Борис Пуховский: мы — команда-бомба. Дай ножи, пойдем против тех, кто стоит с автоматами... На EURO я не дал сборной то, что должен был

Побывать на матче “моторостроителей” с БГК имени Мешкова и не пообщаться с одним из тех, с кем для нас и ассоциируется город, было бы, разумеется, неправильно. Вот корреспондент “ПБ” и напросился на встречу с Пуховским, занимающим нынче второе место в списке бомбардиров Лиги чемпионов, — и два часа проговорил о Запорожье, “Моторе”, неудачном для него чемпионате Европы и многом другом…

— БГК обыграл “Мотор” второй раз в сезоне. Брестчане сейчас — сильнейшая команда экс-СССР?
— Сегодня БГК, наверное, в более оптимальной форме, лучше варьирует состав, лучше готов. Думаю, да. К сожалению, мне парировать нечем. Мы проиграли два матча. Поэтому все по делу. Если в первом была неудачная концовка, то сейчас соперник доминировал весь второй тайм.

— Перед переездом в Запорожье в 2015-м вы говорили, что там пугает все. Сейчас смешно вспоминать те слова?
— Ну, я же говорил правду. Потому что ехал не один, а с семьей. У меня в контракте было написано (думаю, этот пункт до сих пор действует), если, не дай бог, здесь что-то начнется, я смогу спокойно и при помощи клуба уехать. Все казалось гораздо хуже, чем на самом деле. Слава богу, здесь были друзья. Они успокоили: не переживай, все будет нормально. Пообщавшись с руководителями, которые играли не последнюю роль в городе и, может, на то время даже в решении военных вопросов, понял, что система защиты есть. Почувствовал: здесь безопасно.

— Чем так хороши город и клуб, что из них не хотят уезжать даже игроки высокого европейского уровня? При том что Запорожье — все-таки не лучшее место для жизни…
— Один из основных минусов — заводы. С ними не могут разобраться. Все запутано. Ситуация такая: или вообще выключать, или не трогать. По-другому нельзя. Потому что то одних что-то не устраивает, то других. Заводы для города в плане экологии — это очень плохо.
Над этим мы с женой думали уже, наверное, пятьсот раз. Но люди-то здесь живут. Женщины рожают, мужчины работают… К сожалению, сейчас вот так. Раньше еще хуже было. Работало больше заводов. Когда кто-то из нас заболевает, думаем: скорее всего, экология. Потом приезжаем в Минск — та же песня. По сути, у нас радиация, здесь — выбросы предприятий.
Решили всей семьей: живем в Запорожье, если будет безопасно. Для нас сделали все, что обещали. Даже больше. Здесь очень хорошая и доступная медицина. Лучшая, что я видел и слышал. Не очень люблю мегаполисы. Везде очереди, все сложнее, дороже… В этом плане все супер.
Огромный плюс — в Запорожье своя авиакомпания. “Мотор Сич” — большой и знаменитый завод, который делает двигатели. Просто так он не должен рухнуть. Это гарант. На сегодня вера в будущее, в стабильность позволяет нам подписывать контракты еще и еще.
К тому же клуб здесь с большими амбициями. В нем очень многого хотят, постоянно ищут, что-то делают — ошибаются, принимают правильные решения… Идет работа. Никто не тухнет: мол, надоело. Президент компании и клуба Вячеслав Александрович Богуслаев хочет успеть везде, все держать под контролем. Мне такие люди нравятся. Это круто и свидетельствует о том, что гандбол здесь не на последнем месте. Моторовская команда в нелегкое время держит марку, никогда не стояла на грани. Делается максимум возможного.
Когда подписывал последний контракт, было заметно, что клуб смотрит на четыре-пять лет вперед. Думаю: блин, классно. Что еще надо в жизни? Поехать в суперклуб и обанкротиться?
Люди, которые здесь уже поиграли, ставят на весы эти плюсы и минусы. На первый взгляд город непривычен. Но когда знаешь, куда ездить и ходить, уже смотришь по-другому. Здесь много того, чего у нас нет. Даже учитывая, в каком положении страна.

— Например?
— Возьмем даже культуру еды. Нам до такого еще очень далеко. Разнообразие, подача, цена, интерьер… Причем это мы говорим о не самом большом городе. У нас живут семьсот с чем-то тысяч человек. Плюс от добра добра не ищут. Появился новый зал. Просто так ведь его не строят. Все удобно, близко. Дети ходят в школу, сад. Жена занята своими делами. Мы здесь уже пятый год. Нет такого окисления, которое бывает в других местах. Когда люди не знают, чем заняться, им что-то не нравится.

— Иван Бровко, поигравший в Запорожье, сейчас сторонится поездок туда — не может дышать. Не боитесь, что и с вами произойдет нечто подобное?
— Я-то ладно. Очень надеюсь, что мои дети не получат никакого урона от этого периода жизни. Просто знаю, что это не навсегда. В Минске у нас квартира, свой уголок, куда мы любим возвращаться. Пока не вижу в Запорожье продолжения после гандбольной карьеры. Пусть в жизни может быть и по-всякому. Я здесь как рабочий. А то, что случилось с Ваней, было много лет назад, когда работало еще больше заводов. Он даже рассказывал о красном снеге. Но я, допустим, за пять лет никогда такого не видел. Некоторые говорят, мол, надо раз в три месяца выезжать, дышать другим воздухом. У нас так и получается.

— Качество воздуха зависит от времени года?
— Наверное, нет. Зависит от заводов. Знаю, что есть район, который к ним близко. Там, видимо, очаг, все проблемы. Мне кажется, архитекторы думали так: здесь заводы, там река, и ветром все будет уносить от города. Но, как понял, потом, когда народу стало много, застраивалось уже все подряд. Мы живем в центре. Иногда с женой чувствуем запах. Заводской ли он, трудно сказать. Но скорее всего.
Однажды сюда приезжал человек из Европы. Говорил, что там есть такие же заводы, люди живут рядом и не ощущают никаких проблем. Потому что правильно настроены системы фильтрации. В жадности ли дело, в другом, но здесь системы фильтрации, как говорят, иногда отключают. Насколько это правда, не знаю. Но знаю, что многие богатые люди, их дети, внуки живут в Запорожье.

— Вы сказали про веру в будущее. Но как быть с тем, что “Мотор Сич” сейчас в стадии перехода к китайцам, все чаще можно услышать об интересе к предприятию американцев?
— Это политические вопросы. Мы их не касаемся. Кому интересно, узнает информацию из прессы. Но не уверен, что журналисты всегда заинтересованы в ее правильности. У нас гандбольный угол обзора. Раз в неделю-две приходят руководители и рассказывают, что будет с нами. Как работает завод, с кем — мы сюда особо не лезем. Не хочется много знать. Нас заверяют, что все будет хорошо. А если не верить людям, то зачем вообще заводить с ними отношения?

— В общем, нет опаски, что “Мотор” может постигнуть судьба другого запорожского клуба — ЗТР, который потерял спонсора?
— Там случились проблемы с заводом — “Запорожтрансформатором”. Насколько знаю, проблем на “Мотор Сич” сегодня нет. Люди работают так же. Более того, была четырехдневка — стала полноценная неделя. Завод стоит, президент интересуется гандболом. Но опять же никто не застрахован. Яркий пример — “Вардар”. Все выиграли, страна ребят любит, для нее они герои. А в итоге…
“Мотор” — это ведь даже не один завод. Это система, которая занимает полгорода. Там и банки, и больницы, и автопарк, вплоть до аэропорта. Для меня в этом самое большое проявление безопасности. Да, у нас есть тот, кто всем заведует, — это главный человек на заводе и в клубе Богуслаев. Его слово на сегодня закон. Но мы — маленькая часть этой самой системы. А предприятие — вот как этот стол, за которым мы сидим. Всякое может быть, но, думаю, мы защищены.
Я верю, у нашей команды все еще впереди. На постсоветском пространстве мы и БГК — два светлых пятна, которые балуют зрителей. Убери эти два клуба, где будет наш гандбол? Нигде. И на чемпионате Европы все прекрасно видели, куда нас откидывают.
А что касается ЗТР, очень жаль, что так случилось. Это тот холодный душ, который всегда помогал нам понять, где мы и кто. Это дерби — классно и прикольно. Сейчас СЕХА-лига, можно сказать, закрыла проблему практики. Но когда у нас было десять-двенадцать матчей в Лиге чемпионов, и все, то этот соперник был спасением. ЗТР нам по носу — “на!” — и приходилось собираться, опять проявлять характер.

— Любимое место в Запорожье? Что посоветуете посмотреть тем, кто сюда приезжает?
— Парк — это обязательно для нас. С детьми кормим там уточек. Много змей, рыбок. Любим здесь поесть — много классных мест и с национальной, и с заграничной кухнями. А само Запорожье — довольно известный исторический город. На острове Хортица не так давно сняли отличный фильм “Тарас Бульба”. Хортица — обалденное место. Окунаешься в историю. Еще там можно посмотреть на невидимый мост. Пятнадцать лет строят. Десять дней понадобилось в Китае, чтобы возвести клинику. А здесь все с мостами не разберутся. Думал, при мне достроят. Но никак не получается.

— Самое необычное проявление внимания запорожских болельщиков?
— Прикольно ведут себя дети. И еще был интересный случай. На мой день рождения выставили фотографию с поздравлениями. На ней я стою с какой-то девочкой. Жена спрашивала потом: дескать, это что у тебя за ребенок? У нас-то два мальчика. Всегда интересно, когда люди подходят с эмоциями и хотят кусочек тебя.

— Ваши сыновья знают украинский?
— Старший — да. Вот посмотри на видео, какое стихотворение выучил и рассказывает. Папа только с пятого раза прочитал. Значит, работает школа. Говорю: учи, как получается. Пригодится.
Когда был на чемпионате Европы, сын позвонил и ни с того ни с сего сказал: папа, ты можешь остаться в Запорожье до моего одиннадцатого класса? Отвечаю: не понял, а ну дай маму… Жена: я ему ничего не говорила, все сам. Уточняю потом: а чего, сын? Он объяснил, что нравятся друзья, школа. Там действительно пытаются сделать все креативно.

— Контракт у вас заканчивается летом. Остаетесь?
— Так скажем, ведем переговоры. Все прозрачно, открыто. Или да, или нет. Всегда есть пару процентов: мол, эх, уехал бы… Но надо отталкиваться от реалий. На сегодня “Мотор” — это лучший вариант для меня и клуб, который нравится мне и семье. Если договоримся по условиям, думаю, никаких проблем не будет.

— Если пофантазировать, какой видите жизнь после завершения выступлений?
— Мне кажется, еще поиграю. Хочу получать от игры больше удовольствия и меньше стресса. Об окончании карьеры не думал. А так с удовольствием ничего не делал бы, просто ездил по миру. Отдыхал, смотрел достопримечательности. Но, наверное, придет время, когда скажу: так хочется чего-то гандбольного. Просто попробовать в качестве тренера: пройдет ли моя мысль?

— Какая она?
— Ну, я же из старой школы. Методы работы Спартака Петровича Мироновича, думаю, и сейчас действовали бы. Да, коррективы можно было бы внести — гандбол поменялся. Как и правила. Но в плане подготовки индивидуалистов, которые могут играть универсально, система у него одна из лучших.
Все сейчас хотят видеть коллективные действия — команда, команда, команда. Длинные, красивые комбинации. А мне было бы интересно создать гандболистов, которые могли бы решить исход игры сами. А между ними — связующее звено. Как бы это сейчас работало?
Когда выступал в Венгрии, все переживали за дальние броски, потому что много риска. И поэтому мало их тренировали. Думал: интересно, вот если бы СКА приехал с Мироновичем… Венгры, наверное, не знали бы, что делать. Все смотрят видео, изучают одни и те же комбинации. Приехал какой-нибудь испанец — все быстро перестроились. А у Спартака Петровича такая система, при которой игроки отходят от комбинаций. Как я называл, контролируемый хаос. На видео смотришь и не можешь разобрать, откуда голы падают. Есть у меня наработки и в защите. Не знаю, может, они забудутся. Но попробовать можно.

— В свое время вы несколько раз были на просмотре в “Веспреме”. В каких еще топ-клубах могли оказаться?
— В “Пике”. Последний год в Венгрии чувствовал себя не в своей тарелке, ощущал, что просиживаю штаны, деградирую. А это самое плохое для спортсмена. Агент говорил: не спеши. Я этого не понимал. У “Пика” сломался разыгрывающий, пришло предложение перейти сначала на полгода. Но “Чурго” меня туда не отдал, и я уехал. Наверное, на этом все.
Сейчас в этом смысле тяжело. В финансовом плане в гандболе очень большие затраты из-за налогов. Поэтому суммы контрактов в некоторых странах Европы иногда меньше, чем в постсоветских.

— Раньше вы говорили еще про варианты в Польше и Германии.
— Германия — это всегда было: о, класс… Даже сейчас интересно. Если бы я был один, мог бы собраться и уехать. Играю для удовольствия. Хотя должен быть и достаток у семьи. Если бы сегодня поступило предложение от топ-клуба, рассмотрел бы его. Но я в свои годы уже не поменяюсь. Если бы был тренером, взял бы игрока моложе и талантливее и попытался бы его развить.
Что касается Германии, то речь заходила про “Вецлар”, “Ганновер”, “Минден”. Моя жена не сильно любит переезды в страны, где общаются на иностранных языках. Говорит: ты подписывай, последнее слово за тобой. Но, мол, не будет русского языка — я туда с детьми не поеду. Потому что нам нужны садик и школа. Учитывая это, понимаю: ну куда я без них?
Что до Польши, то не уверен, что условная “Висла” могла бы заинтересовать меня больше “Мотора” по всем показателям.
А если позвонить, например, в “Монпелье” и сказать: я хочу у вас играть, мне расскажут об условиях. Мол, поедешь за такие деньги? Если захочу, поеду. Мне так кажется. У нас есть шутка по этому поводу. Каждый клуб хочет меня на пятьдесят процентов. Пятьдесят — я хочу, пятьдесят — они не хотят.

— У вас в команде уживаются представители разных национальностей, в том числе украинцы и россияне. Когда-нибудь были проблемы на этой почве?
— Нет. У нас классные россияне и классные украинцы. Если бы хоть раз случилось такое, новости разошлись бы. И это была бы проблема для клуба. Но здесь ко всем приезжим относятся хорошо. И местные довольны. Мне это очень нравится. Когда подписывал первый контракт, заметил, что пацаны ездят на машинах с русскими номерами. Никаких проблем — супер. Я всегда против этих, говоря грубо, дебильных замашек. Мол, ты оттуда, ты оттуда. Наши предки во время Второй мировой войны воевали спина к спине. Так что, мы, получается, выросли и стали умнее их? Считаю, это полный бред. Тем более есть четкое правило: спорт вне политики.

— Один из главных вопросов: что случилось с вами на чемпионате Европы?
— Еще не разговаривал с Шевцовым. Но, думаю, в какой-то момент турнира он перестал в меня верить. Наверное, ожидал большего. Где-то я, видимо, не сделал все, что должен был. Одно точно скажу: настрой был максимальным, мотивация — запредельной. Даже на тех отрезках, что выходил — на минуту, десять, сердце и душу положил. Сыграл для своих ребят. Замечал, как они уставали. Очень хотелось помочь — не решить исход, а хотя бы дать отдохнуть.
Видел болельщиков, родных, сына, которые переживали за меня на трибунах. Знал, что должен использовать каждый момент. В глубине души мне очень обидно. Но результат превыше всего. Если он посчитал, что так нужно сейчас, что тот, кто выходил вместо меня, был сильнее и дал больше, то на то он и тренер. Если же дело в чем-то другом, то мы не маленькие, надо просто все обговорить. Да, это один из худших моих топ-турниров. Но я радовался каждому голу, каждому успеху команды. Я в нее верил.
Считал и считаю, что десятое место для нас провальное. Мы должны были как минимум заходить в олимпийскую квалификацию. Как максимум — играть, как португальцы. Для этого у нас есть абсолютно все: первый, второй состав. Но как случилось. Думаю, пройдет время, Юрий Анатольевич сделает выводы, что-то подкорректирует. Надеюсь, мы на правильном пути и дальше будем только расти.

— Чего не хватило, чтобы сыграть, как португальцы?
— Не хочу говорить: мол, было что-то не то. Для меня не хватило моей лучшей игры. Я не дал команде то, что должен был. Почему так получилось, это уже история. Надо думать, чтобы это не произошло в следующий раз. Не только со мной, а со всеми ребятами. Чтобы подняться, мы должны были сыграть идеально. Другой вариант не прокатил бы. Идеально — это значит, что вратари отбивают сорок процентов бросков. Защита стоит на суперуровне. И мы забрасываем больше, не теряем мячи.

— Принято считать, что вам удобнее, когда вся игра завязана на вас. Может, то, что сборная избавилась от зависимости от лидеров, заиграла вариативнее, вам и помешало?
— Когда выхожу на площадку, стараюсь делать то, что лучше всего умею. Мне кажется, лучше умею исполнять, чем создавать для кого-то. Но я знал, что у меня слева и справа хорошие игроки. Нужно было пробовать создать. Мне сказали делать то, что надо для полусредних. На тренировках была такая идея: мол, в этот раз нужно больше подрабатывать под других.
Как мы наиграли это, должен оценить тренер. Я выполнял настолько, насколько мог. Была задействована не самая моя сильная сторона. Но дело не в том, кто будет забрасывать. Если я смогу выводить Влада Кулеша, буду делать это и сто, и триста раз. И радоваться голам не меньше его. Просто знаю, что хуже даю пасы, чем бросаю. Тем более в “Моторе” я уже полтора года играю полусредним. А в сборной — в центре.

— Есть ли у нашей сборной психологический барьер, не позволяющий обыгрывать и даже давать бой топ-командам?
— Нет. У нас пацаны выступают в таких клубах, где, будь у тебя проблемы с психологией, ты никогда не играл бы ни в основе, ни вообще. Знаю обстановку внутри коллектива. У нас команда-бомба. Дай ножи — она пойдет на тех, кто стоит с автоматами. Это не пустые слова. В сборной я уже больше десяти лет. Сейчас самая топовая команда за это время. Приятно быть с ребятами и вне зала, и на площадке. Готов отвечать за то, что мы сделали. Мне никогда за нее не стыдно.
Сейчас ни один здравомыслящий и разбирающийся в гандболе человек не скажет, что сборная Беларуси — ерунда. Нулевая. У нас обалденная команда. Где-где, а в психологии проблем нет.
Единственный матч, в котором чаша настроя перелилась за борт, — это игра с немцами. С испанцами уже “отпустили” ситуацию. И сами не ожидали, что так сложится первый тайм. Потом пацаны подустали, у тех, кто выходил на замену, что-то не получилось. Но и испанцы-чемпионы нас быстренько раскусили. Может, на прошлом чемпионате Европы мы и удачнее соперничали с топ-командами. Но тогда на нас никто не настраивался из грандов. Играли, как с развязанными шнурками. Сейчас же хорваты настраивались чуть ли не так, как на немцев.

— Мечта об Олимпиаде еще остается? Или уже свыклись с мыслью, что сыграть на ней не доведется?
— Ой, у меня столько этих желаний в гандболе. Столько хочется повыигрывать. Каждый раз еду на топ-турнир и думаю: наша сборная выстрелит. Мол, если не теперь, то когда? Ну, вот сейчас, сейчас… Но каждый раз разочарование. Получаешь такой плевок. Чем старше становишься, тем это глубже тебя забивает. Как гвоздь. Скажу так: если хоть малейший шанс появится, мы за него будем цепляться.
Если судить сейчас, через четыре года я уже, наверное, не смогу. Но очень рад, что мы играем с ребятами, которые на десять лет моложе. Надеюсь, хотя бы чуть-чуть донесли им то, что за это время к нам пришло. Чтобы они сэкономили годы, зная то, о чем знаем мы, и пользовались этим в будущем.
Не говорю, что завтра заканчиваю карьеру или выступления в сборной — ни в коем случае, будем биться до конца. Но мы свою задачу уже выполнили. Вытащили наш гандбол оттуда, откуда тяжелее всего доставать. Из-под ковра, даже глубже. Ребята, что сейчас в топ-клубах, приходили в команду, которая уже выступала на чемпионатах Европы, мира. Они могли почувствовать себя людьми, ощутить ритм этого гандбола, увидеть своих героев вблизи, поиграть против них.
Если все продолжится, так же будет работать федерация, однозначно мы скоро окажемся в топах.

— У вас 856 голов за сборную. Тысяча будет?
— А это что-то решает? Если бы недостающие голы помогли нашей сборной куда-то продвинуться, что-то завоевать — о, это было бы… Я старался бы. А так… Рад тому, что есть. Не уверен, что это достижение. Но если кого-то из игроков это мотивирует играть лучше, перебить показатель ради интереса, я буду очень доволен.

— Как-то вы сказали: “У меня много вопросов к нашему государству и к тому, как организован в нем спорт”. Каких именно?
— Самый ядреный — наверное, финансирование. Понимаю, что всем трудно, напряжно. Но считаю так: если нет денег, нечего и спрашивать. Если же вы их даете, то надо понимать: сегодня посеял, но уже завтра ничего не вырастет. Нужны долгосрочные инвестиции.
Хоккей — вид, который, наверное, меньше всего был ущемлен в финансовом вопросе. Но, к сожалению, мы не имеем того, что хотим. И в КХЛ, и на уровне сборных. Второй вопрос: страна у нас, можно сказать, аграрная, нет ни нефти, ни золота, ни газа, как в ОАЭ, Катаре. Так давайте выбирать спорт, который мы потянем!
Не хочу говорить что-то плохое про хоккей. Но возьмем среднестатистическую семью, где один-два ребенка и родители хотят отдать их в спорт. Сколько нужно денег, чтобы собрать маленького хоккеиста и маленького гандболиста? Это вообще-то азы. Я был в Венгрии. Там понимают, что не потянут КХЛ. Вот и занимаются гандболом. Или водным поло. Шапочку надел, трусы — и все. У нас же надо залить лед, включить свет… Непонятно.
Если подумать, вопросов много. Но, уверен, их не так просто решить, как задать. Потому что сегодня есть гораздо более важные проблемы, чем спорт.