“Динамо”. Алексей Терещенко. Путин сыграл нам на рояле

Нападающий быстро пришелся ко двору, и не случайно после травмы Александра Павловича именно ему доверили капитанскую нашивку. Терещенко — хоккеист опытный и титулованный: выступая за московское “Динамо”, “Ак Барс” и “Салават Юлаев”, он пять раз становился чемпионом России, а в 2010-м в составе казанцев выиграл Кубок Гагарина. Кроме того, в рядах российской сборной Алексей трижды побеждал на мировом первенстве — в 2008, 2009 и 2012 годах. Ветерану со столь богатым послужным списком было о чем рассказать в интервью корреспонденту “ПБ”.

— Как вам в Минске?
— Очень комфортно, люди доброжелательные. Мы все славяне, и большой разницы я не вижу. Хотя, конечно, Москва масштабнее. Это мегаполис — было 17 миллионов человек, а сейчас, вероятно, даже больше.

— Отличие Беларуси от России в чем-то заметно?
— Не особо. Просто Минск — другой. Так можно сказать о Казани и других российских городах, где население меньше и, наверное, не так много средств выделяется для развития. Все-таки Москва — на сегодня один из лучших городов Европы. Проделана большая работа, и за последние годы ее так благоустроили, что любо-дорого посмотреть. Для сравнения, летом с женой были в Париже, прошлись вдоль набережной Сены — кошмар, везде грязь. В Амстердаме — то же…

— Минск иностранцы обычно называют очень чистым.
— Так и есть. Мне здесь очень нравится. Город потрясающий, все есть. В России, кстати, тоже довольно чисто. В Москве полно гастарбайтеров — наших бывших соотечественников из Таджикистана, Узбекистана и так далее. А в Минске я их фактически не встречал. Даже дворниками работают местные, а у нас в основном иммигранты.

— Понимаете вывески на белорусском языке?
— Не всегда. Честно говоря, встречаю их редко. У вас многое на русском. Неудивительно: мы жили в одной стране семьдесят лет или даже больше. Всегда рядом друг с другом.

— Поговорим о хоккее. Матч с “Витязем” стал для вас тысячным в чемпионатах России и КХЛ…
— Я не вел статистику, но после игры со “Слованом” мне сообщили, что это 997-я встреча. А теперь уже и юбилейная. Цифра впечатляющая, приятно, что провожу уже двадцатый сезон на высоком уровне. Дай бог, не последний.

— Из тысячи 17 матчей вы сыграли в составе минского “Динамо”. Как оказались у нас?
— Прошлый сезон получился сложным, и начало нынешнего тоже. Оказался без контракта, и помог один человек, не хочу называть фамилию, который раньше работал в московском “Динамо”. Возник вариант с Минском, и я сказал: “Конечно, поеду”. Сначала здесь вроде сомневались, поскольку возрастной, но потом предложили пробный контракт.

— В первых матчах вы не забрасывали. Волновались, что до полноценного соглашения дело может не дойти?
— Нет, я уже не в том возрасте. Это спорт, жизнь. Просто поначалу было тяжело — долго не играл. Физически-то был готов, но для того, чтобы вернуться в хоккей головой — к страстям, быстрому принятию решений, — понадобился целый период. В его ходе, правда, получил “минус два”, ну да ничего.

— А если бы в Минске не срослось, что бы делали?
— Мне все равно нужно было играть. Возможно, уехал бы в Европу. Меня звали в швейцарский “Давос”. Почему не поехал — даже не знаю. Встречались, вели переговоры… Однако рад, что оказался именно здесь. Благодарен руководству минчан, что дали шанс опять окунуться в атмосферу большого хоккея. И ребята в “Динамо” хорошие, дружный коллектив. Да, в любом месте случаются разногласия, но парни объединяются и стараются. К сожалению, плей-офф становится чуть дальше, тем не менее рук не опускаем. Команда борется, пластается, и хочется что-то сделать. Я верю в перспективы белорусского хоккея. Есть хорошие молодые ребята, да и опытные тоже. Просто нужно найти правильное решение имеющихся задач и проблем.

— Сейчас вы выходите на лед с капитанской нашивкой. Ощущаете особую ответственность?
— Конечно. И перед ребятами, и перед болельщиками, руководством… Для меня это знак большого уважения — да, Саша Павлович сейчас травмирован, но есть ребята достойнее, которые могут его заменить. На мой взгляд, капитаном “Динамо” все-таки должен быть белорус. Я говорил об этом и главному тренеру.

— Фамилия у вас, скорее, украинская. А в Беларуси корни есть?
— В Минске живет моя тетя. Правда, специально в гости к ней никогда не ездил — только по хоккейным делам. Пару лет вместе с московским “Динамо” приезжал и в Пинск — готовились к сезону.

— Родную команду в прошлом году вы оставили не по своей воле?
— Не хочу об этом говорить. Просто люди, которые пришли к руководству клуба пару лет назад, всех кинули — не только игроков, но и работников клуба, тренеров детской школы. Надеюсь, в ближайшее время все образуется и станет на свои места.

— Родились вы в Можайске…
— Фактически в Москве, в Новогиреево. Просто родители были прописаны в Можайске, вот и меня там зарегистрировали. Кстати, этот город находится на Минском шоссе — как и мой нынешний подмосковный дом, расположенный в 14 километрах от МКАД. В раннем детстве жил в Можайске — родители учились, работали, а меня воспитывали бабушки. Но так я москвич! В школу ходил уже в столице, в районе Водного стадиона. Жили там в общежитии, а в 1992 году мама от завода получила квартиру, и мы переехали за кольцевую — в Новопеределкино.

— Когда вы поняли, что станете хоккеистом?
— Я учился хорошо, девять классов окончил без троек. И в один момент встал перед выбором. Это был 1996 или 1997 год — динамовская молодежная команда уехала в турне в Америку, и меня позвали в “Динамо-2”. Там немножко поиграл на более серьезном уровне, и уже требовалось принять решение.

— В 2000 году вас задрафтовал “Даллас”. Почему так и не отправились за океан?
— Если мягко сказать, то я осел. Была возможность, но не знаю, почему не уехал… Жалеть о том, что не совершил, неправильно. Но надо было пробовать. С другой стороны, благодарен судьбе за то, чего достиг в хоккейной жизни. Благодарен замечательным тренерам — Зинэтуле Билялетдинову, Вячеславу Быкову, Сергею Михалеву, равно как и первому наставнику Александру Николаевичу Филиппову.

— Правда, что Александра Овечкина вы знаете с шестилетнего возраста?
— Пожалуй, да. Мой первый тренер — его крестный, и Саша приходил на занятия к Александру Николаевичу. А уже потом, во взрослом возрасте, мы успели вместе поиграть за “Динамо”. Овечкин в детстве на льду был таким же, как сейчас: настырный, везде лез, бросал, бежал, бил. Это большой талант, но без труда его не развить…

— Сейчас общаетесь?
— А как же! Поздравил его с Кубком Стэнли. Завоевание этого трофея имеет большое значение для Саши, да и всего российского хоккея. Овечкин вновь привез Кубок в Москву — раньше то же самое делали Паша Дацюк, Женя Малкин, и это здорово.

— В свое время вы поменяли московское “Динамо” на “Ак Барс”. Столичному жителю сложно решиться уехать в провинцию?
— Тогда в Казань отправился Билялетдинов — и позвал с собой целую плеяду игроков. А шаг действительно дался непросто, тем более в 24 года. Но нам создали все условия. Дали квартиру, магазин через дорогу от дома. Казанцы сами по себе молодцы, максималисты.

— Позже вы уехали в Уфу, затем вернулись в “Ак Барс”. Чем были вызваны эти перемещения?
— С удовольствием продолжил бы выступления в Казани, но хотелось играть с Володей Воробьевым, а его в команде не оставляли. Поступило предложение из “Салавата”. А через два года меня позвали назад в “Ак Барс”. Сложно сказать, где было лучше — в Москве, Казани, Уфе… Каждый сезон — новый вызов и себе, и команде. Но это были потрясающие годы. Мы становились чемпионами.

— У вас столько титулов, что “Спорт-экспресс” выходил с заголовком “Золото там, где Терещенко”…
— Было дело. Это результат кропотливого труда игроков, тренеров, персонала команды, докторов, руководства. Чего стоят три победы на чемпионатах мира — Квебек, Берн, Хельсинки. В 2008-м приятно было выиграть в Канаде в год столетия хоккея. Тогда пришлось непросто — вратари поломались, хорошо еще, что Женя Набоков подъехал из “Сан-Хосе”. В финале уступали канадцам после двух периодов 2:4, да еще и судьи халтурили, но мы справились. На следующий год повторили успех в Швейцарии, а в 2012-м выиграли после ряда неудач, к тому же с новым тренером. Ощущения невозможно передать, поэтому каждый раз надо стремиться быть первым, забираться на вершину и чувствовать эти потрясающие эмоции.

— Олимпиада в вашей жизни была одна…
— Верно, в Сочи. В Ванкувер я тоже ездил, но числился запасным и потом вернулся в Москву. Что касается 2014-го — блин, это тяжелая тема. Сами виноваты. Вспоминать о той неудаче — как ножом по сердцу. Должны были доходить по крайней мере до финала…

— Есть у вас настоящие друзья в хоккейном мире?
— Да, но это весьма деликатная и непростая тема. Такова жизнь — всегда были и будут негативные моменты. Одни могут подставить плечо, а другие отвернутся… Из хороших примеров — в прошлом сезоне, когда в Москве со мной не хотели подписывать контракт, очень помог главный тренер динамовцев Володя Воробьев. Андрей Скопинцев позвал меня тренироваться для поддержания формы в “Крылья Советов” к Андрею Потайчуку. Благодаря им, а также тренеру по физподготовке Филиппу Арзамасову я оставался, да и сейчас нахожусь в хороших кондициях. Увы, в жизни есть и обратные примеры. Одни люди все понимают и ценят, а другие… Может, они чего-то боятся?

— Правда, что Владимир Путин подарил вам “мерседес”?
— Ну, не он лично. Да и президентом тогда был Медведев. После Квебека-2008 нас собрали на Малой спортивной арене, и каждому члену команды вручили ключи от автомобиля. Игрокам дали одну модель, докторам и обслуживающему персоналу — другую. Не знаю, чья это была инициатива — наверное, просто премиальные решили дать не денежными средствами, а транспортными. К слову, тот “мерс” я продал, добавил денег и купил другой — S-класса. Он у меня есть до сих пор.

— С российскими президентами доводилось общаться?
— Да. С Медведевым дважды — в 2008 и 2009 годах. Он пригласил сборную в Кремль, причем на второй год нам вообще устроили классную экскурсию. Показали государственные награды, которые вручались еще в царской России, а затем в СССР. А с Путиным мы встречались в 2012-м в его резиденции в Ново-Огарево. Поначалу там были и журналисты, но потом началось неформальное общение. Посидели на веранде — погода хорошая, майская. Владимир Владимирович говорил с нами часа два, рассказывал, как сам пришел в хоккей, что значит для него спорт…

— Путин знал каждого игрока сборной в лицо?
— Думаю, да. Мы же все пришли с родственниками — родителями или женами. Со мной была супруга, она как раз ждала ребенка.
И был эпизод, когда президент начал рассказывать, как он встал на коньки. Звучало очень забавно, и Виктория улыбнулась. Путин заметил и говорит: “Алексей, чего это ваша жена надо мной смеется?” Он вообще много шутил, потом еще сыграл на рояле. Встреча прошла в приятной обстановке, сделали общую фотографию. Есть что вспомнить.

— Вы заслуженный мастер спорта. Как отнеслись к тому, что это звание присвоили футболистам сборной России?
— Вы знаете, тогда его надо вообще всем давать… Конечно, они сделали большой шаг, в первую очередь для себя. Вернули болельщиков на трибуны, заставили замолкнуть критиков, которые говорят, что в России нет футбола. Если бы завоевали медали — наверное, можно было бы дать ребятам “заслуженных”. А так, пожалуй, это не очень правильно.

— Сейчас вообще нужны подобные звания, оставшиеся в наследство от СССР?
— Сложный вопрос. Скорее да — как признание, что ты сделал для того или иного вида спорта. Возможно, где-то это стечение обстоятельств или везение. И все же титул ЗМС — оценка на государственном уровне.

— В 38 лет вы в хорошей форме. Есть секрет спортивного долголетия?
— Просто слежу за собой. Это и физические нагрузки, и питание, и алкоголь… Хотя я обычный человек и немного могу себе позволить. Мне нравится хорошее вино — белое и красное. Почему бы не выпить бокал-другой или кружечку пива?

— Встречали хоккеистов, которые вообще не употребляют?
— Есть такие. На ум сразу приходит Костя Горовиков, долго выступавший в московском “Динамо”. Я сколько с ним играл и в клубе, и в сборной — он ни разу не выпивал.

— Когда вы начинали в конце 90-х, хоккеисты больше нарушали режим?
— Не-е-т… Всякое бывало и раньше, и в наши дни. Но одно дело, если это происходит раз. Совсем другое — когда становится закономерностью. Тогда руководство должно принимать меры. Иначе одноклубники посмотрят на нарушителя и подумают: “Почему ему можно, а нам нельзя?”. В таких случаях надо наказывать и рублем, и более жестко. Но неправильно, если тренер стоит в раздевалке с трубкой и заставляет в нее дышать. Некоторые нас так и стращали: мол, теперь каждый день будет трубка. Слава богу, в реальности такого не происходило.

— Знаю, в “Динамо” вы много общаетесь с молодежью. Даете советы?
— Стараюсь где-то подсказать. Все-таки я прошел большую школу, поработав с тренерами разных направлений. Как правило, обращаюсь к ребятам сам — они, по-видимому, стесняются спрашивать. Хотя ко мне даже молодые обращаются на “ты” и по имени.

— В будущем станете тренером?
— До того, как недавно позанимался с “Крыльями” — вообще не хотел. Но, поработав с Потайчуком, Скопинцевым и Пряхиным, мнение изменил. Они дали мне возможность посмотреть на процесс изнутри. Очень интересно, как происходит становление команды. Это определенный вызов, амбиции и знания, которые надо дать хоккеистам.

— Сейчас вы доиграете сезон в Минске. Что потом?
— Время покажет. Предложат остаться — будем разговаривать. Но есть еще и родное московское “Динамо”. Сейчас оно переехало в свой дом в Петровском парке, где я начинал в шесть лет. Хочется закончить карьеру дома и нормально, а не так, как в прошлом году, когда меня “ушли”.

— Вопросы о завершении выступлений напрягают?
— Некоторые говорят: “Чего тебе еще надо?” Мне это неприятно — люди никогда ничего не выигрывали и так рассуждают. Вопрос ведь не в деньгах. Да, они существенны, никто не спорит. Но для человека важны и иные ситуации. Когда о тебя вытирают ноги, ты должен подняться и доказать свою правоту. Получится или нет, хватит ли времени и сил — это уже другой вопрос.

— То есть произошедшая в московском “Динамо” история мотивирует вас продолжать выступления?
— Конечно. Говорили: мол, я подвержен травмам и так далее. Но повреждения происходят не от того, что ты старый. Нередко игроки их получают от неготовности к работе определенных мышц и связок. А это уже зависит от тренера, который тебя готовит.

— Расскажите о своей семье. Она ведь осталась в Москве?
— Да. Дочка Настя ходит в третий класс плюс учится в музыкальной школе имени Гнесиных на фортепианном отделении. А сын Саша — детсадовец, но уже занимается футболом.

— Правда, что с женой вы познакомились в электричке?
— Увидел в вагоне девушку, она вышла на моей станции в Переделкино. Я спешил на урок английского, но проследил, в какой дом она зашла. Потом попросил друга достать базу телефонов этого подъезда. Он мне дал информацию, кто там проживает — многие квартиры мы отсекли, и осталось одиннадцать подходящих номеров. Стал набирать — и с первого раза попал. Мне перед этим муж двоюродной сестры сказал: “Звони Виктории, не ошибешься”. Потом полгода мы общались по телефону — то я в разъездах, то она занята. А когда сезон завершился, я приехал к Вике на работу. Так и начали встречаться.

— Что еще есть в вашей жизни, кроме хоккея и семьи?
— Люблю поиграть в футбол. Отвожу душу, катаясь на катере в Можайском водохранилище. Последние лет двенадцать Виктория приучила меня к театру — тоже очень нравится, это красиво.

— В хоккейном мире есть с кем обсудить театр?
— Скажу больше: когда я пришел в московское “Динамо” в конце девяностых, на нашу базу регулярно приезжали артисты — Карцев, Грушевский, Арлазоров, устраивали вечера. И мы ездили в театры Вахтангова, сатиры, по- моему, даже в Ленком. Помню, ходили на “Принцессу Турандот”. Правда, близких знакомств в театральных кругах не вожу.

— А в футбольных?
— Общаюсь. Кстати, в России очень уважают господина Гончаренко. Сейчас он у нас один из лучших тренеров. Как-то я случайно встретил его в ресторане — представился, попросил вместе сфотографироваться. ЦСКА при нем играет просто потрясающе, а раньше, знаю, БАТЭ выступал в Лиге чемпионов. Как раз к нашему разговору о наставниках — просто так подобные успехи не случаются.