ЛЕГЕНДА. Шарунас Марчуленис — "воин" золотой дюжины

Мы общались 13 января — в знаковый для Литвы день. 15 лет назад советские войска предприняли попытку захватить вильнюсскую телебашню. Тогда 14 человек, вышедших защищать провозглашенную 11 марта 1990 года независимость, погибли, сотни получили ранения. Увидев такую непоколебимость со стороны граждан, войска Советской Армии не решились штурмовать парламент (поначалу это тоже входило в планы военных), возле здания которого круглосуточно дежурили люди разных национальностей: литовцы, поляки, русские, белорусы. Бездушное оружие оказалось слабее силы духа литовского народа, сумевшего первым из бывшего СССР отстоять суверенитет своей страны.
…Согласно договоренности, я приехал в четырехзвездочный отель “Шарунас”, патроном которого, как несложно догадаться, является Марчюленис, к 10 часам утра. Между прочим, о гостинице необходимо сказать пару слов. Во-первых, она удобно расположена — в 15 минутах ходьбы от исторического центра Вильнюса, рядом со стадионом “Жальгирис”. Во-вторых, стоимость проживания в ней пускай и европейская, однако обстановка, сервис, условия для отдыха близки к идеальным, что позволяет без особого сожаления расставаться с литами. При желании можно расплатиться и евро: на него страна, скорее всего, перейдет с января 2007-го. Это несколько тревожит литовцев, ибо цены, как и во всех без исключения государствах, принявших единую “старосветскую” валюту, наверняка вырастут.
Разумеется, “Шарунас” — не единственная точка приложения сил Марчюлениса. 14 лет назад он создал баскетбольную школу, в которой занимаются 800 ребят. Не чужда прославленному спортсмену и благотворительность. Еще выступая в НБА, Шарунас основал собственные фонды в США и Литве, которые по сей день оказывают помощь нуждающимся. В частности, Марчюленисом закуплено за океаном и отправлено на родину уникальное медицинское оборудование, профинансирован визит в Литву американских врачей-офтальмологов и специалистов по пластической хирургии лица, неоднократно организовывались поездки в Штаты на лечение детей. Он взял шефство над рядом детских домов и интернатов, учредил ежегодную премию “За лучшую детскую книгу”. И вообще, создается впечатление, что один из лучших баскетболистов Европы всех времен начисто лишен снобизма, а против высокомерия у него выработан стойкий иммунитет — Шарунаса вирусу чванства точно не победить. Плюс он хозяин своего слова. Не в плане — сам-де слово дал, сам назад взял, а в том, что сдерживает обещания. Когда я без трех десять поинтересовался в рецепции, не появлялся ли господин Марчюленис, девушка с ослепительной улыбкой и мягким литовским акцентом ответила: “Вы знаете, он не может сейчас приехать”. Не успел я подумать, что встреча с любимым баскетболистом накрывается большим корытом из нержавейки, как она добавила: “Но вы не переживайте, Шарунас распорядился прислать за вами машину, подождите, пожалуйста, пять минут”. Эти 300 секунд провел в размышлениях на тему: а кто-нибудь из наших спортивных знаменитостей или чиновников снизошел бы до того, дабы отправить автомобиль за незнакомым журналистом, чтобы тот смог-таки взять обещанное интервью? Вывод сделал неутешительный: вряд ли. В лучшем случае, перезвонили бы и продиктовали адрес, куда ехать, а в худшем — не посчитали бы нужным даже поставить в известность: не получается, мол… А может, просто навожу напраслину на соотечественников? Вдруг для каждого из них встреча с неведомым им репортером — праздник, которого они ждут всю жизнь?..
Как бы там ни было, через четверть часа мы уже подъезжали к красивому особняку в живописном районе Вильнюса. В обставленной со вкусом гостиной ждал Марчюленис с чашечкой ароматного кофе в руках. Со времени Олимпиады в Атланте, когда я видел литовца на баскетбольной площадке в последний раз, внешне Шарунас почти не изменился: седина не посеребрила даже его висков.
ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”
Шарунас МАРЧЮЛЕНИС. Родился 13.06.64 в Каунасе (Литва). Заслуженный мастер спорта СССР. Игровые амплуа — атакующий защитник и плеймейкер (первый тренер — Юрий Федоров). Рост — 194,5 см. Выступал за вильнюсскую “Статибу” (1981-89), “Голден Стэйт Уорриорз” (1989-93), “Сиэтл Суперсоникс” (1994/95), “Сакраменто Кингз” (1995/96), “Денвер Наггетс” (1996/97). В регулярных чемпионатах НБА провел 363 матча, средние показатели — 12,8 очка, 2,3 подбора, 2,2 паса, 1,26 перехвата, 0,1 блок-шота, в плей-офф — 17 матчей, 13,7 очка, 2,3 подбора, 3,6 паса, 1,41 перехвата, 0,12 блок-шота. В составе сборной СССР становился чемпионом Олимпийских игр-88, вице-чемпионом Европы-87, победителем Универсиады-85. В составе сборной Литвы — бронзовый призер Олимпийских игр-92,-96, вице-чемпион Европы-95, MVP первенства континента 1995 года. В 1988-м окончил исторический факультет Вильнюсского государственного университета по специальности журналистика. Кавалер советского ордена “Знак почета”, орденов Великого князя Литовского Гедеминаса I, III и IV степеней, ордена “Знак почета” НОКа Литвы. Награжден медалью Короля Миндаугаса, медалью “За высокие спортивные достижения” I степени, Почетной грамотой ФИБА. С 1998 года — Чрезвычайный Посол и Почетный уполномоченный министр посольства Литовской Республики в США. Живет и работает в Вильнюсе. Имеет троих детей: дочерей Кристе (1987 года рождения), Урте (2005) и сына Аугустоса (2002).

— Шарунас, поинтересовавшись по телефону, о чем пойдет речь в интервью, и услышав в ответ: “Обо всем, в том числе и о событиях 15-летней давности”, вы сказали, что о политике предпочитаете не говорить. Она вас вообще не волнует?
— Конечно же, интересуюсь ею, как любой нормальный человек. Другой вопрос, что с иностранным корреспондентом каждая фраза, касающаяся внутренней и внешней политики литовского государства, должна быть точно передана. И не потому, что наши власти предержащие не заслуживают критики либо похвалы, и тем более не потому, что вы преднамеренно исказите мои слова — просто без всякого злого умысла можете неправильно их интерпретировать. Тем паче нынче мой русский оставляет желать лучшего (Шарунас покривил душой: на языке Есенина и Булгакова он говорит чисто, хотя и с заметным акцентом. — С.О.).

— С удивлением узнал, что без малого восемь лет Марчюленис является Чрезвычайным Послом и Почетным уполномоченным министром Литвы в Соединенных Штатах. Поведайте об этой стороне вашей деятельности.
— Я долго жил в Америке да и сегодня часто бываю в Штатах. У меня по ту сторону Атлантики много приятелей, влиятельных знакомых, хорошо налаженных контактов. Особенно в спортивной среде. Ничего удивительного в том, что у сотрудников нашего посольства таких обширных связей нет. Поэтому нередко выполняю поручения Чрезвычайного и Полномочного Посла в США. В частности, сейчас при участии посольств Литовской Республики и США готовим совместный проект фонда нашей баскетбольной сборной — День Литвы, который пройдет в Хьюстоне в рамках “Всезвездного уик-энда” в третьи выходные февраля. На нем будет зачитано обращение президента Валдаса Адамкуса, поскольку из-за занятости дома в эти дни он не сможет поехать в Америку (16 февраля у наших северных соседей главный национальный праздник — День восстановления государственности. — С.О.), продемонстрированы видеоматериалы о Литве, предусмотрена обширная культурная и спортивная программы. Считаю, это пойдет на пользу имиджу нашего государства. Мы рассчитываем на то, что американцы больше узнают о литовском баскетболе, стране в целом. Между прочим, подобного рода мероприятие — первое в истории НБА, так как руководство Ассоциации очень аккуратно и я бы даже сказал щепетильно подходит к любым новым акциям. Пришлось приложить определенные усилия, дабы получить добро на ее проведение.

— О литовском баскетболе американцы знают предостаточно: в сильнейшей лиге планеты выступает сразу шестеро ваших соотечественников. Откуда в маленькой Литве столько высококлассных баскетболистов?
— Трудно дать исчерпывающий ответ. По этому поводу существует немало версий, импровизаций, но каждая из них верна лишь до известной степени. Сколько себя помню, в Литве баскетбол всегда был спортом номер один.

— И сколько не помните! Еще до второй мировой войны литовцы дважды выигрывали золото чемпионатов Европы…
— Знаю, в 1937 и 1939 годах. Не исключено, все дело в традициях.

— В детстве сразу решили, что будете заниматься именно баскетболом? Для парня, уроженца Каунаса, причем высокого роста и атлетичного телосложения, иных вариантов и быть не могло?
— В детстве был маленьким. Поначалу занимался большим теннисом — на корты меня привела сестра. Затем записался в баскетбольную школу и одно время разрывался между двумя секциями. И только потом сделал окончательный выбор в пользу баскетбола.

— Почему?
— Сейчас это вызывает улыбку, но в те годы… стеснялся появляться на улице с ракеткой. Большинство каунасцев о таком виде спорта и не слышали, его популярность в отличие от баскетбола была крайне невелика. Например, прежде чем зайти в автобус, прятал ракетку так, чтобы никто из пассажиров и заподозрить не мог, что я играю в теннис. Кроме того, условий для занятий, по большому счету, не имелось — в Каунасе было всего четыре корта, не хватало тренеров. Поэтому когда после занятий у меня возникало желание пошлифовать мастерство, — а подобное случалось едва ли не ежедневно, — то использовал в качестве спарринг-партнера стену пятиэтажки, в которой мы жили. Соседи восторга по этому поводу, разумеется, не испытывали и частенько выказывали моим родителям недовольство: мол, ваш сын мешает отдыхать. Теперь я их понимаю… В конце концов выбрал баскетбол.

— Однако непонятно, почему вы оказались в столичной “Статибе”, а не в родном “Жальгирисе”…
— Откровенно говоря, в начале 80-х не думал, что баскетбол станет моей профессией. Во многом потому, что осознавал: уровень моего мастерства не позволяет заиграть в “Жальгирисе”. Окончив среднюю школу в 16 лет (я пошел в первый класс раньше сверстников), поступил на отделение журналистики исторического факультета Вильнюсского университета.

— Получается, мы коллеги.
— Почти… В Вильнюсе любимую игру не забросил, выступал за университетскую сборную, а потом за год вырос на одиннадцать сантиметров. Что немаловажно: одно дело быть баскетболистом при росте метр восемьдесят с кепкой и другое — метр девяносто и выше. После этого главный тренер “Статибы” Римантас Эндрияйтис пригласил меня в команду. Я согласился. Тем паче в клубе тогда началась смена поколений, благодаря чему практически сразу получил возможность проводить на площадке довольно много времени.
Через год-полтора меня настойчиво, скажем так, начали зазывать в “Жальгирис”, причем в ход пошла тяжелая артиллерия в виде давления со стороны партийных чиновников. Даже предателем родного города называли. Тем не менее я остался в “Статибе”. Во-первых, в Каунасе хватало отличных атакующих защитников, хотя конкуренции не боялся, а во-вторых, покинуть команду, открывшую мне дверь в большой баскетбол, было как минимум неэтично. А говоря прямо — непорядочно.

— О противостоянии “Статибы” и “Жальгириса” в советские времена не спрашиваю: дерби есть дерби. А сохранились ли впечатления от поединков вашей команды с нашим РТИ?
— Матчи с ребятами из Минска всегда проходили в непростой борьбе. Особенно когда туры проводились в белорусской столице, где “студенты” частенько давали прикурить фаворитам. РТИ, как, впрочем, и “Статиба”, звезд с неба в чемпионате Союза не хватал, но орешком был крепким.

— С кем-то из игроков того РТИ поддерживаете приятельские отношения?
— Встречаться со старыми знакомыми всегда приятно. В Беларуси бываю по делам пару раз в год — у нас довольно тесные контакты с “Гродно-93”. С главой вашей национальной федерации Львом Пименовым регулярно общаемся на международных ассамблеях, он очень энергичный человек, любящий и искренне болеющий за баскетбол. И, честно говоря, удивительно, что в десятимиллионной Беларуси до сих пор нет приличного и вместительного мультифункционального зала, где могли бы проводить свои поединки баскетболисты, гандболисты, волейболисты.

— Никогда не задумывались, почему долго не могли дебютировать в сборной Советского Союза в официальном матче?
— Размышлял об этом, конечно, особенно на заре спортивной карьеры. Первый раз меня отцепили от команды в преддверии “Дружбы-84” (СССР и страны соцлагеря за исключением Румынии и Югославии бойкотировали Игры-84 в Лос-Анджелесе, устроив альтернативные соревнования под таким названием. — С.О.), во второй — за пару дней до первенства континента-85. Однако настоящим ударом стало исключение из выездного состава на чемпионат мира 1986 года в Испании. Я прошел с командой всю подготовку к турниру, получил форму, и буквально за считанные минуты до отъезда в аэропорт “Шереметьево” меня шокировали известием, что в Барселону не лечу… Очень сильно расстроился и даже задумался о том, что пора менять профессию. К счастью, Эндрияйтис здорово поддержал меня в те непростые дни и сумел убедить не горячиться в принятии решения. Как следствие, трудности лишь закалили мой характер, заставили работать еще дольше, и когда в 1987 году в сборную вернулся Александр Гомельский, он взял меня на чемпионат Европы. Это был мой первый официальный турнир за главную команду Союза, жаль только, что мы заняли лишь второе место, уступив в финале грекам с блистательным Никосом Галлисом.

— По его завершении вас, дебютанта, включили в символическую пятерку и признали вторым игроком Старого Света. Это ли не свидетельство того, что тренеры сборной как минимум трижды были не правы, оставляя вас за бортом команды…
— Все-таки не стал бы расставлять акценты подобным образом. Конкуренция в сборной на моей позиции была более чем серьезной: Стас Еремин, Вальдас Хомичюс, Римас Куртинайтис, Валдис Валтерс, Тийт Сокк, Сергеюс Йовайша… Хотя, конечно, Владимир Обухов, сменивший Гомельского на посту главного тренера в 1985 году, в отличие от Александра Яковлевича являлся человеком довольно мягким, слишком часто принимал решения под влиянием чужого мнения. Гомельский же для подавляющего большинства из нас был действительно вторым отцом. Недаром ему дали баскетбольное прозвище Папа.
Смерть Александра Яковлевича 16 августа прошлого года стала для нас огромным потрясением и невосполнимой утратой. Тем более что его кончина была неожиданной. Да, в 98-м медики поставили Папе страшный диагноз: рак, однако после успешного прохождения процедур в хьюстонском центре лечения онкологических заболеваний, куда Гомельский полетел вскоре после Олимпиады в Афинах, врачи отводили ему еще 3-5 лет жизни. К сожалению, они ошиблись…

— Охарактеризуйте Гомельского как тренера и человека.
— Даже не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы наши дороги с Александром Яковлевичем не пересеклись… Он, пожалуй, принадлежал к категории тренеров-диктаторов, но без его жесткой руки сборная СССР точно не достигла бы таких отличных результатов. Гомельский был очень требовательным, однако и отдавал не меньше. Он на личном примере показывал, как нужно работать, чтобы добиться чего-то серьезного. Допустим, бежим кросс, а Папа — обязательно с нами, причем во главе пелетона. Плюс Гомельский не боялся системы — и это нам тоже нравилось. Общеизвестно, что во времена Союза спортсмены везли за границу икру, водку, а оттуда — фирменную и качественную одежду, дефицитную видео- и аудиоаппаратуру. Он не запрещал нам этого делать, единственное, просил, чтобы наш маленький, назовем так, бизнес не принимал ненормальных масштабов и не мешал баскетболу. Александр Яковлевич был великолепным психологом, что для тренера сборной, наверное, главное.
Особенно ярко в этом плане талант Гомельского проявился на Олимпиаде в Сеуле. Тот турнир, на который была сделана огромная ставка, складывался для сборной СССР крайне непросто. Мы, по сути, не имели права на ошибку, и вдруг, будто ушат ледяной воды на голову, — проигрыш в первом же поединке Югославии, чьи цвета защищали Дражен Петрович, Тони Кукоч, Владе Дивац, Дино Раджа. Затем еле уползли в четвертьфинале от пуэрториканцев. Короче, игра не больно-то клеилась. Перед полуфиналом с США выдались два выходных, и за эти 48 часов Папа так нас настроил, что мы готовы были разорвать соперника. Помню, только ко мне в комнату он заходил дважды… Надо заметить, что интерес к матчу СССР — США был колоссальный. Американцы очень хотели получить сатисфакцию за несправедливое, как им казалось, поражение в финале мюнхенской Олимпиады: теперь, дескать, станет ясно “who is who”. В их составе выступали будущие звезды НБА Дэвид Робинсон, Дэнни Мэннинг, Митч Ричмонд, однако мы настроились просто потрясающе. На протяжении всей встречи вели с преимуществом в 10-12 очков и победили — 82:76. После этого американцы, очевидно, окончательно поняли, что европейцев голыми руками уже не взять, что в Старом Свете тоже научились играть в баскетбол, и начиная с Олимпиады в Барселоне сборную США на Играх представляли исключительно профи из НБА — “Dream Team”.
Ну а в финале мы взяли реванш у сборной Югославии. “Южки” ушли на перерыв, ведя в счете, но во второй половине мы их дожали — 76:63.

— Думаю, ту сборную СССР с полным основанием тоже можно назвать “Командой-мечтой”. Что ни имя — то легенда советского баскетбола: Сабонис, Хомичюс, Куртинайтис, Волков, Сокк, Тихоненко, Миглиниекс, вы…
— Но без Папы золото Сеула вряд ли было бы завоевано.

— Как часто встречаетесь с бывшими партнерами по сборной?
— Увы, реже, чем хотелось бы. У всех дела, заботы… Последний раз собрались по печальному поводу — на похоронах Александра Яковлевича. В принципе со всеми, кого вы назвали, поддерживаю контакты (наиболее тесный — с литовцами и Сашей Волковым), в том числе и с ребятами, не игравшими в Сеуле: Андреем Лопатовым, Валдисом Валтерсом. Единственный, кто несколько отдалился от нас, — это Белостенный. Саня живет сейчас в Германии и с головой погрузился в ресторанный бизнес.

— В Барселоне и Атланте “Dream Team” подавляла оппонента мощью, в Сиднее же, не смажь ваш тезка Ясикявичюс трехочковый на последней секунде основного времени полуфинала с США, янки довольствовались бы в лучшем случае бронзой, доставшейся в итоге Литве…
— Американцев могли победить и без трюльника Шараса, который он бросал из очень непростой позиции. Если бы Ясикявичюс тогда попал — это было бы чудо. Куда важнее другое: на протяжении всего поединка наши играли здорово, ни в чем не уступали сопернику. А вот в концовке матча, похоже, устрашились собственной дерзости, что в состоянии одолеть “Dream Team”. Отсюда и ошибки, спешка, невынужденные потери мяча…

— Этично ли сравнивать ваше сеульское золото с бронзовыми медалями Барселоны и Атланты?
— Конечно. Ведь они были завоеваны в составе сборной Литвы, когда наша страна получила право выступать на Олимпиадах самостоятельной командой. В Атланте в 96-м я играл, по сути, на одной ноге, из колена шприцем вытягивали жидкость… Ценно и серебро чемпионата Европы, добытое годом ранее. Это был мой первый турнир после 18-месячного перерыва, вызванного операцией на разорванных крестообразных связках, лечением и последующей реабилитацией. В финале, увы, “сгорели” Югославии, меня же признали самым ценным игроком чемпионата. Очень хотелось сделать копию с сертификата, удостоверяющего, что Шарунас Марчюленис является MVP Евробаскета-95, и отправить ее тогдашнему тренеру “Сиэтла” Джорджу Карлу, требовавшему, чтобы я вышел на площадку в форме “Суперсоникс” еще до континентального первенства, не завершив процесс восстановления после травмы.

— Вас можно назвать универсальным игроком: в сборной Союза вы действовали на позиции атакующего защитника, а в национальной команде Литвы — как плеймейкер…
— Обязанности разыгрывающего выполнял по необходимости — в начале 90-х у нас попросту не было квалифицированного распасовщика. Так что, выступая за сборную, приходилось вынужденно менять амплуа.

— 24 июня 1989 года вы первым из советских баскетболистов проторили тропинку в НБА. Что оказалось сложнее: стать олимпийским чемпионом или “воином” Золотого штата?
— Без успеха в Сеуле наверняка не состоялся бы и переход в “Голден Стэйт”… Года полтора, наверное, ушло на адаптацию к непривычным условиям. В “Уорриорз” приняли отлично, с игроками, тренером Доном Нельсоном сразу установилось взаимопонимание, а вот привыкание к новой обстановке, другой стране протекало значительно сложнее. Сказывалось и недостаточное знание английского… Ничего, постепенно освоился. Кстати, с сыном Нельсона, Донни, который четыре Олимпиады кряду являлся ассистентом главных тренеров национальной сборной Литвы, нас связывают дружеские отношения.

— Задавая предыдущий вопрос, имел в виду другое. Сложно ли было уехать из Союза?
— Очень. Интересно, что не только в Москве, но и в Вильнюсе моему переходу чинились препоны. В частности, тогдашний тренер “Статибы” Римас Гирскис не хотел меня отпускать. В Госкомспорте существовали правила, понятия. Согласно им спортсмен не мог получать больше, нежели дипломат, работающий за границей, зарплата которого составляла 600 долларов в месяц… Однажды я заявил: “Не трогайте меня. Когда буду что-то иметь, сам поделюсь с Литвой, не пожадничаю. Силой вообще ничего не получите”.
Уехать в НБА мне помог не только Александр Яковлевич Гомельский, но и юристы чемпиона мира по шахматам Гарри Каспарова, имевшего значительно больше возможностей, чем простые смертные. Мы с ним пару раз встречались, он был настоящий боец…

— И сейчас таковым остался, являясь председателем Комитета “Свободный выбор-2008”, главная задача которого воспрепятствовать демонтажу демократии в России…
— Я в курсе, поскольку, повторюсь, слежу за политикой. Но даже с помощью адвокатов Каспарова мне пришлось очень сильно напрячься, чтобы попасть в НБА.

— Уже во втором сезоне за “Голден Стэйт” вас едва не признали лучшим шестым игроком Ассоциации…
— Я номинировался на этот приз, но занял второе место. Первым стал Детлеф Шремпф.

— А почему покинули “Уорриорз”? Истек срок контракта или вас просто обменяли в “Сиэтл”?
— Так сложилось, что трое защитников “Голден Стэйт” — Тим Хардуэй, Кейт Дженнингз и я — в течение года получили одинаковые травмы: разрыв коленных связок. Ясно, что кого-то нужно было менять, и меня трейданули в “Суперсоникс”. Там я не нашел общего языка с Джорджем Карлом, о чем уже рассказывал, и, попросив о трейде, вскоре оказался в “Сакраменто”. Наверное, это просто совпадение, но в тот год “Кингз” впервые за несколько лет пробились в плей-офф. Затем перешел в “Денвер”, однако из-за преследовавших травм в “Наггетс”, по сути, так и не заиграл. Можно было, конечно, просто сидеть на скамейке и получать чек с вписанной в него определенной суммой, но это не для меня. Говорю предельно искренне: играл в баскетбол не ради денег.

— Если бы не колено, долго еще выступали бы?
— Не знаю. После “Денвера” не играл ни в одной другой лиге, хотя предложения поступали. Решил для себя: завязал так завязал. Не преследуй меня травмы, не исключено, участвовал бы в четвертой своей Олимпиаде. Но я не из стали…

— Никогда не возникало желания пустить корни в Америке?
— Повесив кроссовки на гвоздь, два года жил в Сан-Диего, однако постоянно тянуло в Литву. Кроме того, в Вильнюсе функционировали гостиница, школа. Не скажу, что за ними нужен был глаз да глаз, но мое присутствие точно не мешало. Приехал, и пока здесь.

— Кстати, а почему именно гостиница? Вкладывали средства в недвижимость?
— Так далеко не заглядывал. В начале 90-х она представляла собой недостроенное общежитие, которое постепенно разрушалось. А поскольку я много путешествовал и провел в отелях половину жизни, то прекрасно понимал, как должна выглядеть хорошая гостиница, в которой человек, оказавшийся в чужом городе, чувствовал бы себя как дома. Провели реконструкцию, и с 1998 года в ней 57 комфортабельных номеров, а также все, что необходимо для отдыха.

— Какова судьба еще одного вашего детища — Североевропейской баскетбольной лиги? Она окончательно канула в Лету?
— Сегодня ее нет. Но это не означает, что СЕБЛ в том или ином виде не возродится. Посмотрим… Как говаривал Пушкин, опыт — сын ошибок трудных. СЕБЛ доказала, что баскетбол интересен и в тех странах, где его традиции не очень сильны. Как доказательство — в лиге были представлены клубы девятнадцати государств. Однако в отличие от НБА европейский баскетбол не является пока продуктом, способным приносить прибыль.

— Довольны ли отдачей от вашей баскетбольной школы?
— Прибыли пока никакой, одни убытки. Странно, у нас и по сей день многие считают: частники озабочены одним — как бы нажиться за чужой счет, быстрее обогатиться. Да и помощи со стороны государства и города моя баскетбольная школа не имеет. Те же деньги, которые платят родители за обучение детей, не покрывают и половины затрат…
Вместе с тем детский баскетбол в Литве развивается. Этому способствует и конкуренция между государственными школами и частными — Арвидаса Сабониса и моей — и проведение хорошо организованного “Коруна”-чемпионата, где играет много команд различных возрастов из разных городов страны. Вы бы видели, как радуются пацаны, когда побеждают сверстников из Вильнюса или Каунаса.

— Сколько стоит обучение в вашей школе?
— Есть парни, чьи родители вообще не платят ни цента, есть — двадцать или пятьдесят процентов. Подобной привилегией наделены многодетные семьи, матери-одиночки, папы и мамы отличников учебы и просто талантливых ребятишек. А для остальных — 120 литов в месяц (за 1 евро дают 3,44 лита. — С.О.).

— Доводилось читать, что Марчюленис хорошо играет на гитаре…
— Родители записали меня в музыкальную школу, в которой два года постигал азы игры на аккордеоне. Но потом забросил, здраво рассудив, что баскетбола и тенниса с меня достаточно.

— Кристе Марчюлените унаследовала любовь отца к баскетболу?
— Раньше играла, причем, на мой взгляд, неплохо, но без огонька в глазах. А без полной самоотдачи добиться чего-то серьезного в спорте, как, впрочем, и в любом другом деле, — нереально. Сейчас дочь поступила в университет Сан- Франциско и решила сконцентрироваться на учебе. И учится, к слову, хорошо. Считаю, поступила правильно, ибо Кристе рассматривала баскетбол всего лишь как хобби…
В этот момент зазвонил “мобильник” хозяина дома, и он, перебросившись несколькими фразами на литовском, сказал: “Извините, пора заканчивать беседу — дела, — а затем, обратившись к водителю, добавил: — “Отвезешь Сергея, куда ему нужно, ладно?”
Я попросил высадить у здания сейма, где ежегодно 13 января зажигают костер. Костер Памяти. Вокруг него собирались простые люди, журналисты, войска литовской армии готовились к параду. Правда, как выяснилось, некоторые представители СМИ дежурили у ворот тюремной больницы, откуда по иронии судьбы в этот день выходил на свободу отсидевший 12 лет от звонка до звонка член ЦК КПСС, бывший лидер запрещенной нынче в Литве Коммунистической партии Миколас Бурокявичюс — один из руководителей штурма телецентра…
Много воды утекло за полтора десятка лет в Нерисе, однако ночь на 13 января 1991 года граждане Литвы, уверен, никогда не забудут. Ни те, кто всем сердцем раз и навсегда принял независимость, ни те, кто до сих пор сокрушается о развале СССР. Сегодня эта страна является полноправным членом Евросоюза, ее граждане уже забыли о въездных визах почти во все государства Старого Света и с сожалением говорят, что с белорусами они разделены границей… Конечно, проблем у литовцев тоже хватает. Им, к примеру, не нравятся высокие цены на бензин (около трех литов) и недвижимость (в столице квадратный метр жилья стоит порядка 2600 литов); они не в восторге от получаемых “жировок” (в зимний период трехкомнатная квартира потянет на 400 литов в месяц) и стоимости проезда в коммунальном транспорте (талон — 1,1 лита, зато автобусы и троллейбусы ходят строго по расписанию); недовольны низкой, на их взгляд, заработной платой (вильнюсец получает в среднем 1300 литов в месяц), платными медициной и высшим образованием практически для всех социальных групп, возмущаются довольно высоким уровнем коррупции. Да мало ли чем. И вместе с тем тоски о распаде СССР не слышно в голосах даже пенсионеров (не исключено, в том числе и потому, что там идет компенсация вкладов населению, имевшихся на сберкнижках до 1991 года, из расчета один советский рубль — один лит, но не более 6000 рублей; ее уже получили граждане старше 72 лет), а согласно данным социологических опросов, 63 процента литовцев снова вышли бы на улицы, если бы стране угрожала потеря суверенитета. Так что с трудностями прибалты постепенно справятся. Да и как иначе, если в государстве принимаются и работают нормальные законы, для всех форм собственности созданы равные условия, а знаменитые и обеспеченные литовцы, такие как Марчюленис и Сабонис, иным местам проживания предпочитают родину?!