На все времена. Проект имени Анатолия Капского. Если бы поехал в Сеул, на Играх-88 мы не победили бы

В мгновение ока разгонять атаку от своего кольца, проходить хитроумным дриблингом едва ли не всю пятерку соперника и, само собой, много забрасывать… Не забывая при этом дирижировать игрой великих партнеров, выдавая им пасы, после которых промахнуться было невозможно.
Наверное, поэтому лучший игрок чемпионата Европы-81, чемпион мира-82 и серебряный призер ЧМ-86, неоднократный чемпион и призер ЧЕ проводил на площадке львиную долю игрового времени. Несмотря, что характерно, на не самые доверительные отношения с главным тренером сборной Александром Гомельским.
Чтобы отцепить Валдиса от Олимпиады-88, Гомельскому пришлось преодолеть сопротивление могущественных спортивных функционеров. Те просто не представляли, как сборная сможет выступить в Сеуле без своего главного мотора. Хотя наш герой признается, что и сам не собирался на те Игры. Не верил, что команда может стать чемпионом. Он больше всего мечтал о другом — об окончании института, в котором терпеливо учился десять лет.
Да и вообще, Валтерс должен был стать строительным олигархом, а не одним из самых харизматичных игроков в истории советского баскетбола…

— Для меня загадка, как, будучи многолетним лидером рижского ВЭФа и сборной СССР, вы умудрились не получить ни одной серьезной травмы?
— Когда играешь, о таком даже не думаешь. А когда голова становится седой, да, начинаешь анализировать. На самом деле хороший вопрос про травмы. В современном спорте это проблема номер один.
В свое время я сделал больше сотни интервью на телевидении со звездами спорта из разных видов. И первый вопрос касался тренировочной методики, по которой они работали до восемнадцати лет. Собирал ответы и наконец понял, почему в плане травматизма я оказался счастливчиком. У меня не было очень ранней специализации. Хоть я был лучшим, но не попадал ни в какие юношеские или юниорские сборные. И вдобавок занимался многими видами спорта. Эта общефизическая подготовка стала хорошей базой для игры в составе сборной СССР.
Поэтому, считаю, и нынешним юным спортсменам не повредят тренировки по легкой атлетике, футболу, волейболу и так далее. Чем больше видов, тем лучше. На главное направление должно приходиться не более 50 процентов от общей нагрузки.
Лучший спортсмен Латвии минувшего века Янис Лусис, завоевывавший медали на трех Олимпиадах, до 18 лет не брал копье в руки. Что не помешало ему стать легендой в этом виде спорта. Его организм уже был подготовлен к предстоящей специализации.
А я, тренируясь по похожей методе, провожу уже 47-й спортивный сезон — играю в пляжный футбол. Даже не знаю, что такое наркоз. Самая большая травма — перелом пальца. Пустяк.
Я всячески пропагандировал этот метод универсальной подготовки молодого спортсмена. В том числе, когда функционировала моя баскетбольная школа. Но его мало кто берет на вооружение. Родителям и тренерам хочется как можно быстрее вырастить из детей чемпионов.

— Еще меня удивляет, как суперснайпер из Латвии смог миновать селекционную систему московского ЦСКА.
— Мне было 20 лет, когда наш ВЭФ попал в высшую лигу. Рядом был рижский СКА, который хотел забрать меня в армию. Но я окончил строительный техникум, и у меня было полгода, чтобы поступить в институт. Оттуда в армию в то время уже не брали.
На эти шесть месяцев меня спрятали в селе. Там спортивный зал, мячики, можно было тренироваться и готовиться к экзаменам. Иногда поступали тревожные новости, и приходилось менять место дислокации. Но за эти полгода армейцы меня так и не смогли найти. Старые добрые времена… Сегодня такого парня мгновенно выследили бы по мобильному телефону.
А после 1981 года имелось уже двойное вето против армии. Мало того что учился в институте, так у меня уже было двое детей. Как-то тур чемпионата проходил в Москве, я с Гомельским тогда не ладил, а армейцев тренировал Серега Белов. Он и сказал, что со мной хочет поговорить один генерал. А тот сразу быка за рога: “Что надо, чтобы ты к нам перешел?” Ну я и пошутил: “Трехкомнатную квартиру в центре и машину”. — “Не вопрос, считай, они у тебя уже есть, подписывай бумаги”. Я обалдел. Мне, говорю, в Ригу надо, посоветоваться с близкими.
Приехал домой, а наш председатель федерации был заместителем премьер-министра — это если сегодняшним языком объяснять. Мы с ними дружили. Объяснил ситуацию. Он говорит: “Пиши все, что ты хочешь”.

— Четырехкомнатная квартира и “Волга”?
— Ха-ха. Точно, откуда вы знаете?! Мы до этого жили в двухкомнатной, так что расширение жилплощади пришлось кстати. Ну а “жигули” и так менял каждый год. На самом деле в Риге я был полностью обеспечен. Плюс команда, покидать которую не хотелось. А если бы ушел в ЦСКА, то остался бы для родной республики предателем на всю жизнь.
У нас Миглиниекса и Ветру до сих пор таковыми считают. Если забрали не по твоей вине, как, например, Куртинайтиса, то все понимают, что ты не мог уйти из армии. А если идешь добровольно, другое дело…
Юрий Озеров, селекционер ЦСКА, который следил за мной еще с юношей, сказал уже после завершения карьеры — на каком-то юбилее: “Знаешь, а ведь к нам я не смог затащить только двух человек — тебя и Сабониса”.

— Самые принципиальные соперники для ВЭФа в Союзе?
— ЦСКА и “Жальгирис”. Эстонский “Калев” в меньшей степени. Минский РТИ из той же серии. Мы, кстати, белорусам часто уступали. Победили ЦСКА, где почти вся сборная СССР, на следующий день — РТИ. Поражение. Потому что не настроились.
Хотя у вас была крепкая команда. Она никогда не претендовала на медали, но и из высшей лиги тоже не выпадала. Это мы носились как шальные, потому что у нас не было большого “центра”. Минчане же всегда играли в прагматичный и умный баскетбол.
Фамилии легко назову: Гузик, Попков, Шереверя, Якубенко. Мы с вами дружили. Получалось ведь как? Минск почти всегда во второй шестерке — мы большей частью тоже там обретались. А когда играешь за 7-12-е места, это не очень интересно. Особого значения нет, займешь ты восьмое или девятое место. Главное, не оказаться на последнем или на предпоследнем, чтобы не угодить в переигровку со второй командой первой лиги.
И вот мы, следя за ходом турнира, постоянно ходили друг к другу с коньяком. Чтобы ребята напряглись и убрали того, кто может помешать лучшему для наших клубов раскладу. Решали, кому идти на выход в первую лигу.
Белорусская школа была добротной, но в то время ни одна суперзвезда калибра сборной СССР в РТИ не играла. Вызывали как-то на турнир в Италию Сашу Сатырова. Он там, кстати, хорошо отыграл. Заходит после матча в раздевалку и начинает рассказывать про свои впечатления. И заодно про Гомельского вспомнил. А тот сзади подкрался, Саша его не заметил. Короче, после той пары фраз, которые минчанин отпустил в адрес главного тренера, мы Сатырова в сборной уже не видели. Один раз сказал больше чем надо, и все.
В сборной Гомельского нельзя было ошибиться ни на площадке, ни за ее пределами.

— Как у вас складывались отношения с Александром Яковлевичем?
— Тяжело. Он ведь начинал карьеру в Риге и выиграл со СКА три титула чемпионов СССР и три Кубка европейских чемпионов. Но ушел оттуда со скандалом и заслуженного тренера Латвийской ССР так и не получил. Поэтому у него остался на латышей зуб. Меня в сборную взял после Олимпиады-80 только потому, что в ней надо было что-то менять. Плюс попался Анатолий Иванович Блик, который тогда работал в штабе сборной и, по сути, ее перевернул. Команда заиграла, а Гомельскому уже некем было меня заменить. Не мог выгнать с чистой совестью.
Я не нравился Гомельскому своей колючестью. Всегда имел собственное мнение да и ответить мог резко. Он этого не терпел. Вот литовцы в раздевалке “поливали” Гомельского с ног до головы, а на паркете приятно улыбались ему в лицо. И никаких оснований их не любить у Александра Яковлевича не было.
Я недавно на своем ютьюб-канале делал интервью с Сашей Волковым. Он считает, что если бы в сборной СССР был такой тренер, как Майк Фрателло (Волков играл у него в “Атланте”. — “ПБ”.), то она вообще никому бы не проигрывала. Так вот после этого в России начали раздаваться голоса, что великого тренера трогать нельзя. Но я и сейчас могу сказать, что как тренер Александр Гомельский был слаб.
Он был хорошим менеджером и великолепным психологом. Имел большой авторитет. Но в баскетболе не разбирался. Да, игру чувствовал, этого не отнять, но какие-то новшества и тонкости — не его конек. У него всегда было 10-12 человек, на которых делал ставку. Остальных харчил, не давал развиваться. Так просто попасть в сборную было невозможно. Но если уже попал, то намертво.

— В гандболе сложилась похожая ситуация. Анатолий Евтушенко не был гением, но рядом находился Спартак Миронович.
— Гомельский не любил конкуренции. Он ведь и Блика схарчил потом, хотя тот был тренер умный и многое мог бы нам дать. Александр Яковлевич хотел быть главным всегда и везде. В помощнике он видел исключительно претендента на его место.
Понятно, что говорить что-то подобное в адрес Гомельского сегодня неудобно. Его уже нет — патриарх и все такое, — кто-то может обидеться. Но то же самое я говорил и в 80-е — ребята не дадут соврать.

— Вы неплохо дебютировали в сборной. На первом же турнире — чемпионате Европы-81 — стали лучшим игроком.
— Впервые меня позвали в сборную в 1977-м, я еще застал в ней Сашу Белова. Следующий раз вызвали на сбор перед Олимпиадой в Москве. Думаю, я попал бы в состав, если бы на Игры приехали американцы. Но когда стало ясно, что Штатов не будет, Гомельский решил, что югославов обыграет и старым составом — теми, кто потом будет “Волги” делить. Не вышло. Хотя было очевидно, что пора уже играть в быстрый баскетбол. В тот, носителем которого был я. Так что в 1981-м я оказался в составе естественным путем — у Гомельского не было другого выхода.
На чемпионате Европы получил лучшего игрока, да. Но что важнее: быть призером Олимпиады или лучшим европейским баскетболистом? Конечно, я выбрал бы московскую историю. Олимпийская сборная по составу была очень сильной, но единого коллектива в ней, увы, не было. Сергей Белов жил сам по себе, и, по сути, уже доигрывал. Команда исповедовала медленный баскетбол, ориентированный на больших. Так что поражение было закономерным.

— Как было с судейством в советском баскетболе?
— Расскажу историю. Как-то приезжаем в Тбилиси играть тур. И накануне матча с хозяевами в мой гостиничный номер приходит человек. “Вот тебе деньги, отдавай игру”. Ну вот что они, обалдели? Где мораль, где принципы? Я буду при всех, при том же Гомельском, продавать игру? Чтобы у него появился повод выгнать меня из сборной? И главное, чтобы потом все узнали, что Валтерса можно купить за деньги?
Человек ушел, но на прощание сказал: “Вы все равно проиграете”. Намекнул, что купит кого-то другого. И в самом деле потом узнал, что матч сдавали двое наших. Я набрал в той игре 45 очков, но мы все равно уступили. Нам просто не дали выиграть.

— Деньги могли только грузины предложить?
— Только они. Думаю, с судьями они тоже работали плотно. Хотя надо вспомнить, когда мы боролись за попадание в высшую лигу чемпионата СССР, весь наш РАФ был забит последними моделями вэфовских телефонов. (Смеется.) На всех уровнях судьям вечно что-то покупали и дарили.
Вообще раньше играли турами — за шесть дней пять матчей. Скажи сейчас об этом современным баскетболистам, они в ужас придут. А раньше в порядке вещей — с утра начинаем и вечером заканчиваем. Потом Гомельскому пришла идея, которую он подсмотрел в Штатах, — давайте играть четыре тайма по 12 минут.
Так мы стали единственной страной в Европе, которая проводила матчи по регламенту НБА. Счета были какие-то космические. Типа 160 на 150. (В одном из поединков, когда ВЭФ обыграл московское “Динамо” 155:152, Валтерс набрал 69 очков. — “ПБ”.).
Мне, кстати, всегда нравилось приезжать в Минск. У вас и в Киеве были самые красивые девушки. Чего скрывать, когда ребята годами играют в одних и тех же городах, они заводят подруг. Это правило касалось всех городов европейской части СССР. Не работало оно только в Тбилиси. Но в столице Грузии были свои преимущества. Нашей делегации там однажды подарили бочку с коньяком. Деваться некуда, пришлось ее опустошить за те самые шесть дней. Это было нелегко, тем не менее мы справились.

— Это вас красит, но были ли абсолютно трезвые команды в высшей лиге?
— Пили все. Некоторые матчи начинались в девять утра. Помню, мы проводили такой с “Жальгирисом” в Москве. Живем вместе в гостинице “Спорт”, на завтраке литовцы обнаруживают некомплект в составе соперника — к столику приплелись лишь три рижанина. Каунассцы садятся в автобус — общий на две команды, — а когда приходит недостающая часть игроков ВЭФа… Вместе с ними в салон врывается такой аромат выпитых накануне напитков, что наши друзья из “Жальгириса” только понимающе переглядываются. Мысленно они этот поединок уже выиграли.
Йовайша потом рассказывал, что на установке перед матчем обсуждался лишь один вопрос: на сколько минут хватит этой пьяной команды? К их большому удивлению, нас хватило на весь матч. Уже в самом начале я забросил с девяти метров, потом еще один такой же — и встреча потекла по какому-то нелогичному для противника сценарию. Выиграли мы спокойно, в привычном для себя стиле, нам даже не пришлось бегать сломя голову.
На самом деле, конечно, пили тогда, когда было можно. Если игра что-то решала, то никому и в голову не приходило. А если вторая шестерка и все более или менее понятно, почему бы не расслабиться? Помню тур в той же Москве. Мы уже были седьмыми, а вот у вильнюсской “Статибы” оставались проблемы. Она стояла на вылет. Спасти ее могла наша победа над московским “Динамо”, которое тренировал брат Александра Гомельского Евгений.
Накануне ко мне в номер заглянул Шарунас Марчюленис. С ящиком коньяка. Поставил его в холодильник и сказал: “Валдис, надо завтра выиграть”. Ну ладно, почему бы не помочь хорошему человеку? Хотя, честно говоря, я принимать участие в том матче не собирался. Какой смысл, если выше седьмого уже не поднимешься? Гомельский, когда увидел меня разминающимся, все понял: “Да что же здесь происходит?” Ну а что, “фэйр плей”. Мы в честной борьбе обыграли динамовцев и отправили их в переигровку с клубом из первой лиги.

— Когда вы открыли для себя Америку?
— Был 1982 год, мы уже победили на чемпионате мира и полетели играть с лучшими студенческими командами США. Гомельский взял с собой юного Сабониса, но оставил дома всех баскетболистов ЦСКА. Им надо было принимать участие в каком-то армейском чемпионате.
Приехали таким “полусоставом”, а там календарь — 12 матчей с командами из топ-25. Президент NCAA посмотрел на нас и сказал: “Ну, матча два-три выиграете, не больше”. Победили в девяти. А в трех уступили с разницей в одно очко.
Мне американцы понравились. Вот когда противостоишь в Европе югославам — там вечно базара больше, чем борьбы. Эти их подставы, разговоры, жалобы… Сами не играют, и другим не дают. Янки же получают от баскетбола удовольствие и не грузят тебя всякой ерундой.
В итоге мы играли для зрителя, и нас все время награждали аплодисментами, что было непривычно. Особенно всем нравился Сабонис, который очень много сделал для наших побед. А когда вернулись домой, появилась уверенность, что мы тоже хорошая команда — и можем тягаться с американцами.

— Вы думали о том, что могли бы играть в Штатах?
— Честно? Нет. Тогда попасть в НБА из Старого Света было нереально. Американцы считали, что европейцы в их баскетбол играть не могут. Мы их мнение разделяли. Даже если бы там удалось каким-то образом оказаться, то года два-три как минимум следовало отвести на адаптацию.
Когда хорват Тони Кукоч попал в НБА в 90-х, ему было очень сложно. Чего уж говорить о нас, людях из восьмидесятых. Больше всего шансов было у больших. С них спрашивали меньше. Ребята ростом до двух метров — совсем другая история. Все они очень хорошо подготовлены физически, поэтому телу надо уделять очень много времени. Вот если оказаться в Штатах в 18 лет и пройти там подготовку по их программе, тогда да. Но сейчас об этом можно говорить только в сослагательном наклонении.

— Вы застали на площадке обоих Беловых. Кто из них был круче?
— Они были разными, Саша — чисто командный игрок. В защите наводил страх на всех, кто находился под кольцом. У него был очень быстрый прыжок. Хотя он маленький, всего два метра. Но все равно над всеми издевался. В нападении у Саши не было большого технического арсенала и он сосредотачивался на командной игре.
А вот у Сереги Белова команда была на втором месте. Он чистый индивидуалист. Набирал за игру по 20-30-40 очков — столько, столько было нужно. Защищаться соответственно не любил и не умел. У каждого из них свои плюсы и сравнивать их никак нельзя.

— “Движение вверх” смотрели?
— Меня сразу предупредили, чтобы и не думал идти на это кино. Слишком уж там много ляпов. Когда из Паулаускаса выводят националиста, это как минимум вызывает удивление у всех, кто его знал. Он был чисто советский человек, капитан команды.

— Но прибалтов всегда считали первыми кандидатами в перебежчики. И создатели не удержались от соблазна…
— Это вы так думаете. (Смеется.) На самом деле мы были такими же, как и вы. Жили в этой стране, и пришлось адаптироваться к условиям. Мне тоже предлагали остаться — в Италии и Испании. Поверьте, в хороших командах, и не единожды. Надо было только поставить подпись под контрактом. Но я всегда отказывался. Даже сказать об этом никому не мог. Если бы информация выплыла из моих уст, вмиг стал бы невыездным.
Не знаю, как гандболисты или волейболисты, но мы всегда с удовольствием встречаемся той своей командой восьмидесятых. На десяти-, двадцати-, тридцатилетие олимпийского успеха. И на сорокалетие тоже встретимся. Нас не объединяла политическая система — просто нравилось играть в одной команде. Даже если бы она называлась как-то иначе.

— Жаль, что сборная СССР не победила на чемпионате мира-86. В полуфинале вы вытащили фантастическую победу у югославов, когда проигрывали 9 очков за 51 секунду до конца. Решающую “трешку” на последних секундах забросил Валтерс.
— Такое могло случиться только раз в жизни. Я не уверен, что это сможет повторить кто-нибудь еще. На Европе-87 в Греции тоже можно было выиграть в финале у хозяев. Последних два финала на чемпионатах мира и Европы мы проиграли с разницей в два очка. Но это баскетбол. Удивительная игра, где все может решить одно мгновение.
Я в том полуфинале пошел за заслон и бросил. Зная, если попаду, то стану королем, а промахнусь — говном. Все просто. Мы сравняли. К изумлению “югов” и всех, кто наблюдал за матчем. А в дополнительное время оказались сильнее. У меня часто спрашивают про тот матч, он действительно был для нас очень тяжелым. Как-то сразу не пошла игра, но потом… Я вам сказал про то, что нам было комфортно играть вместе. После таких невероятных поединков начинаешь любить партнеров еще больше.
Вообще-то “югам” я в официальных матчах никогда не проигрывал. До меня наши часто уступали, а как я пришел — с 1981 года по 1987-й, — ни разу. А на Олимпиаде-88, уже без меня, проиграли им первый же матч.

— Это правда, что в сборной перед отправлением в Сеул голосовали, кто должен ехать, и вы уступили конкуренту со счетом записок 5:6?
— На самом деле ехать в Сеул я не хотел. Не тренировался и был очень удивлен, когда Гомельский вызвал меня на предолимпийский сбор. Три дня уговаривал мою жену, чтобы я приехал. Я тогда сдавал экзамены в дорожном институте, и мне не хотелось даже думать о баскетболе. Тем более уже переговорил с Сабонисом, который перенес операцию. Он тоже не собирался на Игры, а без него нам там было нечего делать. А если будет второе или третье место, то похоронят в первую очередь меня как главного врага народа.
Приезжаю на сбор, тренируюсь две недели, говорю Гомельскому: “Вы же видите, что я не готов. Отпускайте меня домой”. Он отвечает: “Нет”. И устраивает собрание, на котором предлагает ребятам решить мою судьбу. Там были все цээсковцы, за меня проголосовали трое. Но не было прибалтов. Если бы на сбор приехал Сабонис, был совсем другой расклад бы. Да и я тогда тренировался бы по-другому.

— Однако как Гомельский за вас цеплялся.
— Я уже потом узнал, что на него оказывалось давление из Спорткомитета. Там были уверены, что Валтерс должен ехать в Сеул. А после голосования Гомельский мог с чистой совестью сказать, что команда меня не принимает.
Но я устал. Семь лет играл от звонка до звонка, как минимум по 30 минут за матч. Поэтому понимаю наших чиновников. Но уже сам отсоединился. И не был тем игроком, как раньше. Но имя продолжало на меня работать.
Если бы поехал на Олимпиаду, мы ее не выиграли бы.

— Чистосердечное признание.
— Я потерял мотивацию. Баскетбол надоел. Вы, как белорус, меня поймете. У вас ведь сейчас очень распространено это слово, да? Надоел. (Смеется.)
Семь лет подряд я как белка в колесе крутился межу ВЭФом и сборной. Приезжаешь от одних, едешь к другим, и так много-много раз… Гомельский мог поступить проще — сказал бы, что не гожусь, и все. Зачем этот цирк с голосованием? Никогда ведь такого в сборной СССР не было — ни до, ни после. Остался неприятный осадок от того, как заканчиваешь.
Моя ошибка была в том, что вообще поехал на тот сбор. Ребята нормально тренировались и думали, как пробиться в призовую тройку. Какие олимпийские чемпионы? В финал бы попасть — уже здорово. Но буквально в последнюю минуту в сборной появился Сабонис, и все воспрянули духом.

— Обычно спортсмены редко находят себя после большого спорта.
— Расскажу о трех своих самых заветных желаниях после завершения карьеры. Первое — получить диплом. Я, между прочим, инженер по строительным дорогам. Учился в вузе десять лет, по специальному расписанию, как член сборной СССР — год за два.
Я окончил строительный техникум и даже успел поработать на дорогах. Зарабатывал хорошие деньги еще до того, как попал в основной состав ВЭФа. Вообще мог бы в баскетбол не играть, и никто не знал бы никакого Валтерса. Уже договорился со строительной компанией, где мне обещали серьезную зарплату.
А тут как раз ВЭФ проводил товарищеский турнир, на который были приглашены баскетболисты Минска, Киева и Ленинграда. Ленинградцы, правда, не приехали, и перед организаторами встал вопрос о замене спартаковцев. Решили выставить ВЭФ-2, собранный из юниоров. Набрали всех, кто был. Тренировался — не тренировался, значения не имело.
И вот по регламенту в первый день встречаются рижские команды. И наш молодежный состав обыгрывает основу, что становится для баскетбольного руководства республики настоящим шоком. Хотя справедливости ради надо заметить, что у нас было немало талантливых ребят.
После этого ко мне домой приезжает главный тренер ВЭФа и начинает уговаривать перейти в команду. Не хочу: у меня есть интересная и перспективная работа. А я жил у бабушки, и материальные условия были не блестящие. “Что тебе нужно?” Тогда на многое не претендовал — платите такую же зарплату, как на моей дороге. А если еще будут и сборы-талоны, то вообще чудесно. “Никаких проблем”. Меня устроили на завод, как и всех других игроков, и началась большая спортивная жизнь. Я практически сразу попал в стартовую пятерку.

— Выходит, вы всю жизнь мечтали строить дороги?
— Я и сейчас от этой профессии не отказался бы. И наверняка стал бы самым большим олигархом в стране. Поверьте, это доходный бизнес.
Так вот — первой целью у меня было получение высшего образования. Второй — организация собственной баскетбольной школы. А третьей — строительство дома. Я все сделал.
Дом построил за год-два, а школа моя просуществовала пятнадцать лет. Мы подготовили около полутора десятков игроков для НБА и Евролиги. Школой я начал заниматься еще при советской власти, но с обретением независимости старая система полностью изменилась. Тогда мне отдали юношескую лигу, взрослую — и вообще весь латвийский баскетбол.
Я сделал большую реформу, и во всех селах появились по семь команд, то есть всех возрастов. Раньше в Латвии играли в баскетбол 500 детей — теперь десять тысяч. И все это, а также постоянная популяризация нашего вида по телевидению, дало результат. Уже четыре латыша играют в НБА.
А главное, построена система, которая работает, и поэтому количество наших игроков в лучшей лиге мира будет только увеличиваться. Своей цели я добился и как тренер, попав с юношеской сборной Латвии на чемпионат мира 1999 года. Потом восстановил ВЭФ и проработал с ним три года.

— Как вы сейчас зарабатываете?
— Есть несколько проектов. Из того, что будет интересно вашему изданию, построил спортивный медиа-канал. Делаем там много всего интересного. Но он, конечно, скорее для сердца, зарабатываю другим.
Как строится сегодня мой день? Оба сына давно уже взрослые люди, живут своей жизнью. А я воспитываю девятилетнюю дочку, вожу ее на спорт, да и сам им занимаюсь — футбол, теннис, велосипед. Потом едем на море, потому что сейчас лето и свободное время надо использовать по максимуму.

— Видел несколько интервью на вашем ютьюб-канале с ребятами из сборной — Волковым, Куртинайтисом. Вы открываете в них что-то новое для себя сейчас?
— Да, и очень многое. Мы ведь долго не виделись — с тех пор как я ушел из сборной. Они оба потом сделали хорошие зарубежные карьеры. А Волков вдобавок еще и возглавляет Украинскую федерацию баскетбола.

— Следует заметить, что и Римас, и Александр работали еще и министрами спорта в своих странах.
— Мне тоже предлагали, но я не хочу ввязываться в политику. Там по делам никто не смотрит. Надо уметь лавировать и жить интригами. Ничего нового я вам не открою. Не хочу. Мне важнее жить в гармонии с собой и быть уверенным в завтрашнем дне. Пока удается.

— Выходит, вы просто получаете удовольствие от жизни?
— И это правильный вопрос, Сергей! На самом деле только так и стоит жить.