Максим Сидоренко. Был такой же эпизод, как у Одиньша. Но обошлось: успел подпрыгнуть.

На сегодня он единственный отечественный рефери в КХЛ. Заодно первый и пока единственный наш арбитр, обслуживавший в роли главного матчи чемпионатов мира в элите — уже четырех. Пятый должен был закончиться в минувшее воскресенье в Цюрихе, но по известной причине даже не стартовал. Посему, в качестве приветствия отстучавшись по-новомодному кулачками, начали наш разговор с уже всем порядком надоевшей, но, увы, по-прежнему актуальной темы.

— Какие у тебя отношения с заразой?
— Спокойные. Видимо, действительно ею должны переболеть все в мире, чтобы выработался иммунитет.

— Так уж и все: в былые века даже чума с оспой не всех накрывала.
— Так в те века и коммуникация у людей была не такая массовая. Сейчас же больной сел в самолет — готово дело. И попутчиков заразил, и в точку прибытия вирус вместе с ними доставил. Наверное, это в конечном итоге действительно коснется всех. А уж насколько жестко — это как кому судьбой предназначено.

— Но из знакомых никого пока жестко не коснулось? Кроме, понятно, нашего общего — Димы Мелешко.
— Чтобы жестко — нет, но с одним занятная история приключилась. Общались как-то, говорю ему: “Ты же в Москве живешь, явно уже подцепил”. Он: “Да бог его знает — завтра схожу к приятелю в больницу, сдам тест”. Сдал, результат положительный. А самочувствие отличное: ни температуры, ни каких-то других симптомов. Вот, может, и сейчас в нашем с тобой случае разговаривают два бодрых зараженных. Тем более я же по работе бывал во многих коронавирусных точках, включая Китай. И что теперь — паниковать?..
Кстати, по прилете из Китая чуть не стал героем новостей. Выхожу в Шереметьево из зала получения багажа, а наш рейс встречает куча телекамер. И я, как назло, в голове процессии. И точно первый из тех, у кого неазиатский анфас. Репортеры — гурьбой ко мне. Пришлось схитрить: мол, ребята, извините, я с другого рейса.

— Не хотел говорить на тему, или говорить вообще?
— Скорее второе. Все-таки специфика работы арбитров в том, чтобы без крайней нужды не светиться в СМИ. Тем более по ходу сезона.

— Слышал, вам крайне не рекомендуют злоупотреблять соцсетями.
— Да, ограничения жесткие. Когда приезжаешь на чемпионат мира, одно из первых правил — никаких постов в интернете. Ну максимум селфи с подписью типа “вот я на фоне замка в красивом городе Братиславе”. Все! О чем-то, связанном с турниром, и тем более с судейством — ни-ни. А КХЛ вообще предписывает нам даже не заводить аккаунтов где бы то ни было и удалять ранее созданные. Это прямо прописано в контрактах.

— Выходит, даже каким-нибудь няшным семейным фото с детьми на лужайке с миром не поделиться?
— Может, и жестко, но, наверное, правильно. В НХЛ это запретили еще раньше. Логика здесь есть: разрешишь “чуть- чуть” — кто-то обязательно переступит грань, даже сам того не желая. И навредит репутации всего судейского корпуса.

— Много общаешься с северо- американскими коллегами?
— Немало. С НХЛовцами, правда, пока мосты не навел. Они же, кроме своей лиги, работают только на Олимпиадах, где мне пока судить не довелось. А на “миры”, как правило, из-за океана приезжают АХЛовцы. Нормальные общительные ребята.

— Открытость судье не помеха?
— Скорее наоборот: замкнутым в нашем деле не место. Работа судей на льду — та же командная. Если ты застегнут от партнеров на все пуговицы, никогда хорошо матч не отработаешь. Не зря бригадам рекомендуется за сутки до игры вместе пообедать или поужинать, чтобы обсудить все аспекты и нюансы проведения игры.

— Поужинать — строго “насухо”?
— С нашим графиком это само собой разумеющееся. Такое сложно объяснить — нужно попробовать. Испытать, каково это: сегодня отработать на матче в Хельсинки, а назавтра уже быть во Владивостоке. Поспать можно только в небе. И если эту логистику еще и разбавлять хотя бы пивом, здоровья у тебя хватит максимум на пару месяцев.

— Ведешь статистику судейской карьеры?
— Сейчас это проще, на сайте КХЛ все цифры есть, можно не заморачиваться. Но из-за неожиданно длинной весенней паузы решил подбить всю практику, начиная с дебютного сезона- 2006/07. Во всех лигах и во всех ролях — лайнсмена и рефери. Получилось уже более тысячи матчей. И даже только в роли главного — под тысячу: 325 у нас в экстралиге, 287 в КХЛ, 80 в ВХЛ, 28 на взрослых чемпионатах мира в элите, 9 — на молодежных в топ-дивизионе. А еще же юношеские “миры”, низшие дивизионы, Лига чемпионов, Континентальный кубок, олимпийские квалификации, МХЛ…

— Понятно, что играть в КХЛ сложнее, чем в национальном чемпионате. А судить?
— Тоже. И по тем же причинам. В первую очередь все нужно делать быстрее, уровень исполнителей же другой. В том числе намного быстрее принимать решения. Крайне желательно — правильные.

— Дебют в КХЛ свеж в памяти?
— А как же! До даты все помнится: 1 сентября 2015-го, арена ЦСКА. Еще и потому запомнил, что за несколько лет до этого, когда отец возглавлял “Спартак”, ходили с ним на матч армейцев в плей-офф. Сидел и думал: “Как было бы здорово судить в такой атмосфере”. Видимо, “наверху” кто-то услышал.

— Было сложно?
— На удивление, нет. Даже несмотря на то, что напарником был такой же начинающий в КХЛ рефери, как и я, — финн Антти Боман. Москвичи играли против рижан, и из-за явного преимущества хозяев матч для арбитража получился совсем не сложным.

— А дебют на взрослом “мире”?
— В элите — дома в Минске в 2014-м. Но, само собой, на такой уровень сразу попасть невозможно. Так что годом ранее держал экзамен в дивизионе 1 в Будапеште. Тоже, естественно, запоминающаяся веха. И все-таки не настолько, как матч открытия молодежного чемпионата мира в Канаде в декабре 2018-го, игра с участием хозяев.

— Относительно недавно дело было. И что могло впечатлить уже матерого рефери в твоем лице?
— Атмосфера. Об этом можно много говорить, но опять же нужно однажды почувствовать, что такое до отказа забитый двадцатитысячник. Особенно в канадском исполнении, где зрительский амфитеатр очень крутой, и эта масса народа тебя почти буквально окружает. Даже происходящее до матча вокруг стадиона нужно видеть: эту красно-белую зрительскую реку, шумно стекающуюся на арену. И тем более что творится внутри во время игры.
Так вышло, что первое удаление выписал я, причем хозяевам. Фол был стопроцентным, но звуковой прессинг трибун после этого решения пронял насквозь. И не только меня — работал в паре со шведом Тобиасом Бьорком. Тот тоже не вчера свисток в руки взял, но признался, что также был впечатлен. В первом перерыве поговорили, подбодрили друг друга. Мол, что поделать: вот она — Канада, родина хоккея. Хотя в принципе тот матч тоже не был сложным для судейства: хозяева вынесли датчан “всухую” с двузначным счетом. Так что со второго периода с коллегой уже не столько волновались, сколько получали удовольствие от антуража.

— Отмененный швейцарский “мир” должен был стать для тебя пятым на этом уровне. Обидно, что не стал?
— Само собой. Хотя мне, наверное, менее обидно потому, что это был бы именно пятый. Куда больше, уверен, огорчены те парни, кто готовился дебютировать в Швейцарии. Нет же никакой гарантии, что, попав в судейскую обойму на чемпионат мира в этом году, попадешь в нее и в следующем. А в этом сезоне еще должны были состояться судейские сборы в Швейцарии. Где нас ждали интересные тесты по методике судейства, физической подготовке, психологии…

— О последних — подробнее, если это не корпоративный секрет. Как арбитров натаскивают по психологии?
— Ничего необычного: просто моделируют ситуацию, а ты должен ответить, как в ней поступил бы. Потом дают рекомендации, что сделал правильно, а что — не очень. По крайней мере так было в КХЛ, где раньше практиковались аналогичные тесты. Но в нашей лиге судейский пул в последние годы более или менее сложившийся, так что все наши заморочки известны.

— Припомнишь ситуацию на льду, которая в психологическом плане поставила бы тебя в тупик?
— Наверняка были и такие. Но с ходу, вот честно, что-то особо яркое не припомню. Наверное, потому, что по мере приобретения опыта приобретаешь и навыки сглаживания любых ситуаций.

— Пик твоей карьеры на международном уровне в элите?
— Четвертьфинал плей-офф взрослого чемпионата мира и полуфинал молодежного.

— Спросил с подтекстом: нашему лайнсмену Ване Дедюле уже выпадала честь обслуживать и финал чемпионата мира. Что нужно, чтобы эта честь была доверена белорусскому рефери? Ну, кроме очевидного условия, что в финале не играет Беларусь.
— Да, самое очевидное условие заодно и самое простое. (Смеется.) А если серьезно, то, помимо, понятно, опыта судьи, в рефери финала должны быть уверены все. И на разных уровнях должны быть авторитетные люди, которые за этого арбитра поручились бы. До недавнего времени Беларусь не могла похвастать широким представительством в структурах ИИХФ. Сейчас ситуация лучше: Сергей Гончаров имеет голос в совете федерации, Владимир Проскуров в этом году вошел в пул супервайзеров мировых чемпионатов. Так что если раньше за нами никого не было, то теперь есть. Соответственно и шансов побольше. Наш Дима Голяк не так давно в роли лайнсмена отработал финал молодежного “мира” в элите.

— Припомнишь в своей богатой карьере матч, за который тебе до сих пор стыдно?
— Чтобы откровенно стыдно — нет. Да и что это значит: если бы я приехал на чемпионат мира с лишним весом и выдохся к третьему периоду, не успевал доезжать до ворот — это было бы стыдно. А так стараюсь быть всегда подготовленным физически и методически. Да, случаются моменты, когда ошибаешься. Но это неизбежные издержки работы.

— Часто за них приходилось нести наказание? И что оно означает для арбитра КХЛ?
— Естественно, случалось. Едва ли найдется хоть один коллега, который через это не прошел бы. А спектр санкций широк — от предупреждения за менее значимый промах до срезания процента от контракта за более серьезный. Сейчас в лиге изменилась система: если раньше арбитрам платили за каждый матч, то теперь — за регулярный сезон. И если прежде в виде наказания просто уменьшалось количество матчей, которые тебе доверили бы провести в дальнейшем, то сейчас продолжаешь отрабатывать положенное количество, но за меньшую сумму. И с каждой новой серьезной ошибкой она уменьшается.

— Грамотно: при таком раскладе не расслабишься ни на минуту.
— Именно. Концентрация должна быть даже серьезнее, чем у хоккеистов. А то после пары грубых ляпов судья может и вообще закончить. Игроки-то, потеряв контракт, могут подписать его с другой командой. У нас такой возможности нет. Да, есть другие лиги, но там свой пул. Кому в нем нужен недостаточно квалифицированный судья? К тому же лиг уровня КХЛ в мире единицы. И работать в них мечтают все.

— По финансовым соображениям?
— Прежде всего — из-за высокого уровня игры, финансовый фактор здесь вторичен. Не нужно думать, что мы зарабатываем космические суммы. Абсолютные цифры, понятно, озвучивать не имею права, но они в десятки раз меньше, чем у игроков.

— А припомнишь матч, которым можешь гордиться?
— Тоже нет. Просто потому, что нельзя так относиться к работе: “Вот в этой игре я был красавцем, все разрулил”. Потому что грамотно разруливать — это и есть твоя работа. Гордиться можно разве что упомянутым уровнем матчей, которые тебе доверили обслуживать. Четвертьфинал взрослого “мира” — здорово, полуфинал молодежного — отлично. Двигайся к следующим ступеням, которые очевидны.

— Олимпиада, например. Пока не покоренная тобой ступень.
— Увы. Хотя перед Играми-2018 был близок, попав в расширенный список из двадцати рефери. Но нужны были пятнадцать, так что пока не судьба. Надеюсь, и это впереди.

— Есть ли у тебя любимая бригада: напарник-рефери, пара лайнсменов?
— Тяжело сказать. Вернее — определить. В конце концов в любой сфере задача руководства — правильно подобрать связки. Это актуально и для звеньев игроков, и для квартетов рефери. Так вот наше начальство, видимо, это умеет, раз дискомфорта не испытываешь с любым составом бригады. Хотя одного коллегу все-таки выделю — чеха Мартина Фране. Как-никак мы с ним периодически работаем уже десять лет, начинали с мировых чемпионатов. Сейчас нередко работаем и на “мирах”, и в КХЛ — много о чем вместе можно вспомнить.

— Доводилось ли обслуживать матчи команды, возглавляемой отцом?
— Никогда. Хотя однажды такой казус чуть не произошел. В ВХЛ дело было: открываю в своей базе назначения и вижу командировку в Пензу. А отец тогда как раз возглавлял “Дизель”. Отписываюсь: “Уверены, что никакой ошибки?” Ответ: “Зайди в базу через 5 минут”. Понятно, назначение поменяли.

— Но представим такой гипотетический вариант. Это был бы сложный матч?
— Сейчас, наверное, уже простой, раньше присутствовало бы лишнее волнение. И потом во избежание пересудов в спорных моментах мог бы начать свистеть строже по отношению именно к команде отца. Чтобы не заподозрили в родственных симпатиях.

— Хорошо Сидоренко-старшему: под рукой топовый арбитр- консультант.
— На самом деле обсуждаем что-то не так часто. Хотя бывает, отец интересуется, почему в каком-то эпизоде решение судей было именно таким. Оно часто неочевидно не то что для болельщиков, но и для игроков и тренеров. Да что мне тебе рассказывать — вы же с Владимиром Проскуровым делали программу “Арбитраж”. Всегда хватает эпизодов, которые с трибуны и скамейки выглядят не так, как со льда и с судейской камеры.

— Какие команды судить неизменно приятно и просто, а какие — наоборот?
— Здесь формула проста: матчи лидеров всегда менее проблематичны, чем игры с участием аутсайдеров. Почему — понятно: в составах топов топовые же хоккеисты. А это более высокий уровень исполнительского мастерства, меньшее количество ошибок. Соответственно — спорных моментов и фолов. А когда ты судишь…

— …минское “Динамо”?
— Не будем своих подкалывать. Просто за представителями табличного подвала нужен глаз да глаз. Где руки игрока, где клюшка, отчего потерял шайбу — от недостатка навыков катания и дриблинга или его таки кто-то подцепил не по правилам. В итоге работы намного больше.

— Но как минимум один матч “зубров” в КХЛ тебе довелось обслуживать. Причем довольно примечательный.
— Да, в начале 2018-го “Зимнюю классику” в Риге. Впечатления тоже сильные: и от самого формата матча под открытым небом, и от того, что приходится судить своих. Работали в паре с Эдиком Одиньшем — ему вообще пришлось судить мало того что земляков, так еще и дома. Потом и с нас, и мы сами с себя посмеялись, что я удалял в основном рижан, а он — минчан. Но сговора и прихвата не было — действительно чистая случайность.

— Вскоре Эдуард получил в матче КХЛ тяжелейшую травму. Это заставило посмотреть на вашу работу под другим углом?
— Причем даже не теоретически — практически. Через некоторое время у меня случился эпизод один в один, как у него. То есть та же точка на льду у борта, на меня так же летит на приличной скорости потерявший равновесие игрок… Говорят, в экстремальных ситуациях время как будто замедляется, что-то проносится перед глазами. Так вот теперь мне это знакомо: за те несколько секунд, что со мной сближался упавший хоккеист, я как будто пересмотрел запись эпизода с травмой Одиньша. В итоге успеваю перепрыгнуть этого игрока. Почти обошлось: на одну ногу приземлился не очень удачно, колено потом пару месяцев давало о себе знать. Но по сравнению с Эдиком отделался легким испугом. Впрочем, он молодец: после тяжелого перелома восстановился довольно быстро и сейчас снова в игре. Искренне этому рад: Эдуард отличный парень и действительно классный рефери.

— Давай разбавим драму рассказом о каком-нибудь судейском курьезе. Явно же и таких за карьеру было немало.
— Этого хватало. Но отложу до поры, когда уйду на покой и засяду за мемуары. Впрочем об одном могу рассказать. Как раз неплохая иллюстрация, насколько волнительным для судьи может быть дебют на новом уровне. Году в 2008-м дело было, на чемпионате мира U-18 во втором дивизионе. То есть в участниках юношеские сборные Эстонии, Испании, Исландии и так далее. Дебютный чемпионат мира в роли лайнсмена для меня и еще одного парня из постсоветской страны. В первый день не получаем назначение в поле. Тогда система “видеогол” еще не была так распространена, тем более в низших лигах. Поэтому свободные лайнсмены или отправлялись судьями за воротами, или просто сидели на трибуне. Проводим так свой первый день на первом для нас “мире” — мандраж вообще уходит в зашкал.
На второй день наконец назначают в бригаду на льду — на последний из трех матчей дня. Ко времени его начала у обоих вообще чуть ли не паника. Все время с утра до вбрасывания в нашей игре только и разговоров: что будем делать, как, когда, а что в этом случае, а что в том… Вроде, все обсудили, выдохнули, успокоились. Начинается матч, проходит секунд десять после стартового вбрасывания — и вдруг мы понимаем, что оба катаемся на одном борту. Паника опять накрывает обоих — срочно на другой фланг. Вдвоем же. Останавливаемся, смотрим друг другу в глаза — и обратно. Тоже вместе.

— Воображаю, как прикольно это выглядело со стороны.
— Это не вся история. Еще смешнее было утром следующего дня на разборе. Супервайзер — степенный опытный дядька, деловито рассматривающий свои записи. Не отрываясь, протягивает одному из рядом сидящих с ним диск с записью игры: “Ну что, посмотрим?” Мы оба сидим и готовы провалиться сквозь землю. И стыдно, и смешно: более опытные коллеги уже успели над нами всласть постебаться и втихаря продолжают. Шепчем: “А можно как-то быстрее промотать первую минуту?” Понятно, никто ничего проматывать не стал. Но нам повезло. Помогла обстоятельность супервайзера: пока шла запись той самой нашей минуты позора, он продолжал что-то перекладывать на столе перед собой. Видимо, из-за своей педантичности и тяге все помечать он пропустил не только запись наших гонок, но и собственно их в начале того матча. А мы уже успели попрощаться с едва начавшейся международной карьерой…