СВОЙ ВЗГЛЯД. Одноходовка

Однако у наблюдателей, имевших шанс сопоставить происходившее с тем, что было сделано, решено и сказано в том же месте при предыдущем собрании тех же персонажей, 10 декабря, могло возникнуть страшное подозрение: наш футбольный ареопаг подвергся дивному приступу коллективной амнезии.
Тогда утвердили отставки Анатолия Байдачного и Юрия Пунтуса, назначив на их посты Юрия Курненина и Юрия Вергейчика. Обоих снабдили при этом статусами “исполняющих обязанности”, предоставив время для подготовки программ действий и формирования штабов. По декабрьскому раскладу теперешнему февральскому заседанию исполкома придавалось значение инаугурации назначенцев, окрыленных высоким доверием. На деле же одного из них (Вергейчика) в зале не оказалось вовсе. Другой (Курненин) предстал в принципиально ином качестве. При этом поведение Юрия Анатольевича ничем не выдавало интереса к странной и в чем-то унизительной трансформации, постигшей его кандидатуру. Но самое поразительное заключалось в другом: большого интереса к этому и многому иному внешне не выдал и никто из присутствовавших!
Хотя решимся предположить, что при здравой памяти каждый из исполкомовцев непременно должен был задаться чередой вопросов. На протяжении двух с половиной месяцев Курненин и Вергейчик (до отъезда его “Шахтера” на турецкий сбор) активно позиционировали себя в обретенных ипостасях. Они регулярно наведывались в федерацию, сформировали составы помощников и списки кандидатов к выездам на Кипр и в Азербайджан. Курненин, кроме того, в компании председателя и гендиректора БФФ представительствовал от страны на швейцарской жеребьевке отборочных групп чемпионата Европы. Легко предположить, что в цепочке этих рутинных действий и поступков было нечто, побудившее руководство федерации к коррективам продавленного им же декабрьского решения. Если было, то что? Неужели, предлагая уважаемым специалистам, съехавшимся с разных концов страны, а заодно и журналистам, представлявшим армию болельщиков, заметно измененный алгоритм распределения ролей при руководстве сборными, не стоило для приличия, в общих чертах озвучить хотя бы подобие мотивировки перемен?
Пунтуса отстраняли от работы с “молодежкой”, напирая на то, что он притормозил в профессиональном росте и чуть ли не смертельно устал. При надуманности и даже комичности тех декабрьских аргументов можно было позаботиться о том, чтобы теперь прямо противоположные и вполне реалистичные характеристики (“самый результативный из белорусских тренеров”, “молодой, жаждет пополнять знания”) прозвучали хотя бы из других руководящих уст. А так снимавшие оба заседания телевизионщики легко могут монтировать из записей двух выступлений Михаила Вергеенко отменный ролик для показа в какой-нибудь “уморине”.
Впрочем, с формальной точки зрения наш упрек в зажиме “режима обсуждения” можно и опровергнуть. Ведь, перед тем как ставить вопросы на голосование, глава федерации Геннадий Невыглас без признаков металла в голосе интересовался у присутствовавших наличием вопросов и возражений. Ответом становились либо тишина, либо уточнения, вытекавшие из того, что предложенное одобрят всенепременно. Жаль, что обращение: “Есть вопросы?” — Геннадий Николаевич не адресовал густо заполнившим галерку журналистам. Тишины не было бы точно. Но иллюзий по этому поводу мы не испытываем давно. В формате “живых” пресс-конференций Невыглас за неполные три года руководства белорусским футболом, увы, не предстал перед газетчиками ни разу…
Между тем даже в беглых ответах Юрия Пунтуса на вопросы аудитории повстречались перчинки с привкусом принципиальности. Для начала исполком “с легкостью необыкновенной” дал добро на просьбу нового наставника сборной в течение целого сезона (!) совмещать тренерские посты в главной команде и клубе МТЗ-РИПО. А затем ничтоже сумняшеся внял и декларации о том, что он не намерен настаивать на соблюдении коллегами из “молодежки” единых с национальной командой принципов построения игры.
Незадолго до этого глава федерации резонно обосновал в числе важнейших приоритетов укрепление института сборных. Так вот, на наш взгляд, обе посылки нового главного тренера бьют по этой концепции руководителя одинаково сокрушительно. На сей счет мы можем, конечно, и заблуждаться. Но отказываемся верить, что нашу точку зрения не разделил ни один из 19 (!) участвовавших в заседании членов футбольной семьи. И что услышанное не давало поводов если не голосовать против, то как минимум бурно спорить.
Дело в другом. Полагаем, серия предыдущих заседаний исполкома, где важные решения принимались без сколько-нибудь внятных обоснований, а попытки дискутировать встречали неприятие, исподволь подвели некогда живой комитет к смиренному осознанию: обсуждение — бесполезно. И в этом свете симптоматично отсутствие за круглым столом всегдашних “инакомыслящих” высокого собрания — Анатолия Капского и Анатолия Юревича.
Бытует мнение, что уровень, с которого руководят сегодня белорусским футболом, исключает необдуманные шаги. Рискнем усомниться. Сопоставьте диспозицию, сложившуюся до приснопамятного декабрьского заседания, с положением дел, утвержденным в пятницу. На доске — те же фигуры. За вычетом Анатолия Байдачного. Неужели это лишь для расставания с ним, добившимся в сборной очевидного позитива, однако ставшим неугодным наверху, понадобилось громоздить столь невероятный сюжет? С фантомом-чехом, демонстрацией загадочного заявления об отставке, незатейливой подставкой одного, унизительным низложением и теперешним волшебным вознесением другого…
А может, и здесь все проще? Ведь такое уже бывало. Радением о футболе маскируются опасения спугнуть свои устойчивость и комфорт, боязнь занять позицию в высоких кабинетах. А тогда перестают прочитываться последствия слов и дел. А молчаливое поднятие рук штампует сплошь спонтанные одноходовки, подсказанные желанием угодить и инстинктом самосохранения. Почему-то всплыло детское воспоминание о легкомысленной и в чем-то циничной дворовой игре. Она заключалась в том, что с умным видом расставляли на доске шахматные фигуры, а затем принимались азартно сшибать их на манер шашечного “чапаева”. Манипуляции пальцев полностью уравнивали в правах королей и пешек. Те слетали на обочину без очереди и разбора.
Кого теперь?