КУБОК ДЭВИСА. Максим Мирный: для полного счастья не хватало Надаля

— По завершении парного поединка было ощущение некоего недоумения — уж слишком легко дались вам три очка в противостоянии с одной из сильнейших теннисных команд планеты. Взгляд с трибуны обманчив?
— И да, и нет. Ведь порой, когда мы смотрим за игрой актеров на сцене, также складывается впечатление, что все им дается легко и непринужденно. Наверное, в этом и заключается профессионализм: сделать работу так, чтобы у окружающих возникла иллюзия легкости ее исполнения. Но это только иллюзия.

— Можешь сравнить нынешнюю победу с викториями двухлетней давности над россиянами и аргентинцами?
— Пожалуй, с последней — запросто. Аргентинцы такие же представители испанской школы тенниса, отдающие предпочтение медленным покрытиям и долгим розыгрышам. Но испанцы выглядели гораздо предпочтительнее южноамериканцев. Было очень трудно гнуть свою линию, рисковать на подачах, на приеме. Приходилось постоянно копаться в себе в поисках резервов для усиления игры. Иных способов обыграть двукратных обладателей серебряной салатницы не существовало. Вместе с тем ясно отдавали себе отчет в том, что теннис, который показала сборная Беларуси, применим только на нашем сверхбыстром покрытии. Играй мы на грунте, рисунок был бы совершенно иным. Десять дней подготовительного периода прошли очень плодотворно. Мы хорошо настроились, четко представляли, какие факторы могут принести победу на корте, который знаком с детских лет, поскольку все мы выросли на быстром покрытии.

— Считаешь, гости так и не смогли к нему приспособиться?
— Они приспособились ровно настолько, насколько это вообще возможно. Часто команды, прилетавшие в Минск, после нескольких тренировок на “Тарафлексе” испытывали полную уверенность, что вполне на нем освоились. Это в высшей степени обманчивое чувство, на котором все и прокалывались. Синтетика настолько своеобразна, что только годами тренировок можно постичь все нюансы игры на ней. Здесь комфортно ощущают себя лишь приверженцы зального тенниса. Влияние ветра исключено, скорость принятия решений минимальна, времени для раскачки практически нет. Игроки, не готовые или не привыкшие к столь жестким требованиям, быстро теряются. Ну, привыкли они перебивать мяч через сетку раз десять, в ином случае ритм игры они теряют. Наша задача в том и состояла, чтобы активными розыгрышами лишить “земледельцев” их главного козыря.

— Коснемся твоих дел в АТП-туре. Удовлетворен ли стартом в новом сезоне?
— Вполне, даже с учетом поражения в первом круге “миллионника” в Дохе. Дело в том, что в начале января мысли большинства теннисистов сосредоточены исключительно на открытом чемпионате Австралии, и вся подготовка строится, исходя из участия в первом турнире серии “Большого шлема”. У меня с этими соревнованиями особые отношения. Так сложилось, что в течение последних четырех лет я всякий раз проигрывал дебютные матчи одиночного разряда. Причины непонятны, поскольку благодаря качественной “предсезонке” всегда подходил к “Australian Open” в отличной физической форме. Перед нынешним приездом в Мельбурн решил ничего не менять в отлаженной системе вывода на зимний пик формы, и теперь она принесла ощутимый результат. Выиграв у двух сильных оппонентов — француза Тьерри Аскьона и итальянца Давида Сангинетти, в третьем круге уступил будущему победителю открытого чемпионата Австралии, первой ракетке мира Роже Федереру.

— Встреча с лидером мужского тенниса наверняка отложилась в памяти.
— Безусловно. Это как сыграл отдельный турнир. Несмотря на то, что уступил в трех сетах, своими действиями против швейцарца доволен. Тем более что, как сказал после поединка Федерер, он продемонстрировал свой лучший теннис на турнире. Роже — небожитель, поцелованный богом. Тот теннис, что показывает швейцарец, напоминает волшебство. Оно завораживает настолько, что поневоле вовлекаешься в его орбиту и незаметно для себя открываешь резервы в собственной игре. Он как бы тянет тебя за собой, поднимает на ступеньку выше. Даже уступив швейцарцу, выходя затем на матч с другими игроками, чувствуешь свое превосходство. Взять того же Робредо. Казалось бы, классный исполнитель, 14-я ракетка мира. А в сравнении со стальными тисками Федерера испанская хватка мне показалась легким прикосновением. Он же меня совсем не держал, давал дышать полной грудью. А почему? Потому что, после того как несколько недель назад Федерер основательно перекрыл мне кислород, любой другой матч воспринимается как огромная порция озона после грозы. Знаешь, очень важно из каждого поражения выносить только позитив. Зачем посыпать голову пеплом и сотрясать воздух стенаниями типа “ай-я-яй, проиграл вчистую, грош мне цена, ракетку — на гвоздь, тело — в монастырь”? Нужно просто осознать: каждый проигрыш обновляет человека, создает для него предпосылку стать лучше и сильнее.

— Вернемся к матчу против испанцев. Каким ты нашел покрытие, пролежавшее мертвым грузом два года?
— Как крайне некомфортное. И это еще раз подтверждает специфику “Тарафлекса”. Два года на него не становился, и все: былые ощущения утеряны. Поэтому мы и начали притирку за 10 дней до игры. Поначалу даже тревожно стало: справимся ли сами с таким скоростным ковром? А если такие мысли после побед над россиянами и аргентинцами посетили наши головы, представь, что должны были испытать испанцы.

— Исходя из заявленного гостями состава, что ты думал о предстоящих матчах?
— Если честно, огорчился из-за отсутствия Рафаэля Надаля. Думаю, всем любителям тенниса было бы очень приятно наблюдать за игрой второй ракетки мира. И это событие наверняка дало бы толчок развитию нашего вида в Беларуси. С точки зрения спортивного результата Раф вряд ли существенно усилил бы позиции испанцев. И Надаль, и Феррер, и Робредо — игроки одного плана. Надаль выглядел бы на “Тарафлексе” так же, но чуть зрелищнее. Наиболее трудным соперником перед поединком мне представлялся Робредо. На быстром покрытии Томми играет немало и чувствует себя вполне уверенно, что подтверждают его хорошие показатели в серии “Мастерс”. На том же открытом чемпионате Австралии он сумел дойти до стадии 1/8 финала в одиночном разряде. Полагаю, из испанских теннисистов Робредо самый универсальный. Его удар слева непредсказуем: может быть и крученым, и резаным. Знал, что парень очень подвижный. Успешная игра в паре научила его уверенности у сетки, где Томми частенько заканчивает розыгрыши. Действительность подтвердила предстартовые выкладки. Несмотря на счет 3:1, матч с ним дался ох как нелегко! В этом плане пятничную встречу можно сравнить с моей игрой против Марата Сафина. Главное, что удалось сохранить концентрацию длительное время, не дав испанцу даже призрачной возможности перехватить инициативу.

— Как прокомментируешь Володино противостояние с Феррером, за которым ты наблюдал с командной скамейки?
— Очень рад за Вову и просто поражен его игрой. Дело в том, что мне довелось побывать на его январском матче квалификационного раунда “Australian Open” против шведа Адактуссона. Всей душой желал Володе как можно дольше задержаться в Мельбурне, чтобы получить необходимую соревновательную практику в преддверии Кубка Дэвиса. Но тогда испытал разочарование: встреча вышла какой-то скомканной, дерганой. Сложилось впечатление, что Вова запутался, потерял нить, переиграл сам себя. Что же произошло в Минске спустя месяц, в течение которого Волчков не сыграл ни одного матча? Он буквально вынес с корта десятую ракетку мира. У Давида не было никаких вариантов, поскольку Володя сыграл свободно, раскованно, на кураже. Как будто бутон распустился. Так же он выглядел в парной встрече. Лучшего партнера нечего было желать. Весь матч мы держали испанцев “под водой”, не позволяя им глотка воздуха.

— Впереди — Австралия.
— Предстоит сложный гостевой матч. Наверняка к тому времени залечит травму Ллейтон Хьюитт и значительно усилит свою сборную. Но мы ведь тоже не лыком шиты. Будем сражаться. После побед над немцами, россиянами, аргентинцами и испанцами готовы дать бой любому сопернику.