Футбольное закулисье. Дулуб никогда не вмешивался в процесс восстановления футболистов

Ответ тренера на портале “Трибуна” также не заставил себя долго ждать. В нем Олег Анатольевич советовал для подтверждения его слов обратиться к медикам, которые работали вместе с ним в других клубах. Медики, впрочем, пришли сами — к нам обратился один из них.
Спортивный доктор Александр МЕДВЕДЕВ в начале десятилетия входил в штаб национальной сборной Украины, после чего трудился в запорожском “Металлурге” и киевском “Арсенале”, а в 2017 году — в одесском “Черноморце”, который накануне возвращения в Беларусь и тренировал Дулуб. Сейчас Александр Васильевич — врач “Астаны”. Кстати, о своей работе в Казахстане он не высказывается: запрет на это прописан в его контракте. Но мы ведь, собственно, о другом — об одесских временах сотрудничества с белорусским специалистом, о которых Медведев решил вспомнить.

— Вы работали в “Черноморце”, в частности, осенью 2017 года, когда в команду пришел Олег Дулуб. Какие впечатления остались о сотрудничестве с ним?
— Насколько помню, Олег Анатольевич пришел в клуб в сентябре. Мы проработали вместе до середины декабря. Впечатления самые приятные. Хороший человек. Разумеется, его работу как тренера в одесском клубе оценить не смогу, потому что это не мой профиль, я — врач. Но в том, что в команде было полное взаимопонимание, сомнений нет. В том числе у меня с Дулубом лично. Вообще никаких намеков на какую-то конфликтную ситуацию.

— Отличалось ли выстраивание некой иерархии взаимоотношений внутри клуба от тех, что практиковали другие специалисты, с которыми вам приходилось работать?
— Естественно, каждый главный тренер отличается друг от друга. У всех свои нюансы в подходе, свое видение футбола, отношений внутри команды и так далее. Но о каких-то глубоких различиях говорить не приходится. Такого не было. По крайней мере со всеми тренерами у меня были хорошие рабочие отношения, в том числе и с Олегом Анатольевичем. Он приходил, получал всю необходимую информацию, на основании которой делал соответствующие выводы — и уже затем принимал решение. Допустим, мне как-то специально подстраиваться под его методику работы не приходилось.

— Сколько докторов работало в медицинском штабе “Черноморца”?
— Один. Только я.

— Дулуба упрекают в том, что он якобы вмешивался в дела медицинского штаба и пытался выполнять за врачей их работу. Случалось ли что-либо подобное у вас?
— Нет. Олег Анатольевич никогда не вмешивался в процесс восстановления травмированных футболистов. Он получал полную информацию и делал соответствующие выводы. Думаю, если бы он был с чем-то не согласен, то довел бы это до моего сведения — как по мне, это довольно открытый человек. Собственно, так и должно быть. Но все решения в “Черноморце” принимались сугубо коллегиально. Я отвечал за свое направление работы. А Дулуб отвечал за всех. В том числе и за медицинский штаб.

— А что касается, допустим, выстраивания микроциклов, распределения нагрузки?
— Опять же он получал достаточно информации о состоянии футболистов. Она касается и восстановления игроков после тренировок, и результатов медицинских обследований. В частности, мы проводили ежедневный медосмотр, который включал в себя измерение артериального давления и подсчет пульса. Кроме того, дважды в микроцикл исследовали кровь футболистов на так называемые маркеры утомления. Дулуб скрупулезно просматривал полученную информацию, анализировал ее. У него имелись все записи, исходя из которых, надо полагать, он корректировал тренировочный процесс. Так что, разумеется, какое-то влияние медицинские показатели на выстраивание очередного микроцикла имели.

— Это то, о чем говорил Дулуб: демократизм в решении и автократия в исполнении?
— Нечто вроде того. В любом случае окончательное решение всегда принимает тренер. А что именно вы имеете в виду — построение тренировочного процесса?

— И это тоже. А также распределение нагрузок между конкретными игроками, стратегия восстановления их после травм.
— Тренировки и нагрузки — это прерогатива главного тренера, который принимает решения на основании данных, полученных от медицинского штаба. Что касается работы с травмированными футболистами, ответственность была полностью на медицинском корпусе.

— Возможно ли, чтобы врач говорил, что на восстановление футболиста нужно условно четыре недели, а главный тренер отвечал: нет, вы должны справиться за две?
— Не могу себе такое представить. Лично у меня подобного никогда не случалось. Скажем так, наше сотрудничество с Олегом Анатольевичем было непродолжительным. Однако за это время никаких попыток коррекции процесса восстановления тренерский штаб не пытался предпринимать.

— Хорошо. А как вы относитесь к практике, согласно которой травмированные футболисты за день до матча, а также непосредственно перед игрой никоим образом не пересекались с основной командой?
— В принципе на моей памяти большинство тренеров старались в день матча оградить команду от всего постороннего, сделать так, чтобы она не отвлекались вообще ни на что. Это первое. Второе: у “Черноморца” очень хорошие условия для тренировок и восстановления. Огромная база, на которой можно провести хоть целый день и при этом ни с кем не пересечься. Там огромный четырехэтажный корпус, тренажерный зал — 400 квадратных метров, 25-метровый бассейн с шестью дорожками. Бывало, что разные группы футболистов за целый день друг друга не видели. А то, что все тренеры максимально ограждают футболистов от какого-то влияния извне, — это нормально. Как кто-то говорил, в день игры даже собаки не лают без разрешения.

— А что при этом скажете о практике включать в заявку на матч травмированных футболистов, которые заведомо не в состоянии принять в нем участие?
— Знаете, у меня как-то таких случаев в памяти не отложилось.

— Еще Дулуб утверждает, что футболист — чем раньше, тем лучше — должен начинать восстановление через работу с мячом. Говорят, иногда это было чересчур рано.
— Однозначно сказать нельзя. Это зависит от характера и степени травмы. Если человек прооперирован, например, после повреждения крестообразных связок, ни о каком мяче на протяжении, по крайней мере, четырех недель речи вообще не идет. Разве что можно ложиться спать с ним в обнимку. Ну, или немного работать здоровой ногой. Все остальное, повторюсь, зависит от диагноза и степени тяжести повреждения. Ахилл? Опять же для оценки нужно видеть состояние футболиста своими глазами.

— Вы говорили про ежедневное измерение артериального давления и пульса. Это на самом деле необходимо?
— Сколько ни работал в футболе, большинство тренеров это требовали — каждый день. С моей точки зрения, ничего плохого в этом нет, как и в том, чтобы пройти более глубокий медицинский осмотр, перед тем как начинать большие физические нагрузки. Если бы они проводились во всех командах, то неожиданных смертей на поле или во время тренировок было бы значительно меньше. Но и измерение давления и пульса — не лишние. Нашли проблему — сразу забили тревогу.

— Эти процедуры необходимо выполнять в какое-то определенное время суток?
— Безусловно, наиболее оптимальный вариант — делать это утром после сна, лежа в постели. Но ничего страшного нет и в ином распорядке. Если известно, какое давление для человека характерно, можно проследить и за отклонениями, причем в любое время дня.

— И напоследок еще один сугубо медицинский вопрос: вы ориентируетесь на сами показатели, либо на высчитанные на их основе коэффициенты? Дулуб говорил, что первые не информативны, зато так называемые коэффициент экономизации кровообращения (КЭК), а также общий гемодинамический показатель (ОГП) дают основную информацию о готовности футболистов к тем или иным нагрузкам.
— Можно ориентироваться и на то, и на другое. Но, как по мне, для оценки состояния футболистов на текущем этапе, определения того, не перегружен ли он, лучше вообще использовать биохимический анализ крови.