Из зала суда. Дело о странном матче в Молодечно внезапно дополнилось “клубничкой”

Сопутствующих событий, как показала среда, было даже больше, чем предполагалось и озвучивалось ранее.
Напомню фабулу: рядовой в общем-то домашний поединок крепкого середняка дивизиона “А” экстралиги с одним из аутсайдеров сразу привлек внимание федерации и компетентных органов. Показалось странным, что при логичном 5:2 ко второй сирене третья фиксирует 5:6, и это заодно сопровождается подозрительными рокировками на последнем рубеже хозяев и объективных фаворитов пары. ФХБ и правоохранительные органы взяли тему в основательную разработку, и довольно скоро подозрения подтвердились: молодечненцы (не все, но ряд из них) пытались “раскатать” нужный им результат. Вернее — заказанный иностранными организаторами схемы. И добились его, но пожать финансовые плоды не вышло. Меж тем зарубежные организаторы посулили непосредственным ледовым исполнителям сумму порядка десяти тысяч долларов на всех (от полумиллиона до миллиона российских рублей в зависимости от обстоятельств).
В контексте дела сознательно избегаю термина “договорняк”. Хотя бы потому, что в классическом виде он предусматривает сговор игроков обеих команд. К “Могилеву” же, судя по всему, ни у федерации, ни у следственных органов существенных вопросов нет и не имелось. Обвиняемых на стартовавшем процессе четверо: защитники Никита Устиненко, Сергей Шелег и Александр Сырей, а также вратарь Алексей Иванов. Ранее была установлена причастность к нечестной букмекерской схеме еще троих молодечненцев. Но Вячеслав Лисичкин, Павел Боярчук и Станислав Кучкин понесли наказание только по линии ФХБ. Уголовное же дело против них было прекращено с формулировкой “по нереабилитирующим основаниям (в связи с деятельным раскаянием)”. А вот квартету ныне подсудимых повезло меньше. И среда дала как минимум частичный ответ на вопрос “почему”.
Хронометраж первого судебного заседания был компактным (уложились в полчаса), а антураж — скромным. Ранние процессы по аналогичным делам, в которых фигурировали футболисты, вызывали куда больший ажиотаж. Сейчас же представителей СМИ было лишь на пару человек больше, чем подсудимых, и журналисты являлись в зале единственными сторонними слушателями.
Еще до старта процесса представителю суда задали естественный непраздный вопрос: если с явкой обвиняемых граждан Беларуси проблем не предполагалось, то как быть с россиянином Ивановым? Прецеденты, когда в подобной ситуации иностранные граждане предпочитали тихо свинтить из нашей страны на родину, уже имели место в футболе. Разъяснение компетентного лица было следующим: в зависимости от причин неявки дело Иванова могло быть выделено в отдельное производство вплоть до объявления фигуранта в розыск. Впрочем, через четверть часа вопрос отпал сам собой вместе с появлением голкипера в зале суда. Новокузнечанин благоразумно решил ситуацию не усложнять.
Скромная численность аудитории позволила рассадить присутствующих по всем профилактическим канонам эры коронавируса — с соблюдением положенной дистанции. При сем дополнительный атрибут “береженого бог бережет” (маска) была лишь у троих присутствовавших на слушании: судьи Юрия Машкетова, государственного обвинителя Валерии Сергиенко и у одного из обвиняемых — Александра Сырея. “Вряд ли первое заседание окажется интересным для журналистов. Скорее всего, сегодня обойдется только оглашением обвинений”, — предположила перед началом слушания представитель суда. Но, как оказалось, даже в упомянутой компактности первой серии процесса нашлось место для интересного “внезапно”.
Уложилось оно в то самое зачитывание прокурором обвинений, что заняло около десяти минут. Валерия Сергиенко излагала быстро. Даже очень: столько информации в единицу времени не доводилось впитывать давненько, если не вообще когда-либо. Точнее — пытаться впитывать: тембр и громкость голоса хрупкой девушки в прокурорском мундире командирскими не назвать, а дистанция от импровизированной ложи прессы до спикера оказалась изрядной. Впрочем, понятно: зачитывание как таковое было, видимо, лишь предусмотренной судебными канонами формальностью — с текстом и обвиняемые, и их адвокаты уже ознакомились. В отличие от журналистов, по рядам которых недоуменно прошелестело: “Что?! Какая еще порнография?..”
Тем временем государственный обвинитель продолжала речитатив, из которого вырисовывалась банальная в общем-то картина. При проведении следственных мероприятий в рамках дела о нечестном матче в телефонах фигурантов заодно нашлись материалы категории “18+”, которые пересылались ими в общий чат. Наверное, не всякий обыватель счел бы это даже мелким хулиганством, но формально закон суров — есть что предъявить. Конкретно — статью 343 УК Беларуси (изготовление и распространение порнографических материалов или предметов порнографического характера).
Вряд ли кто-то из хоккеистов занимался изготовлением, но пересылка в общие чаты юридически уже тянет на распространение — судебных прецедентов в последние годы уйма. Спектр возможных санкций по этой статье в зависимости от обстоятельств широк — от штрафа до срока. Едва ли хоккеистам по “клубничной” теме светит верхняя планка, но живыми иллюстрациями поговорки “беда не приходит одна” они сейчас могут выступить вполне. Хотя бы потому, что порно — только пикантный довесок к изначально инкриминировавшимся четверке статьям — 14-й (покушение на преступление) и, собственно, “букмекерской” 253-й (подкуп участников и организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов). Или другой народной мудрости — жадность фраера сгубила. И “в плечи” заодно скомпрометировала.
Наверняка каждый из фигурантов дела о странном матче 12 ноября за время следствия успел задаться вопросом: “А оно мне надо было вообще?” В том числе и тройка тех, кому “в связи с деятельным раскаянием” посчастливилось не составить компанию подсудимой четверке в зале суда. В конце концов, 300 базовых штрафа, который ранее наложила ФХБ на каждого замешанного в махинации, найти можно. А вот дисквалификация на следующий сезон — уже серьезнее. Для 39-летнего Лисичкина это вообще означает окончание игровой карьеры, которое он явно представлял себе как угодно иначе, но только не так.
По завершении речи прокурора каждый представитель “криминального квартета” подтвердил, что обвинения понятны, вина ни по одному пункту не оспаривается и признается в полном объеме. Вообще стоит заметить, что четверка держалась достойно: к камерам-диктофонам никто из них, понятно, не рвался, но и лиц не прятал, общения, пусть и накоротке, не избегал. Да и, собственно, вопрос об уместности присутствия в зале журналистов, с которого судья начал заседание, был решен положительно, хотя любой участник процесса мог нас выдворить. В том числе сами подсудимые или их адвокаты. Те за время получасового средового заседания не проронили ни слова — это дело следующих слушаний. Ближайшее из которых назначено на предстоящий четверг.