Осенний марафон: без Мазуренок. Сказали, что никакого отношения к большому спорту я уже не имею...

Одна из лучших марафонок мира в принципе редко выходит к микрофону, предпочитая все доказывать на дистанции, — недаром ведь она сильнейшая белая бегунья в своей дисциплине на планете. Но в сложившейся ситуации автор национального рекорда Беларуси в полумарафоне и обладательница многочисленных медалей топ-соревнований не стала сдерживать эмоции — и, обратившись в “ПБ”, выступила с огненным спичем.

— Начну с самого популярного вопроса в любых ток-шоу нынешнего сезона с участием спортсменов: вы за кого голосовали?
— Сейчас это уже не имеет значения хотя бы потому, что на избирательный участок не попала. Пусть и собиралась. Но когда увидела очередь в пять километров, поняла: выборы состоятся и без моего участия. Серьезно болеет отец, и в воскресенье требовалось ехать в Плещеницы, чтобы его собрать и доставить в Минск на реабилитацию. Ну а потом случились приснопамятные события 9-11 августа…

— У вас пострадал кто-то из близких?
— Этот вопрос убивает больше всего. То же самое спросил министр спорта Сергей Ковальчук, когда пришел на встречу к легкоатлетам в РЦОП. “У тебя кто-то пострадал? А ты на Окрестина была?” Для меня эти вопросы звучали дико. Если там кто-то пострадал, то это мой народ, а не какой-то чужой. Значит, это тоже мои близкие.
Кстати, самое интересное, что когда министр приехал, он тоже выступал против насилия. И после того как спринтерша Кристина Тимановская предложила создать фонд по поддержке людей, пострадавших 9-11 августа, Сергей Михайлович не возражал.
Поэтому мы без задней мысли пошли фотографироваться на фоне нашего спортивного комплекса, причем даже думали, что и министр там будет. Но Ковальчук вдруг резко куда-то заторопился и уехал.
Затем организовалось знаменитое письмо спортсменов, которое подписала. В тексте, на мой взгляд, не было никакого криминала. Суть послания заключалась в простом и понятном всем месседже: с людьми так поступать нельзя. Избиения и насилие — это преступления против личности.
А потом меня вдруг откомандировывают в армию служить по-настоящему — с 2012 года сотрудничаю со спортивным клубом вооруженных сил по контракту. Насколько владею информацией, инициатива “отзыва” пошла от Минспорта с мотивировкой примерно такого толка: Мазуренок никакого отношения к спорту не имеет, ее работодателем является армия.
Хотя понятно, что я защищаю спортивную честь всей страны — и та ждет от меня успешного выступления на чемпионатах Европы, мира и Олимпиадах. Но нет. Армия, забирайте к себе и воспитывайте, “она отношения к спорту не имеет”. Соответственно меня сняли со стипендии. Хотя лишись ее после Игр-2016, все равно должна была бы получать деньги как чемпионка Европы 2018 года.

— Сколько потеряли?
— Зарплата упала почти в пять раз. Но дело даже не в сумме. Просто для того, чтобы профессионально заниматься спортом, я должна быть откомандирована в Министерство спорта. Специалисты поймут: без горных сборов в той же Кении мечтать о хорошем результате на олимпийском марафоне наивно…
Скажу честно: поначалу думала, просто пугают — и скоро все образуется. Но потом один человек, знающий ситуацию изнутри, а затем еще несколько сказали: “Оля, ты странный человек. Этим людям твоя Олимпиада по барабану. Не поедешь на Игры, закончишь со спортом или будешь выступать за другую страну, это их вообще не интересует”… Окей, думаю. Пусть так. Но ведь совсем скоро наступит весна, когда надо будет готовиться не покладая рук к Играм. А потом отчитываться за них, в том числе руководителю отрасли. Что он будет излагать? Вспоминать истории, которые рассказывал на встрече с нами о том, как бегал по 100 километров в берцах? Ну тогда, видимо, ему самому в Токио и придется подтверждать стайерские рекорды…
Кстати, не могу не отметить метаморфозу, произошедшую с Ковальчуком. С самого начала это был человек, который во всем нас поддерживал. Но затем что- то изменилось, пошли массовые увольнения. Вместе с Дашей Борисевич, нашей лучшей бегуньей на 800 и 1500 метров, подумали: надо сходить к Сергею Михайловичу на личный прием. Мало ли как до него доходит информация…
Хотя, признаюсь, внутренний голос изначально подсказывал: ничего из этого не выйдет. Даша настаивала — надо записаться на прием. Но я была уверена на сто процентов — если обозначим намерения в таком формате, нас точно не приветят. Поэтому пошли без записи. В министерстве шло какое-то совещание, Сергей Михайлович куда-то торопился. Говорит: “Сходите, пообщайтесь с Бараулей”. Замминистра дал высказаться мне, Даше. “Хорошо, я вас услышал”. На прощание подчеркнула, что в сложившейся ситуации выход только один: либо меня откомандировывают обратно, либо заканчиваю. Ну и все, молчок.
Потом прихожу к главному тренеру сборной Юрию Моисевичу, который бывает в министерстве каждый день, с той же просьбой — чтобы выслушал министр. Ковальчук дал понять: на нас у него времени нет. Это уже стало походить на какую-то личную обиду от человека, право слово…
Ну, положим, такое может быть. Я спортсменка с непростым характером — и иногда сама себе не нравлюсь. Но в жизни случаются ситуации, когда важно остаться собой. Помните, как у Высоцкого в его знаменитом стихотворении?
Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Но даже не в этом дело. Это мое внутреннее. Просто если человека поставили на такую должность, он обязан общаться со спортсменами. Ну это чисто практический подход: нельзя рубить сук, на котором сидишь. Ведь за достижения людей на дорожках и в секторах функционеры затем получают премии и награды. У нас же на деле уровень процесса руководства вызывает вопросы. Нельзя ведь просто так спускать вниз указания и требовать их неукоснительного исполнения. Поверьте, в мире легкой атлетики сейчас в недоумении все.
Мне не хочется подводить людей из федерации. Но 90 процентов из тех, с кем общалась, сказали, что я молодец — и они разделяют мое мнение. Тем не менее как люди бывалые все же посоветовали отозвать подпись из письма спортсменов, чтобы не пострадать при подготовке к Олимпиаде.

— С Девятовским успели пообщаться?
— Ох… (Тяжело вздыхает.) Больше всего неприятно то, что и он пострадал в этой ситуации сразу после выборов. По горячим следам Вадим Анатольевич сам не верил, говорил: “Оля, подожди, надо разобраться. Может быть, там много неправды”. И вскоре это все произошло…

— Теперь у вас новый председатель, Иван Тихон.
— Насколько знаю, он сейчас на несколько месяцев уедет на сбор, и, понятно, ему будет не до общения. Не очень представляю, кто взвалит на себя нагрузку Тихона. Потому что Девятовский пахал и днем, и ночью. И поднял белорусскую легкую атлетику на тот уровень, где она сейчас. Хотя Вадим Анатольевич пришел на эту работу в очень непростое время. К нему можно было обратиться по любому вопросу в любое время суток. И он помогал всем, всегда держал слово.
Знаете, почему к министру есть вопросы? Потому что он не работает так, как Девятовский. Это, как говорится, две большие разницы. Вадим Анатольевич всегда сразу начинал общаться со спортсменами, не выстраивая никаких длинных цепочек.
Честно говоря, не знаю, как мы будем без Девятовского. Сейчас легкая атлетика наверняка упадет на дно. Он очень коммуникабельный человек, которого ценили в международной федерации. Очень боюсь, что сейчас мы отхватим “бан” такой же суровости, как и Россия.
Мне реально жаль, что пирамида, которую выстраивал Девятовский, рухнула в одночасье. Жаль, что с поста директора РЦОПа и вице-председателя федерации ушел Геннадий Тапунов. Он с самого начала говорил, чтобы мы сдерживали эмоции и готовились к Олимпиаде. Как руководитель боялся, чтобы мы не пострадали.
Но как гражданину ему тоже не нравилось, что происходило в Беларуси в августе, и он остался без должности. Хотя Тапунов был абсолютно на своем месте, с ним всегда решался любой вопрос.

— Что теперь, Ольга?
— Не отчаиваться ни в коем случае. Очередной раз убеждаюсь, что в жизни надо рассчитывать только на себя. Хотя уверена: одна не останусь, найдутся люди, которые помогут.
Буду тренироваться, бегать марафоны. Олимпийскую лицензию уже добыла и в Токио поехать планирую, хотя Министерство спорта и туризма это, наверное, уже не интересует. Сталкивалась с похожей ситуацией в 2013-м. Получила тяжелую травму и вдобавок поменяла тренера (сейчас говорю не о своем тренере Александре Родичеве — он большой молодец, поддерживает и гордится мной, хотя его тоже сняли с президентской стипендии). Так вот тогда пришлось очень тяжело, но меня сильно поддержала армия.
И это невероятно стимулировало. Перетерпела сложное время, просто на зубах вытаскивала из себя все возможное. Каждый день твердила: “Оля, если в тебя верит хоть один человек, то должна каждый день умирать на тренировке — просто ради этих людей”. И я умирала.
А потом пошел рост, и я сразу резко стала всем нужной. И узнала, что, оказывается, в меня верили все. Поэтому предполагаю, что каждый, кто попал в эту задницу — давайте называть вещи своими именами — имеет возможность совершить большой скачок в будущем.
Так что не отчаиваюсь и прошу коллег в разных видах спорта не предаваться унынию. Эти испытания сделают нас только сильнее.

— Возможно, вы как-то сумеете подготовиться к олимпийскому марафону и в родной стране?
— Можно все. Когда была маленькой, в Плещеницах мы готовились, бегали по школьному коридору. И ничего. Правда, результат на соревнованиях оказывался не очень — лучше все-таки тренироваться на стадионе с хорошей дорожкой. Так и в марафоне: без многомесячных сборов в горах показать хороший результат практически нереально.
Но повторюсь: надо искать во всем положительные моменты. И даже сейчас, когда не совсем честные люди начинают показывать свое истинное лицо, необходимо выискивать в ситуации плюсы. Когда долго находишься в зоне комфорта, это плохо влияет на рост результатов. Я ведь начала выходить на международный уровень после того, как жизнь преподала очень жестокий урок.
Знаете, какой самый бесящий вопрос слышу в последнее время? “Мы все против насилия, никто не спорит, но все же чего вам не хватает?” Хватало всего. Мне ни разу ни в чем не отказали. Ездила на все сборы, куда хотела. Этого не отнять — государство уделяло нам даже слишком много внимания. И у нас есть люди, которые никогда ничего не выиграют, но они тоже ездят на все сборы.
Но не в этом же суть. Неужели это реально оправдать только тем, что у тебя-то все хорошо, а на остальное можно закрыть глаза? Все мы разные, и уметь подстроиться под любую ситуацию тоже надо иметь талант. У меня, слава богу, такого нет.
Естественно, понимаю, что после этого интервью стипендии у меня тем более не будет. Но не в деньгах счастье…