Михаил Грабовский: отравление шайбой

— Как самочувствие, Михаил?
— Бывало и лучше. Говорить могу, а вот ем до сих пор с трудом — больно. Думаю на днях показаться минским врачам, сделать снимок челюсти — не сломана ли.

— Как звучал предварительный диагноз?
— Отравление шайбой. (Смеется.) Наложили пару десятков швов, ну и с зубами пришлось попрощаться. Наверное, и легкого сотрясения мозга не избежал.

— Что ж ты на лед-то возвращался? С таким букетом повреждений тебя никто не посмел бы упрекнуть за убытие в лазарет.
— Ясно, что никто из тренеров на лед не гнал, все решал сам. Просто не мог по-другому, у нас же перед стартовым вбрасыванием первого матча в Тольятти и так сложилась аховая ситуация. На раскатке шайба попала в лицо Сушинскому. Максу диагноз “сотрясение мозга” поставили с ходу, играть он не мог. Представь, если бы и я еще выбыл. Видишь, как по нашей тройке шайбы прогулялись, как будто кто-то сглазил.

— Долго на скамейке штопали?
— Не на скамейке, а в раздевалке. И даже не в нашей гостевой, а в хозяйской, там для этого нашлось все необходимое. Получается, словил шайбу во втором периоде, а в третьем уже вышел с ребятами на лед в первой же по очереди своей смене. Разве что тренерскую установку в перерыве пропустил, последние швы накладывали. И, кстати, сразу получил пару возможностей отличиться: однажды прорвался с фланга и еще раз мог замкнуть на пятачке, позиция была что надо. Но оба раза — в “молоко”, голова еще немного кружилась.

— Ну так хоть маску оставил бы. Ты же в пятницу вышел в ней, но скоро избавился от “намордника”. Геройствовал?
— Да нет. Просто в маске обзор хуже, даже дышится как-то не так, воздуха не хватает. Отвык я от такой амуниции, не пацан уже. Лучше уж обойтись.

— С риском усугубить и без того незавидное положение?
— Снаряд, как известно, дважды в одну воронку не попадает. Особенно если “воронку” вовремя закрывать. Глупо как-то получилось: в том эпизоде почему-то решил беречь ноги, а не лицо. Вообще броски под шайбу — не моя стихия, обычно этого не делаю. Но в том моменте выхода, считай, не имел: играли в меньшинстве. Между размахнувшимся тольяттинским защитником и нашим вратарем оставался только я. Кстати, уже выйдя на лед после того столкновения, вновь был вынужден лечь под бросок. Но теперь уже сделал все грамотнее, лицо прикрыл.

— Тольяттинские болельщики, надо полагать, по достоинству оценили твое мужество?
— Не освистали точно. А вот что обидно — этот эпизод совершенно затмил перед вашим братом-журналистом сами матчи. В обзорах российских газет только и смаковали, что мою травму да прежнее безрадостное финансовое положение “Динамо”. Мы же, смею утверждать, провели едва ли не лучшие поединки в сезоне. На каких-то отрезках действовали даже удачнее, чем в победном финале Кубка чемпионов. Но, видно, поздно собрались, так играть нужно было весь чемпионат.

— Тогда, извини, не могу не пойти в кильватере российских коллег и не спросить: до сих пор сидите без денег?
— До сих пор. С голоду, конечно, не пухнем, кормят исправно. Но за пределами базы или гостиницы тратим в последнее время исключительно то, что сумели отложить на черный день. Череда которых слишком уж затянулась.

— Что сказывается и на результатах?
— Не без этого. Неженатым да бездетным, вроде меня, как-то проще, много не нужно. Но некоторым ведь семьи кормить надо. А это, сам понимаешь, масштабы несопоставимые. Правда, для себя решили: несмотря ни на что, плей-офф должны провести на все сто. Но, видимо, действительно поздно спохватились.

— Уже отчаялись получить заработанное?
— Как раз наоборот: недавно нам пообещали все вернуть. Андрей Федорычев — владелец компании “Федком”, которая, судя по всему, станет новым хозяином клуба — накануне плей-офф гарантировал все выплаты. Ох, не вовремя…

— В смысле — поздно?
— Да нет же, именно не вовремя. Мы уже готовы были ринуться в бой, а известие отвлекло от хоккея. Кое-кто, наверное, вместо мыслей о поединках стал в уме тратить еще не полученные деньги. В итоге в первом матче серии “улетели” 0:3. Днем позже сыграли уже лучше, но все равно уступили по буллитам. С 0:2 по ходу серии до трех побед ехать в гости тяжело. Хорошо хоть не “всухую” уступили, сумели зацепить автозаводцев в четверг.

— И тем не менее в пятницу вынуждены были завершить сезон. Думаю, не ожидали такого финала…
— В начале чемпионата — уж точно. Хотя сейчас обиден даже не столько вылет на первой стадии — с кем не бывает, — а то, как на него отреагировало руководство клуба и команды.

— И как же?
— Да никак. После пятничного матча команда осталась в раздевалке сама с собой. Никто не зашел, не поддержал, не нашел теплых слов. А они были очень нужны. И в первую очередь молодым ребятам, у которых карьера еще впереди. Сейчас вот дали несколько дней отдыха и в четверг собирают снова. Для чего — никто не объяснил. Но, несмотря на все передряги, ошибкой свой переход в “Динамо” точно не назову. У меня был хороший сезон и как минимум одна серьезная победа — Кубок чемпионов.

— Но сезон-то еще не закончен.
— Это само собой. Ясно, что мои повреждения не настолько серьезны, чтобы помешали выступить на чемпионате мира. Да и в плей- офф родного чемпионата надеюсь еще поиграть. Сейчас Михаил Захаров пытается уладить с московским “Динамо” все вопросы на сей счет.

— Преданность школе действительно берет свое?
— И это тоже. А еще очень хочется поиграть в одном звене с Костей Захаровым. Испытывал желание потренироваться с “Юностью” даже в ходе сезона, когда приезжал в Минск на выходные. Но они были короткими, а команда в те дни как раз уехала в Ригу.

— Не боишься косых взглядов оппонентов “Юности” и их болельщиков? Мол, опять чемпионы зазывают к себе “сливки” перед решающими боями за золото.
— Не знаю, как в прошлые годы, но сейчас точно все честно. То же минское “Динамо”, слышал, не спит в шапку, уже пригласили Антоненко, на подъезде еще несколько небезызвестных “сборников”. Обижаться можно было бы, приедь со мной из Москвы еще кто-нибудь.

— Погоди, ты же в белокаменной сейчас единственный белорус.
— То-то и оно. Просто на днях желание составить мне компанию в одной пятерке команды белорусского чемпионата высказали Куляш и Шахрайчук. Вадим расстроился, узнав, что украинцу сейчас дозаявиться в белорусский клуб невозможно.

— Да и в “Сокол” поздновато. Киевляне же выбиты из розыгрыша будущим соперником “Юности” по полуфиналу.
— А Шах и не пошел бы. Он же воспитанник “Льдинки”, а у них со школой “Сокола” антагонизм.

— Когда предполагаешь вернуться на лед?
— Если все будет нормально с челюстью и формальностями — уже в первом матче против “Химволокна” в четверг. Ну не могу я долго без хоккея! Думал уже в понедельник выйти на тренировку, но Захаров воспрепятствовал, настояв, чтобы я передохнул. Ладно, побездельничаю пару дней.

— О будущем сопернике по полуфиналу не знаешь ничего?
— Кое-какие справки уже успел навести. Например, ребята говорят, что с могилевчанами очень тяжело играть на выезде, болельщики у них уж больно горячие, даже скандал какой-то был. Но мне к этому не привыкать.

— Общался ли в течение последних месяцев с руководством “Монреаля”?
— Пока только на уровне скаутов. Канадцы ждут моего ответа на предложение, поступившее от них еще год назад.

— Но тогда были совсем другие условия: ты был в центре скандала с двумя контрактами, опираясь на который “Канадиенс” могли принудить тебя на невыгодные условия. Сейчас — другое дело. Статус обладателя и лучшего бомбардира Кубка чемпионов резко повышает твою ценность на трансферном рынке.
— Может, и так, пока я не взвешивал все плюсы и минусы своего нынешнего положения. Займусь этим по окончании чемпионата мира. Тогда и решу, оставаться еще в суперлиге или все-таки перебираться за океан.