Михаил Грабовский. Если буду нужен Захарову, он меня найдет

Серьезное сотрясение, полученное им в одном из НХЛовских матчей, потребовало долгого лечения, сопровождалось несколькими попытками вернуться на лед, но в итоге все же поставило крест на игровой карьере четырежды лучшего хоккеиста Беларуси. Своеобразный хоккейный рестарт состоялся прошлым летом в виде начала тренерской карьеры в штабе Крэйга Вудкрофта в минском “Динамо”. И пусть минувший сезон никак не назовешь для “зубров” выдающимся, для МиГа-84 он в любом случае будет запоминающимся. Как любой первый. Впрочем, динамовская тема в нашем разговоре была лишь одной из…

— Можно ли сказать, что прошедший сезон стал для тебя самым счастливым за последние четыре года? Про результаты “Динамо” пока помолчим.
— Все-таки громковато. И дело не в результатах, просто моя жизненная философия — стараться получать удовольствие от каждого прожитого дня, тогда в счастливые года они складываются сами собой. Скорее год стал новым этапом.

— И каким он получился? По формуле “примерно так я себе и представлял”, или были сюрпризы?
— Понятно, что во многих аспектах хотелось бы лучше. Здесь я как раз о результатах команды. Но ко всему новому нужно привыкнуть, пусть за игровую карьеру немало присмотрелся к работе тренеров и подготовке ими хоккеистов по обе стороны океана. Только прежде — с внутренней стороны борта, теперь нужно адаптироваться в другой роли — с внешней. Часто вспоминал слова Глена Хэнлона, которые он сказал в одном из интервью: чтобы стать хорошим тренером, нужно забыть, что когда-то был игроком.

— А это, говорят, для начинающего коуча непросто.
— Именно. Плюс есть еще один усложняющий фактор: все-таки большую часть взрослой карьеры провел за океаном, привык к НХЛовской системе координат. А она во многом отлична от нашей, начиная с менталитета.

— В плане “забыть, что был игроком” Хэнлон однажды рассказал мне забавную историю: когда он понял, что игровая карьера завершена, в родном Ванкувере символически выбросил коньки в океан. У тебя не было подобного перфоманса?
— Как-то не случилось. Кстати, нужно задуматься. Но Глену, наверное, было проще, момент завершения карьеры игрока был более или менее определенным. Я же с весны 2016-го до января надеялся вернуться на лед в качестве хоккеиста.

— Января какого года?
— Да нынешнего! Надеялся до последнего и очень этого хотел. Но в итоге пришел к выводу, что все-таки не судьба. В частности, и прислушавшись к своим ощущениям при выступлении в президентской команде.

— Тяжко даже на уровне любителей?
— В играх — нет, а вот после них возникают вопросы. Особенно когда сразу за ними — выезд с “Динамо”. Понял, что нагрузки с перелетами переношу уже не так легко, как прежде, заметно дольше восстанавливаюсь. В январе осознал: все, пора забывать об игровой карьере. И задумываться над ритуалом реинкарнации — в тренерском качестве.

— В осеннем интервью Сергей Костицын упомянул о твоих словах в его адрес: мол, восстанавливайся быстрее, еще сыграем вместе в “Динамо”. Выходит, это была не шутка?
— На тот момент — нисколько: осенью я всерьез рассматривал такой вариант. Но к весне, видишь, поостыл. Да и Серегино восстановление затянулось: он же зимой делал повторную операцию на спине. Так что я твердо решил вживаться в тренерскую роль.

— Прошлым летом ты высказал любопытную мысль: “Если бы главным в “Динамо” был не Вудкрофт, возможно, и я не стал бы тренером “Динамо”. Откуда такая привязанность к Крэйгу, под началом которого вроде и работать не доводилось?
— Как игроку — не доводилось, но общались мы уже довольно давно. Как-то вместе проводили кэмп для детей, немало контактировали в период его предыдущей работы в Минске, давно знаком с его братьями. Не первый год в курсе, что Крэйг — стопроцентный профи, полностью отдающий себя хоккею. С таким приятно работать.

— А таких мало, кроме него?
— Ну, безапелляционно это утверждать не стану. Но в моей карьере таких действительно были единицы. Кроме Вудкрофта, припомню, наверное, только двоих: Крикунова и Захарова. Из североамериканцев, конечно, еще Хэнлона. Все были близки мне по менталитету.

— Второй раз упоминаешь менталитет, поэтому не могу не зацепиться за интересную “вилку”. В летнем интервью “Прессболу” ты заметил, что не вполне комфортно чувствовал себя, пытаясь работать с молодежью в Канаде: мол, менталитет у них другой. Сейчас говоришь, что пришлось вспоминать и адаптироваться к нашему. Так какой же тебе ближе?
— Летом, видимо, я так сказал потому, что соскучился по родине, был рад вновь оказаться дома. На самом деле не так и различны менталитеты по обе стороны океана. По крайней мере, когда дело касается хоккея. Все просто: если ты хочешь работать и чего-то достичь — работаешь и в итоге достигаешь. Нет — ничего ты с человеком не сделаешь.

— Часто за этот год приходилось сталкиваться с нашим “нет”?
— Не то чтобы прямо “нет”, но… Знаешь, работоспособности нашим порой действительно недостает. И здесь даже не в менталитете дело — в общем раскладе. Ни для кого же не секрет, что в Канаде хоккей — почти религия. Машина по производству талантов давно настроена и молотит вовсю, выбор игроков огромный. И каждый осознает, что, как только он даст слабину, на его место найдется десяток соискателей. У нас иначе: даже если хоккей и входит в число ведущих видов, спорт сам по себе не на первых местах в приоритетах у людей. Это не настоящий бизнес, а почти хобби. Отсюда у некоторых и расслабленность. Вернее — недостаточная сконцентрированность. Меня вот в детстве к работе постоянно мотивировал отец. Потом Захаров заражал хоккеем. Он действительно по-хорошему на нем завернут: постоянно ставил нам записи игр НХЛ, тренировок. Дальше Крикунов на новом для меня российском уровне… В России, кстати, та же проблема, что и у нас: мечтой об НХЛ живут далеко не все.

— “Нас и здесь неплохо кормят”?
— Вроде того. Многие вполне могли бы не затеряться и за океаном. Но зачем, если и здесь платят огромные деньги? Собственно, ничего нового сейчас не открываю — тема давно известная.

— Крикунова с 70-летием поздравил?
— Пока что нет, телефон его найти не могу. Потому как сам сейчас пользуюсь телефоном жены: два своих размолотил. Это к разговору о нашем менталитете и до чего он порой может довести тренера.

— Оба девайса пали в раздевалке?
— Один в раздевалке, правда, без свидетелей. Еще один — дома.

— Оказывается, “поилкой” на лед, как в февральской игре с “Ак Барсом”, не обошлось. Чего тогда сорвался? Плей-офф давно не светил, а поражением “Динамо”, увы, не удивишь…
— Плей-офф ни при чем. Светит он тебе или нет, все равно нужно выходить заряженным на победу, это мы и пытались привить игрокам. Но в том конкретном случае просто сдали нервы. Причем в эпизоде, из-за которого я и метнул бутылку, как раз решение арбитров было, похоже, правильным: клюшка у Демкова сломалась без вмешательства кого-то из казанцев. Но это стало последней каплей: слишком много явных нарушений оставались без судейского внимания. Вот и накопилось…

— Наказание от лиги в виде дисквалификации со штрафом принял смиренно?
— Конечно, по факту-то я не прав. Еще легко отделался как тренер: игроку за такое досталось бы крепче.

— Когда больше донимали арбитры — в период игровой карьеры или теперь?
— Скорее сейчас. Хоккеисту что: удалили — отсидел положенное. Удалили партнера — тем более: приехал на смену, поостыл, успокоился. Тренер же в процессе “от и до” весь матч. Хотя нередко бывает, что потом признаешь, что не прав, а арбитры все делали толково. Но случается и иначе.

— Вот мы и углубились в дела командные. Признайся: летом, вступая в должность, ожидал иного финиша “Динамо”?
— Само собой. Просто у меня такая натура: всегда верить в лучшее и даже невозможное. Хотя мне год назад многие говорили: мол, Миша, здесь все очень непросто.

— Когда почувствовал, что предупреждавшие были правы?
— Где-то в декабре, когда отрыв от зоны плей-офф стал подбираться к десяти очкам, да к тому же травмировался Энрот. Стало ясно, что с нашим подбором исполнителей вообще и легионеров в частности задача где-то на грани фантастики.

— “В частности” действительно завалили задачу?
— Ответ в таблице. Не скажу, что наши иностранцы откровенно слабые, но что-то в этом сезоне у них не пошло.

— А могут ли пяток игроков вытянуть команду?
— Даже один-два могут. Если собственноручно не вытянуть в плей-офф, то по крайней мере приглушить обвинения в слабохарактерности.

— По ходу сезона капитанская нашивка была доверена Андрею Костицыну. Без твоей подачи не обошлось?
— Скорее это было общее логичное решение. Кому как не белорусу с таким опытом игры в НХЛ и КХЛ вести за собой партнеров, показывать пример молодым и в матчах, и на тренировках, и в раздевалке. Да и тех же легионеров должны подстегивать не только тренеры.

— Андрей справился?
— Опять же ответ в таблице. Видимо, в этом сезоне — не вполне.

— Стратегический вопрос. Понятно, решать не нам, но что, по-твоему, дальше делать с “Динамо”? Оно вообще нужно Беларуси в КХЛ?
— Ничего себе ты замахнулся… В КХЛ команда нам, конечно, нужна, это сто процентов. Просто необходимо понимать, для чего оно нам в лиге, какого результата мы ждем.

— Практически повторяешь мои слова из недавнего материала.
— Так это же очевидно. Если хотим бороться не только за плей-офф, но и в плей-офф, конкурировать с командами калибра ЦСКА, нужен принципиально иной бюджет. Делаем ставку на наигрывание своих — надо быть готовым к соответствующему результату. Есть, правда, и третий путь. Примерно тот, по которому шли во время предыдущего пришествия в “Динамо” Вудкрофта. Когда были подходящего уровня легионеры и заметно лучший результат. Хотя и наши тогда уже опытные игроки были все же моложе: Китаров, Павлович, тот же Сергей Костицын. Но в любом случае обязательное условие: подбором игроков должен руководить именно тренер. Новички должны подходить ему не только по статистическим показателям, но и ментально.

— И сколько иностранцев нужно взять, чтобы не опозориться?
— Думаю, человек восемь-девять, включая вратаря. Остальные — наши.

— Не многовато “легов”?
— Так наших же объективно мало. Лучшие или в других клубах КХЛ, или в Северной Америке. И они не слишком рвутся на родину.

— И их можно понять, особенно первых.
— Согласен, если у тебя контракт с амбициозным клубом КХЛ, есть смысл задержаться в нем как можно дольше. Но понимание этого никак не решает проблему нехватки других приемлемого уровня. А это дважды плохо: и брать некого, и конкуренцию тем, кто уже в “Динамо”, составить некому. Отсюда соблазн расслабиться, перед которым способны устоять далеко не все. И потом идут разговоры об особенностях белорусского менталитета. Да не в нем дело — просто сзади никто не подпирает.

— Так уж и некого брать? Неужели тотально?
— Практически. Смотри: кто стал лучшим бомбардиром плей-офф экстралиги и лучшим атакующим защитником? Правильно — Дроздов и Еременко. Стефанович — второй бомбардир. Понятно, что практика в КХЛ с “Динамо” прошла для них не зря, парни прибавили. Но все равно еще не дотянули до уровня стабильного сильного игрока КХЛ. А в национальном чемпионате они лучшие с отрывом. Вот не захотел Влад Колячонок с нами остаться, предпочел вернуться за океан. А его присутствие и команде могло бы принести пользу, и того же Еременко еще больше взбодрить.

— Только не говори, что на месте Колячонка поступил бы иначе.
— Как сказать, может, и поступил бы. Всегда был уверен, что ехать нужно не в команду, а к тренеру. Которого ты понимаешь, который тебе доверяет и может помочь подняться на новую ступень. В свое время, приехав в Нижнекамск, тоже думал, что окажусь “лишним”. И, наверное, скоро отправлюсь в АХЛ — центров в “Нефтехимике” тогда хватало. Но сумел пробиться. Уверен, все сделал правильно и вовремя. Далеко не факт, что путь в НХЛ через юношеские североамериканские лиги окажется короче, можно уехать туда и отсюда. И уровень CHL далеко не такой высокий, как кому-то может показаться. И даже АХЛ: сезон в КХЛ даст не меньше, а скорее больше. Или, думаешь, Остон Мэттьюс из “Торонто” от нечего делать двинул в 18 лет в чемпионат Швейцарии вместо АХЛ? А через год взял “Колдер трофи” как лучший новичок НХЛ. Многие шведы и финны сейчас следуют его примеру, оставаясь в Европе и набираясь опыта с мужиками, а не в юношеских лигах. Но нашим же еще и агенты советуют…

— Кстати, а у тебя сейчас есть агент?
— Ну да, есть один, который ведет мои дела в России. Но еще год в этом смысле работы у него не будет — у меня же контракт с “Динамо” и на следующий сезон.

— Агентскую тему поднял неспроста: недавно не стало Гари Гринстина…
— Это очень печально. Таких агентов в мире считанные единицы. Настолько грамотных, профессиональных, неравнодушных и преданных хоккею. Про него можно целую книгу написать. Сложно переоценить его вклад в мою карьеру, он огромен. Поэтому и утрата для меня, считай, личная. Знал, что он болел и допускал такое развитие событий, но все равно очень жаль. Увы, не удалось выбраться на похороны из-за этих коронавирусных запретов. Но при случае обязательно слетаю в Калифорнию, навещу могилу Гари, встречусь с родными. Сейчас его зять продолжает дело.

— Тебя же по “теме Мелешко” COVID-19 тоже коснулся как игрока президентской команды?
— Ну как коснулся: дважды уже сдавал тест — оба отрицательных. Но на всякий случай тоже решил самоизолироваться, на время свел внешние контакты к минимуму.

— Извини, еще одна тема, которую не могу не затронуть…
— Только не говори, что тебя тоже волнует забор на нашей даче.

— Да бог с ним. Вопрос о твоем убытии по ходу матча “Динамо” с “Куньлунем” на игру Рождественского турнира.
— О, еще одна тема, которая меня уже изрядно утомила.

— Так вдруг резюме окончательно отшлифовалось.
— Да что здесь шлифовать. Ты же прекрасно понимаешь, что, решай на тот момент игра с “Куньлунем” что-то важное для нашей команды, естественно, не позволил бы себе отлучиться. А так все в клубе и штабе были в курсе, никто не возражал. Скажу больше: мое присутствие на финале Рождественского турнира для белорусского хоккея вообще и “Динамо” в частности могло оказаться куда важнее и полезнее моего присутствия на “Минск-Арене” в третьем периоде.

— Семья сейчас с тобой?
— Да. Вернее, это сейчас я в полном смысле с семьей. В сезоне Кэтлин было тяжелее: я постоянно или занят в “Динамо”, или вообще с ним в отъезде. А здесь трое детей и незнакомая страна.

— Так уж и незнакомая.
— Ну не совсем, конечно. Но все равно языковой барьер для жены все еще высоковат, особенно если нужно решить какой-то вопрос за рамками простого похода в магазин.

— Не было у нее порыва двинуть на родину до закрытия границ на карантин?
— Нет. Она с детьми ездила в Канаду осенью на Хеллоуин, пробыли несколько недель. Да в принципе и сейчас могут в любой момент: Беларусь же границы не закрывала, и самолеты не летают из Европы только в Штаты. Канада принимает, тем более своих граждан.

— Кстати, а что у тебя с канадским гражданством?
— Его нет. И даже вида на жительство нет. Год назад занялся было оформлением, но потом поставил процесс на паузу. Для получения мне нужно было пребывать в Канаде семь месяцев в прошлом году, а у меня были другие планы — родина ждала. Хотя это никак не влияет на мою возможность тоже поехать в Торонто с семьей. Жена-то канадка, дети тоже. Но пока подождем. А вот позже хотелось бы вырваться, пусть на пару недель. Все-таки там и дом, и семья Кэтлин, да и моих друзей осталось немало.

— Раз уж затронули паспортную тему, как относишься к критике некоторыми болельщиками “отказников-возвращенцев”?
— Считаю, это полная ерунда — критиковать людей, которые попали в такие обстоятельства. И которые в прошлом отдали сборной много лет, а в настоящем подтвердили, что подписание какой-то бумажки не означает действительного отказа от сборной. Взять того же Стася: как можно зачеркнуть десяток его чемпионатов мира? И заодно опыт, полученный им в “Авангарде”, который, безусловно, пригодится национальной команде и в ближайшем будущем? Ну вот просто оказались парни в какой-то момент в такой ситуации.

— Думаешь, окажись на их месте, тоже мог бы “подмахнуть”?
— Ничего не исключаю. Хотя есть только одна сборная, перспектива выступления в которой заставила бы меня отказаться от игры за Беларусь — сборная СССР.

— Это взаимоисключающая вероятность. А в реальности, о чем сожалеешь, оглядываясь сейчас на игровую карьеру?
— Например, о том, что на последнем для себя “мире” в Минске в 2014-м не сумел из-за травмы сыграть в четвертьфинале против шведов. Так близко к выходу в полуфинал чемпионата мира наша команда не была еще никогда — и неизвестно когда окажется в будущем. Или о том, что из-за своего сотрясения не смог выступить на Кубке мира-2016 в составе сборной Европы, хотя действительно очень этого хотел, готовился и надеялся до последнего. Наконец, о том, что на мою долю не выпало ни одной Олимпиады. Это, наверное, самое большое огорчение. Ладно, если не игроком, так, может, хотя бы тренером получится когда-нибудь попасть на Игры.

— Уже в августе мечта может стать ближе — если квалификацию не отменят, а сборная сдюжит. Правда, пока Михаил Захаров не очень привлекает к работе в национальной команде тебя с Калюжным. Хотя, казалось бы, сам бог велел…
— Ага, Михаил Михайлович же в одном из осенних интервью сказал, что у него будет ассистентом бывший игрок с опытом выступления в НХЛ и именем, начинающимся на “М”. Подколол знатно: я уж было обрадовался, а оказалось, что он имел в виду совсем не меня — Михаила Кравеца. Ну да ладно, надежды не теряю. Когда понадоблюсь Захарову, он обязательно меня найдет.

— Как проводишь время в самоизоляции?
— Как и все: в ожидании, когда эта вирусная тема закончится. Нам бы сейчас в мае поработать хорошенько с командой, но, видимо, уже не судьба. Пусть бы в июне получилось. Начнем позже — могут вылезти проблемы вроде прошлогодних. Впрочем, ты же помнишь, я все равно всегда надеюсь на лучшее…