— Красиво.
— Да ведь я знала все. И беременной не была. Но Толе хотелось показать, что он мужчина и умеет решать вопросы. Я всю жизнь боялась дать врачам коробку конфет, а вдруг вернут и выскажут? А у Толи все запросто — люди как-то сразу вступали с ним в приятельские отношения.
Или такси ожидает, а он со мной стоит, целуется. “Толя, такси!” — “Ничего, подождет!” Мне ужасно неудобно. Водитель за нами хмуро наблюдает. А Толю, кажется, это только подзадоривает: “Не могу с тобой, Аленка, расстаться”.

— Почему Аленка?
— Вот он решил, что Алка или Аллочка как-то не так ласково звучит, как ему хотелось бы. А Аленка в самый раз. Я не обижалась. Любимый ведь человек.
Вся моя родня знала, что у Толи тогда такая неприятность со здоровьем случилась, у меня много медиков в семье. Но никто слова не сказал, когда объявила, что выхожу за него замуж. Он к тому времени всех просто очаровал широтой своей души.

— Толя тогда уже говорил, чего хочет добиться в жизни?
Андрей. Он никогда ничего не декларировал. Все шло по нарастающей. Работал, пахал. Хотел и потом — рраз! — вот он, результат. Это касается и футбола, и чего-то стратегического. А если какой-то бытовой вопрос, то он решался в течение дня. Папа никогда не откладывал на потом, только здесь и сейчас. Ничего не накапливал. Потому что это могло помешать его главному детищу — БАТЭ. Мама, помнишь, как к нам ребята приходили футбол смотреть?

Алла. Такое не забудешь. 32 пары обуви в прихожей. БАТЭ всей командой смотрит трансляцию футбольного матча по спутнику. В нашей борисовской квартире, выходившей, кстати, на городской стадион, стояла огромная тарелка. Я тогда пекла невероятное количество пирогов. Ведь надо было не только матч посмотреть, но потом его еще и обсудить.

Андрей. Папа всегда смотрел спорт. Обожал Формулу-1, где у него были два любимых гонщика — Сенна и Хаккинен. Когда Айртон погиб, а Мика закончил карьеру, к этому виду спорта он как-то охладел. Канал “Евроспорт” тогда еще был на немецком, и у нас весь день в доме звучал этот язык. При желании его, наверное, можно было бы и выучить.
Папа очень любил биатлон. И часто встречался с Сашей Поповым — почему-то в Жодино, посередине дороги между Минском и Борисовом. В те времена адидасовские костюмы были редкостью даже для взрослых, а у нас с Алеськой имелась фирменная экипировка, причем исключительно по размеру. Об этом заботились папа и его друзья-биатлонисты.
Ну а дальше уже начался по-настоящему большой футбол. БАТЭ в еврокубках, международная арена, встречи с людьми, о которых мы раньше слышали только по телевизору. Андрюха Вашкевич пишет книгу про отца, и, уверен, отдельная глава будет посвящена торжественным ужинам с главами европейских клубов. Андрей специально ради этого собирает все меню.

Алеся. Папа любил такое общение. И, что интересно, оно как-то само собой выходило за рамки официального мероприятия. Мне потом гости говорили, что ни с кем они столько не засиживались, как с белорусским Капским.
Когда я училась в Ливерпульском университете, на курсе MBA со специализацией в футбольной индустрии, то два моих сокурсника — из Мексики и Колумбии — не могли поверить, что я дочка того самого Капского из БАТЭ. И когда папа достал им билеты на выездной матч нашей команды с “ПСЖ” в Париже, они были на седьмом небе. Ходили и всем рассказывали.
Вот еще одна особенность папы: он с большим энтузиазмом помогал самым разным людям, но никогда своим детям. Это была его принципиальная позиция. Категорически не хотел давать какие-либо поводы на этот счет. Я окончила факультет международных отношений БГУ, сама защитила дипломную работу о международном спортивном праве. Сама нашла этот ливерпульский курс бизнес-администрирования. Когда окончила, приехала работать в БАТЭ. Папа построил всех сотрудников и сказал: “Смотрите, это Алеся Капская — моя дочь. И я вам торжественно обещаю, что она никогда не будет здесь начальником. Ее единственная привилегия состоит в том, что с нее я всегда буду спрашивать больше, чем с других”.
Так все и было. “Алеся, да ты понимаешь, что ты — Капская? Что люди смотрят на тебя и на то, как ты работаешь, с удвоенным вниманием?”

— Кто из спортсменов чаще всего бывал у вас дома?
Андрей. В разное время разные люди. Больше всего гостей было, когда мы жили в “олимпийской деревне”. Рядом проживали “художницы”, потому во дворе часто тусовались футболисты. Папа наткнется на кого-нибудь: “Ну давай, поднимись уже. Чаю хоть попьем”. Очень любил поговорить с игроками за жизнь.
Я, понятно, все время ходил за папой хвостом. И у меня остались детские воспоминания, как мы частенько приходили в квартиру, где вместе жили Кутузов, Гончаренко и Жевнов. Вот с ними он особенно близко общался.

— Кто у него был любимчиком?
Алла. Витя Гончаренко.
Андрей. Саша Ермакович.
Алла. Лелика, Виталика Кутузова, он очень любил.
Алеся. Егора Филипенко.
Андрей. Виталика Родионова. На самом деле на каждом этапе в БАТЭ был свой лидер, который тащил команду. И к таким людям папа относился особенно тепло. Понимал, что им приходится труднее остальных.

— Кто был главным залетчиком в команде?
Андрей. Опять же у каждого поколения свой герой. Тот же Гена Близнюк. Позже была спаянная команда звезд, которая знала все о минских ночных клубах. Филипенко, Сиваков и Кривец. Но все они состоялись как футболисты. Папа мог на кого-то злиться, орать, однако парни понимали, что это для их же пользы. Что потом Анатолий Анатольевич отойдет и поговорит с ними. Как со своими детьми, которых он чубит, потому что любит. Это очень важное качество руководителя. Он может на своих кричать, а другому даже рта не позволит раскрыть. Мы — семья и сами разберемся.

— Вам приходилось дома слышать его рабочие разговоры?
Андрей. А куда мы денемся? В доме в этот момент вибрировало все — начиная от стен и заканчивая посудой на столе.

Алеся. Когда папа кричит, ты словно попадаешь в плен. Ни слова вставить нельзя. Можно только слушать.

Андрей. Его энергетика настолько подавляла, что с ней ничего нельзя было сделать. Абсолютно невозможно что-то утаить. Соврать. Не дай бог.

Алеся. Папа умел задавать правильные вопросы. Если ему надо было что-то узнать, то он начинал искать с конца. Никогда не шел напрямую. Обдумывал ходы, как выведать правду косвенным образом. Чтобы потом придавить неопровержимыми доказательствами.

— Хоть одно-то плохое качество у него было?
Алла. Не было. Все исключительно положительные. Готовил отменно. Сам ездил на базар выбирать продукты. Если готовлю я, маячит за спиной, смотрит, чтобы сделала гуляш так, как в детстве его бабушка. Невероятно, но он знал рецептуру огромного количества блюд.

Алеся. Папу на рынке знала каждая бабка. Что на Комаровке, что в Ждановичах. С мамой идем, бабушки: “Ой, и хороший же у вас муж!” А он всегда у них что-то покупал. На трассе мог остановиться, покупает у старушек, сдачи никогда не берет.

Андрей. Больше всего, кроме лжи и непорядочности, в людях его разочаровывала жадность. И тогда он…

— Я знаю. Толя отлично разговаривал матом. Но дома, видимо, переключался.
Андрей. Если честно, нет. Мы, конечно, это все слушали и делали выводы. Первый — папа быстро загорается и так же быстро отходит. Не поленится перезвонить человеку, с которым поссорился. Но никогда извиняться не будет. Спросит о чем-то вообще постороннем, и так приятно поговорит, что у собеседника останется устойчивое мнение, что пообщались они хорошо. А если так, то за что извиняться-то?

Алеся. Когда наступила эра интернета, и на “Прессболе” открылся форум, это, конечно, подействовало на папу мотивирующим образом. За короткое время он выучил все ники, потом каким-то образом вычислил всех, кто под ними пишет, и сражение началось. Затем открылся еще один фронт — на “Трибуне”, плюс динамовская “Девятка”…

— Откуда у него здоровье на все это бралось — еще и с болельщиками ругаться?
Андрей. Так в том-то и дело, что он не ругался. Просто высказывал свое мнение, пусть и на повышенных тонах. Высказал, выслушал и успокоился. Потому что альтернативная точка зрения его интересовала тоже. Ну а насчет эмоциональности, так это фирменная черта. Как говорила моя бабушка, эти Капские все такие — вначале друг на друга наорут, а потом лезут целоваться.
Еще отец любил смотреть военные фильмы, в частности, про разведчиков. “Судьба резидента”, “Ошибка резидента” с Георгием Жженовым. И нас с Алесей подсадил. В машине едем — советская эстрада. Мы все песни из тех времен наизусть знаем.
После операции на сердце папа стал более сентиментальным. Мог слезу пустить во время какой-то особенно душещипательной сцены в кинофильме. И еще его очень огорчало, что из жизни уходили люди его эпохи. На которых он рос. Кобзон, Тиханович…

Алла. Кажется, эта строчка была у Розенбаума. Он услышал ее и заплакал. “И пусть эта осень станет весной наших внуков”. Толя что-то чувствовал, наверное.

— Заводил он в клубе разговор о своем преемнике?
Андрей. Их всегда было двое — Андрей Вашкевич и Виталий Родионов. Но ни один, ни другой не прошли. Папа хотел их закалить, но они по-своему остались мягкими. Ему нужен был человек жесткий. И с чуйкой, которая у папы, безусловно, имелась.

Алеся. Это правда. Он исключительно разбирался в людях. Наверное, это какое-то врожденное качество.

Алла. Алеся уже говорила: муж не хотел, чтобы кто-то из наших детей занял руководящий пост в клубе. Но минувшим летом он сказал мне: “А ты знаешь, что лучший кандидат на пост председателя правления — это наш Андрей?” Если честно, я была счастлива это услышать.

Андрей. Я окончил экономический факультет БГУ и магистратуру в БНТУ. Пошел работать — вначале в частной компании, но потом понял, что мне не хватает дисциплины. Захотел на завод. Прежде всего потому, что это государственная система, где особенно не распустишься. Папа выслушал мою просьбу и поставил начальником самого проблемного цеха. Было непросто, но интересно. Потом пошел в армию, тоже нужное дело. Папа, кстати, это только приветствовал.
В общем, вернулся на БАТЭ уже немножко другим человеком. Скажу честно, завод засосал. Последняя моя должность была начальник управления продаж. И когда папа говорил: “Приходи с нового года в клуб”, я особенно не торопился. Мне было реально интересно заниматься маркетингом предприятия.
С одной стороны, мои амбиции. Хочется уйти с завода на мажорной ноте. А с другой — не хотелось ругаться с папой. Он объявил, что если мы берем чемпионство и проходим дальше в еврокубках, то он становится консультантом, а я — председателем правления. Но знаю я его консультации… Понимал, что мы с папой все равно будем ругаться. А получилось так, что я ушел с завода тогда, когда отца не стало.

— Ответственность не пугала?
Андрей. Для папы БАТЭ был ребенком, а для нас — братом. Наша жизнь с детства была пронизана этим клубом.

Алла. Вот случай. Окна нашей борисовской квартиры выходили на стадион, и первое, что делали наши дети, просыпаясь утром, это бросали взгляд на поле. Как-то Андрей приходит в нашу спальню в пять утра: “Папа, все поле в птицах”. Толя тут же за трубку: “Эй, сторожа, вы там что, спите?”

Андрей. Кстати, на городском сейчас классный газон. Команда недавно тренировалась — ковер, а не трава. Да, невысокие трибуны, солнце помогает, но, может, там еще и кусок сердца чей-то оставлен?
У папы мечта была несбывшаяся — открыть футбольную академию в районе Кургана Славы. И он ее, возможно, начал бы осуществлять, но у клуба как раз случились невыходы в Лигу чемпионов. Так что проект был отложен до лучших времен. Думаю, они настанут. Даже несмотря на то, что сейчас в экономике тяжелые годы. Нам надо регулярно быть вверху — вот и все.

— Какие советы насчет руководства клубом давал тебе отец?
— Незадолго до его смерти мы собрались узким кругом. И папа дал определенные наставления, шаблон действий, “дорожную карту”, которая нам потом существенно облегчила жизнь. Ну вот как он мог предвидеть, что ждет нас всех впереди? Чутье.
Я вообще не знаю, как он все успевал. Завод, клуб, а ему же еще потом и подсобное хозяйство дали. Летом он жил тремя большими делами сразу. Спал часа по четыре.

Алеся. На работе в Борисове он был уже в полвосьмого утра. Домой возвращался часов в девять-десять вечера. Это означало, что он брался за работу по футболу. Он ложился в кровать, открывал планшет, заходил на “Прессбол”, читал форум — и начиналась раздача слонов…
А если в этот день был футбольный матч и наши, не дай бог, уступили или сыграли вничью… На глаза ему лучше было не показываться. Дом переходил на военное положение, мы все ходили как мыши. Одна мама могла с ним справиться.

Алла. Я его раздевала, разувала. “Толя, будешь ужинать?” — “Какой на… ужин?” Уходит в спальню. Берет планшет. Через час захожу. Уже с кем-то по телефону ругается. “Ужин будешь?” — “Ладно, неси”.

Алеся. Я часто говорю нашим офисным работникам: что вы вообще знаете о работе? Человек с не лучшим здоровьем после трудового дня решал уйму вопросов просто с помощью планшета и мобильного телефона. Лежа на кровати.
Папа, кстати, так всегда и говорил: “Вы можете вообще на работу не приходить. Меня не интересует, как и что вы будете делать, но вы всегда должны быть в курсе всего, что происходит, и быть готовы ответить на любой мой вопрос”.

Андрей. И еще у него была одна примечательная черта — всегда со всеми здоровался. И если кто-то не отвечал, специально громко повторял: “Здрасьте!”
Однажды пришел на работу, вызвал начальника охраны и спросил: “Слушай, сегодня один человек со мной не поздоровался. Не знаешь, чем я ему так насолил?” В нем не эго говорило, а удивление. Как можно не пожелать здоровья другому человеку?

Алеся. Однажды, когда я училась в первом классе, мы шли по лестнице. Навстречу мама одноклассника. Папа с ней поздоровался, а я оробела и едва слышно что-то выдавила из себя. Так он мне потом в машине прочитал целую лекцию. “Ты что, не желаешь здоровья маме твоего одноклассника? И вообще надо всегда и всем говорить “здравствуйте”. Вот на всю жизнь запомнила.

Андрей. Он не любил длинных нотаций. Предпочитал охарактеризовать проблему парой слов. Любимое: “Все вы тут подкаблучники!” Само собой подразумевалось, что к нему это не относится. Но мама думала иначе.

Алла. Не спорю, Толя был головой. Но я была шеей, как и любая женщина. Он ненавидел, когда ему навязывали какую-то точку зрения. Но если подойти к вопросу грамотно, вроде как случайно что-то ему закинуть и забыть на какое-то время, то он обязательно возвращался к этой теме. “Слушай, Алена, а может, и в самом деле нам так поступить?” — “Да, классно ты, Толя, все придумал, давай так и сделаем”.

Алеся. У нас была традиция: что бы ни случилось, перед сном я всегда должна прийти к нему и пожелать спокойной ночи. Когда появился Матвей, мы заходили уже вместе с ним. Не знаю, что должно было произойти, чтобы я к нему не пришла. Сейчас понимаю, что мы с ним за всю жизнь даже не поругались ни разу. Хотя отцом он был строгим.

Андрей. Это да. Но ремнем нас никогда не бил.

Алла. Если дети меня не слушались, я набирала Толю. “Андрюша, возьми трубку”. Тот берет, с серьезным видом послушает: “Халасо!” И совсем другой ребенок.
Ой, я вчера читала интервью Вити Гончаренко и вспомнила случай, с ним связанный. Накануне команда выиграла матч, Толя проснулся ни свет ни заря и сразу же набрал Виктора. Тот снимает трубку и слышит: “Ну что, з…сь так утром просыпаться?” Это был тот случай, когда здороваться было не надо.
Ну, он и франт еще, конечно, был. Утром выходит на кухню — одет с иголочки. На меня косится, мол, как выгляжу. Я говорю: “Зачем рубашку такую надел? Она совсем не идет к костюму”. Все, настроение у него испорчено вдрызг. “А потому, б…, что она теплая, а в кабинете дубак”. — “А, ну понятно…” Но все равно смотришь потом — он у зеркала топчется и эту рубашку с подозрением рассматривает. “Не, Толь, вроде нормально, давай провожу тебя”. Для мужчины важно, когда женщина его провожает.
У меня часто спрашивали: “Слушай, как ты с ним живешь? Он же нервный и скандальный”. А я даже не понимала, что они имеют в виду. Толя — один из самых комфортных людей, которых встречала в своей жизни. Если его поймешь, а я понимала, то будешь самой счастливой женщиной на свете.
Толю надо было хвалить. Скажешь ему утром: “Слушай, эти брюки с туфлями просто идеально смотрятся…” — И все, он расцветает прямо на глазах. Мне потом люди рассказывали, как он на работе говорил: “Ну что, как меня сегодня жонка одела? Эти брюки с туфлями смотрятся, считаю, идеально…”
Странно: я одна думаю, что он сейчас где-то рядом с нами?

Андрей. Мне тоже так кажется.

Алеся. Я иногда думаю, что папа просто куда-то уехал. Ведь все его вещи на месте. Кровать, планшет. Даже мобильник — и тот на подзарядке. Недавно ребята улетали на матч Лиги Европы, и мне казалось, что он вернется с ними на этом чартере. Утром просыпаешься и понимаешь, что команда уже дома, а папы нет.

Алла. Недавно захожу на кухню, а Алеся сидит и плачет. “Чего?” — “Мне кажется, я почувствовала аромат папиных духов”.

Алеся. Андрей Вашкевич написал в своей статье о пропущенном звонке от Капского. У меня такая же история была. Я все время носила телефон в руке. Специально, на случай звонка от папы. И тоже пропустила, когда он был в больнице. Потом наслушалась, какая я неорганизованная. И как можно не снять трубку, когда тебе набирает папа. Наверное, это покажется странным, но я по-прежнему жду от него звонка.

Алла. Деревенское кладбище, где похоронен Толя, занесено снегом. И только к его могиле протоптана тропинка. Приезжаешь и встречаешь незнакомых людей. Если они прибыли сюда специально, значит, он оставил какой-то след в их жизни. И постоянно море цветов.

Алеся. Он делал много хорошего, но старался не афишировать. Но я-то знаю. В любое время мог раздаться звонок: “Дочка, там у них статья про одну девочку. Давай подумаем, как можем ей помочь…”

Алла. Знаешь, Сережа, я все время вспоминаю нашу жизнь. Все абсолютно — и радости, и ссоры, и споры. И прихожу к выводу: а ведь он был прав. И там, и здесь, а я — нет. Потому что в итоге все получилось именно так, как он говорил. Ну откуда он это все знал?
Ты же смотрел это видео, когда Толя разговаривает с Ксюшей. Одно из его последних. Девочке три года. А он адресует ей абсолютно взрослый тост, как будто человеку, которому уже восемнадцать. И там есть слова: “Ну а если тебя кто-нибудь обидит, то я эту б… с того света достану”. И думай теперь: он знал о том, что скоро случится, или действительно был уверен, что ему удастся то, чего никому еще не удавалось.

Вот так, Толя. Для своей семьи ты стал героем, для которого нет ничего невозможного. И слава твоя действительно прогремела по всей Европе. Удивительный сказ о том, как один чудак вывел в Лигу чемпионов команду из какого-то никому неизвестного белорусского райцентра. А потом ты умер во сне. Говорят, легкой смертью. И новым лидером твоей любимой команды стал сын, похожий на тебя как две капли. Но тебя все равно будет не хватать, потому что ты действительно был единственным и неповторимым.
А Алеся твоя по-прежнему ходит с телефоном в руке. И ей даже не надо за ним бежать, когда в коридоре она записывает мой е-мейл, чтобы прислать потом семейные фотографии. А твоя жена говорит, прощаясь: “Сережа, ты же все потом отредактируешь, да? А то мы как-то разрозненно наговорили, с одного на другое перескакивали…”
Нет уж, Алла, мы оставим все как есть. Редактура — это для книги, которую пишет в своем Дубае Андрей Вашкевич. Один из тех многочисленных людей, кто состоялся в жизни благодаря БАТЭ. Благодаря тебе, Толя.