Екатерина Закревская. В подъезде моего дома в Уфе наркоманы лежали штабелями

Чемпионкой Румынии становилась с двумя командами — “Томисом” и “Штиинцей”. Побывала в звездной “Рабите”. Выступала в сильных чемпионатах России, Турции и Польши. Не раз играла в Лиге чемпионов. В общем, есть что вспомнить. А тут еще 34-летняя доигровщица после долгого простоя решила вернуться на площадку — и пропала с радаров…

— Ты не играла пять сезонов подряд и, казалось, уже завершила карьеру. А здесь — внезапное возвращение в волейбол.
— Я и сама думала, что уже закончила играть. Но после декретного отпуска стали появляться мысли о том, чтобы вернуться на площадку. Перед началом прошлого сезона могла перейти в “Минчанку”. Да и нынешним летом рассчитывала на такой вариант. А когда снова не срослось, задумалась: а почему только Минск? С Михаилом Коваленко, который возглавляет “Жемчужину Полесья”, вместе работали еще в “Атланте” из Барановичей. Созвонились и сразу договорились по всем вопросам. Всей семьей, с вагоном вещей и переехали в Мозырь.

— Ты перешла в “Жемчужину Полесья” в июле. Почему до сих пор не дебютировала в команде из Мозыря?
— Знакомые тоже спрашивают, из-за чего не играю. В новой команде все было настолько безоблачно, что это не могло не настораживать. Казалось, после такого перерыва в карьере поломаются руки, ноги, шея, пальцы и все, что только можно. А тут все отлично — чувствую скорость, энергию и силу, не отстаю от молодых. Очень уж подозрительно! И тут на одной из тренировок услышала щелчок в колене. Начались все эти УЗИ, МРТ. Приехала в Минск в РНПЦ травматологии и ортопедии, и там врач сказал, что с волейболом нужно заканчивать. С коленом произошло слишком много необратимых изменений. И даже если его чистить, проблемы все равно будут появляться циклично — вылезут наружу через два-три месяца. Я хорошенько подумала, стоит ли игра свеч. Пусть это звучит и меркантильно, но если можно было бы заработать большие деньги, то, наверное, и стоило бы ради них рисковать здоровьем. А так… Поэтому в Мозыре мы в двустороннем порядке разорвали контракт. Не хочу быть ни для кого обузой и подводить клуб. Да и мне самой нужно было играть, а не оставаться в запасе.

— Значит, карьера завершена?
— Конечно.

— Но ты говоришь об этом так легко.
— Когда подобное понимаешь, принимаешь и осознаешь, то и относишься к этому проще. Плюс сейчас у меня устойчивые приоритеты. Когда выступала за границей до рождения детей, все мысли и эмоции фокусировались на волейболе. Больше того, сильно переживала из-за неудачных игр. Чуть ли не жизнь заканчивалась! Даже в выходной не могла толком расслабиться. А сейчас многое изменилось. В приоритете теперь сыновья-двойняшки. Поэтому и легче перенесла завершение карьеры. А еще — из-за того, что не успела полноценно вернуться в волейбол. Вот и вышло все не столь трагично.

— Говорят, на тебя имел виды новый наставник сборной Денис Матвеев…
— И не просто виды. Он со мной связывался и собирался позвать на летние сборы. Но из-за ненавистной пандемии все перевернулось с ног на голову. Мы договаривались о работе в определенные сроки. А поскольку они сдвинулись, было не с кем оставить двух маленьких детей, и приехать не смогла. А вообще, хотела вернуться в сборную, чтобы помочь команде, а заодно набрать форму перед выступлениями за клуб. Это было не с бухты-барахты, не фейерверк из идей, а выработанный план.

— Что теперь?
— Хочу остаться рядом с волейболом. Точно не тренером — вообще не мое. Но с принятием решения не спешу. Да и пока вообще сложно говорить на эту тему. Сейчас сложная ситуация в стране в целом. Просто хочу, чтобы были живы-здоровы и оставались в безопасности я и моя семья. А пока в стране продолжается насилие по отношению к мирному населению, что совершенно недопустимо. Как и политические репрессии наших ведущих спортсменов: увольнение Романовской с Мазуренок, заключение Левченко и известные меры к Козеко. Это просто за гранью моего понимания. Болит и сердце, и душа.

— Ты отправилась из “Атланта” в Турцию почти в двадцать четыре. Не поздновато рванула за границу?
— А может, наоборот, рановато? Во-первых, для такого переезда нужно достичь определенного игрового уровня. Во-вторых, если вспоминать об эмоциональном состоянии, то в первый год за рубежом мне было крайне сложно. Я тогда вообще не знала английский. И языковой барьер был огромным минусом. Ведь местный тренер разговаривал только по-турецки. Хорошо, что мне переводила болгарка Радосвета Тенева, которая до этого выступала в “Фенербахче”. Но лучший учитель — это практика.

— Твои последующие команды возглавляли наставники из Сербии и Аргентины, Италии и Румынии. Где еще языковой вопрос стоял столь же остро?
— В “Рабите” и “Штиинце”. К тому времени уже нормально знала английский. А итальянский тренер Марчелло Аббонданца в Баку — вообще ни-ни. Там переводила полька Катажина Скорупа. С румынским наставником в Бакэу — та же история. Но порой бывало тяжело найти с тренером общий язык даже не из-за этого, а просто в плане коммуникации. Морально крайне трудно приходилось с Дарко Закочем в “Томисе”. Просто неописуемо! С ним у игрока только два пути: или начать выступать на уровень выше, или сломаться. К счастью, после того сезона в Констанце мой уровень пошел вверх.

— И чем же был так страшен Закоч?
— Он невыносимо тяжелый. Я работала в сборной с Карполем, так Николай Васильевич рядом с ним и близко не стоял. Карполь давит криком, а Закоч — морально. Стоит возле тебя на тренировке: “М-да, и как ты только играла там, за границей?” Или останавливает занятие: “Знаете, какая у вас всех общая ошибка?” Мы начинаем перебирать варианты: “Не так двигаемся? Не сгибаем ноги?” А он: “Нет. Ваша ошибка — в том, что вы начали заниматься волейболом”.

— Какой позитивный тренер.
— Но я его люблю и уважаю. Спустя годы поняла, что он делал это специально. Психологические приемы, чтобы вызвать у нас спортивную злость. Конечно, много игроков сломались психологически. И я хотела уехать из “Томиса” уже в декабре. Но опять же Дарко для меня лучший тренер на Земле. Научил меня нормально играть в волейбол, дал дорогу в будущее. И поднялась выше только с его помощью. Помню, спортивный директор клуба подозвал к себе: “Смотри, ты четвертая в Лиге чемпионов в нападении”. Я: “Ух ты, точно!” Просто не могла поверить, что настолько хорошо играю. Закоч держал нас в напряжении, чтобы не думали, будто мы такие всемогущие. И чтобы старались играть еще лучше. А выступали действительно круто! В Лиге чемпионов одолели “Бергамо”, в котором были итальянские сборницы, включая чемпионку Европы Пиччинини. Перешли в Кубок ЕКВ и там дважды обыграли краснодарское “Динамо” с Кошелевой и Акинрадево. В полуфинале дома победили “Галатасарай” 3:0, но затем в Стамбуле проиграли золотую партию.

— Правда, что румынки на площадке подлые?
— Не больше, чем волейболистки любой другой страны. Есть те, которых до сих пор вспоминаю с теплотой. Но встречались и противные. Обобщать не стоит.

— Как занесло в 2012-м в “Рабиту”? Тогда в Баку собралась сборная мира, выигравшая серебро в Лиге чемпионов.
— Это благодаря тому успешному выступлению в Констанце. Я же говорю, что и сама не понимала, насколько хорошо играла в “Томисе”. Опять-таки Закоч специально держал нас под колпаком, чтобы не возомнили, будто мы тут такие королевны волейбола. И чтобы пахали каждый день. Если вчера в игре с Краснодаром набрала тридцать очков, то завтра должна набрать пятьдесят! Вот такая методика у него была.

— Удивилась предложению “Рабиты”?
— Конечно. Мне это льстило как игроку. Глянула, какой там состав — о-го-го! Немка Грюн незадолго до этого выиграла серебро чемпионата Европы, а американка Акинрадево — серебро Олимпиады. Сербки Крсманович и Чебич — чемпионки Европы. Колумбийка Монтано, пуэрториканка Крус, та же Скорупа. Что ни игрок, то легенда! Но в сугубо спортивном смысле решение переехать в Баку оказалось провальным и глупым. Потерянное время! Я там почти не играла — только выходила на замену. Хотя раньше вообще не знала, что это такое.

— На клубный чемпионат мира с “Рабитой” летала?
— Да. Правда, в Катаре так и не сыграла. Перед первым матчем на бедре появился огромный фурункул, поднялась температура, и поэтому весь турнир провела на трибунах. Хотя медаль мне все равно вручили — ее взял администратор команды. Сейчас висит у папы в Гродно со всеми остальными медалями.

— В середине того сезона ты переехала из “Рабиты” в “Протон”. За практикой?
— За ней. В Баку не играла — и плакала в истерике каждый день. Вся подушка была в слезах. Как нож в сердце. Просила отпустить из команды. На что директор клуба сказал: “Нет. Если сломается Грюн, кто будет играть? Я Закревскую специально брал, чтобы была сильная замена”. Изначально понимала, что в таком звездном составе не смогу играть постоянно. Но надеялась, что практики будет все же больше. И, конечно, не ожидала, что застряну в запасе наглухо. Аббонданца даже имени моего не помнил. На тренировке обращался, крутя пальцем в мою сторону: “Э-э-э”. Я ему: “Катя”. Он: “Да, Катя. Ступай в четвертую зону”.

— Выходит, тренеру ты была не нужна изначально?
— Да. Наверное, из-за того, что состав комплектовали директор и менеджер клуба. А должен это делать, по-моему, как раз таки главный тренер. Он же отвечает за результат, видит схему своей игры и подбирает под нее исполнителей. А получается, что он, к примеру, хочет скоростной волейбол, а ему привезли игроков под три метра. Поэтому в “Рабите” я была никем. И позитивных моментов в моем пребывании в команде всего два. Познакомилась там с легендами волейбола — с той же Грюн, с которой поддерживаем связь до сих пор. Ну и, чего скрывать, зарплата в Баку была самой большой в моей карьере. Но о деньгах тогда совсем не думала.

— Посреди следующего сезона ты снова сменила команду — из “Уфимочки” вернулась в Румынию. Почему?
— По ряду причин. Как и переход в “Рабиту”, решение отправиться в Уфу — одна из главных ошибок в карьере. Во-первых, у меня там вообще не клеилась игра. Матчи какие-то мертвые. Во-вторых, финансовые проблемы, невыплаты. До декабря получила только одну или две зарплаты. Правда, потом через суд все отдали. Помню, тогда заплатила адвокату довольно большие деньги. Но это того стоило. Ну и, в-третьих сам город…

— А что город? Столица Башкортостана.
— Пусть его жители простят меня за то, что так о нем отзываюсь, но это город наркоманов. Квартира у меня была хорошая. Но в подъезде “наркоты” валялись прямо со шприцами. Утром выходишь на тренировку — на лестничной клетке наполняют их и колют. А на первом этаже, похоже, одна тетка варила на продажу “крокодил”. Вонь стояла невыносимая! Из-за этого ассоциации с Уфой серые и неприятные.

— Почему не осталась в “Штиинце”? Можно было бы снова выступить в Лиге чемпионов.
— Так позвали в “Домброву-Гурничу”, а я всегда хотела поиграть в Польше. Там все было просто великолепно! И результаты неплохие — что в чемпионате, что в еврокубках. И антураж в залах. Волейбол в стране — шоу и праздник. Люди приходят не просто посмотреть матчи, но и поболеть, прикоснуться к спортсменам после игры.

— Отчего же не задержалась в Польше?
— А мне предлагали продлить контракт. Но поняла, что хочу детей. Появилось желание уйти на “гражданку”. И я вернулась на полсезона в “Атлант” — помогать команде в тренировочном процессе. А затем с семьей переехала в Минск.

— Тебе остались должны в Европе?
— В Турции две зарплаты. Но это мне еще повезло. Потому что остальным игрокам не выдали по четыре-пять зарплат.

— Почему тебя не взяли на чемпионат Европы в 2013-м?
— Сама отпросилась из-за каких-то микротравм и болячек. А потом уже просила не вызывать меня в команду. Надо понимать, что после клубного сезона чувствуешь себя как выжатый лимон. И просто требуется полноценный отдых. А так выступала до этого на двух чемпионата Европы. В 2007-м в игре с Италией Лена Гуркова получила травму колена, и меня выпустили на замену. Чуть не обкакалась от страха. Мне двадцать лет, приехала из Барановичей, а по ту сторону сетки чемпионки мира. Итальянки, кстати, тот чемпионат Европы тоже выиграли.

— Самый долгий маршрут на игру — где-нибудь в России?
— С “Томисом” на тот самый матч с краснодарским “Динамо” в Кубке ЕКВ. Поехали из Констанцы автобусом. Двое суток в пути! Причем на ночевку нигде не останавливались — спали прямо в салоне. Представляешь, в каком положении человек сидит в транспорте? Вот в таком же мы и вышли из автобуса в Краснодаре. И после этого еще и обыграли хозяек! Нас даже если бы лопатами избили, мы, наверное, все равно победили бы. Вот что значит сила воли.