Горные лыжи. Юрий Данилочкин: у нас полная пустота

До тех пор, пока не принял решения завершить карьеру и… остаться насовсем в Минске. Для многих и одна, и другая новости прошли мимо, поэтому над “запевкой” интервью ломать голову не пришлось.

— Признавайся, как пришел к тому, чтобы закончить.
— Плавненько все к этому двигалось. Понимаешь, так просто и не расскажешь: кто-нибудь может обидеться. Время у нас нынче неспокойное… И не хочется ни себя подставлять, ни людей, с которыми сейчас работаю. Я же перешел на тренерскую деятельность. Если коротко, то закончил, наверное, потому, что не видел больше особых перспектив. Горные лыжи — спорт дорогой. Когда приезжал в Беларусь, рассчитывал сам отыскать спонсоров, поскольку профессиональный спорт требует определенной материальной поддержки — не только государственной. В конечном итоге, выступив в Пхенчхане-2018, понял: еще одну Олимпиаду не вытяну — банально с точки зрения финансов. Ведь у меня уже семья, ребенок. Жить в прежнем режиме было невозможно, надо двигаться вперед. Можно сказать, перешел на следующую ступень развития.

— Слышал, с Белорусской федерацией горнолыжного спорта и сноуборда у тебя отношения натянутые. Что за кошка пробежала?
— Ох, сложный вопрос. Да, отношения действительно непростые. Я все же человек другой формации. Вырос в Санкт-Петербурге в семье с другими понятиями. Да, возможно, там все так же, как и в Беларуси, — просто на родине не сталкивался с государственной машиной. И второе: я много времени провел в Европе, познакомился с их укладом и ценностями. Взаимодействовал там со многими людьми — на уровне председателей федераций — и видел, как построен диалог, как решаются вопросы. Ибо в любом коллективе возникают конфликты. У нас же в Беларуси столкнулся, скажем так, с непониманием. Не знал, как на самом деле функционирует здесь система. Дело в том, что тебя настоятельно просят делать что-то определенное. Или не делать вообще. В том числе это касается такой базовой ценности, как свобода слова. Увы, мне не хватило именно свободы. Наталкивался на эту стену, наталкивался — и разошлись.

— Часто “прилетало” от руководства за то, что появляешься по разным поводам в СМИ?
— Конечно. Не сказал бы, что транслировал какие-то одиозные мысли, но с 2010 года серьезно, по-крупному, получал раза три. Вот третий случай и стал последней каплей. Есть просто две системы мышления — XX века, она же советская, и XXI. В первом случае так: заходишь за красные линии — “приехали”. Никто ничего не пытается объяснять. А в сегодняшних реалиях люди с тобой постоянно находятся в конструктивном диалоге.
Всегда привожу пример из IT-сферы. Может, я дилетант, но говорю, что вижу. Там, в компаниях, всегда есть вертикальный диалог. Нет такого: мол, я начальник, ты — дурак. Пусть начальник отдела умнее, чем “джуниор”, который только устроился на работу. Тем не менее последнего все равно не считают полным кретином. С другой стороны, с “джуниором” регулярно контактируют и помогают расти — и в плане взаимодействия с коллективом, и как специалисту. Это новая формация людей.

— Помнится, однажды в интервью ты отметил, якобы антидопинговые органы небезосновательно взялись за Россию по поводу массового использования там запрещенных препаратов. На родине припоминали?
— Честно говоря, в России мало кто читает белорусскую прессу. Для москвичей, питерцев это региональные СМИ. Так что отношения ни с кем и не могли испортиться. Не уверен, что кто-то слышал о моих высказываниях.

— Как бы то ни было, а запрет на выступление под национальным флагом может грозить не России, а Беларуси. Намек понял?
— Думаю, это не очень реально. Я-то хорошо понимаю, о каких историях ты говоришь. В частности, об Александре Романовской. Но у меня огромные сомнения насчет того, что МОК ограничит в правах белорусский НОК. Вряд ли он займет настолько принципиальную позицию, чтобы из-за политики запретить выступать другим атлетам. Скептически отношусь к такому сценарию развития событий. Кстати, об этом шла речь в одном из последних выпусков моего подкаста — каким образом спортсменов приглашают на соревнования. Одно дело допинг — история, которая была в России. А здесь формальные основания для санкций в отношении фристайлистки как будто были. В общем, не знаю. Может, замнется, а может, и нет. Самому интересно, чем все завершится. Происходящее кругом — как сериал, “Netflix” в реальной жизни.

— В любом случае это грозит сборной по лыжной акробатике, а не горнолыжной. Похоже, после тебя и Марии Шкановой нескоро наша страна будет представлена на Играх…
— Ситуация и впрямь не очень. Были одни спортсмены — на их место пришли другие. Но того же, невысокого, уровня. Так что осталось все как есть. Бесконечная стагнация. В национальной команде только Шканова.

— Давай все же расставим точки над “i”: лыжи на гвоздь повесил окончательно или оставляешь для себя возможность возвращения?
— В прошлом сезоне приехал на сбор в Украину, даты которого случайно совпали с проведением тамошнего открытого чемпионата страны. Без тренировок и подготовки проехал открывающим на две секунды быстрее, чем лучший украинец. Так что базовую технику не растерял. Хотя понимаю: на глобальные результаты претендовать не могу. Попасть в топ-30 на этапе Кубка мира в теперешних условиях нереально. Но выступить за страну, конечно, способен. Другое дело, что меня больше никто не пригласит, в чем уверен на 99 процентов. Исключен из числа доверенных лиц. Опять же, не проси рассказать, в чем дело. Все же Минск — это маленькая деревня. Что-нибудь скажу, будут мне палки в колеса вставлять.

— В отличие от многих других ты после ухода из спорта нашел себя довольно быстро. Рассказывай, чем занимаешься.
— Вскользь уже отметил, это тренерская деятельность. Прожив в Беларуси десять лет, увидел, что горнолыжная сфера… Скажу деликатно: недовспахана. Нет поэтапного развития: сначала ребенка поставил на лыжи инструктор, потом отдали в школу, где он развивается. Да, на базе советского наследия был задан определенный толчок. На первых порах это придавало импульс развитию вида в странах, получивших независимость. В Беларуси это связано с именем Игоря Юдина. Однако именно частных школ, где воспитанник постепенно мог бы расти, выкатываться в Европе, не имеется. В общем, подумал, что могу эту нишу занять. Поскольку в мире конкуренция на этом поле есть, а у нас ее нет вовсе.
Началось все с того, что ко мне стали обращаться люди. Дескать, Юра, а потренируй-ка моего ребенка. Потом пришел другой с аналогичной просьбой. Решил: зачем с ними заниматься по отдельности (все они потом участвуют в соревнованиях), если можно лучших объединить в одну команду? Так в 2019-м и стал основателем и тренером собственной частной горнолыжной школы GAGARIN. Работаю в кооперации с еще одним специалистом. Надеюсь, у нас все получится.

— Что посчитаешь тогда успехом, кроме заработанных денег?
— Уже отчасти испытываю удовлетворение. Но вообще оно не в результатах, особенно с детьми. Ключевое — когда ты ставишь определенную цель: сделать сальто назад, пройти технично несколько поворотов. И если ребенок или взрослый хотя бы на шажок приближается к идеальной модели, это класс. Тут и я молодец, что смог сделать катание воспитанника лучше. Тренирую, кстати, детей от 10 до 16 лет.

— Вариант открытия школы в родном городе на Неве не рассматривал?
— Думал об этом. Но в Питере ограниченное количество склонов, на которых можно заниматься. Там очень высокий спрос на инфраструктуру, десятки горнолыжных школ, где тренируются до сотни человек. Забиты все склоны. Хотя туда работать приглашали. Тренеры моего уровня востребованы. Ехать в Россию можно хоть завтра, да и не только туда — толковые специалисты со знанием своего дела и языка нужны всюду. С “инглишем” у меня порядок, так что открыты все дороги. Вопрос в том, что мне интересно здесь, в Беларуси, где полная пустота. Нет ограничений, существует свобода творчества. Безусловно, есть свои проблемы. Однако Минск даже как город нравится больше, нежели Петербург, где прожил до совершеннолетия. Кстати, если говорить о нем, то придется увозить туда и семью.

— Когда женился?
— В 2017-м. Жена россиянка, я ее перетащил в Беларусь. Когда соревновался или был постоянно на сборах, приезжал на короткое время именно в Минск — не мотаться же было еще и в Питер. Ребенку два с лишним года.

— Вопрос, который задают тебе чаще всего: зачем вообще вкладывать деньги в горные лыжи, если никакого прогресса нет?
— По крайней мере на сегодня в Беларуси существуют три горнолыжных клуба. Все, в том числе и мой, — молодые, раньше их не было. Но они не появились бы, если бы не было никакого толчка сверху, со стороны государства. А горнолыжный спорт в западных странах целиком держится именно на частных школах. Дальше уже оттуда отбираются подростки в национальную команду. Есть ощущение, за счет этого начнется развитие и у нас. Просто это долгосрочный проект. Не бывает такого, чтобы щелк — и завтра у нас топовые воспитанники. Но! Даже тренируясь в Логойске, можно дорасти до уровня Кубка мира. Вопрос в том, как будет организована система.

— Ты упомянул собственный подкаст. Что за он?
— Параллельно занимаюсь тем, чем увлекся ранее на press- ball.by — блогерской деятельностью. Понял, что писать мне сложновато, а вот говорить — вполне. Давно уже предпочитаю слушать радиопередачи в интернет-формате. И однажды осознал: про горные лыжи ничего такого нет. Есть про спорт, здоровый образ жизни, туризм, экстремальные виды, но не про зимние. А что мне мешает занять эту нишу? Нужны только микрофон, ноутбук и руки с головой. Даже руки, пожалуй, не обязательны.
Короче говоря, подумал, что это классная идея, которой стоит заняться. В этот вторник уже вышел третий выпуск. Причем на горных лыжах не замыкаюсь, планирую обозревать все зимние виды спорта. И биатлон, и фристайл, и лыжные гонки. Поначалу гости будут русскоязычные, но в перспективе рассчитываю на собеседников со всех концов света. Подкаст называется “Летающие ломы”. Это термин из нашей тусовки, обозначающий людей, экстремально быстро спускающихся по склонам. Три первых аудиодорожки можно найти на Spotify, iTunes, яндекс-музыке. Кто знает, как будет дальше, но мне очень интересны люди, в какой бы сфере они ни занимались. Надеюсь, это послужит делу популяризации зимних видов в Беларуси.