Роб Клинкхаммер. У минского “Динамо” точно есть шанс пробиться в плей-офф

Но следующим летом коуч ушел, и вскоре за ним последовал Клинкхаммер, которого приобрел “Ак Барс”.
С тех пор в карьере 34-летнего нападающего произошло много интересного. В 2018-м казанцы завоевали Кубок Гагарина, причем именно Роб забросил победную шайбу в решающем поединке финальной серии с ЦСКА. В том же году, но чуть раньше, Клинкхаммер был приглашен в олимпийскую сборную Канады, в составе которой завоевал бронзу Пхенчхана.
В 2019-м североамериканец перебрался в омский “Авангард”, в котором провел минувший сезон. А нынешним летом он вернулся в Минск, подписав контракт с “Динамо”. Обо всем этом Роб на днях подробно рассказал в интервью корреспонденту “ПБ”.

— Как чувствуешь себя в “Динамо” после трехлетнего перерыва?
— Нормально. Мы усердно работаем, команда подобралась интересная. В ней и несколько возрастных белорусов, которых я знал, и много молодых местных ребят, и опытные легионеры. В общем, хороший микс.

— В команде много незнакомых лиц?
— Хватает. Зато я еще никогда не слышал в динамовской раздевалке так много английской речи. Многие юные белорусы уже поиграли за океаном и отлично выучили язык. И более опытные парни подтянулись. Например, Знахаренко несколько лет назад вообще не говорил на “инглише”, а сейчас владеет им прилично. Шинкевич тоже здорово прибавил. Ну а Саша Павлович всегда мог хорошо объясниться.

— Какое впечатление оставили прошедшие спарринги?
— Я принял участие в двух — с “Шахтером” и “Гомелем”. Конечно, это не идеальный вариант — представители чемпионата Беларуси недотягивают до уровня КХЛ. Но и эти соперники играют быстро, хорошо катаются. Так что у меня хорошее впечатление от матчей.

— Ты играл в тройке с Райаном Спунером и Брэндоном Козуном. Ожидаешь, что и в чемпионате будешь выходить на лед с ними?
— Думаю, да. Естественно, иногда тренер тасует состав звеньев. Но у нас уже есть “химия”, мы неплохо находим общий язык. И Райан, и Брэндон — мастеровитые хоккеисты, мне нравится играть с ними.

— Как оценишь потенциал обновленного “Динамо”?
— У нас точно есть шанс пробиться в плей-офф. В составе много молодых ребят, которые играли в юниорский хоккей в Северной Америке. Понятно, переход в КХЛ — большой скачок для них. Но пока парни смотрятся неплохо. А мы с такими опытными ребятами, как те же Спунер и Козун, должны быть на ведущих ролях, подавать молодежи пример.

— Когда получил предложение вернуться в Минск?
— Первый раз мы заговорили об этом в конце июня, но потом взяли на какое-то время паузу. Официальное предложение поступило в середине июля. Посовещавшись с семьей, я ответил согласием.

— Твой агент Алеша Пилко говорил, что ты рассматривал вариант уехать в Швейцарию…
— Это правда. У нас весной родился ребенок, и теперь у меня три маленьких сына. Хочется больше времени проводить с семьей, а в КХЛ очень много длительных выездов. Но нынешний год из-за коронавируса получился странным. Возможностей было мало — команды выжидали и не хотели подписывать контракт. А тут поступило предложение из Минска, и я уговорил жену остаться еще на год в КХЛ.

— Значит, предстоящий сезон точно станет для тебя последним в Континентальной лиге?
— Зарекаться не стану. Но, скорее всего, да. Уже не хочется таких долгих выездов. Мне уже 34, и все эти перелеты сказываются на организме.

— Как ты провел лето?
— В основном в районе Летбриджа, это мой родной город в двух часах езды от Калгари. У нас там ферма с бизонами. Первые две недели провели на карантине. Потом ограничения стали снимать, можно было хоть выбираться с детьми в парк, на игровую площадку. На неделю съездили на курорт в Британскую Колумбию, а так в основном оставались дома. В общем, это было долгое лето. Хотя маленькие дети не дают заскучать. Они активные, шустрые, любят спорт.

— Ты строгий отец?
— Кажется, нет. Просто хочу, чтобы сыновья были добрыми, вежливыми и думали о других. Не разрешаю им обижать других детей. А так, пусть веселятся, сходят с ума и выплескивают энергию. Для малышей это абсолютно нормально.

— Кто-то из твоих знакомых болел коронавирусом?
— Двое или трое. К счастью, все остались живы, но перенесли болезнь довольно тяжело. С дыханием проблем не возникло, однако беспокоили боли по всему телу, высокая температура. В общем, все было достаточно серьезно.

— Последние три года ты следил за “Динамо”?
— Всегда интересуюсь делами бывших команд. У меня в Минске оставались друзья и знакомые, общался с ними в соцсетях. В общем, был в курсе происходящего.

— Прошлый раз ты выступал за минчан, когда ими тоже руководил Крэйг Вудкрофт. Похоже, ты неплохо вписываешься в его систему…
— Тоже так думаю. Я быстрый, хорошо катаюсь, могу играть в силовой хоккей и выбирать простые решения. Прошлый раз мы сработались с Крэйгом. Надеюсь, так будет и сейчас.

— Воспоминания о сезоне- 2016/17 у тебя хорошие?
— Отличные. Для меня все было в новинку, я впервые отправился играть в Европу. Узнавал, что такое КХЛ, и тот год открыл глаза на многое. Парни в “Динамо” оказались классные, мы провели успешный сезон и пробились в плей-офф. В общем, было здорово. Хотя, помню, в первые дни после приезда в Минск думал: боже, куда я попал? Все незнакомое, вокруг чужой язык и непонятные вывески… А четыре года спустя прилетел в тот же аэропорт — и все нормально, чувствую себя как дома. Многое изменилось — даже не в самом городе, а в моей голове. За эти годы повидал немало. Не всегда было легко, однако рад, что в свое время решил перебраться в КХЛ. Поиграл и в “Динамо”, и в топ-клубах лиги — “Ак Барсе” и “Авангарде”.

— Почувствовал разницу?
— Там больше бюджеты, но и в Минске хорошая организация. К нам здесь всегда прекрасно относились. Поэтому нынешнее решение вернуться в “Динамо” далось легко, семье в Беларуси нравилось. Хотя в финансовом плане, конечно, отличие есть. Казань и Омск в этом смысле входят в число ведущих клубов лиги, а “Динамо” — где-то в последней трети.

— Беларусь для тебя чем-то отличается от России?
— Особых отличий не чувствую. На мой взгляд, все очень похоже — менталитет, манера поведения людей. И язык тоже — не слышу, чтобы в Минске кто-то говорил по-белорусски.

— В “Ак Барс” ты перебрался вскоре после старта сезона- 2017/18. Все случилось быстро и внезапно?
— Ну нет, мы работали над этим трансфером месяца два. И я благодарен “Динамо” за то, что отпустили. Мне представилась возможность попробовать силы в топ-клубе и выиграть Кубок Гагарина. И в первый же казанский сезон мы завоевали трофей. Это высшая точка моей карьеры, те счастливые мгновения останутся в памяти навсегда.

— Ты скромно умалчиваешь о том, что именно твоя шайба принесла “Ак Барсу” Кубок. Часто пересматриваешь тот эпизод?
— Иногда, и тогда прямо мурашки идут по коже! Когда закончу карьеру, буду показывать запись этих мгновений детям. В 2018-м они были еще слишком малы, чтобы все понять. Но лет через десять или двадцать, думаю, им будет очень интересно.

— Как “Ак Барс” тогда отметил победу?
— Устроили большую вечеринку, гуляли до утра. Честно говоря, я тогда напился. Чувствовал себя пьяным уже после отъезда с арены. Сделал хороший глоток шампанского из Кубка… Потом мы, легионеры, оставались в Казани недолго, дней пять. А уже в Канаде я организовал еще одну вечеринку, пригласил родных и друзей. Тоже отлично посидели — на следующее утро чувствовал себя неважно. Но после такого успеха можно и расслабиться.

— Почему через год ты перебрался из “Ак Барса” в “Авангард”?
— Я не хотел уезжать из Казани. Лично для меня второй сезон там получился вполне успешным: 19 шайб в регулярном чемпионате — для КХЛ это достижение. Но в плей-офф команда выступила неудачно, вылетела в первом же раунде. И тогда руководство клуба решилось на серьезные изменения. Избавились почти от всех легионеров, да и тренер Билл, то есть Зинэтула Билялетдинов, вынужден был уйти.
Если бы мне предложили остаться в “Ак Барсе”, с удовольствием продолжил бы там карьеру. Межсезонье получилось мучительно долгим: летом я получил травму и никак не мог найти новую команду. В конце концов, уже в сентябре, подписал контракт с “Авангардом”. Там тоже познакомился с хорошими людьми, поработал с отличным тренером Бобом Хартли. “Авангард”, как известно, домашние матчи сейчас проводит недалеко от Москвы, ну а я поселился в самой российской столице.

— И как тебе там?
— Город уж слишком большой, сумасшедшее движение. Зато в Москве интересно. Много исторических мест, отличные магазины. Мы каждый день могли ходить в новый ресторан — и всякий раз он был высшего уровня. В российской столице жили многие легионеры, так что было с кем общаться в свободное время.

— Какие из московских достопримечательностей произвели впечатление?
— Красная площадь — особенно зимой, во время Рождества. И район театра… Как он называется — Большой, да? Там вечером очень красиво. Правда, на представления так и не сходил. Не увлекаюсь ни оперой, ни балетом. Может, для галочки и нужно было…

— Ты упомянул тренеров Билялетдинова и Хартли. Российские коучи сильно отличаются от североамериканских?
— Если говорить конкретно о них двоих, то разница есть. Билл основной упор делает на оборону. Его кредо — надо запастись терпением и дожидаться ошибок соперника. Честно говоря, пришлось долго привыкать в этой тактике. Хартли тоже “защитный” коуч, однако предпочитает более агрессивный хоккей, дает жестко прессинговать.

— Что тебе не нравится в КХЛ?
— Большие расстояния и перелеты. Поэтому рад вновь оказаться в Западной конференции. На Востоке в этом смысле еще тяжелее. На Западе-то в основном приходится перемещаться неподалеку от Москвы. Самый дальний вылет, по-моему, в Сочи.

— Брэндон Козун сказал, что неплохо понимает русский. А ты?
— Ха, у него ведь девушка из Ярославля, поэтому Брэндону проще. Он и правда многое знает по-русски. И Франсис Паре тоже — этот вообще полиглот: свободно говорит по-французски, по-английски и понимает русский. Я в этом плане сильно от них отстаю.

— В одном интервью ты сказал, что русский язык звучит грубо и агрессивно…
— Мне действительно так кажется. Не знаю почему — наверное, из-за интонаций. Когда люди говорят, то создается впечатление, что они кричат. Забавно, но когда Билл в “Ак Барсе” проводил установку по-русски, то его речь тоже казалась жесткой и агрессивной. Но когда затем он повторял для легионеров то же самое по-английски, его слова звучали мягче.

— В 2018-м в составе сборной Канады ты завоевал олимпийскую бронзу в Пхенчхане. Это еще один хайлайт карьеры?
— Верно, наряду с победой в Кубке Гагарина. Даже не знаю, какому из этих успехов отдать первое место. Пусть будет так: 1а — триумф “Ак Барса”; 1б — участие в Олимпиаде. Невероятный опыт — даже не думал, что подобное возможно. Ведь все привыкли, что на Игры едут звезды НХЛ. По идее там должны были выступать Сидни Кросби, Коннор Макдэвид и прочие. Понятно, что в такую сборную меня не взяли бы. Поэтому даже не могу сказать, что выступление в Пхенчхане — мечта, которая сбылась. Я о таком и не мечтал! Но теперь буду вспоминать об Олимпиаде до конца жизни.

— В Канаде привыкли к победам сборной. Как там восприняли третье место?
— А я толком и не знаю, потому что из Кореи сразу отправился в Россию — ведь чемпионат КХЛ продолжался. На родину приехал лишь через два месяца. Конечно, определенное разочарование было. Всем нам хотелось одолеть немцев в полуфинале и в решающем матче сразиться с россиянами. Увы, сборная Германии в тот вечер оказалась сильнее. Думаю, проведи мы с ней серию из семи встреч, без проблем добились бы успеха. Но получилось так, как получилось. Неудача болезненная, тем не менее мы выиграли бронзу, и у меня было ощущение, словно это золото. Я плакал от радости — завоевал олимпийскую медаль, пусть и не высшей пробы.

— 12 августа тебе исполнилось 34 года. Как отметил день рождения?
— У нас был выходной, и мы с другими легионерами отправились поиграть в гольф. Было здорово.

— Чувствуешь себя ветераном?
— Да, особенно в нынешнем “Динамо”, где так много молодежи. Становлюсь старым — колени и плечи болят все чаще. С другой стороны, сил и энергии еще предостаточно.

— Может, дотянешь и до сорока?
— Ни в коем случае. Это ведь надо выходить на лед еще шесть сезонов, а мне сложно такое представить. Не знаю, как долго еще задержусь в хоккее. Но пока поиграю и постараюсь помочь “Динамо”…