ЛЫЖНЫЕ ГОНКИ. ВАДА не приходит одна

Скажи кто-нибудь до старта, что белорус финиширует двенадцатым, большинство болельщиков да, наверное, и сам лыжник посчитали бы такой исход вполне достойным. Но только не после финиша. Едва окончив гонку, спортсмен вихрем промчался через микст-зону в раздевалку, как будто за плечами не было только-только преодоленных полусотни километров. На ходу он не скупился на возмущения по поводу организации соревнований и проклятия в адрес тренера сборной Австрии, из-за которого белорус потерял на финишном отрезке добрый десяток секунд. И лишь немного успокоившись, Долидович вернулся к журналистам, чтобы высказать наболевшее.

— Судя по всему, спрашивать о доминирующих эмоциях в данный момент излишне.
— Вот именно, все и так понятно: злость и обида, ничего более. Главным образом на тренера австрийцев, который, решив поднести стаканчик с напитком Ботвинову, попал на мою траекторию. В итоге — столкновение, падение, сломанная палка и потерянное время. К тому же запасную палку мне сразу дали не ту: вместо правой — левую. Короче, как в фокусе: вот я в лидерах, и вдруг считайте что в аутсайдерах. По крайней мере именно так все воспринял в тот момент. Ей-богу, было желание немедленно сойти с дистанции. Понимал, что отыграть потерянные десять секунд на двух километрах может только спортсмен, на голову выше преследуемых. Я таковым не являюсь. Еле-еле заставил себя сдержаться и дойти до финиша.

— Зато сегодня ты явно был наравне с лидерами.
— В том-то и дело, поэтому сейчас и душит негодование от произошедшего! Я реально мог бороться за медаль и в любом случае оказался бы на финише в восьмерке сильнейших. С утра чувствовал себя превосходно. И на дистанции, все же видели, постоянно шел в группе лидеров.

— Понятно, что после всего пережитого назвать Олимпиаду удачной ты не можешь.
— Всего — это имеется в виду в том числе и мой гемоглобин? Не стал бы драматизировать эту историю. Даже могу сказать, что она сыграла положительную роль. Я по-хорошему разозлился. Хочу поблагодарить руководство нашей делегации, которое оперативно обеспечило мне перелет на родину. Где, как и предполагалось, все быстро пришло в норму. Тренировался в Раубичах и Веснянке, благо белорусская погода этому способствовала.

— Представители ВАДА, как известно, наведывались и в Минск.
— Да, но это не стало сюрпризом. Они всегда неровно дышат к тем, у кого повышенный гемоглобин. Это же считается одним из признаков принятия допинга. Тем более когда спортсмен после его обнаружения уезжает с соревнований. Но ничего не нашли, и я спокойно вернулся в Турин.

— И так же спокойно прошел здесь очередные предстартовые анализы?
— Некоторое волнение, конечно, присутствовало, но самое минимальное. В Минске я ежедневно сдавал пробы, и они показывали, что мой гемоглобин пришел в норму. Параллельно следил за выступлениями наших ребят и девушек. И был очень рад успеху Саши Лазуткина на “пятнашке”.

— Не ощущал ли досады, что в это время ты в Минске? Судя по гонке, мог и раньше потрепать нервы фаворитам.
— Что толку переживать и строить предположения? Нынешнее “если бы” куда обиднее.

— У тебя, кстати, какой-то инцидент случился и в начале марафона.
— Это пустяки по сравнению с происшедшим на финише. Да, на втором или третьем круге я упал. Но там было столкновение с соперником, снаряжение оказалось в порядке, да и дистанция впереди ждала еще длинная, можно было “отбить” ту незначительную потерю.

— Какую тактику предполагал использовать?
— Обычную для марафона. Вначале, как и планировалось, шел в плотной компании. Круге на третьем, когда способные на это пошли в отрыв, держался их. Это была группа примерно из пятнадцати человек. Чувствовал, что есть силы на финишный спурт, рассчитывал за километр-полтора вырваться в тройку. Возможно, эта тактика и сыграла роковую роль: сделай я это раньше, как раз и разминулся бы с австрийцем.

— На Ботвинова в обиде?
— А на него-то за что? Вот на его тренера — однозначно. Ну понятно, захотел ты помочь своему спортсмену — никто не запрещает. Ну так подай стакан и быстро уберись с лыжни. А он, разинув варежку, остался прямо на середине.

— А может, он заодно и хладнокровно рассчитал столкновение с прямым конкурентом его подопечного?
— Не думаю. Да и какая разница? Подавать протест — а толку? Ладно, чего там. Это сейчас я бурлю, как паровой котел, к вечеру, наверное, остыну. Хотя неприятный осадок все-таки останется надолго.

— Австриец хоть извинился?
— Да я его знать не знаю. Когда он подставился, увидел его, считай, первый раз в жизни. И его извинения мне сейчас до лампочки. Принесет — хорошо, нет — не расстроюсь. По крайней мере не больше, чем теперь. Все равно ничего не вернешь.

— Да уж, везунчиком двух олимпийских недель тебя не назовешь.
— Вот именно. Верно говорят: беда не приходит одна. Наверное, вся эта гемоглобиновая история, сопутствующие ей рандеву с представителями ВАДА должны были сопровождаться чем-то еще, подобным данному происшествию. Надеюсь хоть на этом злоключения завершатся, наказали меня достаточно.

— После таких экзекуций судьбы иной может и со спортом завязать.
— Ну уж нет, этого мои недоброжелатели, кем бы они ни были, точно не дождутся. Как минимум — ближайшие четыре года, до завершения следующей Олимпиады. Пока же — этап Кубка мира в Норвегии и Японии. Правда, в Саппоро отправимся лишь в случае решения проблем с визами.