Мы о вас давненько не слыхали. Эрик Яхимович. Уткин Соловьеву точно навешал бы. Животом задавил

Кажется, его жизнь насыщена матчами ничуть не меньше, чем во времена счастливой футбольной молодости. Завтра еще игра — не лучшее расписание для бывшего спортсмена, которому уже за пятьдесят. Но ему, похоже, в кайф. Хотя и начинаем беседу с темы грустной, которую все сейчас только и обсуждают.

— Следишь за тем, что происходит в Минске?
— Особо нет. Ну а где следить? По интернету видно, что у вас волнения. Пошумят, да перестанут, или ошибаюсь?

— Если и перестанут, то затаятся.
— На самом деле видно: народ так довели, что не может уже. Раньше ведь как? Пошумели день, да и замолчали. А сейчас, видно, серьезный движ начался. Народ сигналил, потом марш грандиозный. Ну это понятно — задержания, жесткие избиения. Кому понравится?

— Ты в этом противостоянии на чьей стороне?
— За народ в любом случае. Политикой не интересуюсь, но если люди так массово поднялись, то, видимо, допекло. Белорусы должны жить хорошо. Почему в ХХI веке они должны побираться? В России тоже несладко, но как-то более или менее сносно.

— Ты не похож на человека, которому несладко.
— Пытаюсь двигаться, зарабатывать. Надо крутиться. Кто хочет, тот сможет — в Москве во всяком случае. Главное, чтобы у человека имелись возможности. Чем я занимаюсь? Школу детскую открыл.

— Имени Яхимовича.
— Нет, я же не в “Спартаке” или в “Милане” играл. Скромное название — “Чемпион”.

— Это заметно.
— А как иначе? Не хотелось себя афишировать, не люблю пиар. На самом деле все идет неплохо. Три филиала уже запустили. Детишки ходят, занимаются, как вижу, с удовольствием. Сколько всего народа? Да не считал как-то. Мое дело было организовать — каждый день туда не езжу. Ребят-тренеров поставил молодых. Трудятся.
Понятно, сам тоже стараюсь двигаться. Меня вообще-то часто зовут поиграть.

— Выгодная тема или это только хобби?
— Как сказать… И то и другое, зависит от масштаба. Где-то посерьезнее, где-то на бензинчик подкинули, и то хорошо. В любом случае на месте сидеть нельзя. Я за команду ветеранов “Динамо” играю, за сборные России и СССР. Самый пик стартует летом. Правда, в этом году пандемия сорвала календарь, а жаль. Планировались две хорошие поездки.

— Попасть в возрасте 50 лет в сборную Союза — признак класса.
— Ну так! Мастерство, как говорится, не пропьешь. Держу форму, поэтому и нужен. Вообще, самое главное в жизни — это востребованность. Если сядешь дома и опустишь руки, пиши пропало. А когда ты на виду, совсем другое дело.
Сейчас, конечно, спортивный режим немножко другой. Практически уже не тренируюсь, только играю — и этого, по сути, достаточно. Иногда пойдешь побегаешь. Однако без фанатизма. Силы надо беречь.
Хотя еще года три назад за день мог провести три матча. Два днем (ветеранских два тайма по полчаса), а потом в Ночной лиге, где полновесные два по 45. Но, знаешь, в 49 лет уже как-то тяжеловато. Не так быстро восстанавливаешься, как раньше.

— Греет мысль о том, что многие считают тебя легендой поколения? Имею в виду Василия Уткина. Слышал, что он недавно о тебе поведал?
— Если честно, в толк не возьму, каким боком он меня вообще вспомнил. Вроде даже не пересекались никогда.

— Но слава шла впереди героя. “Яхимович мог выпить ведро водки, сесть за руль и, главное, не попасться при этом полиции”. Красиво сказано.
— Про ведро, конечно, преувеличение. Ха! Ну а не попасть — это уже мастерство. Как Васю можно воспринимать? Он же по каждому может пройтись. Ему лишь бы зацепиться с кем-нибудь. Я молчу — зачем мне лезть? Ну, написал человек… Хотя черная реклама, естественно, это тоже реклама.

— Вася никого не щадит. Не так давно Соловьева на дуэль вызвал. Следил за их словесной перепалкой?
— Так я ж тебе говорю, если бы чё-нить выдал в ответ, то он, может, меня тоже вызвал бы на бой.

— Соловьеву, как считаешь, навешал бы?
— Думаю, да. Вася же здоровенный, двухметровый! Он бы его животом прижал — и никуда Соловьев не делся бы, поскольку маленький. Я, кстати, с ним знаком. Когда Грызлов входил в состав правительства, мы ездили на матчи в обойме команды “Единой России — звезды футбола”. Каждую неделю тренировались. И однажды пересеклись.
Полетели как-то в Финляндию. Один человек остров купил — и там матч организовал. Соловьев меня увидел, сразу заулыбался: “О, Эрик! Если он в нашей команде, значит, точно победим”. Даже не представлял, что он меня знает.

— Наверное, в такой команде реально многими выгодными знакомствами обрасти. Ребята помогут при случае.
— Может, но мне пока еще никто ничем не помог.

— Хотя бы удостоверением какого-нибудь почетного полицейского, чтобы зазря не тормозили.
— Сейчас все эти “корочки” не катят. Раньше, когда в “Динамо” играл, работало. Теперь уже не актуально. Другие времена на дворе. Ну и что, если свой, правила не нарушай! Хотя гаишники нынче особо и не тормозят. Камер везде навешали — и все.

— Следует отметить, что Вася в своем посте про ведро водки вспомнил еще двух легенд белорусского футбола — Гену Тумиловича и Васю Баранова.
— Приятно, что люди не забывают. Ну а что, в свое время наш белорусский десант неплохой высадился. В приличных клубах выступали. Не только хорошо играли, но и чудили так, что рассказы до сих пор из уст в уста передаются.

— Когда парней последний раз видел?
— Васю давно, когда за сборную приезжал играть. У него была любимая присказка: “Давай чуть по чуть-чуть”. Слыхал, что он стал рыбаком и обосновался с этим хобби где-то под Гомелем. А Гену встречал три года назад в Турции на турнире. Приезжал с командой “Тосно”, стоял за нее в воротах. Ничего не изменилось: по-прежнему “сухарик” и такой же шухерной и заводной.

— Как вы только в одной команде играли, такие горячие ребята?
— Находили общий язык. Главное, что коллектив хороший был. А окажись условия получше, то могли бы зацепиться за выход из группы.

— Кстати, в то время были премиальные?
— Ох, не знаю, как это будет выглядеть, если начну цифры называть. Хотя чего там — они не бог весть какие. За победу над сборной Италии нам обещали три тысячи долларов. Сыграли вничью — соответственно получили половину.

— Хорошо, а если бы выдали по тридцать тысяч, вы бы их зарыли?
— Думаю, просто готовились бы лучше. Деньги — хороший стимул для любого человека. Чего уж там.

— Ладно, к сборной еще вернемся. Начнем с тех благодатных времен, когда ты только вступал на дорогу большого футбола. Первую зарплату помнишь?
— Да, получил ее в дубле. Шестьдесят рублей для парня 18 лет хорошие деньги. А в основе, через три года, уже 250. Для советских времен отличный гонорар. Машину не купишь, конечно, но жить можно.

— Вспомни, как пришел в минское “Динамо”?
— Тогда там играли почти все чемпионы Союза 1982 года, которым я еще не так давно мячи на стадионе подавал. И мне происходящее казалось каким-то нереальным. Космос. На арену с детства ходил, когда еще Боговик с Байдачным играли. Анатолий Иванович Боговик, кстати, стал потом моим детским тренером.
Кого назову любимым игроком? Прокопенко, конечно, Пудышев, Курненин, Кондратьев. Да, думаю, любого можно назвать из той знаменитой команды. А потом — раз! — ты в раздевалке и видишь Алейникова с Гоцмановым, которые приехали из сборной Союза и рассказывают, что там да как. Думаешь: ни фига себе, и я здесь тоже со всеми это слушаю.

— Что, однако, не помешало тебе вскоре подраться с тем же Гоцмановым.
— Что значит “подраться”? Этого как раз мне и не дали. Короче, поехали мы на какой-то товарищеский матч. Я исполнял последнего защитника, и Гоцманов обрезал. Против меня вышли два в один и забили. На кого в таких случаях валят? Понятно, что на молодого.
Гоцманов в перерыве так и сделал. Предъявил претензии. Я в ответ: “Ты ж сам обрезал”. Он подошел и ударил меня. Я встал, тут же подлетел Курбыко, пнул меня. И я сел. И это называется подрался? Просто было обидно до слез. Как в армии дедовщина. Молодой должен молчать и не пререкаться.

— Справедливое правило, как считаешь?
— Не могу сказать, справедливое или нет, но мы все выросли на этом. Сейчас нет такого — старый, опытный или молодой. Все какие-то одинаковые стали. Не знаю, хорошо это или плохо, но классных футболистов становится меньше.

— Можно ли сравнить чемпионаты СССР и России?
— Ну какое… Первенство СССР по силе было четвертым в Европе — этим все сказано. Недаром советские клубы — те же киевское, тбилисское “Динамо” — выигрывали европейские трофеи. Да и минское до четвертьфинала Кубка европейских чемпионов доходило.
Матчи в чемпионате были напряженными. Помню, первый раз против киевлян вышел — все равно как в прострации, бегаешь и смотришь только, где мяч. “Динамо”, естественно, это машина. Но такое ощущение сопровождает только по молодости. А когда играли в 1990-91-м, то чувства совсем другие накрывали. Ты уже вкатился, и, кажется, все нормально.
У нас был хороший последний союзный год, 91-й. Дома почти все московские клуб обыграли, только ЦСКА уступили. Они чемпионами стали в том сезоне. “Днепр” одолели 4:1.

— Помню, ты в интервью как-то сказал, что Сергей Юран обещал разобраться с тобой после матча. Уж слишком жестко с форвардом обходились…
— Это случилось уже в России, когда он за “Спартак” выступал. Юран спиной принимал, а я его встречал, как говорится, на ахиллы. И он завелся: мол, давай потом разберемся после игры.

— Разобрались?
— Ага, встретились, поговорили. “Ты не прав”. — “Ты тоже”. — “Ну, извини, брат”. — “Все нормально”. Не драться же нам, ей-богу.

— Однако так бывало не всегда. Читал историю о том, как ты собирался начистить “репу” зенитовскому болельщику.
— Мы со Штепом (Сергеем Штанюком. — “ПБ”.) ловили Панова, с двух сторон хотели его зажать. А он шустрый, подпрыгнул. И Штеп случайно попал мне по ноге. Вничью тогда сыграли. Со стадиона выходим, болелы стоят. Один такой: “Че ты там хромаешь?” Я сумку бросаю и на него, хотел зарядить, но не дали. Это все эмоции после игры.

— Однако Штанюка на твоем месте не представляю.
— Серега спокойный. А я заводной — такой уж характер. Но это раньше. Сейчас я уже как Штеп стал. Из равновесия не выхожу.

— Но чисто практически, наверное, хорошо, когда форварды знают, что ты взрывной и чужих ног, как и своих, в бою не жалеешь.
— Чего скрывать, меня боялись и убегали на другой край. Нападающий должен бояться защитника, это нормально. Надо чтобы он быстрее отдавал и пугался обыгрывать.
Но нам ведь тоже не позавидуешь. По сути, играешь без права на ошибку. Промахнулся — все, скажут, проиграли из-за тебя. А форвард может четыре раза накосячить с убойной дистанции, пятый раз забьет — и все, он красавец. Нет, защита — штука неблагодарная.
В детской школе я ведь нападающим начинал. И сейчас люблю в атаке побегать. Ветераны говорят: “Эрик, защита!” И сразу же сами добавляют: “Да какая защита! Через пять минут побежит забивать”. Так и есть. Сейчас вообще играю на любой позиции.
Защитником меня сделал Малофеев. Подумал, что там буду приносить максимальную пользу. Хотя в дубле исполнял центрального хава. А мне что, главное, играть в составе, на любой позиции, куда выпустят. Перестроился и нормально.

— Вспоминаю знаменитый гол душанбинскому “Памиру” от защитника Яхимовича.
— Лучший гол месяца тогда определяли в программе “Футбольное обозрение”, которую вел Владимир Перетурин. На дворе 1991 год. Июль. Жара — капец. Старики шепчутся между собой: “Памир” просит отдать игру”. — Не, мы не можем, самим очки нужны”. — “Они сказали, что тогда судей “зарядят”.
Почему-то игру назначили в час или два дня. Выхожу — на трибунах одни тюбетейки. Кинь яблоко — обязательно в нее попадешь. Тренером тогда был Вергеенко. Сказал: “Разминайтесь в раздевалках. Там кондиционеры есть”. Так и сделали.
Начинается матч. Штрафной. Ну я и пробил, в ближнюю “девятку” попал. А в “Футбольном обозрении” этот мяч стал лучшим голом месяца. И Перетурин сказал, что его забил Мархель. Потом Перетурина встретил, спросил о том сюжете. А он и не помнит уже ничего. А мне тогда обидно было: гол на самом деле хороший получился.

— Перетурина, кстати, можно понять. Феерический гол Мархеля в ворота “Памира” весной того же года затмил все последующие.
— Это когда он головой забил и потом за голову схватился? Тоже красивый гол.

— Ты ж тогда играл.
— Ага. А как матч-то закончился?

— Вничью. После этого чудо-гола на 86-й минуте “Памир” резко активизировался и буквально растерзал нашу защиту, сравняв счет на самом флажке.
— Я не в курсе, что там было. Вот честно: ты первый, кто о том матче спрашивает. Помню, еще удивились, почему Миша за голову взялся. Может, от изумления? Никогда такие не забивал.

— А ты вообще договорной матч от нормального отличить сможешь?
— В принципе да.

— Тогда спрошу про знаменитый поединок “Зенита” и минского “Динамо”, 8:1.
— Там “слив” был стопудовый. Это просматривалось даже невооруженным глазом. Защитники стояли просто как фишки. Печальное зрелище, смотреть на это было обидно. Понятно, что болел за минчан. На фиг мне этот “Зенит”? Пусть в свое время Морозов туда приглашал. Я тогда встречался с Мутко, президентом клуба.

— Чего ж не пошел?
— Из Китая поступило лучшее предложение, туда из-за денег и поехал. Хотя, стоило пойти в “Зенит”, еще поиграл бы. Сейчас смотришь: бегают и в 36, и в 38 лет. А я когда из Китая приехал, в 2002-м, меня уже никто не видел. Закончил в 34.

— Самый запоминающийся поединок в России — финал Кубка страны в 1995-м?
— Скорее, самый знаковый. У нас тогда полсостава играть не могли из-за карточек и травм. Взяли ребят из дубля, а “Ротор” тогда на подъеме шел. Ребятам премиальными по “Мицубиси Паджеро” пообещали.
Там люди нормально поработали. Нам непонятную “точку” поставили на последней минуте.

— Матч затем перешел в серию пенальти. И ты как один из лидеров пошел бить. С каким чувством?
— В голове одна мысль: “Только бы исполнить”. Действительно, я один из лидеров, промахнуться нельзя. Еще думал, как бить, куда… Решил сильно низом. Надеялся, что вратарь не успеет сложиться. И точно — мяч под мышкой прошел. Ударь слабее, и Саморуков отразил бы.
До сих пор пенальти бить не люблю. Если реализуешь, скажут: “Ничего удивительного, ты же мастер”. А если не забью, то кем буду? Мудаком.

— Да уж, спорт на высоком уровне — это нервы.
— Но больше, конечно, кайф. Занимаешься любимым делом, да еще зарабатываешь хорошие деньги.

— Тебе довелось поработать со многими знаковыми тренерами советского футбола. Один Бесков чего стоит.
— Если охарактеризовать его двумя словами, то он жесткий, но справедливый. Чувствовал, что он испытывал ко мне какую-то симпатию. Думаю, нравился ему по спортивным и человеческим качествам. Но задушевных бесед не вели, все по делу. Это вам не Малофеев.
Тот мог пошутить и подбодрить. “Давай, давай, еще давай, дожмем!” Все с таким задором. Как ни стараюсь, не могу представить на его месте Бескова. Например, читающим зажигательные стихи. Бескова звали Барином, и этим все сказано.

— Вспомни что-нибудь из малофеевского. Какому поэту он отдавал предпочтение?
— Да как здесь запомнишь, если тебя будят в шесть утра. Строят в актовом зале. “В глаза смотри!” Он по глазам смотрел, кто готов играть, а кто нет. Хотя, думаю, у всех в глазах в это время читалось одно желание — доспать бы. После этого ребята и шли обратно по кроватям.
У Газзаева другая метода. Тот любил собрания накануне игры, часов в восемь вечера. Давал накачку на матч такую, что хоть сейчас бутсы шнуруй и на поле выходи. Заснуть нельзя, рвешься в бой. Поэтому или до рассвета не спишь, или снотворное принимаешь. А после снотворного какая игра?

— Никто не говорил Газзаеву, что лучше бы установку прямо перед игрой делать, раз у него так здорово получается?
— Никто. Газзаеву вообще нельзя было ни в чем перечить. Но в ЦСКА, думаю, он потом уже перестроился.

— Расскажи о лучшей установке перед матчем.
— Самая красноречивая, на моей памяти, от Георгия Ярцева. Поехали на встречу с “Балтикой” в Калининград. Ярцев был немногословен: “Играть вы умеете, что мне вам говорить еще? Выходите и обыгрывайте эту ”Балтику”. И все. Победили 2:0.

— Может, вы вообще без тренера могли играть?
— Ха-ха! Так мы часто без тренера и играли. Помню, руководил командой Голодец, царство ему небесное. Он любил фишки по макету передвигать и долго и занудно рассказывать, кто куда бежит. Идем уже в тоннеле. Андрюха Кобелев, наш капитан, говорит: короче, вы этого … не слушайте, действовать будем так и так.

— Белорусская тройка защитников Яхимович — Штанюк — Островский оборону держала на уровне.
— В то время на защите все и строилось. В 1997-м пропустили за 34 матча 20 мячей. Заняли третье место. Понятно, со “Спартаком” бодаться было сложно, там практически сборную СССР собрали.

— Знаю, ты планировал выставить против сборной СССР команду Беларуси.
— Да, хотел к нам и Валика, и Хаца пригласить. Но динамовская меркантильность помешала… Валика привез, встречаемся с Голодцом. Сидели на “Динамо” в ресторане. У Валика па руках конкретное предложение из Киева, ему там трехкомнатную квартиру давали. Он говорит: дескать, дайте мне тоже трехкомнатную. “Не-а, мы тебе только двухкомнатную можем”. Валик все это выслушал и уехал в Киев.
А Хацик вообще почему-то не понравился Голодцу. Это нормально? Играй они у нас, была бы команда-бомба. С такой можно было бы и “Спартак” спокойно валить. Хотя мы и так несколько раз его обыгрывали.

— Вернемся к нашей сборной девяностых — “нулевых”. Сегодня она кажется чуть ли не идеальной.
— Так это и была “дрим-тим”. Нужно было закрыть какие-то мелкие вопросы, которые на самом деле многое решали. “Не лети самолетом — это дорого, давай на поезд”. Вот эти три копейки и влияли на настроения людей.
Создайте условия. Простимулируйте, чтобы народ приезжал домой не для того, чтобы увидеться с друзьями, погулять и не порежимить, а чтобы все задались одной целью. Сборы — значит сборы, никаких нарушений. Вот тогда бы дело было. Все зависит от мелочей. Как одеты, как готовы, как стимулируют. От организации идет результат. А раньше такой шараж-монтаж…
Играли в 1999 году с итальянцами в Минске. Они все с иголочки, в кашемировых пальто. Все набриолиненные, духами пахнут. У нас экипировка, наверное, класса третьего. В таких спортивных костюмах только на базе ходить. Контраст жуткий. Я в холл отеля спустился — с одной стороны итальянцы, с другой наши. Стоят как сироты. Помню, еще пошутил: “Что вы там, как бомжи, кучкуетесь? Уйдите с глаз, не позорьте страну”.

— Однако ничью добыли и дома, и в гостях.
— Там вели 1:0, Валик забил. Нам ответили с пенальти, да и то придуманном. Индзаги выпрыгнул с кем-то поборолся — и “точка”. Очень спорная. Но кто такая в рейтинге Италия и кто такая Беларусь?

— Вообще-то, положа руку на сердце, вы ведь тоже были разгвоздяями. Не одна федерация виновата.
— По большому счету, да. Сейчас думаю: если бы дали прожить жизнь сначала, относился бы по-другому. И разгвоздяем уже не был бы.
Но надо и нас тогдашних понять. На тренировках вкалывали, иначе в хороших клубах не играли бы. Все мы из каких семей? В основном из небогатых. Потому хотелось почувствовать немножко другую жизнь.
Но мы же не уникальные какие-то люди. Везде все было одинаково. И в “Спартаке” хватало парней, которые пропадали, зависали где-нибудь на даче, после чего их не могли найти. В те годы это считалось нормой. Сейчас более профессионально относятся. Может, деньги другие, может, время иное наступило.
А тогда считалось в порядке вещей выпить хороший виски, покурить сигареты какие-то импортные. Сейчас все доступно и, может, потому неинтересно. Раньше, вспомни, какая реклама шла по телевизору. Табак да алкоголь — все так красиво, что удержаться невозможно. Только что наркотиков не было, но мы их и не употребляли. Лично я этого просто боялся. Советское воспитание, табу у всего поколения. А вот спиртные напитки, конечно, — другое дело.

— Насколько Вася Уткин был близок к истине, говоря о ведре?
— Ну, он же не считал… Скажу так: я всегда уходил на своих ногах. Вася Баранов тоже крепкий парень. Мог выпить больше всех, а остаться в нормальном состоянии. Задача же стояла не напиться, а получить веселье. Это разные понятия. Одни дома закрываются, а кто-то идет в хороший клуб или ресторан.

— Насколько понял, в нашей сборной был спаянный коллектив.
— Конечно, были лидеры, которые могли спросить, если кто-то недоработал. А вообще отличные времена. Все приезжали и рассказывали друг другу “горбыли”. Но ты все знаешь, наверное.

— А какой у тебя любимый?
— Который Хац из Киева привез. Лобановский дает установку перед матчем: мол, играть строго с Федоровым. В результате уступают, и именно этот Федоров забивает гол. Лобан заходит в раздевалку злой. Спрашивает: “Кто на угловом играл с Федоровым?.. Повторяю, кто играл с Федоровым?” В ответ — зловещая тишина… А у них приколист был один по фамилии Михайленко. Тот и выпалил: “Могильный и Буре”. Лобан так и рухнул от хохота…

— Хац тебя включил в символическую сборную мечты.
— Ого, фига се, я не знал. Лестно!

— А ты кого включил бы в свою?
— Вала, Хаца. Тумилу. Ромащенко обоих. Кулю, Штепа, Васю Баранова можно. Кого еще?.. Вергейчика давай.

— Решение неочевидное.
— Он мой друг, с детства вместе занимались у одного тренера.

— А на форуме напишут: мол, Яхимович нацелился на работу в федерации. Твой друг ведь теперь там первым зампредом.
— Об этом даже не думаю. Зачем это надо? Хочешь сказать, что Вергейчик плохой футболист был? Вот он мог бегать 90 минут без остановок. Здоровье железное. Единственное, “физики” особенной не было. Не атлет, но футболист хороший.

— Несколько ребят, с которыми играл, стали тренерами. Следишь за их карьерой?
— Не-а.

— Простодушно так признался.
— Каждый занимается своим делом. Тренируют — молодцы.

— Чего ты не пошел в тренеры? Ты же жесткий, а это то что надо.
— Возможно. Просто не сложилось, вот и все. Не повела меня жизнь туда. Вначале пробовал детским тренером в “Динамо”, а потом пошел селекционером, чтобы ездить по миру. Эта работа мне поинтереснее показалась.

— Да, я читал, как ты отправился в Венесуэлу — не самую безопасную страну мира.
— Больше тебе скажу, встретился там с агентами — бельгийцем и французом. Так вот они заказывали себе вооруженного охранника. Пригласили вместе сходить на футбол. Вроде договорились, но они так и не заехали. Ну ладно, делать нечего, пришлось самому пойти, отстоять в очереди, купить билеты и расположить на трибуне.
После игры началось: из ружей стреляли, потасовка какая-то завязалась. Ну я так быстрым шажком и срисовался. Когда коллеги узнали, что я свободно слонялся по городу и ходил на футбол, сидя в окружении местных, в один голос заявили типа: ну ты и рашен крейзи. А что оставалось делать? У меня же работа.
А смотрел я знаешь кого? Рондона. Рекомендовал его. Но рекомендовать одно, а взять — это другое.

— Работа благодарная?
— Главное, чтобы она была эффективной. По сути, это правильная профессия. Возьми “Аталанту”. Там звезд нет и бюджет явно небольшой, но игроков находят. Значит, хорошо работает селекционная служба.
А меня из динамовского отдела селекции “ушли” — сейчас же все агенты решают. Поэтому перестали чувствовать во мне заинтересованность.

— Чемпионат Беларуси смотришь?
— Раньше нет, но сейчас, с связи с пандемией, пришлось. Больше же ничего не было. Ну как сказать… Слабоватый уровень, конечно.

— За какую команду болел?
— Не все матчи видел. Даже из игроков никого выделить не могу. Но это только потому, что ушел из селекционного отдела и этой темой больше не интересуюсь.

— В Минске давно был?
— Может, лет десять назад, а то и все пятнадцать. Хочу заглянуть, как только границу откроют. К родителям на могилу, да и сестру надо повидать.

— С кем из ребят первым делом захочешь встретиться?
— С Вергеем. Поедем с ним на рыбалку. Он такое любит. Но Васю искать в Гомельской области точно не будем. А теперь ты мне расскажи, что у вас там на самом деле происходит. А то телевизору верить — сам знаешь…