Эдуард Жевнеров: за игру в сборной премиальные были — тысяча долларов!

Видел крах “Смолевичей” и поиграл в Литве. А еще выступал за национальную сборную и брестское “Динамо” — до того, как это стало мейнстримом. Сейчас Жевнерову 33, однако запала и рвения на поле у этого парня с запасом.

— Для начала расскажите, как дела, чем занимаетесь?
— Все хорошо, работаем в штатном режиме. В этом году чемпионат стартует рано, поэтому много внимания уделяем физической подготовке, набираем кондиции. Выступим в товарищеском турнире, вот там уже будем наигрывать состав и определяться с тактикой.

— В чем находите мотивацию играть дальше, несмотря на возраст?
— У меня семья, хочу, чтобы она ни в чем не нуждалась. Да и, признаться, еще не пропало желание играть в футбол. Хочу выступать на высоком уровне еще не один год. Но здесь уж как бог даст сил и футбольного везения. Я же веду здоровый образ жизни, алкоголь не употребляю, так что организм готов к нагрузкам.

— Вы не первый год играете у Бразевича, в “Смолевичах” были капитаном и основным защитником. Есть ощущение, что в “Слуцке” достанется та же роль?
— Понятно, что тренер тот же, но команда совсем другая. Не берусь загадывать и ни на что не претендую. У нас футболисты в равных условиях, все с чистого листа, как говорится. Единственный плюс, что я снова играю у Александра Вячеславовича — знаю его требования, может, в этом плане будет легче, чем новичкам.

— Не произойди та ситуация в середине прошлого сезона, когда клубу сократили финансирование и многие тренеры и футболисты ушли из команды, смогли бы закрепиться в “вышке”?
— В начале второго круга была уверенность, что останемся в “элите”. Чувствовал, вот-вот найдем свой ритм и начнем набирать очки. Тем более игра была интересная, много времени уделяли тактическим аспектам. Ждали-ждали, но увы… Как уже говорил, не хватило исполнительского мастерства. Во втором круге появилось много молодых ребят и мы пытались цепляться, но недостаток опыта сказался. Да и произошли эти проблемы с финансами, закулисные разговоры… Думаю, если бы весь сезон отыграли тем составом, который собрался перед первым кругом, — в “вышке” точно остались бы.

— “Смолевичи” для вас стал вторым клубом, прекратившим свое существование. Могилевский “Савит”, в котором начинали карьеру, тоже рухнул из-за финансовых проблем. Когда футбольный клуб по щелчку, считай, исчезает, можно это назвать тенденцией белорусского футбола?
— Думаю, это больше касается частных клубов. Если вспоминать “Савит”, то там был инвестор, который вкладывал свои деньги, а потом у нас начались проблемы в игре. Возможно, тогда он уже не видел будущего у клуба. Ну и, наверное, не захотел дальше работать с нами. А в “Смолевичах” другая история. Здесь клуб государственный. Жалко, что так все закончилось. Мы в начале сезона даже не предполагали, что такое возможно: чтобы из-за одного человека все рушилось. При Загорцеве был порядок, а тут мэр города поменялся — и все. Человеку стало неинтересно, он больше хотел развивать сельское хозяйство. И практически сразу всему пришел конец.

— Давайте вспомним ваш единственный матч за национальную сборную.
— В 2010 году “Днепр” участвовал в квалификации Лиги Европы. Матч проходил в Чехии, мы одолели остравский “Баник”. Казалось, по окончании игры все должны были радоваться, а мы друг с другом даже не разговаривали, столько сил вытянул матч. Позже приехали в гостиницу, ко мне подошел Андрей Скоробогатько, познакомил с помощником Бернда Штанге. Говорит: мол, ты понравился, хорошо сыграл, вызываем тебя в сборную. Сначала не понял, в чем прикол, какая сборная. Ну и Викторович подтвердил, что это не шутка, я еду в “националку”. Ребятам объявили, все порадовались за меня. Но все произошло в таком сумбуре, что не успел никаких эмоций испытать.

— Сколько тогда получали за матчи в сборной?
— Гонорары у нас вообще небольшие были. Перед первой игрой с Францией объявили: “У французов есть проблемы с составом. Вы можете победить. Премиальные — 1000 долларов”. Ну, знаете ли, для сборной… Помню, Саша Глеб тогда встал и сказал: “Вы что, издеваетесь? Тысяча — это не деньги даже! Как минимум десятку давайте!” Его можно понять, человек поиграл на высоком уровне, знает расценки. Но в ответ: “Нет, ты что, максимум тысяча”. То есть в том матче с французами ребята играли за тысячу. Но уже когда победили, узнали, что на матче был кто-то из федерации и на радостях решил удвоить наши премиальные. Стоит признать, за год в сборной я получил больше, чем за два в “Днепре”. Бонус стоящий, ясное дело. Да и просто приятно там находиться. Все-таки совсем другой футбол… Очень понравилось.

— Мы упомянули “Днепр” и квалификацию Лиги Европы. Расскажите о самом сложном сопернике в том еврокубковом цикле.
— В плей-офф с “Вильярреалом” было труднее всего, практически без шансов. Играли в одиннадцать-двенадцать ночи по белорусскому времени. Обстановка, конечно, приятная, атмосфера крутая. Испанские болельщики даже аплодировали каким-то нашим удачным действиям. Очень запоминающийся матч был в Испании. Но там все понятно, мы уступили 0:5. В ответном поединке было как-то получше. А вот если брать равного соперника, то вспоминается норвежский “Стабек” во втором раунде. У нас противостояние было напряженное. На выезде 2:2 сыграли, тяжело пришлось. Нам еще, слава богу, два пенальти не забили. Это и помогло — дома тоже ничья, дальше прошли из-за правила гола в гостях. Для меня это вообще первый еврокубковый опыт. Так что определимся: самый интересный — “Вильярреал”, самый сложный — “Стабек”.

— Затем в вашей карьере было “Динамо” Сергея Овчинникова. Как охарактеризуете этого тренера? Тем более именно при нем стали игроком основы.
— Честно говоря, все недоумевали, когда он пришел в команду. “Динамо” тогда находилось на предпоследнем месте, да и играли мы не ахти при Олеге Василенко. Я тогда после травмы даже в заявку не попадал. И вот приходит новый тренер и с первого дня начинает вселять в нас оптимизм. Мы заиграли в совсем другой футбол. Подкаты, борьба, пасы в касание — мы между собой, помню, говорили: дескать, что это за футбол такой, во что мы играем? А Сергей Иванович прямо заявил: “Пока находимся на такой позиции в таблице, будем играть только так, за счет желания, борьбы и силы. Только так!” В итоге так и получилось. Мы выбрались на третье место, причем очень быстро. Благодаря этому сразу поменялись и наш футбол, и тренировки. Активнее стали работать с мячом, больше упора на контроль. Даже не ожидал от Овчинникова такой аналитики и понимания футбола. Мне очень понравилось работать с ним. Сергей Иванович — отличный человек и харизматичный тренер.

— Поговаривают, Овчинников мог уйти из ЦСКА из-за своего характера. Будто они с Гончаренко что-то не поделили. Могло быть такое?
— Не знаю. Я-то с Гончаренко никогда не работал. Овчинников может быть жестким, но это как вспышка. В принципе у всех так: завелся — остыл. Минута-две — и он успокаивается. Поэтому не так страшен черт, как его малюют. Абсолютно нормальный, адекватный человек. Не знаю, может, у них свои зарубы в ЦСКА были. Я читал, что Овчинников ждал назначения на пост главного тренера. Но это не наше дело, пускай сами разбираются в своей кухне.

— Назовите лучшего тренера в карьере…
— До какого-то времени таким считал Седнева. Мне у него все нравилось, все аспекты игры. Но в какой-то момент футбольный бог свел меня с Бразевичем. Иногда кажется, если бы раньше встретились, может, и карьера у меня была бы другой. Последние два года наслаждался футболом, который проповедовала команда, когда в ней был Александр Вячеславович. К сожалению, в “Смолевичах” ничего не получилось, но мы играли в футбол, за который не стыдно. В принципе он был немного похож на то, во что сейчас играют мировые топы. Приятно, что все принимали точку зрения тренера и пытались реализовать ее на поле. Тем более у нас было много молодых ребят. Когда футболист возрастной, его сложно чему-то научить, где-то переучить, но у Бразевича со мной это вышло. И так получилось, что два года я играл в футбол, который раньше не видел.

— Тогда выясним лучшего футболиста, с которым вы играли. И заодно вспомним самого сложного оппонента на поле.
— Если выбирать партнера по команде, наверное, это Дима Щегрикович. Мы и в “Белшине” с ним были, и в “Смолевичах”. Он очень футбольный человек. И мне всегда комфортно с ним играть, мы хорошо чувствовали друг друга на поле. А вот с соперником сложнее. Обычно защитники в таких случаях вспоминают каких-то нападающих неприятных. Но я не могу кого-то выделить. Много разных было, против которых сложно играть. Никогда не нравились нападающие, которые постоянно дергают, находятся с тобой в контакте всю игру. Хотя, с другой стороны, это держит в тонусе — а значит, помогает. Да и те форварды, что стоят на месте и убаюкивают, — тоже нехорошо. Ты расслабляешься и можешь ошибиться. Со всеми сложно, не могу кого-то выделить. Стоп: могу! Когда с “Вильярреалом” играли в Лиге Европы, был там маленький такой, как его… Росси! Он ростом мне по шею. Когда матч начался, подумал, будет легко с ним. А он таким юрким, быстрым оказался: иногда не понимал, что происходит на поле. Он над нами просто издевался, честно говоря.

— Сейчас в белорусском футболе ввели потолок зарплат и запрет на зарубежные сборы. Что думаете по этому поводу?
— Мне кажется, это вообще смешно. Не понимаю, для чего это нужно — запрещать выезд на сборы. Понимаю, антиковидные меры, ситуация в мире. Ну так давайте вообще чемпионат не проводить, если так боитесь. У нас кричат, что построили много футбольных манежей, чтобы мы там тренировались. Они-то, может, и построили, но для кого и для чего? Там же занятия расписаны у всех. А представьте, что у команды две тренировки в день. А по графику манежа ее можно провести в 10.00 и в 12.00. Это же невозможно, футболисту нужно восстановиться. Весь наш футбол должен проходить через игры, через “товарняки”. Как чемпионат будешь начинать, если за предсезонку ни с кем не сыграл? Двусторонки между собой проводить?! Нельзя так делать. А по поводу зарплат… Ха, так меня это все равно никогда не касалось, до этого потолка никогда не добирался. Все мы понимаем: если клубы захотят платить больше — они это сделают, найдут способ. Тогда зачем нужен был этот потолок зарплат? Лишний раз позлить кого-то? Тем более непонятно — кого.