Артем Королек: говорят, политика политикой, а спорт — отдельно. Я не согласен

Это и недавнее продление линейным контракта до 2025 года, и события в стране, которые он переживает так, как не многие из спортсменов…

— Гандбольную Польшу накрыла волна “ковида”. У вас в клубе все спокойно?
— Ну да. По крайней мере на сегодня. У нас должен был состояться “финал четырех” Кубка Польши. Но все поменялось, потому что одна из команд не сделала тесты. При том что у нее был зараженный. Федерация перестраховалась. Мы были готовы, хотели играть. Однако все прекрасно понимают, чем это могло закончиться. Не дай бог, заразилось бы большое количество людей. Расстроились, но в сегодняшних реалиях ничему нельзя удивляться.

— Играть при пустых домашних трибунах будет непривычно?
— Наверное, это плюс для Бреста. Потому что зал всегда хорошо нас поддерживает. Хотя, конечно, мы уже играли при пустых трибунах, это будет не в новинку.

— Две недели без практики сильно отразились на форме команды?
— Безусловно. При постоянном ритме ты набираешь форму и держишь. А когда его нет… При тех возможностях, что имеем, хотим играть хотя бы раз в неделю. Как можем, так и выходим из ситуаций.

— Брестчане сейчас сильнее, чем в двух предыдущих сезонах?
— Думаю, да. Сто процентов — лучше укомплектованы. Прослеживается более четкая игровая картина. Обидное поражение от “Порту”, потом блестящая игра с Парижем… Это одна из сильнейших команд в Бресте за последние годы.

— Победа над “ПСЖ” удивила?
— Как и всех. У Бреста практически все выходило, отбивал Пешич… Надеюсь, в среду такой игры у соперников не будет.

— “Кельце” пока не удалось выйти на уровень двух предыдущих сезонов?
— Брест по крайней мере играет регулярно. Конечно же, пока не вышли. Тот “Кельце” был более сыгранной командой. Сейчас такого взаимопонимания, как год назад, нет. И мы прекрасно понимаем почему. Проблемы решаются лишь за счет игр.

— Новость о продлении тобой контракта была неожиданной. Почему пошел на это именно сейчас? Своеобразная поддержка клуба в непростое время?
— Я бы так не сказал. Если игрок может уйти, контракты переподписываются в основном на улучшенных условиях. В этом смысле, наоборот, трудно говорить о поддержке. И неожиданным событие тоже не назвал бы. Давно уже разговаривали с президентом клуба на эту тему. Просто все откладывалось до подписания контракта со спонсором. А когда это случилось, быстро пришли к общему знаменателю.

— Имел в виду другую поддержку. Продление можно расценить как желание показать, что у клуба все хорошо.
— Повторю, это сильно зависело от контракта с новым спонсором. Все его ждали. И это показывает, что положение у нас стабильное. Считаю, сейчас в Кельце одна из лучших ситуаций в плане финансов, что когда-либо были. Очень много сделал наш президент. Я и не сомневался, что он найдет какой-нибудь выход.

— Летом рассматривал возможность ухода на фоне финансовых проблем?
— Нет, был на сто процентов уверен, что никуда не уйду. Не понимал, откуда вообще информация о возможной продаже. Проблемы были — да, предложения о контракте были — да. Но не с этого года.

— “Барса” действительно снова выходила на тебя?
— Были разговоры. Но ничего больше. Потому что случилась пандемия. И трудно было начинать переговоры. Непонятно, какие у клубов финансы, будет ли урезание бюджета… В общем, все откладывалось. К тому же мой предыдущий контракт с Кельце был очень долгим — оставалось еще два года. В сегодняшних реалиях тяжело, как говорится, выкупить его. Если бы я все-таки решился уйти, Кельце хотел бы получить какие-то деньги. Но всегда говорил: лучше, чем здесь, на этом этапе я не буду чувствовать себя нигде.

— Есть ли пункт, по которому тебя могут беспрепятственно отпустить?
— Такого пункта нет.

— Рассчитываешь доиграть до 2025-го?
— Я рассчитываю, что в мире нормализуется ситуация с коронавирусом, спортом. Тогда и доиграть смогу спокойно. Сейчас ведь очень важна финансовая часть, зависящая именно от наших игр. Не будет их — не дай бог, еще и клуба не будет.

— Когда контракт закончится, тебе исполнится двадцать девять. Не поздно переходить в клуб более высокого статуса?
— А я считаю, что нахожусь в команде с одним из самых высоких статусов. Есть топ-5 клубов, и я в одном из них. Никогда не стремился играть в той же “Барселоне”. Без всякой лести к “Кельце”, но это одна из сильнейших команд мира. И почему мне нужно что-то менять, если тут все хорошо? Знаю и верю, что можем достичь победы в Лиге чемпионов здесь и сейчас.

— В нынешнем сезоне ты неожиданно стал исполнять пенальти. С чего бы это?
— Не от хорошей жизни, наверное. В последнее время у нас были проблемы с реализацией пенальти. Потом появилось правило: каждый исполняет по разу. Талант Дуйшебаев спросил: будешь бросать? Ответил: без проблем, насчет этого не переживаю. Как дальше будет, не знаю.

— Ты выдал безупречный первый матч в Лиге чемпионов с “Фленсбургом”, но в играх с “Пиком” и “Эльверумом” выглядел не так ярко. Показалось, тебе было трудно сконцентрироваться из-за того, что творится на родине. Подтвердишь или опровергнешь?
— Не подтвержу. Матч с “Пиком” мы все сыграли плохо, я в том числе. И это не зависело от происходящего. Потому что мы все-таки должны оставаться профессионалами. Дела в стране — это одно, работа — другое. А в матче с “Эльверумом” очень хорошо выглядели в защите, здорово помог вратарь Вольфф. А в атаке игра больше далась задней линии. Важно побеждать. Когда ты играешь, как с “Фленсбургом”, очень хорошо, но команда уступает, это дает немного позитива.

— Майка с автографами игроков и тренеров, которую ты выставил на благотворительный аукцион в знак солидарности с Еленой Левченко, уже продана?
— По моей информации, она пробудет на аукционе до 9 ноября.

— Как родилась идея?
— Мне предложили поучаствовать, и я с большим удовольствием согласился. Когда еще был подростком, смотрел игры сборной на Олимпиаде, на чемпионате Европы, когда она заняла третье место. Задержание Елены меня очень расстроило. Хотелось оказать хоть какую-то поддержку.

— Партнеров по “Кельце” сильно интересует белорусская тема?
— Поначалу, когда выкладывал много постов и в каждой стране все освещалось отдельно, постоянно спрашивали. Это ужасало людей, они не понимали, как такое может быть. А сейчас разговоры поутихли. Наверное, уже привыкли, что в светлой, беззаботной Беларуси происходят такие страшные события.

— А ты сам привык?
— Не сказал бы. Наверное, с той же интенсивностью продолжаю следить за происходящим, смотреть видео, читать тексты, в том числе мнения людей, спортсменов. До сих пор все очень тяжело принимаю. А поначалу вообще был шок из-за того, что делают с нашим народом. От недели к неделе мы получаем новые абсурдные задержания, новые увольнения из национальной сборной. И понимаем, что завтра тоже что-то произойдет.
Как можно было уволить фристайлистку Романовскую? Я не понимаю. Человек высказался, это ее точка зрения. Спортсмена могут уволить из клуба — из “Кельце”, СКА, Бреста… Я считал, что из сборной нельзя уволить. Вот так поступать с одним из лучших спортсменов Беларуси… Недавно увидел интересный заголовок — “Ощущение, что они сами пилят сук, на котором сидят”. Кто будет добывать медали и прославлять страну на спортивной арене?

— Возникало ли когда-нибудь чувство сожаления, что ты находишься в Польше, пока в стране происходит такое?
— Очень-очень часто. Я сто процентов вышел бы. Сказал об этом Вадиму Гайдученко. Он ответил, что тоже пошел бы. А я добавил: но ты же понимаешь, что нас первых забрали бы. Потому что на фоне обычных людей мы сильно выделяемся. Я очень хотел бы находиться в Беларуси и два месяца назад, и сейчас.

— Скоро сбор национальной команды. Приедешь?
— Всегда говорил, что с большим удовольствием приезжаю в сборную. Для меня честь — выступать за страну, народ и по возможности выигрывать. В последнее время было очень много сомнений насчет этого: должен я играть, не должен… Но все же считаю, что приезжать нужно.
Говорят, политика политикой, а спорт — отдельно. Не согласен. Сейчас спорт и политика сильно связаны. Вижу, что происходит со спортсменами, которые как-либо высказались. Я не боюсь этого. Недавно смотрел интервью Герасимени. Она сказала: все, кто говорит или выходит, понимают, что могут попасть на пятнадцать суток. Мол, ну посидим, выйдем — ничего страшного.

— Как понимаю, большинство легионеров придерживаются такой же позиции по поводу сборной. Ты ведь со всеми контачишь.
— Не со всеми. Есть маленький круг. А когда уже в сборной, понятно, общаемся плотно. У каждого своя точка зрения. Кто-то ее показывает, кто-то — нет. Каждый делает, как может, как хочет, как ему позволяют. Прекрасно понимаю, почему многие спортсмены не высказываются. Им есть что терять. Ты всю жизнь занимаешься любимым делом, отдаешь спорту много здоровья, времени, чтобы достичь какой-то цели. И отказаться от этого очень трудно. Наверное, самые “близкие” позиции в сборной у меня и Гайдученко.

— С Кулешом об этом много говорите?
— Мы не можем не общаться. Для него это тоже небезразлично, важно. Он также собирается приехать. Ему по крайней мере нечего бояться.

— А тебе?
— Так я не боюсь — в этом весь вопрос. Может, мне стоило бы это делать. Многие спортсмены высказываются. Но в игровых видах из действующих сборников — наверное, только я, Драгун, которого сейчас не вызвали в национальную команду, и еще волейболисты. Остальные молчат. А я все делаю открыто, выложил фото в поддержку. Мне не страшно, честно. Конечно, это будет максимально глупо, если я приеду в сборную и не вернусь в Кельце, потому что меня посадят на пятнадцать суток. Но если случится так, я не удивлюсь.