Из сборной — вон. “Засчитали прогулы, пока ухаживала за отцом после инсульта”

Увы, не прошло и пары дней, как это стало свершившимся фактом: чемпионка мира, сильнейшая фристайлистка страны была уволена. Чтобы избежать кривотолков и ответить на самые очевидные вопросы журналистов, во вторник спортсменка вместе с главным тренером команды Николаем КОЗЕКО экстренно собрали и дали большую пресс-конференцию. “ПБ” приводит ее стенограмму с незначительными сокращениями. Напомним, приказ должен вступить в силу 16 октября.

Александра Романовская. Когда до выборов арестовали претендентов на пост президента, я сильно возмутилась. Написала в фейсбуке. Думаю, с этого все и началось. Прямого давления на меня не оказывалось, в первую очередь пострадали непосредственные начальники — тренеры и тогдашний директор нашего РЦОПа Вадим Кривошеев. С ними проводили беседы: дескать, не мешало бы лучше наладить в коллективе идеологическую работу.

Николай Козеко. Саша просто высказалась по поводу событий в стране. Следует заметить, смело высказалась. Видимо, это возмутило руководство. Но речь не шла о том, что нам, как спортсменам, чего-то не хватает. Саша не сказала ничего антиконституционного. И чем все закончилось?.. Меня увольнение Романовской дико возмутило. Обидело и даже оскорбило. Увольнять кого? Гордость нашего коллектива, лидера команды, к словам которого прислушиваются не только спортсмены, но и тренеры.
Сашка — безусловный авторитет. И ее так бесцеремонно выбрасывают за дверь за один прогул. Надуманный прогул, когда Саша повезла в больницу отца, у которого случился инсульт. Что это такое? Да это же ни в какие ворота… Мы просто опешили, все сидели как пришибленные, ничего не понимая. И кто теперь назовет это неангажированным решением?

А.Р. Надо сказать, учитывая последние обстоятельства, не сильно удивилась увольнению. Все к этому шло. К сожалению, с приходом нового директора РЦОПа. Он, видимо, сменил прежнего директора с определенной целью.

— Однако интересно, как спортсменку экстра-класса, чемпионку мира можно уволить из сборной за прогул? Это все-таки не завод, не рабочая смена от звонка до звонка. Критерий нахождения в национальной сборной — показанный результат. А они у фристайлистов сейчас таковы, что представителям других видов спорта могут присниться лишь в радужных снах.

Н.К. Фактически мои подопечные и тренируются по восемь часов. Это полноценная рабочая смена. Правда, у нас есть четырехчасовой перерыв. Но режим работы центра фристайла, рассчитанный прежде всего на технических работников и обслуживающий персонал, составлен так, что смена начинается в 8.30, а заканчивается в 17.30. А если у нас вечерняя тренировка заканчивается в 20 часов? Как быть с этим временем? Ведь после полшестого вечера его уже никто не учитывает. Поэтому правильно было бы нашему центру составить скользящий график для учебно-тренировочной работы. Но сделано этого не было. И сейчас в ситуации с Романовской к этой формальности с пропускной системой просто придрались.
Очень надеюсь, что решение с увольнением было спонтанным и непродуманным. Разумеется, мы его оспорим. Саша не исключена из национальной команды, она продолжит тренироваться. Но зарплату как члена команды и все надбавки у нее забрали.
У нас сейчас есть люди на руководящих должностях, которые, возможно, не понимают суть спорта. Они скорее действуют по воинскому уставу. Приказал — и ждешь безусловного исполнения приказа. Но у нас еще есть федерация, она выдвигает спортсменов и тренеров, обеспечивает их деятельность по выработанным правилам. И мы эти правила всегда строго соблюдаем. Отсюда и результат, авторитет на международной арене. А сейчас нас ставят в рамки приказа — не рассуждать, а выполнять. Приказали побеждать, а мы взяли и не победили. Налицо нестыковка подходов.

— Но как же вы раньше побеждали? Без приказа, что ли?
Н.К. Пришел новый директор РЦОПа. Мы собрались командой, спрашиваем: “Как теперь будем жить? Работаем только на спорт, политические преследования нам не грозят?” Ответ такой: никаких политических преследований, никаких претензий. Это было сказано в присутствии всех. Поэтому, надеюсь, разум и здравый смысл в итоге возобладают. Найдется тот арбитр, который сможет изменить решение об увольнении. Оно несправедливо, необъективно и жестоко.

— Расскажите подробности: кто и при каких обстоятельствах сообщил вам о решении уволить из команды чемпионку мира?
Н.К. По вторникам проходит пятиминутка команды, где собираются спортсмены и тренеры. Ставятся задачи, намечаются ближайшие цели и решаются рутинные вопросы. На прошлом таком собрании сообщили, что ведется проверка учета нашего рабочего времени. Изучается взаимодействие магнитных карточек с терминалами, и эта информация сопоставляется с данными видеокамер. Я попросил замдиректора рассказать, чем это все закончилось. Но сразу в лоб мы получили известие об увольнении Александры за прогул 16 октября. Еще одному человеку объявили выговор, другому — замечание.
Все выразили непонимание, были шокированы. Директору нельзя было задать вопрос о принятом решении, потому что он даже не удосужился посетить собрание. Странно, человек новый, коллектив еще мало знает, но первым же решением лишает нас лидера. Это вообще что такое? Это послание? За то, что мы сказали не так? Кто в цивилизованном мире выступает за насилие? Неужели есть такие? Поднимите руки — кто? Я таких людей не встречал.

— Какой у вас план по апелляции?
Н.К. Сначала напишем общекомандное письмо на имя министра спорта Сергея Ковальчука. Также совместно с федерацией выйдем на НОК с просьбой вмешаться в ситуацию. Мы возмущены и чувствуем, что подобное может произойти с каждым. Есть ощущение бесправия. Но вот чего не понимаю… Как наш новый директор, спортивный руководитель, сможет после этого решения смотреть в глаза коллегам, директорам других РЦОПов? В конце концов, он не военный, которому дали приказ — и он побежал исполнять.

— В МОК планируете обратиться?
Н.К. Пока идем по национальным инстанциям, в расчете что разум возобладает. Но есть устойчивое ощущение, что люди, принимающие решения, действуют по принципу — после нас хоть потоп. Если не найдем понимания в Беларуси, будем искать где-то там, в международных структурах.

А.Р. Новый директор пришел в середине сентября и сразу потребовал весь график. Понятно, что пропускная система была и раньше, просто никто ей так педантично не следовал. Николай Иванович попросил перенести жесткий учет рабочего времени уже на октябрь, чтобы люди заранее знали о новых требованиях. Директор не согласился, он намеревался подчинить новой системе уже сентябрь, половину которого с нами не работал. Все, что ему было надо, он проверил и заявил об имеющихся нарушениях, за которые мы в ближайшее время понесем наказания. Я у него спросила: “А после ваших мер кто будет прыгать за Беларусь на соревнованиях?” Он улыбнулся и сказал: мол, кто-нибудь да останется.

— Не собираетесь ли вы менять страну и сборную?
А.Р. Пока не готова. Это моя страна, и я ее люблю. Может, удастся оспорить решение и что-то изменится. Забавно, что у нас самые большие спортивные руководители с самим спортом, к сожалению, никак не связаны. И это заставляет задуматься: как они могут руководить отраслью, в которой мало что понимают?

— Очевидно, что вас преследуют не столько за вашу позицию по насилию к мирным людям, сколько за требование честных выборов. Может, стоит отозвать подпись под открытым письмом к власти, и все вернется к прежнему состоянию?
Н.К. Я уже не в том возрасте, когда можно говорить, что мне делать. Нельзя заставлять людей отказываться от мыслей и взглядов. Жаль только, у людей не хватает духу признаться, что Сашу увольняют из-за ее мнения, а не за формальный прогул.
А.Р. Я тоже подпись отзывать не собираюсь. Да и вообще глупо со стороны людей, которые подобными методами пытаются уменьшить количество подписей под открытым письмом, полагать, что в такое случае человек поменяет мнение.