Александр Подшивалов. ЦСКА? Знаю, что мной интересуются. Но пока не было даже переговоров

Белорусов в сильнейшей лиге мира вообще всего два — Саша да полусредний “Нордхорна” Антон Пракапеня. А здесь еще жизнь подбросила инфоповоды. И речь не столько о коронавирусе, сколько об интересе к 24-летнему плеймейкеру со стороны московского ЦСКА, который еще вчера был “Спартаком”.

— Сезон в Германии приостановлен до 22 апреля. Как проходят твои дни?
— Уже неделя, как мы не тренируемся. Получили планы индивидуальной работы от тренеров. Стоит вопрос, чтобы хотя бы “тренажерку” найти, где не мог бы заниматься никто, кроме нас. Пока же приходится придумывать что-то самому. Речь о силовой работе. А кардио — это велосипед, пробежки. Каждый день что-то да делаю. Тем самым бываю на улице. А то все время дома сидеть невыносимо.

— Чем еще занимаешься?
— Учусь, подтягиваю языки — немецкий, английский… Книги читаю. О бизнесе, о мотивации, обычные рассказы… В PlayStation могу поиграть. Пока сносно. Нет такого, что постоянно сижу на диване и умираю со скуки.

— Какова ситуация с коронавирусом в Миндене?
— Насколько знаю, в нашей земле больше всего зараженных. Также их много в Кельне, Дюссельдорфе, Дортмунде — в больших городах. В Миндене недавно было примерно семьдесят случаев. Этого достаточно, чтобы воспринять все всерьез и придерживаться рекомендаций.

— Приостановка бундеслиги — правильное решение?
— Естественно. А что еще делать в такой ситуации?

— В Беларуси гандбольный сезон продолжается, а в футболе матчи так и вовсе повсеместно проходят со зрителями.
— Ну, я же не могу указывать, что делать. Считаю, лучше быть внимательнее, перебдеть. Хоть случаев в Беларуси не так много. Пусть пару матчей команды пропустят, но нужно переждать как минимум четырнадцать дней, как в Европе. Никто не знает, что дальше. Я бы перестраховался. И хотя бы убрал зрителей.

— В шести матчах бундеслиги после Нового года ты забросил лишь мяч, хотя в конце 2019-го набрал форму. Это спад, вызванный чемпионатом Европы?
— Не знаю. Может быть. Когда приехал, получил небольшую травму бедра. Не мог нормально тренироваться. Тем не менее выходил в “старте”. Так понимаю, за прошлые заслуги. Получилось нерационально: когда восстановился, стал получать уже меньше времени. Или вообще не получать. За четыре последних матча отыграл двадцать минут. Почему так, не особо понятно.
Для меня это был сюрприз. После двух игр тренер сам подошел. Сказал: все равно на тебя надеюсь, знаю, что ты нам способен помочь. Однако потом происходило то же самое. На тренировках все было нормально. Банально приходил на матчи и не играл. К сожалению, не успел поговорить с тренером снова.

— Все, кто играет в гандбол, говорят, что бундеслига — космос. В чем это выражается?
— Каждая игра здесь реально рубка. Возможно, в моей ситуации это как раз плохо. Нет матчей с соперниками послабее, где мог бы набрать форму, уверенность. Показать: я готов, давайте завтра сыграю с сильной командой. Каждый матч — “all in”. Во всех компонентах нужно быть максимально близко к своим ста процентам, а то и выдавать больше. Необходима физическая, моральная, тактическая готовность. Если где-то проседаешь, сразу видно на площадке.
Конечно, одно тянется за другим. Болельщики, медиа… Зрители понимают гандбол, знают тонкости лучше, чем у нас. Пример? В концовке напряженного матча судья принимает неправильное решение. Трибуны начинают его освистывать. А потом к нему подходит игрок соперника и говорит: это я нарушил правила. И судья принимает сторону другой команды. Извиняется перед гандболистами и болельщиками. И зрители аплодируют: мол, молодец, иначе мы тебя съели бы. А по сути, если бы они не разобрались в моменте, возможно, ничего и не было бы.
Здесь пойти на гандбол — как у нас в кино, театр. Люди живут этим. Поддержка сумасшедшая. Все болеют из последних сил. Для зрителей предусмотрена VIP-комната, куда они могут прийти после игры, пообщаться с гандболистами, выпить пива, поесть. Болельщики в принципе и делают наш вид таким, какой он есть. Здесь они особенные. Играть в Германии и тяжело, и интересно. Поэтому все и называют бундеслигу космосом.

— Ты говорил, что на твою фразу “в Беларуси шесть команд” немцы реагировали уточнением: “Может, шесть лиг?” Что их еще удивляет в рассказах о нашем гандболе и стране?
— Вообще не у всех есть понимание, что такое Беларусь. Знают в основном Россию. Думают, что у нас минус тридцать. Но я, конечно, уточняю, что из Беларуси. Объясняю: где-то в России есть минус тридцать, но мы от вас в тысяче километров, погода отличается на два-три градуса. Есть и другие стереотипы. Как про россиян: грубо говоря, все обнимаются с медведями и пьют водку как воду. А еще немцы говорят, что у нас красивые женщины.
Что до гандбола, то нашу сборную знают. Осознают, что команда не в топе, но и чуть выше среднего. Сейчас у немецких болельщиков уже больше понимания, что мы и Россия — две разные страны.

— За полтора года в Германии поучаствовал во многих клубных мероприятиях?
— Часто ходим в школы, тренируем детей. Им от восьми до двенадцати лет. Часа два общаемся, занимаемся. В прошлом году были раза три-четыре, в этом — два. Моего немецкого для этого хватает.

— Что удивило?
— Отметил бы, что по-игроцки немецкие дети впереди наших. Реально быстро схватывают. Совершают действия, до которых я сам мог бы не додуматься. Интересно наблюдать. У них хорошее игровое мышление.
Хватает и других мероприятий. Клуб приглашает различных гостей. Вот недавно приходил мужчина, рассказывал о своих подвигах, о том, как проплыл сорок километров от одного острова до другого. Акулы, ночь — интересно послушать. Можем и неофициально собраться. На свой день рождения пригласил команду поиграть в пейнтбол.

— Что веселого произошло с тобой за полтора года в Германии?
— Когда только начал изучать язык, были проблемы. В том плане, что не всегда попадал на командные мероприятия. Что-то менялось в расписании — а я недопонимал. Довольно-таки часто не туда приходил. Как-то переспрашиваю: завтра где встречаемся? Мол, не хочу, чтобы повторилось. А ребята говорят: да тебе и не надо завтра, мы уже привыкли. С одной стороны, смешно. С другой — реально всем это стало надоедать. А вообще, если у нас у каждого третьего есть чувство юмора, то здесь — у каждого десятого.
Еще была забавная ситуация, когда получал права. Брал дополнительные уроки. Проехали с инструктором буквально километр. Нужно было развернуться на повороте. И тут он посреди дороги скомандовал жать на тормоз: мол, вообще, что ли? Страшно с тобой ехать. Начал объяснять, что так нельзя делать. Говорит: вижу, что умеешь водить, но что умеешь ездить — так сказать не могу. Пришлось с моим пятилетним стажем учиться заново.
Еще тимбилдинг. Перед стартом сезона спускались по горной реке. Только не на лодке, а на ногах. Где-то проходишь по камням, где-то плывешь, где-то прыгаешь с водопада. А я боюсь высоты. Когда увидел, что под ногами ничего нет, это перестало казаться смешным. Но я знал, что есть еще пару человек, которые тоже боятся высоты. В том числе наша физиотерапевт, которая уже в возрасте. После того как она прыгнула, я уже не смог отказаться. Хорошее испытание. Удивлен, что все согласились. Там рядом камни, обрыв… Необходимо попасть в квадрат метр на метр. Не попадаешь — до свидания. Game over. Это добавляло адреналина.
А в прошлом году плыли на байдарках. Нужно было пройти сорок километров. Для укрепления спины. А-ля упражнения Вадима Сашурина. Меня посадили к двум старикам. Это Лука Жвижей и Далибор Додер. Наверное, повезло. Так как им было позволено больше, чем другим. Проехали часть пути, а потом они сказали: мы больше не можем. И попросили, чтобы нас подтянул катер. Километров десять отдыхали. Были последними, стали первыми. Все видели, что мы нечестно поступили. Но ребята сказали: никто же не запрещал! Надо было проплыть сорок километров, а кто как это сделает — уже не важно.

— Что сказали в “Миндене” о выступлении нашей сборной на ЧЕ-2020, о твоей игре?
— Сказали, что нормально, достойно выступили. При победах немцы не говорят: вот, мол, мы вас раскатали. Было такое немножко надменное состояние. Мы вас обыграли, но сильно хвастаться не будем. Видно, мол, что посильнее. А насчет моей игры перекинулись парой слов с игроками, которые тоже были на турнире: с сербом Миляном Пушицей, швейцарцем Лукашем Майстером. Все знают, что сборная Беларуси — хороший середняк. Что у нас молодая команда, что мы хотим оказаться в топе. Но если до этого мы шагали, то сейчас, чтобы быть там, необходим прыжок. Скоро мы это сделаем.

— Что нужно для этого прыжка?
— Чтобы все игроки получали достойную практику, чтобы была взаимозаменяемость. У одного не пошло — появляется другой, и игра ничуть не теряет в качестве. Также постоянно должны расти наши знания. Нужно смотреть игры, что-то пробовать, рисковать… Говорю про тактическую подготовку. Важно развивать мозги. Только так, думаю, можно как-то подступиться.
Опять же практика. Даже если взять меня. За период пребывания в Германии многому научился, получил новую информацию. Тем не менее пока не могу воплотить в жизнь. На тренировках все получается довольно хорошо. Вижу, что игра заметно поменялась — как в защите, так и в нападении. Если вспомнить, каким я был раньше, в СКА, то знаний было недостаточно, но зато я много играл и все воплощал на площадке.

— Почему сейчас не получается?
— Ну, я же говорил, что в последнее время в принципе не играл. Когда выходил, многое получалось. Сейчас вопрос именно в практике. Возможно, в некоторых матчах был немного пассивен. Нужно было входить в игру агрессивно, рисковать. Я же действовал надежно. Будь иначе, может, имел бы больше времени.

— И на ЧМ-2017, и на ЧЕ-2018 ты забрасывал больше, чем на ЧЕ-2020. Почему не удается реализовывать знания в сборной?
— Думаю, пока у меня в сборной другая роль, я не отношусь к лидерам. В этом плане тоже нужно работать. Не сидеть на скамейке, а показывать, что могу играть, приносить победы, действовать максимально продуктивно. А эффективность упала, наверное, потому, что в этом году я выходил на позиции правого полусреднего. Это не та роль, которую ожидал и которая предусматривает высокую результативность.
Уже говорил, задачей было заткнуть дыру, а не показать себя. Пришлось немного пожертвовать собой ради команды. Но я не жалею. Считаю, поступил правильно, согласившись на это. Потому что стоял вопрос о попадании в олимпийскую квалификацию. Мог ведь сказать: слушайте, не могу там играть, не хочу, не буду. Решил, что нужно помочь. В сборной мне необходимо улучшать ту же результативность, игру в защите, взаимодействия. Но для этого надо выходить в розыгрыше и получать достаточно времени.

— Считаешь, что за эти полтора года в Германии добавил?
— Сто процентов. Не провел ни одного плохого матча, когда тренер давал много времени. В Германии всегда есть план. Пошаговая инструкция. Куда посмотреть, куда побежать, кому пас отдать. Это позволяет сделать меньше действий, сыграть умно. Узнал гандбол с другой стороны. В плане ментальной подготовки тоже кое-что пересмотрел. Не устраивает только, что мало пока перенес на площадку. То, что делаю на тренировках, наоборот, устраивает. Видно, что я не слабее партнеров по команде. А то и сильнее индивидуально. Думаю, вопрос времени. Когда снова получу достаточно практики, все это будет заметно.

— На днях появилась новость об интересе к тебе ЦСКА…
— Пока о переходе мы не разговаривали. Конечно, слышал о предложении. Но сейчас нет ясности с этим коронавирусом. Сказал: посмотрю еще и на то, как будет развиваться моя ситуация. Если не буду играть, понятно, что придется думать, оставаться или нет.
У меня действует контракт и на следующий сезон. Просто так уйти не могу. Даже если и захочу, надо разговаривать с руководством. Не думаю, что мне скажут: конечно, иди, а в команде при этом будет некому играть. И так клуб покидают два полусредних. Не знаю, станем ли кого-то подписывать. Останутся три игрока задней линии, вряд ли мне позволят уйти даже при желании. Пока говорить о трансфере очень-очень рано. Но и что никогда не перейду, также не скажу.
Повторюсь, сообщили, что мной интересуются. Но больше ничего. Ответил: хорошо, что интересуются. Пока ничего не могу ответить.

— Как тебе вообще этот вариант? Интересен?
— Пока не знаю. С одной стороны, хотелось бы остаться. Понимаю, что в плане уровня лиги ничего лучше Германии нет. Чувствую, что дело не закончено. Просто хочется выступать здесь. А с другой стороны — если бы турнир продолжился, а я не играл, то, конечно, размышлял бы: да, пусть лига классная, но практики нет. Можно было бы подумать об уходе раньше окончания контракта. Очень много нюансов. Никаких решений принимать пока не буду. Уйти и бросить команду, чтобы она вообще без игроков осталась, глупо.

— Переговоры с ЦСКА велись?
— Нет, конечно.

— Как отнесся к переименованию “Спартака” в ЦСКА?
— Спокойно. Услышал новость — окей, переименовали. Понимаю, что клубы абсолютно разные. Но, считаю, это сделано не от хорошей жизни. В Москве вспомнили о прежних заслугах гандбольного ЦСКА. Значит, клубу так было нужно. Никаких глубоких мыслей нет. Если бы я сто процентов переходил, может, тема была бы интересна.

— Какие-то еще варианты в последнее время возникали?
— СКА. Не знаю, насколько серьезно. Мне позвонили и сказали, что Андрей Викторович Крайнов видит, что я не играю, и зовет назад. Это было не так давно. Но я ответил, что торопиться не буду. Еще год контракта. Предложение в такое время можно получить только от клуба, у которого много денег. На сегодня уйти, мне кажется, будет очень сложно. Все понимают, что меня нужно выкупать. Знаю, кстати, что “Минден” до сих пор продолжает отдавать за меня деньги СКА. Клуб разложил выплаты на три года.