Дзюдо. Широкая натура. Марина Слуцкая: люблю давать интервью

Она находка для журналистов и лучший спичрайтер для родной федерации, которой не стоит тратиться на пиар-менеджера или пресс-атташе.
Павлу Ясеновскому, председателю федерации дзюдо, везет на таких. Его ученица Татьяна Москвина тоже любила давать большие интервью, иллюстрируя, правда, их такими фото, о которых читатели “ПБ” помнят до сих пор. Марина, конечно, скромнее, и Павлу Валентиновичу не грозит шквал возмущенно-восхищенных звонков. Но лично от меня ему большой и солнечный респект за Слуцкую — я впервые встретил спортсмена, который умудряется заниматься развитием детского спорта в лучшие годы карьеры. И это совсем не мешает Марине выигрывать титулы. Даже скорее наоборот…

— Сейчас начинаю готовиться к чемпионату мира. Из-за того что я хорошо выступила на Европейских играх, мне дали передышку. Две недели провела на море, у нас был сбор в Испании. А вода снимает всю негативную энергию, так что удалось неплохо перезагрузиться.
Дома стараюсь как можно больше времени проводить с семьей. Ездим на дачу. Она недалеко, девяносто километров по логойской трассе. Там родные, близкие, баня, отдых. Меня освобождают от всех видов сельхозработ, максимум — принести воды. Так как в повседневной жизни активность у меня высокая, на отдыхе я предпочитаю просто лежать. Телевизор, по интернету погулять, найти полезную информацию для своего детского клуба.

— Расскажи о нем.
— Называется он Клуб единоборств “Голд”. Занимаются в нем дети от четырех до двенадцати лет. Всего около ста человек, в этом сезоне наберем еще пятьдесят. Группы по пятнадцать человек, не больше, иначе — как сельди в бочке. За количеством не гонимся, стараемся уделить время каждому ребенку.

— Клубу можно дать твое имя…
— Это было бы слишком пафосно. Да и длинное название. А тут “Голд” — и всем все понятно. На эмблеме у нас золотой зубр.

— Кто бы сомневался.
— Мы изначально хотели назваться “Зубром”. Но оказалось, что много могучих и сильных зверей занято: медведь, тигр, лев… Свободен заяц, но заяц-дзюдоист как-то не очень. А вот зубр — типично белорусский зверь, мощный и могучий. Самое то. Давайте его на эмблему. Ну и “Голд”, понятно, тоже. Надо всегда ставить задачи покорить определенные вершины. А это победа — и над соперниками, и в первую очередь над собой. Вообще сейчас развелось много спортивных клубов по разным видам.

— Рекомендуешь бывшим спортсменам такую тему?
— Каждый сам выбирает свою дорогу. Кто-то хочет заработать, кто-то — вырастить сильных спортсменов. У меня желание совместить эти задачи. Мы уже подготовили чемпиона страны по предкадетскому возрасту. Есть ребята, которые стали чемпионами и призерами зарубежных турниров. И мы готовы передавать их дальше, в училища олимпийского резерва, чтобы они совершенствовались в спорте высоких достижений.
Я двумя руками за то, чтобы каждый спортсмен высокого класса открывал подобные клубы. В таком случае спорт в стране будет развиваться в десять, а то и в двадцать раз лучше. Кто сегодня работает в государственных спортивных школах? Люди пенсионного возраста, которые не всегда стремятся к результату. У них уже нет того задора, который свойственен молодым и амбициозным тренерам.

— Во сколько обходятся занятия в вашем клубе?
— От 40 до 70 рублей в месяц. Все зависит от количества посещений. Самые маленькие занимаются по часу дважды в неделю, старшие — четыре-пять раз. Тренировки по полтора-два часа.

— Наиболее одаренные спортсмены, как правило, рождаются в небогатых семьях.
— Мы работаем в Серебрянке и на Тракторном — районы не самые фешенебельные. Но родители считают эту сумму приемлемой. Тем же, кто в трудной жизненной ситуации, идем навстречу, позволяем не покупать кимоно, а находим старые, но в которых вполне можно заниматься. Тренировка в среднем стоит пять-шесть рублей, это немного.
Есть дети, которые занимаются бесплатно. Это те, кто в течение года показывает лучший результат. Согласись, хороший стимул для ребенка тренироваться с полной отдачей. В следующем году лучшего нашего спортсмена отправим в летний лагерь на Украину — совершенно бесплатно. Тоже мотивация, которая вызывает восторг у ребят.

— Как относятся к увлечению Марины Слуцкой тренеры сборной и федерация?
— Леонид Федорович Свирид — мой личный тренер и главный тренер сборной — поддерживает. У нас договоренность: “Голд” не должен мешать моей спортивной карьере. У федерации такое же условие. Поэтому в клубе есть человек, который всегда готов меня заменить, а все текущие вопросы можно решить по телефону или через интернет.

— Кажется, клуб только помогает твоей карьере.
— Когда я стала тренером, по- другому взглянула на дзюдо. Дети заставили увидеть много нового, на что раньше не обращала внимания. Иногда ругаешься на ребенка, а потом понимаешь, что на татами делаешь то же самое. Наступает переосмысление. Вообще-то совмещать свои и детские тренировки сложно. Нужна машина, и я счастлива, что наконец-то ею обзавелась. Но главное, конечно, желание.

— Два золота чемпионатов Европы — это круто. Больше среди белорусов только у знаменитого Виталия Песняка — три.
— Для меня важно не столько качество медалей, сколько степень удовлетворения выступлением. Иногда бронза дороже золота. Например, в этом году в Тбилиси на этапе Гран-при я стала третьей, но до этого хватало самых разных неурядиц. И я была довольна, что добилась медали.
В прошлом году у моей мамы были проблемы со здоровьем, она попала в больницу. А мне надо было ехать на три турнира подряд. И я в Ташкенте на Гран-при заняла третье место — как раз когда мама лежала в реанимации. И эта бронза ценнее “Большого шлема” в Абу-Даби. Хотя по статусу он намного выше. Но это не говорит о том, что я не хочу выиграть медали на Олимпиаде или чемпионате мира. Конечно, к этому стремлюсь.

— Даже если и забудешь, то тебе напомнят.
— Это да. У нас была замечательная история с моим тренером. На сборе в Пинске перед Европейскими играми. Жуткая жара в зале, вместо потолка стеклянный купол — ощущение, будто тренируешься на солнце. А там плюс 35. Кондиционеры работают, но не справляются. Нагрузки, духота, мы упахивались по полной программе. И в какой-то момент я, совершенно обессиленная, опустилась на татами: “Ну, если после этого не завоюю медаль на Европейских играх, то это будет полный трындец…” Мимо проходит Свирид и бросает в мою сторону: “Что? Какая медаль? Да ты выиграешь!” Я еще сказала: “Э, нет, давайте остановимся на медали, не будем опережать события”. А сама вспомнила, что перед чемпионатом Европы-2017 в Варшаве он сказал мне то же самое. И я действительно стала первой.
Хорошо, когда нет травм и тяжелых жизненных ситуаций. Еще раз вернусь к маме. Меня тогда здорово выбила из колеи ее болезнь. Она слегла на ноябрьские праздники. Кризис, три дня в реанимации. А мне надо ехать на турниры. Потому что если я их пропускаю, надо платить штрафы — и очень серьезные.
И я полетела, конечно. Ведь ничем не могла помочь маме. Те выезды стали кошмаром — все время думала о здоровье самого родного человека. Не пожелаю такого никому.
Что касается травм, то у меня, к сожалению, бывают довольно глупые, просто на ровном месте. Их невозможно предусмотреть. Например, я оправилась от повреждения, приехала на турнир, неплохо отборолась. Потом осталась на сбор, чувствуя, что форма улучшается с каждым днем. На тренировках никогда не лезу в центр, работаю на краю ковра — так меньше шансов с кем-то столкнуться. И вот борюсь, делаю прием, и на отставленную в сторону ногу прилетает какой-то тяж. Откуда взялась — не знаю. Мало того, она упала и мгновенно испарилась, я даже не поняла, кто это был. Никто не извинился, не подошел. А я вылетела на полгода.
На соревнованиях же травмы появляются из-за того, что стремишься показать максимум. Ты уже настолько увлечена, что отключаешь голову. В тренировочном процессе этого сделать не дадут — Леонид Федорович может остановить, если посчитает, что я на грани: “Все, закончили!” А бывает, сама говорю: “Все, это край!” И мы плавно уходим на другую нагрузку. Тренер меня в этом плане понимает.

— Тебе повезло — обычно спортсмена в таком случае считают сачком.
— Привычки сачковать за мной никто никогда не замечал, в этом плане обладаю хорошей “кредитной историей”. Но, конечно, есть те, кто старается облегчить себе жизнь на тренировке. Хотя зачем? Ведь понятно, что успеха достигнет только тот, кто всегда выкладывается по полной. Иногда не выдерживаю, делаю замечания. Естественно, каждый сам хозяин своей судьбы. Что бы тебе ни говорили, как ни увещевали — если сама не захочешь, ничего не получится.

— Девчонки к тебе прислушиваются?
— Вроде да. Меня уважают. У нас были командные соревнования на Европейских играх, и перед ними я сказала Ульяне Миненковой: “Надо наконец себя проявить. У тебя есть все: и сила, и техника. Знаю, что ты можешь. Где, если не на родине?” Ульяна очень талантливая девочка. Ей бы побольше уверенности в себе — горы свернет. Попыталась до нее это донести. И она выиграла у очень сильных спортсменок. Потом сказала: “Ну да, ты была права…” К нашим мужикам, понятно, меньше обращаюсь, пусть сами разбираются. Но для девчонок должна быть лидером и вести их за собой.
Я выиграла личный турнир, и на командный уже не было столько сил. Но боролась — и только одна знаю, чего мне это стоило. Даже если проигрывала, все равно была уверена, что отдала все. И люди это тоже видели.
Вообще женский коллектив, конечно, отдельная тема. Вот у нас был сбор в Ушачах, и мы там жили по шесть человек в комнате.

— Почему Ушачи?
— До этого мы практически два года безвылазно тренировались в Стайках. Потому что в Минске у нас не было своего зала. Я уже каждый стайковский камушек и травинку знаю. Да и регулярно наезжающие журналисты и дяди в галстуках, которые вдохновляют тебя на лучший результат, утомляют.
А в Ушачах построили неплохой спорткомплекс, куда с удовольствием едут тренироваться спортсмены, в том числе из-за рубежа. Мы туда раз в год отправляемся на сборы по ОФП. Единственное, гостиница там небольшая. Они что-то пытались реконструировать, исходя из своих возможностей, и в итоге получились такие вот шестиместные номера. Для формирования характера команды — в самый раз. Жизнь каждого как на ладони.

— Однако хочу вернуться к Стайкам. Мне кажется, внимание журналистов к дзюдо ты преувеличила…
— Ну да, на команду они особенно не напрыгивали. Леонид Федорович не очень-то любит все эти интервью.

— Кстати, почему?
— Такой человек. Я у него уже пятнадцать лет тренируюсь, и ничего не изменилось. У него есть сын Никита, который сам с удовольствием закрывает эту амбразуру. Ну и я. Столько надавала интервью перед Европейскими играми, что однажды взмолилась: давайте после турнира все расскажу. На самом деле, это энергия, которую из тебя достают. А перед стартом делать это нежелательно.

— Как относишься к прессе?
— Хорошо. Понимаю же, что это работа, которую вы должны выполнить. Как и я свою на татами. Но когда на Европейских играх один репортер после каждой схватки хотел брать комментарий… После первой у меня был довольно большой перерыв. Не отказалась. Но после второй надо было сразу бежать на третью. И снова он — с микрофоном. И услышал: “Послушай, давай договоримся: когда выполню свою работу, я дам интервью каждому журналисту”. Он понял.
После схватки вернулась в разминочный зал и сказала тем, кто прошел мимо прессы: “Ну-ка давайте обратно в микст-зону — на интервью”. — “Так мы же проиграли…” — “Скажите, что завтра будет лучше”. — “А-а-а, ну хорошо”… И народ потопал.
Спортсменов тоже можно понять — им обидно, что проиграли. Причин миллион: перегорел, соперник трудный достался, где-то лоханулся сам, достался на прием. Но не все могут говорить и копаться в себе, тем более сразу после схватки.

— Здорово, что ты не похожа на других.
— Просто очень люблю дзюдо. Недавно давала интервью одному парню из журнала. Его первая фраза была такой: “Я не знаю, что такое дзюдо, и честно вам об этом говорю”. — “Не страшно, я вам сейчас расскажу…” Он слушал два часа, а потом сказал: “Теперь я все понял”. — “Нет, это еще не все…” — “Хватит! Спасибо!”
Сейчас просто такое время: если сам не будешь о себе говорить, никто о тебе не вспомнит. Каждый занят собственными делами.

— Представляю, о чем ты рассказываешь подругам в шестиместном номере.
— Но опять же: для того чтобы к тебе приходили журналисты, надо показывать результат. Спортсмен, который ничего не добился, никому не интересен.

— Это верно.
— Стараюсь донести до ребят, кто уже что-то выиграл, что нужно быть более открытыми с прессой. Это на пользу нашему виду. Но пока журналисты реагируют только на меня. Просто потому, что у меня нет рамок, все знают, что я всегда готова общаться. А зачем мучиться, кого-то уговаривать, если есть Слуцкая, которую, наоборот, надо только заткнуть в нужный момент.
Родители приведут детей в дзюдо только тогда, когда будут о нем знать. Наш клуб работает в Серебрянке пять лет — и уже известен.

— У олимпийского чемпиона Игоря Макарова, кажется, тоже своя детская школа — в Гомеле.
— Мне близки многие его мысли. Особенно, что за частными клубами будущее. Мы часто приезжаем друг к другу в гости и много общаемся. С другой стороны, очень хочется, чтобы Игоря с его колоссальным опытом было бы больше во взрослом дзюдо. Давать мастер-классы, например, — это как минимум. Впрочем, их время в нашей стране по-настоящему еще не пришло. Мне как-то предлагали звезду мирового дзюдо — за пять тысяч евро. За полтора часа тренировки!

— Ого!
— Где я возьму столько денег и столько желающих? Тут бесплатно люди не сильно идут. Многие считают, что и так все знают. Но опять же — это забота федерации и клубов. Кто-то должен быть первым. Если судьба так распорядилась, значит, первыми будем мы, клуб “Голд”.

— А еще Марина Слуцкая служит в армии.
— Армия меня здорово поддержала, особенно когда сняли со стипендии Минспорта. Я получила травму и не смогла подготовиться к чемпионату Европы, чтобы оправдать ее продление. По сути, это несправедливо, и я знаю, что в новом положении будут учитываться обстоятельства, в которых оказался спортсмен. И имел ли он вообще возможность подтвердить свой класс. Это, считаю, очень правильное уточнение.
Я прапорщик. В августе должны дать лейтенанта. Когда была сержантом, Руслан Леонидович Шарапов сказал, что для получения звания я должна совершить подвиг. Я выиграла “Европу” — дали. Сейчас второй подвиг совершен.

— Еще несколько таких — и можно претендовать на хорошую военную пенсию.
— Никто не знает, что будет завтра. Хотя мне как творческой личности ближе тренерская стезя. Что же, поглядим.

— Армия любит женщин- спортсменок, тем более из таких суровых видов спорта.
— Намек понятен, но, думаю, дзюдо именно тот вид, который женщинам и подходит. Например, тяжелую атлетику женским видом не считаю. Но следует признать: у них на чемпионате страны больше людей, чем у нас. Значит, все-таки спорт не искусственный, пользуется популярностью.
Возьмем греблю, я дружу с некоторыми девчонками. Но посмотри, больше всего у них развит плечевой пояс. Сразу заметно, из какого вида человек. А по дзюдоисткам такого не скажешь, у нас все гармонично. У нас много весовых категорий, заниматься может любой.

— Какая ты сейчас в мировом рейтинге?
— Восьмая. В олимпийском — пятая. Передо мной две японки, которые будут представлять хозяев, и поэтому им отбираться не надо. У дзюдоистов сложный принцип отбора — в зависимости от очков, набранных на турнирах. Прямых путевок нет, нужно стабильно показывать класс.
Есть новшество для женщин: теперь на Игры классифицируются не двенадцать, а шестнадцать участниц. На прошлом отборе я осталась четырнадцатой и в Рио не попала. Жаль, что это изменение ввели только сейчас. Правда, вместе с этим уменьшили количество квот для мужчин — раньше их было двадцать две, а теперь шестнадцать. Гендерное равенство.

— Кто лидеры в вашем весе?
— Первая — кубинка Идалис Ортис. Ярко выраженный лидер. Чемпионка Олимпиады в Лондоне и призер еще двух Игр. Потом боснийка Лариса Церич, которую я победила в финале Европейских игр. Затем азербайджанка Ирина Киндзерская. Это первая тройка.

— С Ортис можно сражаться?
— Вполне. Я боролась с ней в Будапеште на Гран-при, вела два шидо против одного. Но за двадцать секунд до конца схватки упала на ваза-ари. Не сдержала ее натиск. Это мало кому удается. Помимо трех олимпийских наград, у Ортис есть еще и шесть медалей чемпионатов мира. То есть она практически всегда в топе.

— Плюс вашей категории в том, что весовых ограничений нет. Наверное, наоборот, набор массы только приветствуется.
— Это да, кубинка весит где-то 125-130 кэгэ. Мой боевой вес 105.

— Надо набрать.
— Если наберу 110, для меня это станет катастрофой. Начну просто перекатываться по татами. Щеки на плечах, живот, кимоно не сходится. Такое бывает раз в год, после сбора по ОФП. Потом худею, и мне становится комфортно при своих 105.

— Киндзерская, кажется, тоже весит немало.
— У нее 150. Как и у украинки Галины Тарасовой.

— Как же с ними бороться?
— Ну, как-то же борюсь. Хотя когда против тебя человек на 40 кило тяжелее, надо продумать, как его передвигать. Но главное — чтобы он тебя не передвинул. У меня бывало раньше: борешься с такой, и вдруг — бац! — понимаешь, что тебя поднимают и переносят туда, куда нужно. Смотришь потом видео, как сказку. Вот ты стоишь, а вот уже висишь в воздухе.

— А если у вас клонируют бойца весом 180 килограммов, как быть?
— Так была такая из Польши. Я с ней боролась. Нереально огромная. Когда летала в самолете, ей покупали билет на два сиденья. Но она не была самой сильной. Не всегда вес на пользу. Особенно при нынешних правилах, которые приветствуют интенсивную борьбу. Если такие 180 кэгэ не поймали тебя в первые две минуты, то процентов на восемьдесят в следующие две человек или упадет, или ты его переиграешь.

— Как можно назвать твой стиль борьбы?
— Он очень динамичный, с большим количеством подворотов. У меня от природы хорошая функционалка. И неплохой арсенал приемов. Главное — не бороться как типичный тяж. В классическом понимании, кто кого перетопчет. В таком варианте я почти всегда проигрываю. Поэтому темп, темп и еще раз темп. Чтобы противник начал задыхаться и терять концентрацию.
Но если попала на Ларису Церич, которая весит столько же, то стиль надо менять. Мы скорее ждем ошибки друг друга, хотя за столько лет встречались на татами уйму раз. Знаем друг друга как облупленных. На Европейских играх была показательная схватка. Боролись восемь минут, и в конце я едва держалась на ногах. Физически Лариса одна из самых сильных дзюдоисток в нашей категории.
Боснийка у себя дома национальный герой. Приятная девушка. У нас перед поединком нельзя жать руку оппоненту, только поклон. Рукопожатие потом. И Лариса всегда прижмет руку нормально, нет такого, как у некоторых — хлопок и все. В Минске она даже руку мою подняла, приобняла меня. Воспитанный человек, с ней приятно соперничать. Знаешь, что никакой подлости на татами себе не позволит.

— Другие могут?
— Легко. Заедут пальцем в глаз, будто случайно. По ногам ударят. Сделают все, чтобы вывести тебя из равновесия. Терпишь и думаешь только о том, как наказать такого человека спортивными методами. Но у нас таких пару всего. Не будем о них.

— Давай тогда о твоем мужчине. Как он с тобой справляется?
— С трудом, мой характер не сахар. Мы уже давно вместе, проблема по сути одна — живем на расстоянии. Но пока компромиссы находим. Со мной сложно, я привыкла жить одна и для себя. Не люблю ни перед кем отчитываться. Родителей интересовало, лишь во сколько я приду домой. В остальном предоставляли мне полную свободу.
А когда живешь с кем-то, нужно подстраиваться под партнера, чтобы ваши планы не мешали друг другу. Хорошо, что он не спортсмен — занимается строительством, иначе было бы еще сложнее. Но главное, что нам комфортно вместе.

— После Игр можно будет заняться строительством и тебе.
— Такие планы есть. Семья, дети — это прекрасно. Как говорит мой тренер: “Разберешься с семьей — даю тебе на это два года, — а потом вернешься”.

— С ним трудно поспорить. Тяжи борются далеко за 30.
— А расцвет у них где-то в 28-29 лет. На Олимпиаде мне как раз 29 и будет. Но пока главная задача туда попасть. Где-то процентов на девяносто я уже там благодаря собранным очкам. Ну а когда путевка окажется в кармане, начну думать, как в этом Токио бороться. Не буду сейчас говорить, что мечтаю только о первом месте. Меня устроит любая медаль. Но если в итоге дадут золотую, не откажусь. Слишком много людей стоит за моей спиной, я просто не могу их подвести.