Победивший “COVID-19”. И раньше не считал наш футбол второсортным, а за время болезни вообще вошел во вкус

И выйдя из 10-й минской больницы, рассказал, как это выглядело изнутри.

— Думается, теперь ты можешь смело посещать любой стадион…
— Кстати, планировал начать прямо с пятницы, с игры “Минск” — “Неман”. Только ее, как известно, отменили. Может, это знак, что пока ходить не стоит? Перенесенная болезнь — это еще не все. Необходимо пройти тестирование на антитела, и только после этого можно будет говорить, что риск повторного заражения исключен. Да и то, как понимаю, это еще не доказано.
Если же ты хочешь узнать мое отношение к происходящему, то мне, как ни странно, сложно его сформулировать. Пусть каждый думает и решает сам. Могу лишь сказать, что несколько иначе стал смотреть на чемпионат Беларуси. Я и раньше не считал его второсортным, а сейчас вообще вошел во вкус.

— Сколько туров ты застал до болезни?
— Получается, один. Все началось еще в марте. Сначала температурил дома, предполагал, что быстро пройдет — как обычная простуда. Честно скажу, стал узнавать про коронавирус, хотя в Беларуси ситуация только начинала развиваться. Дней через пять пошел в местную поликлинику — там отдельный вход для температурящих. Ясно, что сделать тесты на “корону” никто не предлагал, их просто не было. Всего в поликлинику ходил три раза. Дважды делал флюорографию, ничего подозрительного рентген не показывал. Ко мне отнеслись с пониманием: созвали консилиум с участием заведующей, скорректировали лечение. Антибиотики, таблетки, обильное питье, сон. Это стандартная программа, что-то иное сильно не выдумаешь. Тестируй себе антибиотики — и жди результат.

— Судя по всему, тестирование прошло неудачно.
— Оно закончилось после того, как организм перестал принимать пищу. Кашель терпимый, насморка не было вовсе, температуру сбивал парацетамол, но общее состояние, мягко говоря, спорное. При этом анализы, если не придираться, нормальные. К слову, был удивлен, что их результаты приходили всего через десять минут. Короче, оставался вариант перестать сбивать температуру и вызвать скорую помощь.

— Интересный план…
— Меня наизнанку выворачивало. Что ни съем — сразу на выход. Вызвал “неотложку”. С порога сделали укол, как понимаю, чтобы не рвало. Кардиограмма, давление, послушали — джентльменский набор. Посоветовали допить антибиотик. На госпитализации не настаивали, но предложили завезти в приемное отделение больницы. Правда, с темой мне надо было определиться самому: рвота или кашель. А это разные больницы. Остался дома: надо ж было аппетит нагулять.

— Как в итоге оказался в стационаре?
— Сам приехал. В “двойку”, по месту жительства. В приемном отделении не особо даже расспрашивали — сразу отправили в пульмонологию. Видимо, на тот момент уже была такая установка. Хотя, может, это я додумываю. Положили-то меня лечить обычную пневмонию, не вирусную. В шестиместную палату попал пятым — так что не скажу, что больница была переполнена.
Шестая кровать не пустовала, но была какой-то заколдованной. Пациенты все время менялись. При мне туда определили мужчину лет шестидесяти, однако довольно быстро его перевели в реанимацию. Через какое-то время поступил следующий. Я отключился и заселение пропустил, но сквозь сон мне показалось, что слушаю радиорепортаж с матча чемпионата Испании.

— Ничего себе ты отключился.
— Импрессия, эмоции, южный колорит и очень беглая речь. То ли португальский язык, то ли испанский. Короче, к нам заселили… Гвардьолу! Вылитый Пеп, сходство стопроцентное. Я не поверил своим глазам, когда увидел его впервые. Сейчас подумал, что, может, он вовсе на каталанском языке болботал. А знаешь, что меня порадовало больше всего?

— Расскажи.
— Порадовали лечащие доктора. Без проблем включили английский, расспросили все, что им было нужно, доступно объяснили, что делать — еще и настроение человеку подняли. Тот аж засиял. Кстати, настоящее имя Пепа оказалось Федерико Торрес. Правда, толком пообщаться не удалось.

— Та самая шестая заколдованная кровать?
— Не совсем. Мой тест на коронавирус дал положительный результат. После этой новости к нам пришли в палату и велели всем, кроме меня, собирать вещи. В течение пяти минут! Я остался в палате один. Но ненадолго, минут на сорок, наверное. Пришли уже за мной — и тоже скомандовали вылетать пробкой. Только мои теплые вещи остались в гардеробе, а он уже закрылся. Неудобная ситуация, поскольку, как оказалось, меня направили в другую больницу — в “десятку”. А заодно еще одного паренька — с той же темой, естественно. На улице не лето, а нас полуодетыми везут с вирусными пневмониями совсем не на соседнюю улицу. Но это были цветочки.
Такое чувство, что в “десятку” паковали полгорода. Врачи в приемном отделении зашивались, меня определяли больше часа, хотя я был по скорой. Самое ужасное — сквозняки. А я, напомню, без верхней одежды. Пока до меня дошла очередь, уже и Пепа подвезли.

— Вот это встреча!
— Мельком, больше я его не видел. В “десятке” была военная дисциплина. Нам выдали четкие инструкции, когда и по каким поводам разрешено покидать палату и вообще вставать с кровати.
Положили в хирургическое отделение, всю больницу уже перепрофилировали под пневмонии. Тоже палата на шесть мест, но заселяют по четыре человека — чтобы каждый в своем углу зашился. Со мной лежал действующий доктор-реаниматолог, 29 лет. У него пропало обоняние и осязание — видимо, заразился от пациента, больница тогда еще не была инфекционной. Консультировал всех нас, успокаивал. Пользовался авторитетом — лечащие врачи относились к нему с большим уважением. В нашем же отделении лечилась его мама: сначала в интенсивной терапии, потом ей стало лучше.
Еще один сосед — реально богатырь. 55 лет, рост под два метра, профессионально занимается спортивным ориентированием. Закаленный человек, следящий за здоровьем. Говорит, последние шесть-семь лет вообще ничем не болел. И такая засада: температура до сорока доходила, а сбивалась тяжело. В соседней палате лежала его жена, у нее состояние было полегче. В этой же больнице, но в другом отделении, находилась еще и дочь с подтвержденным “ковидом”.
А развлекал нас всех 71-летний Владимир Иванович. Молодец, конечно, большой. Подтянут, образован, великолепный рассказчик, с прекрасным чувством такта. Он у нас задавал тон дисциплине и порядку. Болезнь у него протекала бессимптомно: легкие чистые, анализы в норме. А на 12-й день ему сделали плановый рентген — и бац! — пневмония.

— К тебе приходили за установлением контактов первого уровня?
— Да, практически сразу. Взяли все данные, какие только можно было узнать. Скажем, моей девушке сделали тест практически сразу же, сестре — на сутки позже. Наказали сидеть дома, приходили проверять, соблюдает ли карантин, регулярно звонили с той же целью. Анне сообщили результат уже после 46 часов от забора, к сожалению, положительный. Сестру, к счастью, не задело.
Аню определили в шестую больницу. Чувствовала она себя практически как обычно, но общие анализы оказались плохими. Обстановка в ее палате, прямо скажем, не способствовала выздоровлению. Помимо нее, были еще две женщины. У одной мама умерла после пяти-шести дней нахождения на искусственной вентиляции легких, у второй муж лежал на ИВЛ. Хорошо, что выписали уже через неделю. Вышел приказ Минздрава, что если коронавирусная инфекция проходит бессимптомно, то можно лечиться дома.

— Столько времени ты провел в “десятке”?
— 24 дня. По методике для выписки необходимо два отрицательных теста. Но мне было главное залечить пневмонию: оставался кашель, появилась небольшая одышка. Сначала рентген показал, что уже все чисто, а через неделю — опять двусторонняя пневмония. В какой-то момент появился отчетливый тренд на выписку — даже с одним отрицательным анализом отправляли долечиваться в поликлинику. Чувствовалось, что общая ситуация стала ухудшаться. На компьютерную томографию образовались дикие очереди — принимали по два-три человека в день на отделение. А в нем 40 пациентов.

— У тебя есть версия, где ты мог подцепить вирус?
— Даже нет предположений. Естественно, думал по этому поводу. Сам понимаешь, времени имелось с избытком.

— Чем еще занимался?
— Ясное дело, смотрел наш футбол. С участием БАТЭ вообще, наверное, все матчи. После первых поражений стало интересно, что там происходит. Установка Слуцкого к матчу “Слуцка” — просто хит. Настроение взлетело сразу же. Да и в целом, говорил уже, несколько пересмотрел отношение к белорусскому футболу, стал его больше ценить.
Из неожиданного — стал слушать Егора Летова. В студенчестве не цепляло, а сейчас посмотрел сериал Учителя, где песни Летова в различных обработках. И бонусом “Звезда по имени солнца” на английском.
Вообще же довольно быстро перешел на строгий режим: отбой в 22.00, подъем в 6.15. С таким графиком Лигу чемпионов не посмотришь, но когда она еще будет?

— Владимир Япринцев рассказывал, как занимался в больничной палате различными упражнениями…
— Видел на сайте. Что сказать? Вряд ли он из “десятки” это делал. Моя физкультура выглядела так. В шесть утра приходили измерять температуру и некоторым ставили капельницы. Потом у врачей была пересменка, а у меня — шикарное время походить по коридору и хотя бы размяться, поделать примитивные физические упражнения. До восьми утра ты никому не интересен и тебя в палату никто не загоняет. В иное время можно было выйти только при кварцевании и проветривании. Включал программу, считающую шаги, и бродил по коридору туда-обратно. В один из дней даже взял рубеж в десять тысяч шагов.

— Вряд ли у тебя была необходимость гонять вес.
— Кормили, кстати, шикарно — разнообразно и вкусно. Не преувеличиваю. К слову, у женщины, которая приносила еду, была прекрасная фамилия — Борщева. Мы ее называли “нашей кормилицей”. Вообще же хочу сказать огромное спасибо и докторам, и всему персоналу. Вначале чувствовалась небольшая напряженность, но затем все вошло в рабочий ритм. Ни малейшего раздражения — очень профессионально и четко. Только слова благодарности.

— Какие-то ограничения по здоровью сейчас есть?
— Написали соблюдать режим труда и отдыха, делать дыхательную гимнастику. Ну и тест на антитела к вирусу надо пройти. Говорят, этот документ будет необходим для выезда в Европу.