Крупный план. Евгений Есаулов: об отставке узнал из прессы

Ведомая им юниорская (U-18) сборная Беларуси превзошла все ожидания, став пятой на чемпионате мира в элите среди сверстников. Казалось бы, 41-летний рулевой с помощниками Дмитрием Катаевым и Сергеем Шабановым заслужили как минимум продления контрактов. Однако этого не случилось — все трое нынче в свободном полете. При встрече с теперь уже экс-рулевым “юниорки” корреспондент “ПБ” не мог не расспросить о причинах столь неожиданного карьерного поворота. Но прежде мы немного пробежались по страницам биографии Есаулова-игрока.

— В сезоне-98/99 вы провели за “Спартак” всего одиннадцать матчей. Почему так мало?
— В “Спартаке” не очень хорошо шли дела в плане финансов. Приехал туда не свободным агентом, а принадлежавшим “Неману”. Гродно запросил компенсацию, а “Спартак” оказался не готов ее выплатить. Тренер Александр Якушев так и сказал: мол, заплатить не можем, поэтому извини — расстаемся.

— Тот самый Якушев, который двукратный олимпийский чемпион?
— Да. Он неплохо отзывался обо мне. Могли бы поработать и больше, если бы Гродно не поставил такие условия.

— В другие заграничные клубы звали?
— Звали. Но, начиная с “нулевых”, белорусский чемпионат был на хорошем уровне. Нормально платили. Хотя, возможно, допустил ошибку. Может, следовало поступить по-другому. Возникали варианты, в том числе в России: Уфа, Екатеринбург, Воронеж. Опять-таки все упиралось в компенсацию. Тогда ведь какая система была? Даже если у меня заканчивался контракт с клубом, я продолжал ему принадлежать. Только потом это пересмотрели. Раньше уехать было сложнее, чем сейчас.

— Заканчивали вы на Украине…
— Мог еще поиграть в Беларуси. Но гробить здоровье за копейки не хотелось. К тому же колени подводили. Все вкупе. Поэтому и завязал.

— Травмы дают о себе знать?
— Реже, чем когда играешь в хоккей, — нагрузки-то не те. И все равно, побегаешь на тренировке, сходишь в зал — чувствуешь, что старые травмы беспокоят.

— Последний матч на профессиональном уровне вы провели, когда вам было 35 — еще играть и играть. Ягр вон и в 47 не наигрался.
— (Улыбается.) Eсли бы я был Ягром, мы с вами здесь не разговаривали бы.

— Какой из четырех титулов чемпиона Беларуси наиболее ценный?
— Не стал бы делить: каждое чемпионство по-своему хорошо, много приятных воспоминаний. Но если все же выделять, то, конечно, первый титул особенный. Ну и четвертый, с “Гомелем”. Тогда команда первый и пока единственный раз стала лучшей в стране. Приятно в этом поучаствовать. Самое тяжелое золото в карьере.

— В вашем активе два чемпионата мира в элите. Что отложилось в памяти?
— Только положительные эмоции. На дебютном чемпионате мира в Финляндии, пусть мы под руководством Владимира Крикунова и спустились в дивизион ниже, приобрел колоссальный опыт. Атмосфера праздника запомнилась навсегда. Это непередаваемо. Чтобы ощутить, нужно там побывать.

— Что за тренер Владимир Васильевич?
— Хороший, жесткий тренер. Жесткость выражается и в физической подготовке, и в требованиях на льду.

— Доводилось иметь дело с его знаменитыми баллонами?
— Нет. Баллоны у него обычно на предсезонке. А вот пресс качать с тремя 20-килограммовыми блинами на груди приходилось.

— Второй чемпионат мира — в Риге под руководством Глена Хэнлона в 2006-м.
— Заняли шестое место — лучшее достижение сборной на ЧМ. Опять-таки только положительные эмоции.

— Вам так и не посчастливилось открыть голевой счет на чемпионатах мира. Но моменты имелись?
— Помню, как на финском чемпионате убежал в меньшинстве “в ноль” со шведским вратарем (Микаэлем Телльквистом. — “ПБ”.). Не попал.

— Партнеры подначивали?
— Нет. Дело в том, что я форвард не забивного плана — больше чернорабочий, третье-четвертое звено. От меня не требовалось забивать. Так что из тех редких упущенных шансов трагедии не делаю. Главное — приносить пользу команде.

— Кто-нибудь запомнился у соперников?
— Канадец Дрэйпер — тоже, кстати, сдерживающий форвард. У шведов — Форсберг. Громких имен хватало. Сначала, когда выходишь и видишь, голова кружится. Потом входишь в тонус — нормально.

— У вас был кумир?
— Нет. Им обычно бывает голеадор, а мне не дано забивать. Старался брать от каждого лучшее из того, что сам мог исполнить.

— В НХЛ ценится награда лучшему форварду оборонительного плана.
— К сожалению, у нас такой нет.

— Вы довольно рано ступили на тренерскую стезю — в 38 лет.
— Это разве рано? Горди Дуайер начинал в 32.

— Вашей первой командой стало “Динамо-Раубичи”.
— По сути, это была сборная U-17. Тогда отдел детско-юношеского хоккея в федерации возглавлял Юрий Файков, ему помогал Владислав Клочков. Они предложили, а я без колебаний с удовольствием согласился. Сборная есть сборная. Совсем другой уровень по сравнению с работой в школе.

— Откуда черпали теоретическую базу, знания?
— У меня высшее профильное образование, также я окончил Высшую школу тренеров. Опыт игрока тоже очень ценен. Дополнительно самосовершенствовался, изучал разные методики и теории в современной подготовке спортсмена.

— Алексей Калюжный рассказывал, что после тридцати начал смотреть на хоккей другими глазами.
— У меня было так же. Иначе смотришь на игру, подмечаешь нюансы и обращаешь внимание на работу тренера. На то, что он делает в определенных ситуациях.

— В командах младших возрастов большое значение имеет психология.
— В 16-17 лет психология неустойчива. Сегодня они одни, завтра другие. Но не зря ребята проходят двухгодичный цикл в институте сборных: сначала в команде U-17 , затем — U-18. За эти два года удалось поставить нужную психологию. В Раубичах мы постоянно были вместе, тренировались, отдыхали, беседовали… На первых порах, конечно, приходилось непросто. Уверенности добавляли матчи со взрослыми. Когда ребята понимают, что за счет выполнения тренерского задания и собственного таланта способны обыгрывать старших и уже состоявшихся мастеров, психология укрепляется.

— Наблюдая за вами во время ЮЧМ, заметил, что вы почти не повышаете голос на подопечных. В раздевалке тоже тихо?
— Не вижу смысла кричать на лавке. Такие моменты возникают редко. Этим ничего не добьешься. Лучше спокойно объяснить. Если у человека не получается, думаю, он сам это прекрасно осознает. А вот в раздевалке — другое дело. Но то, что происходит в раздевалке, там и остается.

— Есть мнение, что “памяркоўныя” белорусы не воспринимают по-хорошему — достучаться до них можно только через кнут.
— Я бы сказал: через кнут и пряник. Нужно найти грань. У каждого свое психологическое состояние. На кого-то нужно повысить голос, а кому-то, наоборот, спокойно объяснить. В течение этих двух лет понимаешь, как с кем общаться.

— Еще один стереотип: белорусам не хватает спортивной злости. Есть такое?
— В хоккее, больше не хватает опыта встреч с Канадой, Америкой, Россией, Швецией, Финляндией… Короче говоря, с соперниками из топ-6. Возьмем последний юниорский чемпионат мира: в двух первых матчах — против Чехии и Финляндии — были отданы все эмоции. Ребята восприняли эти победы как нечто грандиозное. Ощущение, будто совершили невозможное. А можно было делать невозможное и дальше. Но там — пустота. Потому что, как уже говорил, опыта не хватает. Международные паузы заполняются матчами со словаками, швейцарцами, немцами, датчанами. Это хорошо. Но было бы вдвойне лучше, если бы нам противостояли топ-соперники.

— Что для этого нужно сделать?
— Мы заняли пятое место на чемпионате мира. Может, теперь будет легче договариваться с топами насчет спаррингов.

— Применяете штрафные санкции к нарушителям?
— Обязательно. Дисциплина прежде всего — начиная с быта и заканчивая льдом. В профессиональных командах штрафуют рублем. Так как у нас ребята учатся в школе, наказываем дополнительными нагрузками: отжимания, приседания — что угодно. Заставляем “прокачаться” и в учебе. У нас был массажист Сергей Павленко, который давал задание, допустим, выучить стихотворение или рассказать историю Великой Отечественной войны. В свободное время после ужина по желанию собирались в холле гостиницы и слушали. Через санкции старались развивать парней с разных сторон.

— Есть ли соблюдавшие все правила от и до?
— Старались все… Вообще, нарушения можно найти на ровном месте. Если захотеть.

— Вас в бытность игроком штрафовали?
— Каюсь. Но я не был злостным нарушителем. Иногда утром хотелось поспать, что приводило к опозданию на тренировку. Однако такое случалось крайне редко.

— Пятое место юниорской сборной на чемпионате мира в элите — потолок?
— Хотелось бы большего. Уверен, можно было играть и с Россией, и с Канадой. Повторюсь, не хватает опыта встреч с сильнейшими.

— Белорусы способны регулярно попадать в топ-6?
— Считаю, да.

— Но это нужно быть выше Чехии, Финляндии.
— В этом году мы оказались выше и той, и другой. Может, на следующем чемпионате мира опередим Канаду или Швецию. Но это огромный кусок работы. Ну и, конечно же, у ребят должен быть талант.

— Михаил Захаров рассказывал, будто вы нацеливали юниоров даже на медали. Это правда?
— Не знаю, откуда Михал Михалыч это взял. Он, конечно, молодец. Однако, полагаю, любой здравомыслящий человек понимает, что до медалей в элитном дивизионе добраться крайне трудно. Мы не говорили ребятам, что это нереально. Просто не затрагивали тему, шли от игры к игре.

— В детско-юношеском хоккее Беларуси наметился прогресс? Или он был, а мы не замечали?
— Во-первых, проект института сборных приносит большую пользу. Потому что ребята уже в 15-16 лет играют с соперниками на порядок старше и мастеровитее. Парни учатся быстрее думать, принимать решения, исполнять. Это лучше, если бы они варились в своих клубах и единицы из них играли бы за “фарм”. Так что проект приносит плоды. Во-вторых, систему, которую выстроили еще Дэйв Льюис, Юрий Файков, считаю действенной. Мы с Дмитрием Катаевым — последнее, что от нее осталось. Не знаю, как будет дальше.

— Лучшим бомбардиром “юниорки” на чемпионате мира стал Оксентюк, который играет в “Шахтере”, а не в базовом клубе сборной.
— Да, но он выступает в команде экстралиги “А”. Кто еще из сборников мог бы там играть в нормальной команде? Один-два — максимум. А остальные что делали бы?

— Выступали бы за “фармы” в высшей лиге.
— В лучшем случае. Оксентюк — исключение из правил. У нас была договоренность с тренером “Шахтера” Дмитрием Шульгой отпускать Оксентюка в сборную в международные паузы. В “Шахтере” Евгению доверяли, давали играть, пусть и не так много, как хотелось бы.

— Определяясь с окончательной заявкой на чемпионат мира, вы выбирали из свыше 40 исполнителей и отсеяли многих достойных. Конкуренция была будь здоров.
— За два года мы вообще рассмотрели, наверное, около ста кандидатов. В их числе играющие и дома, и за рубежом: в Северной Америке, Австрии, России. Остановились на сорока с лишним, которых пригласили на заключительный сбор. Лучшие поехали на чемпионат мира.

— Трудно давался отсев?
— Это самое сложное — объяснить игроку в тренерской, почему он не попадает. Некоторые уходили со слезами. Тяжело. Мне легче выйти три-четыре раза на лед, чем начинать такую беседу.

— Родители не давят?
— Изначально провели организационное собрание с родителями. С Катаевым четко давали понять, что открыты для диалога, но если начнутся вопросы, почему желтая майка, почему третье звено и так далее, — общение прекращается. Спортивный принцип во главе угла. Почти все родители нас услышали. Единицы только пытались вмешаться.

— Извечная проблема: многие молодые и перспективные белорусы уезжают в Россию и меняют гражданство. Как с этим бороться?
— Сложный вопрос. Нужно адресовать его председателю федерации, это его прерогатива.

— Хорошо. Но, на ваш взгляд, почему уезжают? У нас разве нет условий?
— В России больше возможностей. Но там игроков наподобие тех, что уезжают от нас, тысячи. Если пройтись по периферии — десятки тысяч. И не так просто закрепиться. Многие, даже имея российский паспорт, теряются. Простой пример. Мы вытащили из Питера Валика Демченко. Долго общались с его отцом. Вплоть до начала прошлого сезона у него было намерение уехать обратно. Вместе с Павлом Перепехиным еще раз поговорили и все-таки убедили остаться. Демченко весь сезон провел в U-18, хотя он 2002 года рождения и мог играть в U-17. В конце сезона отец Валика подошел и поблагодарил: спасибо, что настояли. Недавно Демченко выбрали на импорт-драфте CHL. Значит, мы все сделали правильно.
Скажу еще вот что. Когда главой федерации был Семен Шапиро, он отправлял меня в командировку в Санкт-Петербург по поводу воспитанника гомельского хоккея Евгения Сапельникова. Специально ездил пообщаться с его родителями. Разговор прошел в позитивном ключе. Они не возражали против белорусской сборной. Но на этом все и закончилось. Шапиро ушел, и никто этот вопрос не докрутил. Насколько знаю, Сапельников подписал новый трехлетний контракт. Российский паспорт у него уже есть.

— В Питере есть еще минчанин Артем Жук, который уже попадал в заявку СКА на матчи плей-офф КХЛ.
— И не только он. Там много наших.

— Вы покинули пост главного тренера юниорской (U-18) сборной. Есть варианты продолжения тренерской карьеры?
— Пока никаких. В прессе председатель федерации красиво преподнес, якобы меня разрывают на части в экстралиге. Правда, не уточнил, в какой: “А” или “Б”. Был один звонок — из Бобруйска. Пообщавшись с директором клуба, понял, что это не тот вариант, чтобы расти как тренер. Отказался. И дело не в финансах, а именно в подходе. Сейчас работа ведется в разных направлениях, в том числе в России и далее.

— Насколько вы вообще амбициозный наставник? Хотели бы поработать, например, в КХЛ?
— Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Конечно, хотел бы. Нужно с чего-то начинать. Но с тем подходом, который у нас, когда об увольнении узнаешь из прессы и никакого личного разговора…

— Пост главного тренера национальной сборной вакантен. Если бы вдруг вам предложили, согласились бы?
— Почему нет? (Смеется.) Знаю практически всех, кто в строю. И опытных, и молодежь.

— Оценивая результат на юниорском чемпионате мира, вы сказали: “У нас почти нет ярких, технически одаренных хоккеистов. Можем побеждать только за счет командной игры”. Что нужно сделать, чтобы появлялись технически одаренные хоккеисты?
— Как ни банально, все уходит корнями в детский хоккей. Слишком ранняя специализация, чересчур форсируются события. Когда ребенок должен наслаждаться хоккеем, от него требуют результат. Это неправильно. Между школами существует негласный медальный зачет. Следовательно, что директор школы скажет тренеру? Мне нужна медаль. Что делать тренеру, чтобы получить зарплату и премию? Естественно, он будет любыми средствами достигать результата. Любые средства — это какие? Есть пять-семь человек, которые выделяются. Они играют, их нагружают, а остальные сидят. В один прекрасный момент эти пять-семь человек доходят до своей вершины, а тем, которые сидели, это надоедает, и они заканчивают. И все — хоккеистов нет. Проблема существует. Но, надеюсь, подвижки будут.

— Наметилась вроде бы и положительная тенденция: все больше ребят уезжают за океан. Вы это приветствуете?
— За четыре годы работы в институте сборных мы с Катаевым два раза возили команду на традиционный турнир “Macs Midget AAA World Invitational Tournament” в Калгари. Один раз ездили Магдеев с Летовым. После этого многих ребят задрафтовали. В этом году — Протаса и Колячонка, которые участвовали в этом турнире. В прошлом — Сушко и Еременко. Тенденция положительная есть. Но от турнира отказались ввиду больших финансовых затрат. Не спорю: перелеты, проживание, участие — не маленькая статья расходов. Но это хорошее подспорье для парней, толчок для роста.

— На чьей вы стороне в пикировках Михаила Захарова и Андрея Сидоренко?
— Могу только сказать, что у меня с обоими хорошие рабочие отношения. С Захаровым созванивались во время чемпионата мира, он присылал поздравления с победами. С Сидоренко общались непосредственно перед отъездом в Швецию и в февральской паузе, когда на одном самолете летели на турниры в Словакию.

— Обсуждали с Сидоренко возможность участия Владислава Колячонка и во взрослом “мире”?
— Разговор такой был. Андрей Михайлович этого не исключал. В итоге решили, что Колячонок сыграет только на юниорском форуме. Думаю, взрослый чемпионат стал бы для него лишней нагрузкой. Он и так много наиграл в сезоне. Тем более по срокам выходило жестковато: взрослый чемпионат начинался на следующий день после окончания юниорского. То есть ему нужно было сразу лететь из Швеции в Казахстан. Это нецелесообразно.

— “Флорида” выбрала Колячонка под 52-м номером, хотя некоторые эксперты прогнозировали первый раунд.
— Драфт — не точная наука. Не математика, где два плюс два — четыре и ни вправо, ни влево. Ну выбрали 52-м. Какая разница? Много примеров, когда человек из поздних раундов проводит всю карьеру в НХЛ. Протаса выбрали 91-м. Тоже никаких проблем. Главное, что выбрали — и дали шанс.

— С учетом того, что Протас за сезон значительно поднялся в рейтингах, это успех.
— Однозначно. Тем более, как я прочитал в прессе, “Вашингтон” специально поменял “пики”, чтобы завладеть Алексеем. Это о многом говорит.

— Почему задрафтовали только двух белорусов?
— Все-таки упор больше делается на тех, кто играет в Северной Америке. Понятно, шведы или финны — хоккейные нации. Взять тех же россиян. Подколзину пророчили место в топ-3, а выбрали только десятым. Потому что у него контракт со СКА и неизвестно, когда он приедет. Конечно, обидно за других ребят — Алистрова, Сапего, Мартынова, Михальчука, Оксентюка… Хотелось бы, чтобы задрафтовали и их, но уж как есть.

— Смотришь на юниорскую сборную — все хорошо: сначала попали в элиту, закрепились, потом вышли в плей-офф, теперь вообще в топ-5. Смотришь на национальную сборную — все наоборот. Почему так?
— Должна быть преемственность. После юниорской сборной нужно проводить правильную работу в молодежной, чтобы оттуда хоккеисты попадали в национальную уже подготовленными. Такая преемственность была, когда Файков работал с “молодежкой”. Приходя из “юниорки”, ребята знали, что их ждет в “молодежке”. Приходя из “молодежки”, они знали, что от них будут требовать в национальной сборной. Сейчас это все ломается. Наверху, видимо, виднее…