Мурат Хотов. Пакеты с продуктами пока носит жена

В июньской игре с “Минском” ему повредили глаз. Причем досталось так, что отслоилась сетчатка и грозила слепота. Благо 32-летний экс-игрок “Нафтана” и могилевского “Днепра” перенес несколько операций в Минске и пошел на поправку. Но на поле в рядах “сахарных” с тех пор не выходил — команда потеряла вице-капитана как минимум до конца года. И вообще, здесь пока не до футбола. “ПБ” связался с Хотовым, чтобы разузнать об этой истории подробнее.

— Помните, как получили травму? Виталий Павлов сразу после того матча с “Минском” сказал, что вам разбили бровь.
— Шла передача. Мяч отскочил от земли и находился на уровне головы. Я развернулся, чтобы бежать к воротам. А защитник выбивал мяч. Наверное, не успел меня увидеть и попал бутсой в край глаза. Ну и задел бровь. Она была рассечена, пошла кровь. Может, поэтому Виталий Геннадьевич так и сказал.

— Первые ощущения?
— Мне голову забинтовали. Но пробежал пару минут и понял, что больше не могу. Потому что ощущал дискомфорт. Такое чувство, будто что-то мешало смотреть. Попросил замену. А потом увезли на скорой в больницу.

— Соперник прощения попросил?
— Да. Звонил, извинялся. Просто тогда никто и не знал, что все настолько серьезно. Я и сам думал, что обычное дело. В футболе часто рассекают брови, лбы. Когда приехали в больницу в Слуцке, мне зашили рану, сказали остаться. А я врачам: “Не хочу”. Однако меня все-таки заставили. Около недели там лежал — все вроде бы нормально было. Отпустили домой, но попросили через неделю вернуться на осмотр. На нем выяснилось, что с глазом никаких изменений. Сказали, что надо поскорее ехать в Минск. А уж там сделали полное обследование и увидели, что у меня большой разрыв сетчатки и ее отслоение.

— Павлов говорил, что нужна срочная операция.
— Увы, сделать ее быстро не получилось. Во-первых, случилась та заминка в Слуцке. Во-вторых, насколько понимаю, этим в Беларуси занимается только один специалист — Юрий Семенович Тоболевич. Сильнейший в стране, да и не только. Насколько знаю, он в Вильнюсе оперирует, на Украине. У него в Минске в “Новом зрении” современное оборудование, все как надо. Но тогда врач был то ли в отпуске, то ли в командировке. Другие доктора стали искать выход из положения, звонили ему. А поскольку в клинике на несколько дней не останешься, я почти неделю провел в областной больнице в Боровлянах. Когда Тоболевича наконец-таки нашли, сразу же назначили операцию.

— Долго она длилась?
— Мне казалось, что целый день. Зашел в клинику в девять утра, а вышел в восемь вечера. В операционной из них часа три точно провел. Не самая приятная процедура. Делали ее под местным наркозом.

— Одной операцией дело ведь не ограничилось?
— Повторную сделали через месяц. Надо было достать из глаза силикон, который вводили, чтобы закрепилась и приросла обратно сетчатка. Тоже приятного мало. И за все это время перенес еще около пяти процедур лазерной коагуляции сетчатки. А неделю назад сделали коррекцию.

— За чей счет лечение?
— Помог клуб. И помогает до сих пор. Я же эту травму не на дискотеке получил. Когда нормальные руководство и финансирование, так и должно быть. Понятно, что случаев всяких много. И часто бывает, что футболистов бросают. Но в “Слуцке” все солидно и цивилизованно. Вы же знаете, что и капитану команды Игорю Бобко операцию сделали на колене. Клуб тоже оплатил. Сколько стоила моя операция? Это вы у нашего председателя Виталия Степановича Буноса спросите.

— Как сейчас проходит восстановление?
— Самое основное уже позади. А так, пока ничем активно заниматься толком нельзя. Вернее, можно, но это риск. Поэтому посоветовались с врачами и решили, что до конца года лучше не тренироваться. Физические нагрузки мне пока противопоказаны.

— Что еще вам теперь нельзя?
— Много чего. Например, в баню ходить. Там же температура высокая, давление. Понятное дело, яркий свет, ветер, попадание в глаз даже обычной воды не критично, но нежелательно. Очки солнцезащитные иногда ношу. Сразу все это было непривычно. Теперь уже полегче. Но вот тяжелое поднимать по-прежнему нельзя. Вернее, можно, но не больше пятнадцати килограммов. Ребенка на руки беру, но нужно аккуратно — он уже под двадцатник весит. А пакеты с продуктами жене пока приходится из магазина самой носить.

— Ваша жизнь из-за травмы сильно изменилась?
— Да. Все-таки надо соблюдать особый режим. Вот представьте: каждый день тренируешься, а здесь несколько недель пришлось в основном лежать. Грубо говоря, два месяца на диване. Если ходил, то редко. Так что в части активности, конечно, поменялось многое. Но сейчас все постепенно возвращается в обычное русло. Разве что без тренировок.

— Лишний вес появился?
— Не сказал бы. Максимум пара килограммов. Но не это плохо, а другое. Когда не тренируешься, мышцы отвыкают от нагрузок. Надеюсь, у меня будет время вернуть их в рабочее состояние. По крайней мере планирую и дальше играть. А уж там как получится. А так, бегать мне потихоньку уже разрешено. Я и делаю сейчас пробежки. Врач говорит, что можно постепенно увеличивать объемы.

— Но карьера же все равно под угрозой?
— Сейчас трудно сказать. Может случиться так, что глаз вообще не восстановится. Но пока все идет по плану. Прохожу курс лечения. Его нынешний этап продлится до Нового года, а там появится и конкретика. Пока же врачи не говорят, что точно придется завязать с футболом. Или что, наоборот, однозначно продолжу играть. Ну и неизвестно, сколько именно времени понадобится, чтобы полностью вылечиться.

— Может, вы еще и легко отделались?
— Конечно. Ведь могло быть и хуже. Сетчатка делится условно на четыре сектора. У меня отделился один из них. Затем отслоившаяся часть дошла уже до центра глаза. Слава богу, что не дальше. Иначе была бы полная потеря зрения на пострадавший глаз, и уже ничего не помогло бы. Так что мне еще повезло. А случись задержка с операцией… Там счет даже не на недели шел — на дни. Ведь сетчатка продолжала отслаиваться и просто отвалилась бы.

— За потерю времени на врачей в Слуцке обиду держите?
— Как вам сказать… Не хочу никого обвинять. Да, сразу ехать в Минск, по их мнению, необходимости не было. И только потом, когда с глазом становилось все хуже, велели туда отправляться. Но, наверное, я и сам должен был изначально на этом настоять.

— Как вас поддерживают?
— С некоторыми ребятами в команде не первый год играем. Поэтому созваниваемся частенько. На матч с “Неманом” в Гродно, который состоялся сразу после того случая, парни вышли в специальных майках. На них были мое фото и пожелания скорейшего выздоровления. Еще как-то после процедур заезжал в Слуцк — устроили встречу болельщики. Вручили приз лучшему игроку команды в первом круге.

— Знаете еще футболистов или вообще спортсменов с такой проблемой?
— Нет. Но они наверняка есть. Тех же боксеров на ринге постоянно бьют по голове. Думаю, у них что-то такое бывает. А у футболистов, конечно, случаи редкие. С кем ни общался, никто ни сном ни духом.

— Задумывались, чем прогневили судьбу?
— Ух, не знаю. Наверное, так было предначертано. Но не считаю, что произошло что-то уж прямо настолько страшное. Просто наша профессия подразумевает такие издержки — травмы, болезни и так далее. Это же обычные люди, которые никогда не занимались футболом, думают, что мы ничего не делаем, но деньги получаем. Хотя сами через это не проходили. И не могут знать, какие потери зачастую несут спортсмены при повреждениях. И карьера может под угрозой оказаться. И век у футболиста короткий. Мы же не можем до шестидесяти лет работать. А почему мне так не повезло, понятия не имею. Значит, так должно было случиться. Как говорится, не я первый, не я последний.

— Раньше столь серьезные травмы у вас бывали?
— Случалось. Разрывы, надрывы — это не считается. С “крестами” бог миловал. А однажды и девять месяцев пропускал. Примерно в шестнадцать лет в Смоленске проблемы с коленом случились. Чашечка на три части оказалась расколота. Даже не помню, как угораздило. Но тогда был молодой, и сказали, что операцию делать не нужно — само срастется. Так и получилось. А вот нынешняя травма куда серьезнее. Потому что в процессе выздоровления от меня мало что зависит. Это если перелом или какой-нибудь надрыв, то можно помочь организму. Скажем, специальными восстановительными упражнениями, физиопроцедурами, той же работой в тренажерном зале или бассейне. А когда такая проблема с глазом, то уж как есть.

— Сейчас дискомфорт, связанный со зрением, ощущаете?
— Иногда бывает. Но это, считаю, ерунда.

— Все это время вы были в Минске и Слуцке?
— Наоборот, в основном в родном Смоленске. А сюда приезжаю на всякие плановые осмотры, какие-то процедуры. Когда в клубе отпускают, сразу еду домой.

— На футбол выбираетесь?
— Как-то собирался на домашний матч “Слуцка”. Но оказалось, что тогда нежелательно было вообще куда-то выходить. А сейчас игры по телевизору смотрю постоянно.

— Ну и как?
— Парни молодцы. В каждом матче борются. А делать какие-то выводы и прогнозы… По крайней мере уж точно не мне и не в моем положении.

— Когда планируете помочь команде?
— Надеюсь, что в следующем году. Вот так заканчивать с футболом по щелчку пальцев точно не хочется. С одной стороны, мне же еще только тридцать два. С другой — хорошо, что все это произошло в таком возрасте, а не лет на десять раньше, когда вся карьера впереди. Так что собираюсь восстановиться и играть, сколько позволит здоровье. А уж потом уйти из футбола самому — по собственному желанию, а не по стечению обстоятельств. Ну а как все выйдет, поживем — увидим.