Вадим Котов. “Лучше играть, чем работать на стройке”. От ухода из гандбола до сборной за четыре года

По крайней мере мы узнали игроков внутреннего чемпионата, в которых Юрий Шевцов и его штаб видят перспективу в привязке к сборной. Самая колоритная фигура там — безусловно, вратарь “Машеки” Вадим КОТОВ, получивший дебютный вызов в главную команду страны. Во-первых, он единственный в списке представитель чемпионата Беларуси, которого никак не назовешь гандболистом молодым — голкиперу уже 31. Во-вторых, в этом первенстве он в числе лидеров по непрерывному стажу выступлений и успел поиграть чуть ли не за все клубы — помимо “Машеки”, были еще “Аркатрон”, “Кронон”, БГК, ГК имени Левина, “Витязь”. В-третьих, на какое-то время Вадим прерывал карьеру, а будучи в “Витязе”, совмещал гандбол с обычной работой. В-четвертых, Котов отличается внушительными габаритами, что, впрочем, для вратарей в гандболе вполне допустимо. О каждом из этих пунктов мы и поговорили.

— Сильно расстроился, что сбор команды отменили из-за нескольких положительных тестов на COVID-19?
— Расстроился, конечно. Думал, будет дебют в сборной. Хотелось бы побывать в команде. Но получилось так, что побывал только на бумаге. В понедельник рано утром сдали тесты. Уехал домой, ждал ответа от врачей. А вечером нам обо всем сказали. И сразу же распустили. У меня анализы нормальные. И контактировал я только с теми игроками, у кого болезни нет. Плюс все мы были в масках.

— Мог ли ты подумать, что в 31 год окажешься в сборной?
— Наверное, нет. Думал, что в сборную уже не попаду. Для меня это оказалось внове. Конечно, был очень рад. О вызове рассказал начальник команды Сергей Сергеевич Кострома. Спросил: готов? Я ответил: конечно, готов!

— Юрий Шевцов не раз отмечал, что самые большие проблемы у сборной сейчас на вратарской позиции. Можно ли сказать, что твое приглашение — из серии “а вдруг сработает”?
— Можно. Вратарю надо попасть в свою команду, сыграться с партнерами. Может быть и фе- ерия — зайти в сборную со звездами. А может… Но все равно экспериментировать надо.

— Как старожил чемпионата ты поиграл, кажется, во всех белорусских клубах, кроме СКА и “Гомеля”. В этих командах тоже мог оказаться?
— Мог — и там, и там. В СКА предлагали пойти, когда покидал “Аркатрон”. Я отказался — по своим причинам. А в “Гомель” приглашали, когда уже был контракт с “Машекой”. Хотя, наверное, и так не перешел бы. Меня все устраивает в моем клубе.

— Почему так часто менял команды?
— Это же игровая деятельность. Где лучше — там и мы. Как говорится, на одном месте и камень обрастает.

— В свое время ты мог перебраться в Турцию. А еще куда?
— Были предложения, от которых я тоже отказывался. Россия, Иран… Но на Ближнем Востоке в то время шла война. Сказал, что туда не поеду. Еще Испания, высший дивизион. Но не договорились. В Турции же команды такие: сначала да-да, а потом — и нет. А в Россию меня не отпустили из-за действующих контрактов.

— Почему когда-то не удалось закрепиться в Бресте?
— Был молодым игроком. А там акцент делается на результате. Он нужен сразу же. А я, видимо, не показывал то, что было необходимо. Вот и разошлись. Имел очень мало игровой практики. В другой команде получил этой практики гораздо больше и ни разу не жалею. Как и о переходе в Брест. Это большой опыт. Мне все очень понравилось.

— В 2016-м после ухода из ГК имени Левина ты действительно хотел завершить карьеру?
— Ну да. Не нашел себе клуб. Завершил. Думал: все, повешу кроссовки на гвоздь. Почти смирился. Но была команда любителей “Витязь”. Там выступали много моих товарищей, с которыми начинал тренироваться. Тяжело уйти из спорта. Вернулся, доказал, что еще могу. И спустя время перешел в “Машеку”.

— Сколько месяцев ты оставался без гандбола?
— Летом у игроков отпуск. А после него, наверное, месяца три пропустил. Потом стал играть в “Витязе”, а зимой с прицелом на следующий сезон поехал на просмотр в Москву. Не перезвонили, значит, не подошел. Параллельно с игрой за “Витязь” работал. Без денег ведь не прожить. А в клубе не платили.

— Как ты оказался в сфере промышленной мойки?
— Мои товарищи трудятся на стройке. Параллельно у них была фирма по промышленной мойке. Спросили: не хочешь подзаработать? Подумал: почему бы и нет?

— Объясни для таких, как я, чайников, почему мойка называется промышленной.
— Мы отмывали нефтяные резервуары, большие объекты. Допустим, после моего ухода был заказ на обелиск на площади Победы. Использовали специальную химическую жидкость. Поэтому мойка и называется промышленной. При мне выезжали на завод в Борисове, на нефтебазу в Фаниполе… Тогда мы только развивались, заказов было не так много, как хотелось бы.

— На стройке тоже работал?
— Работал, да. Помогал пацанам. К примеру, тягал мешки, здоровенные брусы…

— Где труднее?
— Конечно, на стройке. Работа нелегкая. Сложнее всего, наверное, было штукатурить стены. Более пятисот “квадратов” — работали, грубо говоря, не покладая рук, на износ. Когда были заказы — занимались мойкой. Не было — находились на стройке. Одна бригада.

— Сколько это продолжалось?
— Чуть больше года. Конечно, не пожелаю никому. Лучше играть в гандбол, чем работать на стройке и на мойке. Наверное, на ту же стройку не стоит идти. Работаешь в холод, в дождь…

— Самые плохие условия?
— Когда на улице, например, минус пять. Руки мокнут и леденеют. Работать просто не хочется. Пальцы ничего не держат.

— Сколько в среднем ты зарабатывал?
— Примерно четыреста долларов выходило. Но тот период в моей жизни, если честно, стараюсь забыть. Особо не хочется вспоминать.

— Какое у тебя было психологическое состояние в тот год? Переживал или в принципе воспринимал все спокойно?
— Переживал, что сложилась такая ситуация. Уйти из гандбола и работать на стройке — конечно, эмоционально был чуть подавлен. Но человек перестраивается на любой лад. Нормально. Хотя таких удовольствия и эмоций, как чисто от гандбола, не было.

— “Витязь” поначалу был для тебя хобби?
— Ну да. Хотел просто играть и получать удовольствие. У нас был договор: если возникнет какое-то предложение с финансовой частью, естественно, я покидаю команду.

— Ты за то, чтобы гандболисты в Беларуси не только играли, но и работали?
— Если у клуба финансовые проблемы, если все организовано им и работодателем — почему нет? Многие ребята в “Витязе” работали и тренировались за идею. Конечно, когда ты полностью отдаешься гандболу, это правильнее. Профессиональный спорт есть профессиональный спорт. Но это один из вариантов. Нормальная схема. Выход из ситуации. Предприятие помогает клубу, и ребята работают там.

— Сменим тему. Твой максимальный вес за время карьеры?
— Наверное, сто тридцать килограммов. По-моему, это было здесь, в “Машеке”. Тогда, когда только пришел.

— Сколько весишь сейчас?
— А я и не знаю. Давно не взвешивался. Последний раз было что-то около ста двадцати двух килограммов.

— В игре вес больше помогает, чем мешает?
— Трудно сказать. Конечно, лишний вес — всегда плохо. Но я себя чувствую комфортно.

— Дмитрий Никуленков называл тебя самым неудобным голкипером чемпионата. Мол, ты закрываешь собой чуть ли не все ворота…
— Может быть, и так. Не вижу в этом проблемы. Есть вратари еще больше меня.

— Когда весил сто тридцать, играть было трудно?
— Нет, я привык к тем килограммам. Конечно, чем меньше весишь, тем легче. Но было нормально.

— Кто из тренеров особенно рьяно заставлял тебя худеть?
— Наверное, Гинтарас Савукинас в Бресте. Единственный, кто сильно напрягал меня по этому поводу. Я тогда весил меньше. В итоге сбросил. Было сто двенадцать — сто пятнадцать.

— Когда сбросил, ощутил, что стало легче играть?
— Честно говоря, особой разницы не почувствовал. И так, и так было комфортно.

— Бывало ли, что люди при знакомстве не верили, что ты спортсмен?
— Было такое. Но в основном верили. Люди привыкли: габаритный — значит, спортсмен. Это сейчас гандбол более развит. А раньше — не настолько. Мало кто знал, что это такое. Все думали, что я какой-нибудь тяжелоатлет. Начинаешь рассказывать про гандбол, тогда люди отвечают: а-а-а, ну да, я видел.

— Можно ли сказать, что из-за габаритов стилистически ты другой вратарь, чем Солдатенко, Мацкевич, Мороз?
— Думаю, да. Взять броски с краев. За счет тела у меня закрывается больший объем, чем у Солдатенко или Мацкевича. У каждого свои техника и тактика.

— А какие у тебя минусы из-за габаритов?
— Может, не так быстро совершаю движения. Хотя… Даже не знаю. У каждого вратаря свои плюсы и минусы. Кто-то быстрее делает выпад, кто-то тянет в шпагате.

— “Машека” не снимает вратаря в меньшинстве и не использует “7 на 6”. Но если бы команда так играла, тебе было бы тяжело?
— Думаю, нет. Абсолютно. Так играет весь мир. Есть и большие вратари. И все бегают меняться. Но у нас в клубе тактика другая.

— Ты неудобен для Никуленкова. А кто наиболее неудобен для тебя?
— Наверное, Вайлупов. Всегда было трудно против него играть.

— Ты объяснял свое телосложение обменом веществ…
— По жизни я вообще никогда маленьким не был. С самого детства крупный. Для некоторых людей будет шоком увидеть меня сухим, как тростинка, стокилограммовым.

— 31 для вратаря — не возраст. Чего еще хочется от карьеры?
— Вот хотел бы сыграть за сборную на топ-турнире. Это моя мечта. И там достичь максимального результата. Ну и с клубом погреметь и в еврокубках, и в чемпионате.

— В начале карьеры ты ездил в Египет на молодежный чемпионат мира. Было бы красиво побывать там и во второй части карьеры — уже на взрослом “мире”…
— Ну да, было бы классно снова съездить. Тот молодежный чемпионат — единственный мой топ-турнир. Его уже вряд ли забудешь.