Система Япринцева. У всех, кто любит “Динамо”, перед глазами питерские 1:8

Недавно Владимир Геннадьевич снова попал в прицел журналистов — как первый спортсмен, заболевший и вылечившийся от коронавируса. И это хороший повод поговорить, причем не только о пандемии…
— Чем занимаюсь сейчас? Надуваю воздушные шарики. Это часть назначенного комплекса дыхательных упражнений. Каждый раз, когда его заканчиваю, чувствую себя так, будто отработал тренировку на ковре. Зато потом, если отовсюду выгонят, смогу открыть свои курсы по дыхательной гимнастике.

— Когда лежал в больнице, признайся, страшно было?
— Да нет. Я из тех людей, которые даже если и волнуются, то успокаиваются, едва попав в палату. У меня всегда было доверие к людям в белых халатах. Лишний раз убедился, что так и есть. На них можно положиться в любой ситуации.
И вообще умирать в мои планы сейчас не входит. Понятно, что все решается наверху, но ничуть не бравирую. Мне кажется, я еще кому-то нужен на этой земле. Поэтому на болезни не зацикливался. Скорее думал о том, как продолжить онлайн-эстафету по популяризации здорового образа жизни со своими друзьями из ассоциации спортсменов “Мы родом из самбо”.
Она объединила ветеранов не только самбо, но и других видов спорта. Мы считаем своим долгом нести знания и практические умения в массы — прежде всего молодые. Это и турниры, и мастер-классы в больших и маленьких городах, и работа с детьми с различного вида заболеваниями. Знаю, что мои видеоуроки ждут многие люди в разных регионах не только бывшего Союза, поэтому стараюсь оправдывать их ожидания. Я мужчина, а болезнь — это мои проблемы.

— Болезнь, надо признать, очень опасная — даже аппараты искусственной вентиляции легких не всегда помогают.
— Значит, у меня была более легкая стадия, и ИВЛ не понадобилась. Да, высокая температура, дышалось не очень комфортно, но обошлись кислородом — вставляли в нос трубочки. Процедура сама по себе безболезненная, и ничего геройского в моем пребывании в больнице не было.
А вот врачи и медсестры, — это, конечно, настоящие герои. У них униформа, в которой трудно дышать — теряешь два-три кило за смену. Плавательные очки, которые постоянно запотевают. Восемь часов смена у врачей, двенадцать — у сестричек. И никто из них ни разу за то время, когда я там находился, не выказал и тени раздражения.
Я такими своими соотечественниками горжусь. Вот о ком надо говорить, а интервью почему-то берут у меня. Это странно. Недавно позвонили журналисты с радио, спросили, пойду ли я 9 мая на парад.

— И?
— Пойду обязательно! Поползу, если не смогу идти. Я уже переболел и не несу никакой опасности для окружающих. Традицию нарушать не буду. Мою маму после бомбежки эшелона достал из-под обломков русский солдат по имени Петр и отдал в детдом. Уже хотя бы поэтому возле Вечного огня будут лежать цветы от семьи Япринцевых.
Это день памяти и поминовения тех, кто пал за свободу нашей страны. И я хотел бы, чтобы оставшиеся в живых ветераны тоже пришли. Уверен, для их безопасности все будет сделано по максимуму. А вот эти стенания в соцсетях и на форумах… Ну не хочешь ты идти — не иди. Даже если тебя кто-то заставляет. Докажи себе и окружающим, что ты свободный человек.
С другой стороны, как можно объяснить тем, кто хочет, что идти нельзя? Это все равно как перед штурмом Берлина в 1945 году объявить: “Товарищи, по данным ВОЗ в Берлине не все благополучно, поэтому штурм откладывается на две недели”. Есть вещи, которые остановить трудно.
Каждый человек властелин собственной судьбы и каждый сам отвечает за свои поступки. Но вместе с тем многие находят миллион причин, чтобы обвинить в своих несчастьях кого-то. Сидит такой герой Сережи Светлакова в трусах и майке перед телевизором и поливает всех, вместо того чтобы что-то изменить в своей жизни. Он боится перемен, боится испытаний, и вся его жизнь пройдет перед этим телевизором. Но героем экрана, как ему втайне хочется, никогда не станет.

— В твоей жизни с испытаниями все в порядке. Одно только многомесячное нахождение в следственном изоляторе КГБ чего стоит.
— Был такой необычный период в моей жизни. Но опять же все относительно. Питание хорошее, следователи к тебе обращаются на вы, и больше всего там я жалел не себя, а людей, которые оказались в этом деле со мной. Думаю, в другой раз они так уже не поступили бы.
Впрочем, я тоже, понятно, виноват. Хотя бы потому, что так повернулось дело. Моя беда — моя наивность. Думаю так: если ты попал в тяжелую ситуацию, ну если ты не негодяй или подонок, то имеешь право на плечо друга. По большому счету, я таким же и остался, понятие “друг” для меня значит очень много.
Хотя не могу не сказать и спасибо тем людям, которые меня в эту ситуацию поставили. Я многому научился, и главное: не оказавшись в таком положении, не узнал бы себе цену.

— Что чувствует хорошо обеспеченный человек, который разом потерял практически все?
— Я потерял не просто все, я еще остался в долгах — довольно непростых. На мою семью повесили десятки миллионов долларов. Кое-что я отдал, но не все, конечно. Со временем закроем все вопросы, чтобы люди не держали на семью зла.
Но я горжусь, что в течение жизни у меня появилось много друзей, которые с удовольствием разделят со мной стол. У меня есть близкий друг — многократный призер чемпионатов мира по самбо Юра Сеножацкий. У него пятеро детей, все мои крестники. И вот он сразу же заявил: “Геннадьич, я поговорил с женой, и мы готовы продать все, что у нас есть”. Я ему, конечно, сказал, что в эту воронку никого с собой не потащу. И вообще, если попадаешь в воронку, то опустись до дна и потом оттолкнись, чтобы вновь выбраться на поверхность.
Я выберусь. Уже выбираюсь. И помню тех, кто остался рядом. Надеюсь, я что-то такое оставил в их душе.

— Не знаю, как в их душе, но в СИЗО ты оставил комплекс физических упражнений, который до сих пор там кочует. Говорят, пользуется большой популярностью у арестантов. Называется “Система Япринцева”.
— Я встретил в тех местах много достойных людей. К счастью, с убийцами или людьми низкого социального статуса судьба меня не сталкивала. И мы занимались нормально и увлеченно, потому что свободное время там надо было как-то занимать. Кто-то хорошо знал английский язык — и они делились этим с нами, чтобы мозги не застывали. И какие-то знания мы получили на будущее.
Что касается моей системы, то продолжительность занятий составляла около часа — к концу мокрыми становились все. Не очень удобно было тренироваться в тесном дворике для прогулок. Признаюсь, первое время представители администрации относились к этому настороженно. Но потом поняли, что мы занимаемся хорошим делом и к организованному побегу точно не готовимся.
Мне, кстати, понравились человеческие качества людей, которые нас охраняли. Они вели себя достойно. Что имею в виду? Когда у тебя есть власть и ты не переходишь границу, зная, что человеку, который напротив тебя, и так уже досталось. Конкретных гадов там точно не встречал.
Кстати, когда занимались, многие говорили, что потом, на воле, обязательно придут ко мне тренироваться в школу самбо.

— Которой до сих пор нет… Хотя, уверен, она пользовалась бы успехом не только у тех, кто топтал дворики СИЗО КГБ.
— Не организовал пока, увы. Но всегда с удовольствием делаю мастер-классы. В последнее время много работаю с Монголией, и когда летел из Улан-Батора в Красноярск, имел пятичасовую пересадку в Иркутске. Позвонил друзьям, и мы успели сделать тренировку для всех желающих. Это то, что я умею и от чего получаю удовольствие.
Повторюсь, друзья — вот богатство. Игорь Анатольевич Рачковский позавчера принес лекарства для членов моей семьи. Что он от меня будет иметь? Денег нет. Надеюсь, мои комплексы ему тоже не пригодятся. Мы с ним были коллегами, он возглавлял федерацию хоккея и был вице-президентом НОКа. Мы с ним дискутировали о том, как развивать спорт. Вот в память об этом, думаю, его хороший человеческий поступок.
Вообще наши люди как-то стесняются показывать или делать какие-то вещи, которые того стоит. А что подумают?.. Да подумают, что ты хороший человек.
Случай. Когда мы ездили в колонию к сыну Казбеку на свидание, видели, как у ворот толпятся в основном женщины. И как они таскают эти свои тяжеленные сумки. И мы с друзьями с первого дня носили такие сумки всем. И всегда заходили последними. Так представляешь, через некоторое время нам все начали помогать. Даже конвойные. Просто потому, что люди понимали: не надо стесняться показывать то добро, которое есть внутри каждого нормального человека.

— Однако не многие белорусские спортсмены решили повести за собой массы, переведя личные средства на борьбу с коронавирусом. Владимир Самсонов да Стас Драгун…
— Делиться с людьми надо, конечно, но опять же не стоит переходить грань. Она довольно тонкая. Откуда мы знаем, какая жизнь у спортсмена, который зарабатывает много? Может, у него большая семья — дедушки, бабушки, и всех их надо содержать. Или, не дай бог, какие-то проблемы со здоровьем или с чем-то еще. А тут бац — продразверстка. “А ты чем помог фронту?”
Хотя, конечно, респект Володе и Стасу. Драгуна знаю больше и скажу, что его шаг меня не удивил. Стас поступил так, как его воспитали родители.

— За футбольным чемпионатом следишь? Ты наверняка слышал, что известный российский функционер Вячеслав Колосков назвал его порнографией.
— Русские говорят… Как же мы любим прислушиваться к любому мнению о себе со стороны. Я тоже могу сказать, что некоторые игры чемпионата России — далеко не английская премьер-лига. Но не хочу отвечать злом. Помнишь, Фаина Раневская говорила: “Сделал тебе зло человек — дай ему кусочек сахара. Сделал снова — дай еще один. Не остановился и на этом — дай конфетку. И корми его таким образом до тех пор, пока он не заработает сахарный диабет”.
Давай выдадим господину Колоскову коробку наших замечательных белорусских конфет. Пусть кушает и все-таки попробует посмотреть на наш чемпионат глазами профессиональных тренеров-соотечественников, которые не столь одиозны.

— Какая из белорусских команд нравится тебе больше всего?
— “Ислочь” Виталия Жуковского. Очень симпатичен “Энергетик” Юревича. Видишь, вместе с клубами я называю фамилии, потому что это понятия неразрывные. Это люди, которые являются лицом своих команд.
Саша Седнев нравится. Юра Пунтус, который воспитывает своих ребят так, чтобы они играли на одной ноге. У этих людей есть принципы, которые берут начало от дворового футбола, где все по-честному и нельзя так просто взять и сдать игру.
А когда чемодан без ручки и тебе и бросить жалко, и нести тяжело… Это уже не спорт. Понимаешь, о каком клубе я говорю, да? В каждом клубе должны быть заповеди, которые нарушать нельзя. Они просты и понятны каждому, потому что все идет от библейских законов. Так вот: в тех командах, которые я назвал, принципы есть. Потому что есть люди, которые следуют им по жизни и тому же учат своих футболистов.
Всякая команда должна быть узнаваемой. “Энергетик” узнаваем. Они все подстриженные, все дисциплинированные, все бегут и хрен уберут ногу в стыке.

— И 1:8 в Питере они не проиграли бы после домашней победы в Минске?
— Если бы они так проиграли, то их главный тренер застрелился бы. Хотя не могу комментировать тот матч с “Зенитом”. Мало что о нем знаю. Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Вот когда эта история всплывет — а она всплывет, можно не сомневаться, — тогда мы и узнаем, как все было на самом деле.
Но если ты меня конкретно спросишь, то я никогда не поверю, что Серега Гуренко отдал ту игру. Как не поверю, что Максим Витус сдал матч “Вильярреалу” в 2015-м, а Саша Сулима — “Неману” в 2013-м. Тогда просто надо было кого-то обвинить, чтобы закрыть свои промахи.
Если мы начали разговор о командах, которые мне нравятся, то не могу не отметить брестское “Динамо”. К Зайцеву вообще не может быть претензий. Человек отдает свои деньги на клуб, который в прошлом году стал чемпионом страны. Показывая при этом игру, собиравшую полный стадион. Да еще и помогает второму брестскому клубу.

— Больше того, еще и признается, что он ему ближе к сердцу.
— Ну а что тут такого? Насколько знаю, история “Руха” началась с двадцатых годов минувшего века. Разве плохо, что мы вспоминаем свои корни? Да, для “Динамо” процесс возвращения “Руха”, по-видимому, не самый приятный. Но почему в городе все должно замыкаться на одном человеке?
Наверное, в “Динамо” есть и другие акционеры, которые должны быть готовы к тому, что им тоже придется принять более активное, нежели теперь, участие в делах клуба. Если, конечно, он им так же интересен, как Зайцеву. А если не очень, то потом все вернется на круги своя. И виноват в этом точно не будет лишь один человек. А то у нас так: у победы отцов много, а поражение всегда сирота.
Еще мне нравится в Зайцеве, что он не охаивает публично своих игроков и тренеров. Он это, конечно, делает, но внутри команды, за закрытыми дверьми. А все потому, что правильно воспитан.

— Знаю, тебе был интересен такой актив, как минское “Динамо”…
— Тут такая вещь… У меня с женой была любовь с первого взгляда, а кто-то влюбляется в свою единственную постепенно. Она ходит рядом, и только через несколько лет человек понимает, как она ему дорога. Примерно так у меня получилось с “Динамо”.
Вначале я к нему относился, как и все борцы к футболистам. Эти гламурные ребята в наших глазах выглядели не так, как традиционные спортсмены, привыкшие каждый день пахать на ковре и не обращать внимания даже на тяжелые травмы. Смотрел на футболиста, падающего в штрафной при порыве ветра, корчащегося в муках и выпрашивающего пенальти, и думал: что это вообще такое, это мужик или клоун?
А уважать ребят начал, когда поехал с ними на предсезонный сбор на Кипр. Посмотрел, как они работают, как стараются доказать свою профпригодность Юрию Курненину, царство ему небесное, и понял, что ошибался.
Юра был системный тренер, такой же, как и Малофеев. Мне были понятны принципы, на которых они строили команду. Я могу много говорить на эту тему, потому что правила построения коллектива в разных видах спорта одни и те же. Но есть еще и понятие игрового стиля, который исповедует команда. Смотри, все команды “Барсы”, от мала до велика, неотличимы на поле — одна и та же “тики-така”. В нашем же “Динамо” все было иначе. Основа играла в один футбол, а дубль в другой — чуть ли не по принципиальным соображениям. Семья счастлива, когда все смотрят в одну сторону. Когда в разные — тогда беда. Все вроде вместе, а на самом деле ждешь, когда поскользнется коллега, чтобы занять его место. О каких принципах здесь можно говорить?
Или давай сдадим игру, сольем тренера. Такое ведь тоже бывает. Но я не верю, чтобы чем-то подобным стал заниматься Стас Драгун. Я не стесняюсь признаться в любви этому человеку. Потому что его уважаю. У Стаса в жизни железобетонный фундамент, и его уже не согнешь.
Легко купиться на что-то — особенно в юные годы — и согнуться. Как говорится, один раз — не п…с. Но потом уже не получится отмыться. Репутация — штука важная. Она с тобой потом пойдет по жизни, и какой-то сиюминутный выигрыш обернется большим фиаско в стратегическом плане. Хочется, чтобы об этом помнили молодые игроки, которые по глупости влезают в истории с далеко идущими последствиями.
Но вернемся к “Динамо”. Я хотел туда зайти, но уважаю окончательное решение, согласно которому клуб перешел в ведение одноименного БФСО. Наверное, это правильно. Потому что “Динамо” — народная команда, самая популярная в стране. Клуб с богатейшими традициями, которые нужно восстановить Не скрою, хотелось бы принять в этом процессе самое непосредственное участие. И кое-что поменять в соответствии с принципами, о которых уже сказал. Единственное, что пожелал бы новому руководству клуба — быть более терпимым.
Гуренко только взялся строить команду, а потом — р-раз — поставили другого тренера. Тоже очень профессионального, но я дал бы Сергею еще шанс на довершение дела, которое он начал. Ну и хотелось бы, чтобы Леонид Кучук сказал доброе слово о своем предшественнике. Чтобы прервать ту традицию, которая уже начала складываться: когда каждый приходящий не удерживался, чтобы не вспомнить того, кто работал до него. Мол, ну что вы хотите, команда растренирована, надо хотя бы привести ее в божеский вид, какое уж тут решение задач…

— Кто для тебя был самым странным тренером в “Динамо”?
— Все были классными, и все приходили побеждать. Другое дело, могли ли они этого добиться и давали ли им возможность довести начатое до конца.
Мне был симпатичен голландец Мааскант. И его спокойный европейский стиль работы. Кроме того, он сам занимался единоборствами, давал ребятам уроки таэквондо. Это придавало команде маскулинность, что тоже очень нравилось.
Муслин — невероятно интересный тренер. Байдачный брал уверенностью в себе, Олег Василенко — интеллигентностью в общении с игроками. Да многие специалисты могли чего-то добиться, но наша беда, что их начинали публично критиковать. Они не чувствовали себя в клубе как за каменной стеной. Это не понравится ни одному тренеру.

— Все это хорошо, но за что мы должны любить минское “Динамо”? Как-то не хочется после 1:8…
— Такой же вопрос задаю сам себе. Должна быть какая-то причина, за что я люблю именно этот клуб. Вот в советском чемпионате играл донецкий “Шахтер”. Не особо примечательная команда в техническом или стилевом плане. Ее игроки действительно напоминали вышедших из забоя шахтеров, и на всю дистанцию чемпионата их не хватало. Но все знают, как эту команду называли в Союзе.

— Кубковой.
— Именно. Футболисты умели собираться на те несколько матчей в году и за счет предельной самоотдачи выигрывали у клубов, которые имели более классный состав. Вот за это своих упертых горняков любили в родном Донецке и уважали по всему Союзу.
А у всех у нас, кто любит “Динамо”, перед глазами стоит тот счет 1:8. И сделать вид, что его не было, мы не можем. Это в дворовом футболе какую-то спорную ситуацию можно заиграть. Заиграли и забыли. Но здесь футбол не дворовый. Мы взрослые люди. Поэтому те, кто сегодня возглавил клуб, взяли на себя большую ответственность. Им надо вернуть былое доверие к “Динамо” со стороны тех болельщиков, которые разочаровались в нем после питерского фиаско.

— Пока никто не сказал об этом вслух.
— Но, может, они говорили об этом внутри.

— А кому это нужно — внутри? Необходимо “снаружи”, чтобы болельщики поверили…
— Опять соглашусь. Я сторонник предельной открытости клуба. Потому что футбол не существует без болельщиков. Если их нет, то он мертв. “Динамо” ведь тогда, после первого матча, выигранного со счетом 4:0, подарило невероятную надежду своим почитателям. Надежду, что великое минское “Динамо” 80-х, которое мы все любим, неожиданно для всех претерпело реинкарнацию. И будто вернулось к нам в 2018 году. А потом… Это боль.

— Какие деньги ты был готов привлечь в “Динамо”, если бы возглавил проект?
— У меня была договоренность с партнерами о сумме, эквивалентной прошлым бюджетам клуба. Встречался по этому поводу с министром спорта Сергеем Ковальчуком. Он, к слову, очень болеет за “Динамо” и хотел бы, чтобы клуб обрел настоящего хозяина.

— Ну да, БФСО наверняка сможет сформировать куда больший бюджет…
— Считаю, у народной команды должно быть много акционеров — главный, понятно, государство. Привлеченные деньги были бы лишь частью бюджета. Предполагалось, что у клуба будет правление, с председателем которого заключался бы контракт на определенное время. Даже если бы я не оправдал доверие как руководитель и не решил поставленные задачи, деньги все равно оставались бы в клубе.
Тогдашние договоренности были о пятилетнем транше. Сейчас, конечно, ситуация изменилась. Но я все равно доволен, что хотя бы таким образом поучаствовал в судьбе клуба, к которому неравнодушен.
Не скрою, меня звали еще два белорусских клуба, резонно предполагая, что со мной могут прийти средства партнеров. Это правда, люди мне доверяют. Но “Динамо” было все же первостепенной целью. Просто потому, что там хотелось доделать то, что не удалось раньше. Я ведь тоже был в той команде и не хочу снимать с себя ответственности.
И еще. Думаешь, мне не стыдно, что борцов лишили дома, снесли возле цирка здание РДФК — для строительства известно какого отеля? Свой дом теперь есть у теннисистов, гребцов, гимнасток… И у представителей еще многих видов спорта. А у нас нет.

— Но почему же? Здание кинотеатра “Вильнюс” переделали в Дом борьбы…
— Я не стал бы иронизировать… Свою задачу это заведение выполняет, хотя, понятно, заниматься там можно скорее подготовкой юных борцов. Но опять же, когда у меня наладятся дела, мы займемся решением этого вопроса. Думаю, государство нам тоже поможет. Потому что традиции белорусской школы борьбы известны всем.

— С таким глобальным мышлением тебе давно стоило бы работать министром спорта. Кстати, когда-нибудь предлагали?
— Однажды меня пригласил к себе тогдашний министр спорта Юрий Сиваков. В 5.45 утра — для него это было нормальное время. Для меня, впрочем, тоже. Суть разговора состояла в том, что он хотел видеть меня своим первым заместителем — по спорту высоких достижений.

— Отказался?
— Да. Даже при том, что очень уважаю его и по сей день. Сиваков, кстати, молодец, он не боялся давать полномочия, но за них же потом и спрашивал.
В 2004 году я поехал на Олимпиаду в Пекин в должности не только председателя федерации дзюдо, но и, по сути, главного тренера. Магомед Рамазанов — один из самых талантливых тренеров, которых я встречал в своей жизни, — из-за болезни остался в Минске. Так вот Юрий Леонидович звонил мне каждый день. Спрашивал, где наша медаль. “Володя, ты же обещал, ты мужчина или нет?” И я не знал, куда деться.
Наша сборная тех времен была лучшей в истории белорусского дзюдо, но выше пятых мест никто не поднимался. Так бывает на Олимпиадах. Но порыв той команды был таков, что мы знали: медаль будет. И если бы ее не выиграл Игорь Макаров, то на следующий день добыл бы Юра Рыбак. Мы тогда проделали огромную работу, и она просто не могла не принести успех. Хотя потенциал той команды был таков, что практически каждый мог вернуться домой с наградой.
Ну а насчет министра… Назначать его — прерогатива президента страны, ему виднее. Да и не люблю я совещаний, где надо сидеть с утра до вечера.

— С трудом представляю, как тебя на них отчитывают, а ты сидишь, опустив голову, как все, и стремительно конспектируешь нагоняй в тетрадь.
— Есть определенные правила игры, и когда люди идут на государственную должность, они их принимают. И должны соблюдать. Впрочем, я и сам не горю желанием возглавить спортивную отрасль. Не тот возраст, через год будет уже шестьдесят.

— Что тебе сейчас интересно?
— Семья, близкие люди. Самбо, конечно, работа. Мой бизнес связан с Монголией, я один из представителей компании — дилера БелАЗа. Мы партнеры федерации самбо Монголии. Провели там Кубок мира и очень хотим организовать чемпионат мира. Потому что школа этой страны в самбо сопоставима по силе со школой хоккея в Канаде. Если в бытность членом сборной СССР тебя отправляли на чемпионат Монголии… это было, как хоккейная Суперсерия 1972 года.
Все схватки на стопроцентной концентрации, судейство местное, выходишь оттуда весь израненный, как после мясорубки… Но если победил, то все — ни один противник тебе потом уже не страшен. Интересный народ монголы. Общаешься с ними и понимаешь, почему в свое время они завоевали почти весь мир…