Дела судейские. Сергей Стецурин. После матча “Шахтера” и БАТЭ неделю спал по два-три часа. Раз триста смотрел: прав и с пенальти, и с удалением

В завершившемся чемпионате 39-летний брестчанин Сергей СТЕЦУРИН отработал рекордные 28 матчей и с рейтингом 7,84 стал сильнейшим арбитром высшей лиги по версии “ПБ”. Заказав по кружке чая с имбирем, мы устроились поудобнее в тихом столичном кафе для обстоятельной беседы, о которой условились еще в октябре. О садоводстве и разборках в девяностые. О шухере в Кобрине. О признании Якубовского, своенравии Жукова и отставке Чепы. Об одной минуте в матче “Динамо” и БАТЭ. О дисквалификации Стасевича, обвинениях Скавыша, угрозах Салангина… Кажется, мы поговорили обо всем.

— Признание лучшим арбитром года стало неожиданным?
— Честно говоря, нет. По разговорам с коллегами и по своим ощущениям понимал, что заслужил награду.

— Кто прислал первую поздравительную эсэмэску?
— Андрей Герасимук — мой помощник. А вообще нам на почту пришли сообщения, что мы участвуем в церемонии “Звездный мяч”. Сразу все поняли.

— Куда потратите призовые — тысячу рублей?
— Наверное, на какой-нибудь отдых. Пока не решил.

— Не завидуете Скавышу, у которого четыре статуэтки?
— Нет, абсолютно. Мы же на разных полюсах — на моем можно взять только одну.

— Согласны, что Максим заслужил звание лучшего футболиста Беларуси?
— Да. Он очень качественно выполнил работу бомбардира. Понятно, ему хорошо ассистировали, особенно Стасевич. Других достойных кандидатов не вижу.

— Вы с Герасимуком из Бреста, при этом фамилия Стецурин с юго-западом Беларуси не ассоциируется. Родились в России?
— Так и есть — в Воронеже. А в трехлетнем возрасте переехал с семьей в Беларусь. Здесь у нас не было ничего, кроме желания обрести лучшую жизнь. С шести лет рос без отца — он бросил нас. Пришлось маме одной воспитывать двоих сыновей. Брат отслужил в морфлоте и обосновался в Бресте, а мама все там же, в Малых Зводах.

— Эта деревня ближе к Польше, чем к Бресту. 17 километров на запад — и “джень добры”. Как развлекались?
— Ходили в соседние Лыщицы на дискотеку, учились играть на гитаре. Деревенский досуг — он такой: озеро, шашлыки в лесу и очень много спорта. Отдавал ему почти все время. У меня были очень серьезный тренер по легкой атлетике Геннадий Никитин и учитель физкультуры высшей пробы Михаил Мартынчук. Никитин был “тираном”: приехал в Беларусь из Казахстана и давал нагрузки по советской методике, заложил фундамент физических качеств, которым пользуюсь до сих пор. Мартынчук тоже старался развивать меня настолько серьезно, насколько возможно в тех условиях. У меня была страсть к футболу, но ездить на тренировки не мог. Мама одна, помочь особенно некому. Поэтому занимался садоводством.

— Романтика?
— Класса с восьмого приходилось зарабатывать самому. Был человек, мечтавший засадить деревьями всю Беларусь. Сильный фермер, который закладывал огромный сад “Дружба” — и платил неплохие деньги ребятам вроде меня за помощь в своем деле. К сожалению, его жизнь рано оборвалась. Мне очень нравились работа и плата за труд. За год запросто можно было насобирать на “Жигули”.

— “Деревня на деревню” ходили?
— Конечно. Иногда нормально прилетало.

— Спортинвентарь брали?
— Все решалось на кулаках, без палок — нормальная практика для девяностых. Такие времена. В деревнях еще ладно, а в городах можно было нарваться на большие неприятности. Но, если честно, старался в такого рода “мероприятиях” особо не участвовать.

— Сами кому-нибудь “прописывали”?
— Конечно.

— Футболисты прочтут интервью и будут вас бояться.
— Чего бояться? Игроки пусть решают свои вопросы на поле.

— В каком возрасте покинули Малые Зводы?
— В 21 год. Пробовал поступать в Брестский государственный университет — не получилось. Пошел в училище, отучился на токаря. Потом устроился на завод “Гефест-техника” в Бресте. Работал там продолжительную часть своей жизни, ночевал в общежитии.

— Как же все завязалось с судейством?
— Играл за команду поселка Остромечево на первенстве района. Матч судил местный парень — да так, что после игры пришлось сказать: Андрюха, ну как можно так плохо судить, причем столько лет? Попросил одного знакомого, чтобы он завел меня в областную федерацию футбола. В Бресте ее возглавлял Грищенко. Пришел и говорю: хочу стать судьей. Что для этого нужно? Юрий Григорьевич положил на стол правила, сказал, что как минимум на семь вопросов из десяти нужно ответить правильно. У меня получилось на три. Он сказал: есть куда стремиться. Я ответил: ясно, вопросов нет…

— Что дальше?
— Выучил правила, Юрий Рымченок, который до сих пор работает в федерации, сказал, чтобы я покупал судейскую форму. В 24 года начал обслуживать матчи чемпионатов района и области. Это были турниры хорошего уровня, с которыми нынешняя вторая лига и рядом не стояла. Ценой проб и ошибок набивал шишки. Сам анализировал матчи, огромную помощь оказывали Рымченок и Грищенко, помогал Сергей Шмолик.

— На “районе” и “области” футболисты не “пихали”, как вы тому Андрюхе?
— Были нюансы. Самый памятный — в Кобрине. Местная команда играла против брестской “Black Red White”, по-простому БРВ. Матч был значимый, у игроков нервы на пределе. Случилось взятие ворот, мой помощник правильно разобрался в очень сложном моменте, но команда из Кобрина с решением не согласилась — и полетела всем составом драться с судьями. Полный шухер!

— Чем закончилось?
— Арбитры вышли победителями. Мой помощник оказался крепким парнем. Игрокам прилетело, мы пошли по домам с высоко поднятой головой.

— Предполагаю, заниматься судейством на таком уровне финансово не очень-то выгодно.
— Вообще невыгодно! Без вариантов уходил в минус. Ездить из Бреста в Гомель и Могилев — не близкий свет. Была такая команда “Вороново”, играла в женском чемпионате. На ее матчи приходилось добираться под самую литовскую границу. Колесили по стране за свои средства, на добровольных началах. Нам платили только за юношеское первенство. Но деньги в этом деле не главное. Если хотел чего-то достичь, нужно было ездить. А я мечтал стать рефери ФИФА, у меня получалось — и в меня верили люди, в особенности Рымченок, Грищенко, Шмолик.

— Сергей Шмолик — один из лучших арбитров в истории нашего футбола. Но остался в памяти большинства “благодаря” матчу в Витебске в 2008-м, платой за который стала пожизненная дисквалификация…
— О Шмолике могу говорить только с положительной стороны. Люди восхищались тем, как он судил, и до сих пор восхищаются. Как судья он однозначно был сильнейшим в стране. Да, с ним произошел несчастный случай. Но каждый сам выбирает свой жизненный путь, все действия приводят к тому, что человек заслуживает. У меня к нему нет вопросов. Он нормальный человек, сейчас работает в брестском университете. Пару раз с ним пересекались. Знаю, судит мини-футбол, работал на чемпионате области.

— Какую роль в вашей судьбе сыграл бывший арбитр и экс-директор БАТЭ Геннадий Якубовский?
— В 2011 году я работал на “Кубке развития” — юношеском турнире среди сборных. Это была хорошая возможность проявить себя и попасть в обойму на вторую лигу, то есть, по сути, запустить судейскую карьеру. Играли команды Беларуси и Украины, я судил, Геннадий Геннадьевич инспектировал. По ходу матча возникали сложные моменты, в частности, с Павлом Савицким, но я практически не допускал ошибок. Наши “сгорели” 1:6, а я получил от Якубовского очень хорошие отзывы. На моем примере он объяснял судьям, как в 30 лет нужно двигаться по полю, какие принимать решения. Его слово сыграло большую роль в том, что попал в списки судей второй лиги.

— Жениться-то успели?
— Свадьбу отыграли еще в 2007-м. Во время работы на “Гефест-технике” познакомился с замечательными ребятами, у одного из которых сестра оканчивала БрГу. В 2010-м у нас с Татьяной родился сын Антон. Супруга всегда и во всем поддерживает меня. Вместе переживали, когда на протяжении многих лет мне не удавалось попасть в высшую лигу. Нужно отдать ей должное: она была далека от понимания футбола, но сейчас Татьяна и Антон — мои независимые эксперты. Семья не пропустила буквально ни одной трансляции тех матчей, на которых я работал! Всегда поддерживают в трудную минуту, за что им очень благодарен. Это придает уверенности и сил.

— В высшей лиге вы дебютировали в апреле 2017 года. Почему так поздно?
— Этот вопрос нужно задать Андрею Жукову. Знаю, с ним по моей кандидатуре неоднократно разговаривали, но он просто-напросто не верил в меня. Хотя начиналось все оптимистично. 2012 год провел во второй лиге, в феврале 2013-го из Турции позвонил Олег Чикун и предложил прилететь на сборы. После одного сезона в Д3! Конечно, полетел. Отсудил матч тольяттинской “Академии” с “молодежкой” киевского “Динамо”, Вадим Жук, который инспектировал встречу, сказал: крутая работа, вопросов нет. Сразу после этого сбора меня перевели из второй лиги в первую. Вот в ней-то и застрял, хотя сборы проводил хорошие, инспекторы давали положительные характеристики. Андрей Чепа говорил Жукову, что не надо меня мариновать в Д2: мол, три года в нем более чем достаточно — пора повышать. Но Жуков видел ситуацию по-другому.
Что самое интересное, зла на Жукова не держу. Да, рефери ФИФА мне уже однозначно не стать, потому что возраст ушел. А в то время маленький шансик был. Но годы, проведенные в первой лиге, сильно закалили меня как судью и человека. Появилась злость — в том смысле, что достоин большего и способен на большее.

— Вас бесила принципиальность Жукова?
— Вообще хотел заканчивать с судейством… В тот год, когда Жукова “забрали”, у меня была неудачная игра: не угадал с пенальти в матче “Звезды”-БГУ и “Витебска”. Меня раз — и замариновали. Два месяца никто не связывался, но я сидел ровно. Когда из федерации пришел вызов на нормативы, позвонил Чепе, который тогда работал в департаменте, и сказал: вы про меня забыли на два месяца — может, уже хватит? Он: в смысле? Где ты вообще пропал? Ну я рассказал про ту ошибку с пенальти, про всю ситуацию в целом. Чепа, Рымченок, Герасимук и другие люди просили не заканчивать с судейством, и я попробовал перезагрузиться. Все получилось.

— Вдогонку про Чепу. Как восприняли его громкий уход из Дома футбола?
— Мое мнение — как минимум он обязан был продолжать работать. Это очень сильный специалист, который на высоком качественном уровне провел сборы в этом году. Было интересно, были диалог, понимание. В департаменте до Чепы в этих вопросах возникали определенные нюансы. Андрей Иванович многое изменил в лучшую сторону. Человек мечтал о такой должности, получил ее, делал все качественно — и ушел. Конечно, жаль, когда такое происходит.

— Чепа ушел не по-английски — попрощался через рассылку по корпоративной электронной почте. Что в ней было?
— Не хочу касаться этой темы. Повторюсь, ему надо было дать поработать.

— Правда, что в 2018 году директор минского “Торпедо” Андрей Салангин угрожал вам расправой в перерыве матча с БАТЭ?
— Правда. Игрок торпедовцев получил красную карточку. Как сейчас помню: Цыганков сфолил на Драгуне. Директору показалось, что за такое должна быть желтая. Но повторы убеждали: там не было никаких вариантов, кроме как удалить — Цыганков мог нанести Драгуну травму. Если бы там нога пошла жестче, Драгун мог бы стать инвалидом. Отправились на перерыв, Андрей начал угрожать, говорить нелицеприятное. Забегая вперед, скажу, что, когда я был в Бресте, мы с ним встретились на матче “Динамо” и “Торпедо”. Нормального поговорили, он принес извинения, сказал, что был неправ.

— Ваша карьера за три года взлетела от дебютанта до лучшего арбитра страны…
— Когда получаешь такой статус, должен повышать требования к себе. Нельзя опускаться ниже определенного уровня, нужно его закреплять. В 2020 году у меня не было провалов до 14-го тура. В нем за неудачную игру в Бобруйске между “Белшиной” и БАТЭ получил первую неудовлетворительную оценку — “тройку”. Это хороший показательный момент: невозможно не ошибаться, когда работаешь много матчей подряд. Без отдыха голова идет кругом, накапливается психологическая усталость.

— После Бобруйска вы пропустили два тура. Помогло?
— Очень. Имел возможность переключиться на вторую лигу, но совсем отказался от матчей. Реально нужен был отдых.

— Наверное, вы раз десять пересматривали тот момент с Нехайчиком в матче “Белшина” — БАТЭ?
— А может, и сто. К сожалению, я находился в проигрышной позиции. Застрял, не ушел в “диагональ” — и просто физически не мог видеть этого контакта. Вот в такие моменты должны брать на себя ответственность помощники. Без их подсказок судье тяжело справляться.

— Если бы не “неуд” в Бобруйске, тридцать игр за сезон закрыли бы?
— Нереально это. Даже роботы ломаются.

— В нынешнем сезоне вы отсудили десять матчей с участием БАТЭ. Почему так много?
— Не я же себя на игры назначаю. Следовательно, не ко мне вопрос.

— Эмоциональный инцидент со Стасевичем в Солигорске… Что там произошло?
— После матча мы с помощниками пошли в подтрибунное помещение, где дожидались четвертого судью, у которого был ключ от комнаты. А на стадионе “Шахтера” раздевалки команд находятся рядом с судейской. Пока мы ждем, заходят игроки, руководители клубов, персонал стадиона…
Стасевич останавливается и начинает меня оскорблять. Такими словами, что вспомнил и маму, и руководство федерации, и все на свете. Это недопустимо и непростительно. Стасевичу дали два матча дисквалификации (причем потом одну игру скостили), но, считаю, он заслуживал более сурового наказания. А БАТЭ всю эту ненормативную лексику записывал на свою камеру. Почему, спрашивается, клуб не подал апелляцию? Красная карточка Стасевичу — заслуженная на тысячу процентов. Понятно, что эмоции зашкаливают. В игре я еще готов закрыть глаза и уши на подобные слова. В том же матче после пенальти “Шахтера” показал желтую карточку Скавышу, хотя имел основания предъявить и красную. Стасевича можно было удалять гораздо раньше. Но на что рассчитывал Игорь после матча, позволяя себе в присутствии людей такие высказывания в мой адрес? Уважаю Стасевича как футболиста, но он не имел права так говорить. У меня есть семья, у него есть семья. Не думаю, что ему было бы приятно, если бы его дети увидели, как он подобным образом общается с людьми.

— Он не извинялся?
— Нет… Ну как? Оскорбил меня при всех — так выйди и извинись при всех. Когда уже все разошлись, у меня поинтересовались: можно ли Игорю зайти в судейскую? Конечно, нельзя! Я после этой игры неделю спал по два-три часа, пересматривал моменты раз триста. Считаю, поступил правильно. И с назначением пенальти, и с удалением Стасевича.

— Вам был виден контакт Александара Филиповича и Архипова?
— Видел ногу игрока БАТЭ и то, что там не было подножки. Филипович хотел сыграть в мяч, но Архипов его опередил. В итоге защитник борисовчан споткнулся и завалил соперника — фол по неосторожности. Несколько минут спустя был сложнейший эпизод с участием Филипенко. Там можно было снова ставить пенальти, но я один из всех увидел, что Егор сыграл в мяч. Разговаривал с людьми из Европы, они однозначно сказали: это момент для VAR. Что еще хочу добавить. В международных матчах игроки БАТЭ не бегают к рефери ФИФА “пихать” так, как белорусским арбитрам. Там их сразу оштрафуют и дисквалифицируют. А у нас тот же Стасевич на постоянной основе “поддушивает” судей. Рефери принимает правильное решение, а футболист видит эпизод со своей колокольни и начинает высказывать недовольство, тем самым сбивая судью с толку. Я много раз говорил ему, что не надо ко мне бегать, закончится игра — тогда и обсудим. Для начала ведь самому нужно в эпизодах разобраться.

— Ключевой матч чемпионата между “Динамо” и БАТЭ. Разве всего одна добавленная минута в игре, где решается чемпионство, не выглядит подозрительно?
— Все очень просто. Я не знаю, как играет “Шахтер”, как складываются другие параллельные встречи. Во втором тайме не было ни одной остановки: врачи не выходили, мячи подавались быстро, всего пара замен. Понимаю, что поединок статусный. Так, может, для тех же борисовчан эта “всего одна” минута была бы к лучшему? Стали бы чемпионами и при ничьей, если бы “Шахтер” не дожал “Минск”. Добавил одну, в итоге команды провели две с половиной — тридцать секунд накинул за замену, минуту переиграли. По букве закона поступил правильно.

— Есть и другие вопросы по теме. Почему так часто трактовали как фол борьбу борисовчан за мяч в атаке?
— Практически все нарушения были с использованием рук. Дергаешь ими защитника и за счет этого выигрываешь позицию. Мелкий фол, но он есть — и может повлиять на многое. В той же встрече “Белшины” и БАТЭ Нехайчик руками подтолкнул соперника, тот врезался во вратаря и помешал ему забрать мяч. К тому же подобное незначительное нарушение правил может привести к выходу один на один. Все фолы, которые были в матче БАТЭ и “Динамо”, я свистел. Все, за исключением одного, на который никто не обратил внимания. Момент, когда Шикавка играл головой в мяч, а Яков Филипович тоже головой нанес травму — и себе, и ему. Это желтая карточка, но у Филиповича уже было предупреждение. Понимал: если сейчас удалю футболиста, произойдет катастрофа. Даже штрафной не поставил — назначил спорный мяч. В целом, считаю, моя бригада с игрой справилась хорошо.

— А за что получил красную карточку Филипенко?
— За нецензурную брань и угрозы в мой адрес.

— В недавнем интервью “ПБ” Скавыш сказал так: “Ну не может Стецурин одну игру судить нормально, качественно, а в другой творить невесть что”. И отметил, что даже динамовцы видели, как вы топите БАТЭ. Что ответите на этот “размаз”?
— Читал это… Игроки считают, что судьи их убивают, но это не так. Я судил, что видел. Принимал решения, которые считал правильными. Не вижу причин говорить, что работал предвзято. С одинаковым уважением отношусь к БАТЭ, к “Динамо” и ко всем другим клубам.

— Чем сейчас занимаетесь, помимо судейства?
— Есть небольшой бизнес — производство мебели по индивидуальным заказам. Занимаюсь этим делом с давним другом.

— Тяжело совмещать с такой-то занятостью в судействе?
— Нет. Я, можно сказать, свободный художник. Этот небольшой бизнес позволяет иметь гибкий график и в то же время приносит достойные, по нашим меркам, деньги.

— Английским владеете?
— К сожалению, нет. Но нанял репетитора, начинаю учить.

— Так что, стать рефери ФИФА уже нереально?
— Ха, если только переписать возраст в паспорте…