Кирилл Альшевский. Не витаю в облаках. Осознаю, что судить меня будут по дальнейшим действиям, поступкам, а главное — по результату

— Это твой первый взрослый трофей. Как отпраздновал событие?
— В принципе достаточно спокойно. Непосредственно после игры провел время с командой, выпил буквально пару бокалов пива, посмотрел, как ребята наслаждаются победой, прочувствовал атмосферу — и поехал домой. Хотелось еще уделить внимание близким, немного посидели. А на следующий день уже решал организационные вопросы.

— То есть саму игру по горячим следам не анализировал?
— Нет, сделал это позже. Иногда матчи получаются настолько эмоциональными, что даю себе какое-то время от них отдохнуть. Конечно, если позволяют обстоятельства. Когда излишне переживаешь, это мешает анализу. Вдобавок всегда прошу ассистентов посмотреть на игру под своим углом, дать мне какие-то выкладки. Совокупность собственных впечатлений и стороннего анализа дают полную картину — и уже понимаешь, как и что выстраивать в тренировочном процессе с учетом готовых алгоритмов.

— Но момент с забитым голом наверняка же пересматривался по горячим следам? Хотя бы на предмет возможной руки Драгуна…
— Рука была, хотя и нельзя сказать, что Стас ею подыгрывал. Получили ли мы из этого преимущество? Формально — получили. Но важно отметить, что прежде чем мяч оказался в сетке, было еще много технико-тактических действий. С другой стороны, если бы Стас не вмешался, возможно, мяч сразу прилетел бы к нашему футболисту, и все закончилось бы голом даже быстрее.
В любом случае момент чрезвычайно непростой для судейства, и винить арбитра точно неправильно. Рассмотреть эпизод удалось только с камеры из-за ворот, и камера эта, хочу подчеркнуть, была наша. Мы не стали утаивать, выставили момент на всеобщее обозрение. Понимаю эмоции соперника, но лично у меня нет ощущения того, что произошло нечто несправедливое. На мой взгляд, было бы несправедливо, если бы дело дошло до серии пенальти.
Это финал. Такие матчи не могут быть простыми. Даже в подготовке хватало нюансов. У Бреста сильный подбор футболистов, они ментально крепки. Рад, что нам удалось победить именно эту команду.

— Когда “Динамо” еще спорило с “Шахтером” за выход в финал, ты ушел от вопроса, кого бы желал в соперники, но дал понять, что предпочтения есть. Это был Брест?
— Да, хотелось встретиться с брестчанами. Во-первых, “Динамо” — чемпион страны. Во-вторых, мы дважды проигрывали Бресту в кубковых финалах. В-третьих, в последнее время и другие матчи с ними складывались не в нашу пользу. Хотелось развернуть ситуацию.

— Тема, от которой никак не уйти. Захар Волков и то, что решающий гол забил именно он. Да, с одной стороны, это плюс тренеру, поддержавшему футболиста в непростой жизненной ситуации, но с другой — очевидные имиджевые издержки для клуба.
— Понимаю, что тема неоднозначная. Вижу, что и Андрея Анатольевича критикуют за его недавние слова по этому поводу. И мне, возможно, было бы правильнее не отвечать на этот вопрос… Есть хорошее изречение: лучше поверить врагу, чем не поверить другу. Знаю некоторые обстоятельства жизни Захара, знаю, как все происходило. Есть детали, которые не имею права раскрывать. Но все не настолько очевидно, как кажется со стороны! Да, Захар признал вину, но в этой истории тоже хватает нюансов.
Тем, кто его осуждает, посоветовал бы посмотреть ту самую игру, которую он якобы сдавал. Уверен, большинство из осуждающих ее просто не видели. Посмотрите, и найдите хотя бы один момент, где Волков сыграл не так, как должен был сыграть. Тогда хотя бы будет что-то конкретное, о чем можно говорить. А когда хотят видеть только черное и белое, то это слишком упрощенное восприятие.
Пускай меня осудят за такую точку зрения, у каждого есть на это право. Но я верю в Захара, в его человеческие качества, в его хорошее футбольное будущее. И даже если есть какая-то оплошность, считаю, что людям надо давать второй шанс. А делать ли это, пусть решают те органы, в чьей компетенции подобные ситуации.

— Но с чисто практической точки зрения недальновидно рассчитывать на игрока, который может в любое время получить длительную дисквалификацию.
— Конечно, держим в уме такой исход. У нас хорошая обойма центральных защитников. Мы целенаправленно брали Якова Филиповича, понимая, что с Захаром случилась такая неприятность и, возможно, какое-то время он не сможет играть. Но, надеюсь, ему не станут ломать карьеру. Думаю, все видят, в какой потрясающей форме находится Захар, насколько большой у него потенциал. Учитывая его молодость, он может принести много пользы и сборной, и белорусскому футболу в целом. Не говорю, что его надо безоговорочно простить. Речь о том, что наказывать можно по-разному. О том, чтобы сохранить его для нашего футбола. Если Захара дисквалифицировать, то, скорее всего, после длительного перерыва он уже не сможет выйти на ту динамику роста, которая есть сейчас.

— Кто из бывших тренеров БАТЭ поздравил с победой в Кубке?
— Почти все. Не хочу называть пофамильно.

— Еще среди тепло поздравивших был Сергей Горбок — классный гандболист, но, как и Волков, скажем так, неоднозначно воспринимаемый болельщиками человек. Откуда ваша дружба?
— Мы дружим полжизни. Часто видимся, когда он приезжает в Беларусь. Вообще общаюсь со многими гандболистами — с Андреем Сергиевичем, это вообще мой самый близкий друг, с Андреем Барвиюком. С некоторыми из них учились в РУОРе. Сергей, кстати, там как раз не учился, мы познакомились через общих друзей.

— К слову, про РУОР. Почему ты не стал футболистом?
— У меня и потенциала-то особого не было. Откровенно говоря, я как тренер Альшевский никогда не взял бы к себе в команду Альшевского-игрока. Хорошо, что у меня хватило мозгов вовремя закончить карьеру — и не мучить ни себя, ни белорусский футбол. Хотя, думаю, мне все равно не дали бы такой возможности.

— В итоге Кирилл Альшевский поныне — самый молодой тренер в истории высшей лиги. Как сейчас видится тот непродолжительный опыт работы в минском “Динамо”?
— Все, что мое, все при мне. Это был отличный опыт, пусть и непродолжительный. Понятно, что сослагательное наклонение не всегда уместно, но, считаю, все, что я тогда делал, — делал правильно. Другой вопрос, что мое назначение случилось не совсем вовремя. Когда сейчас возвращаюсь к той ситуации, лишний раз в этом убеждаюсь. С высоты же полученного тренерского опыта могу сказать: что-то уже тогда знал и понимал.

— То, что впоследствии ты ушел на административную работу, как-то связано с неудачей в “Динамо”?
— Нет, ничего такого. После динамовского этапа у меня ведь еще была тренерская работа в федерации. И только потом должность функционера в БАТЭ.

— При этом ты возвращался в Борисов, понимая, что Анатолий Капский, твой дядя, не станет рассматривать тебя в качестве тренера.
— Конечно, мы много об этом разговаривали. Понимал, что родственные связи в определенной мере помеха. Но хотел попробовать себя в новом качестве, помочь родному клубу, а параллельно — получить дополнительные знания. Сейчас они для меня совсем не лишние. Когда ты разбираешься не только в тренерских моментах, но и понимаешь, как должна функционировать вся система, это уже совсем другое управление процессом. Чтобы стать хорошим руководителем завода, необходимо пройти все ступени, начиная от простого работника. Как мне кажется, мой путь в футболе тоже поступательный. Работал в детском, в юношеском и в молодежном футболе, был функционером. Поэтому мне понятны принципы работы и команды, и клуба в целом.

— При таком немалом опыте тебя не задевает, когда тебя называют начинающим тренером?
— Не витаю в облаках. Прекрасно осознаю, что судить меня будут по дальнейшим действиям, поступкам, а главное — по результату. Но при этом, считаю, что-то уже знаю и в чем-то разбираюсь.

— Капский-старший много рассказывал, как с твоим отцом, его двоюродным братом, занимался бизнесом в 90-х. Какие у тебя были отношения с Анатолием Анатольевичем?
— И теплые родственные, и непростые рабочие — в какой-то момент. Но в целом он очень тепло ко мне относился, всегда подчеркивал, что любит меня. Знаю, неоднократно высказывал сожаление, что отпустил меня из клуба. Мне, безусловно, это льстило.

— Поясни, в чем именно с ним было непросто…
— Постоянное давление. Телефон всегда должен был быть при себе, и требовалось иметь ответ на вопрос любой сложности. Понимаю, что так было не только со мной. Но с меня как с родственника спрос был больше — ведь на него тоже оказывалось дополнительное давление из-за этого. Иногда это было на грани. Но мне пришлось привыкнуть. Или ты принимаешь такие правила игры, или уходишь.

— И ты ушел…
— Здесь нет прямой зависимости. Да, имелось определенное недопонимание. Но, скажем так, ушел просто потому, что настало время уйти. Я ведь уходил в тренерство. То, что довелось стать функционером, техническим директором федерации, — это было пожеланием тогдашних руководителей, Румаса и Сафарьяна. Можно сказать, они настаивали, и я не смог отказать. Но мне гарантировали, что параллельно смогу заниматься тренерством — просто фронт работы чуть уменьшился. Меня такой компромисс устраивал.

— Были у тебя предложения от других клубов? Слышал, что звали “Крумкачы”.
— Предложения были, от “Крумкачоў” в том числе. Почему не ушел? Не хотел нарушать имевшиеся договоренности. Я полностью отработал срок, о котором мы договаривались, — и не жалею об этом. Во-первых, могу гордиться, что воспитал целую плеяду игроков. Во-вторых, работа функционером дала глубокое понимание белорусского футбола. Кстати, в какой-то момент звал уже и Анатолий Анатольевич. Причем не просто давал должность спортивного директора, но и определенные тренерские гарантии на будущее. И тоже пришлось отказать — просто не мог подвести тех, кто мне доверял.

— Когда ты соглашался на работу с дублем БАТЭ, уже держал в уме дальнейшее продвижение по службе?
— Не оценивал ситуацию под таким углом. Просто нравилось то, чем занимался. Мне было очень комфортно. На том месте работы, где можно творить и экспериментировать. Где довольно неплохой заработок, но при этом нет такого давления, которое было раньше. Период качественного творчества. Очень доволен этим этапом карьеры.

— С БАТЭ ты выиграл первенство среди дублеров, в какой-то мере это способствовало твоему назначению в главную команду. Однако ни одного футболиста за собой ты не привел.
— Всему свое время. От костяка золотого дубля мы не отказались, этих футболистов отдали в аренду. Ради игровой практики, которая позволит сделать им следующий шаг в карьере. Между дублем и основной командой БАТЭ не то чтобы пропасть, но довольно большой разрыв. Вдобавок планировалось же перевести трех ребят в основную команду, они прошли с нами подготовку к сезону. Однако на них был спрос. Помимо “Славии”, к нам обращались и “Смолевичи”, и “Городея”, и другие клубы. Мы решили, что будет правильно отдать их в Мозырь — всех троих, для лучшей адаптации.

— В итоге мы имеем одну из самых возрастных команд высшей лиги (средний возраст выше только в “Ислочи”, “Слуцке” и брестском “Динамо”), которую возглавляет тренер, известный по работе с молодежью…
— Не хочу делать только то, чего от меня ждут люди, не имеющие отношения к БАТЭ. Считаю нужным делать так, как будет правильно для клуба и для тех же молодых футболистов. Не скажу, что мне неинтересен взгляд со стороны или не важно мнение других. Но в данном случае абсолютно убежден, что поступил правильно.

— Тогда еще одно противоречие. В Академии футбола ты занимался в том числе аналитической работой, и логично говорить, что в этом силен. Но, став главным тренером БАТЭ, приглашаешь в штаб тренера- аналитика, причем иностранного, — серба Луку Евтовича.
— И здесь не вижу противоречия. Мы брали только тех специалистов, которые нам действительно необходимы. Мне важно не только то, что вижу сам, но и то, как и что видят другие. Лука — человек, у которого есть узкоспециализированные навыки и умения.

— Часто в комментариях обращают внимание на то, что у БАТЭ нет тренера по физподготовке.
— Тот тренировочный процесс, который мы выстраиваем, во многом строится на работе с мячом. Наша идея такова, что одновременно нужно решать несколько задач. Условно говоря, используя какое-то упражнение, мы решаем сразу три задачи: тактическую, задачу по развитию и поддержанию физического качества, а также задачу совершенствования технического навыка. Футболистам проще и понятнее, если работа проходит через мяч. Если же необходимы сугубо силовые упражнения, то нашему штабу хватает знаний и умений, чтобы наладить процесс без привлечения специалиста по физподготовке.

— Ты просил не искать подноготную в ситуации со Стасевичем, когда тот остался в запасе. Но все же со стороны это выглядело как некий воспитательный ход, а не тактический.
— А в чем педагогика решения? Что я должен был получить из этого действия?

— Самая ходовая версия — наличие конфликта тренера с игроком.
— Конфликта не было. Банальная же история. В одном матче поменял Игоря, в следующем он не вышел в стартовом составе. У нас получилось неудачное начало. Мы проанализировали, что производимые замены не то чтобы ослабляют игру, но не придают ей импульса, не добавляют движения. Пришли к выводу, что как раз Игорь может стать тем футболистом, который выправит крен. Как игрок с нужным набором качеств, как человек-лидер, как лучший футболист страны.

— Как бы то ни было, старт чемпионата у БАТЭ не получился. Что пошло не так?
— Не получился с точки зрения результата. Но те цели, которые перед нами стояли, были достигнуты. Понятно, что не все пошло гладко — особенно с учетом того, что команда привыкла побеждать. То, как вели себя футболисты, тренеры, руководство, что мы при этом делали и говорили — это был своего рода момент истины. И победа в Кубке состоялась в том числе потому, что из сложной ситуации все вышли достойно.

— Как в тот момент выглядело твое общение с Андреем Капским?
— Знаю о давлении, которое на него оказывалось при моем назначении. Понятно, что оно далось ему непросто. Родственные связи — это как дополнительный риск. Но, повторюсь, все работники клуба с честью вышли из сложной ситуации. Думаю, Андрей Анатольевич тоже получил важный опыт, приобрел новый навык.

— Капский-старший — твой двоюродный дядя, Капский- младший — троюродный брат. При первом ты едва ли работал бы главным тренером, при втором такое стало возможным. В чем принципиальные отличия?
— Это просто совершенно разные истории. Анатолий Анатольевич, по большому счету, никогда не исключал, что такое возможно. Просто он прекрасно понимал, что есть нюансы, которые трудно преодолеть. Знал, на что я никогда не пойду и чем сам не готов поступиться. Но как специалиста он оценивал меня хорошо, часто советовался. Естественно, мы не касались игры БАТЭ, говорили о матчах других команд, о футболе в целом.

— Работая с молодежью, ты говорил и о философии игры на основе короткого и среднего паса. Нечто из Луиса Энрике или Гвардьолы. Сейчас в игре БАТЭ мы должны видеть что-то из этого?
— Вопрос не в том, чтобы использовать средний и короткий пас. Суть в выстраивании максимально эффективной игры. В том, чтобы не избавляться от мяча бездумно, не направлять его в те зоны, где велика вероятность потерь. Если же переносить вопрос в плоскость аналитики, то по показателю средних и коротких пасов мы действительно на первом месте. Так что, конечно, можно разглядеть какие-то схожие черты с футболом Гвардьолы. Но есть и вещи, которые мы делаем по-другому и, главное, иначе к ним относимся.

— Опять-таки в работе с молодежью ты много времени уделял ментальной подготовке. В работе со взрослыми есть место разговорам на нефутбольные темы?
— Моя задача создать для футболистов максимально комфортные условия. Мы общаемся на разные темы — и не только потому, что я должен так делать. Мне небезразличны люди, с которыми видишься ежедневно, с каждым днем все больше проникаюсь их заботами. Это нормальные взаимоотношения в коллективе.

— Стратегическая философия БАТЭ состояла в том, чтобы подготовиться к матчам еврокубка. Как сейчас это выглядит, если непонятно, когда они будут?
— Есть перспективное планирование. В принципе мы готовы к ситуациям, когда потребуется или ослабить нагрузку, или увеличить ее — чтобы получить необходимый эффект, подойти к еврокубкам в максимально хороших кондициях.

— Ответишь с ходу, сколько у тебя лично предупреждений в нынешнем сезоне?
— Четыре. Два в Кубке и два — в чемпионате.

— Тебя не смущает, что это, скажем так, многовато… Больше нет ни у кого…
— Нет, не смущает. Каждое предупреждение — своя ситуация. Иногда судьи сами провоцируют, иногда я не прав.

— Создалось впечатление, что после кубкового финала, во-первых, обсуждали обстоятельства гола, а во-вторых, внешний вид Кирилла Альшевского. Кто отвечает за твой стиль?
— Супруга. А по поводу костюма… Если бы в мае была хорошая погода, то и раньше в нем появился бы — скорее всего, на домашнем матче. Иногда прямо хочется надеть белую рубашку с галстуком. Не для кого-то, не на камеру — для себя. Мне комфортно, а если кто-то еще и обратил внимание, то прекрасно — все-таки я представитель клуба.

— Как человек, который редко читает комментарии, наверняка ты не знаешь о популярности мема, где подчеркивается твое сходство с Жозе Муринью.
— Видел этот мем. Мне его многие прислали — родственники, друзья, воспитанники. Так что, выходит, не обязательно читать комментарии.

— Характерная седина появилась у тебя очень рано.
— Гены. Это не связано с волнением или какой-то жизненной ситуацией. Мой дедушка рано поседел, отец — тоже.